ДОСТУП К ЧТЕНИЮ ОТКРЫТ ДЛЯ ВСЕХ!!!
Всем приятного чтения!!!
Дарите добро друг другу, поддерживайте друг друга и берегите себя. Здоровья вам!!!
Первая половина девятнадцатого века.
Алекс и Кэтрин вошли в кабинет своего замка. Лёгкая седина в волосах, но в глазах молодость. Красота же внешности не меркла от уже прожитых лет, а наоборот - восхищала и пленяла, словно с молодости влечение и любовь так и растут, так и крепнут.
Вокруг, во всём их замке, царили такие же уют и умиротворение, как здесь, в кабинете... Высокий дубовый шкаф тёмного медового цвета стоял у окна вдоль всей стены, а на его полках в алфавитном порядке красовалось множество книг. Огонь в камине уже грел и радовал глаза своей игрой, отбрасывая отблески тёплого света на высокую ель рядом, которая была украшена гирляндой небольших фонарей. Те, сделанные из разноцветного стекла, переливались и иногда сверкали, вызывая в душе восторг праздника.
Закат виделся за окном, среди зимы, среди заснеженного леса, парка и виднеющегося вдалеке бесконечного поля. Он разливался по небу то алыми, то жёлтыми красками и такими яркими, что взгляды обратились на время туда... Кэтрин и Алекс обнимали друг друга и любовались видом...
- Так и мы, наша любовь и жизнь вместе, - нежно сказал Алекс, одарив любимую в своих руках ласковым поцелуем в губы. - Никто и ничто не разрушит этого. Не смогли, как ни пытались, и не смогут.
Он покрепче прижал к себе счастливо улыбающуюся милую и напел:
Судьба нас пригласила к волшебнице-любви.
Любовь нам подарила лишь сказочные дни.
Та самая, большая, что крепнет каждый год,
Любовь наша не стынет и, знаем, не умрёт.
Пред алтарём стояли мы, жизни осветив
Лишь верностью и правдой, а беды — схоронив.
На том балу венчальном впервые в вальсе том
Нас люстры освещали разноцветным хрусталём.
И ты, и я навеки принадлежим любви,
Той самой, что друг другу отдали, сберегли.
И поняли давно мы, что счастье — как стекло,
И истину любви познать не каждому дано.
Наш новый день, как новая страница для любви
Пускай вокруг и зависти, и ревности враги.
Уже немало пройдено, но победили мы.
И вновь тобой любуюсь, целую с зорьки до зари...
- Боже, Алекс, - выдохнула переполненная отрадой Кэтрин. - Это новая песня?!
- Конечно, - засмеялся счастливый он. - Пока я жив, так и буду сочинять все песни только тебе.
- Как же нам повезло обрести такую любовь? - смотрела Кэтрин с той же бескрайней и необъяснимо прекрасной любовью, как он.
Алекс же подмигнул и отошёл к ёлке. На ней он поправил висевшие маленькие фонарики, сделанные из разноцветного стекла, и открыл один из них.
- Слуги уже новые свечи вставили... Что ж, будем зажигать? - улыбнулся он.
- Это чудо, что у нас на ёлочке в рождественский праздник горят разноцветные огни. Такое мало у кого есть, - встала рядом Кэтрин и восхитилась любимым. - Твоя идея вдохновила многих стекольных мастеров создать эти фонарики.
- И многие отказались от идеи, - улыбнулся милый и снова одарил её поцелуем. - Но зато у нас какая красота уже на протяжении... Сколько?... Лет двадцать?
- Боже, - засмеялась с умилением Кэтрин. - Ты осмелился напомнить о нашем возрасте?!
- Что нам возраст?! - игриво притянул к себе за талию любимый. - Мы уже четверть девятнадцатого века прожили. Подумаешь, пятьдесят?! И потом, я раньше тебя скоро подберусь к шестидесяти!
- Ай, - погладила она его по плечам и с видимой лёгкой грустью вздохнула. - Мужчины с возрастом лишь краше, очаровательнее,... как бы это выразить всё словами?... Становятся более привлекательными. А мы, женщины, увы.
- Неправда, - одарил Алекс вновь сладким поцелуем в губы. - Женская красота, как хрусталь. Без света любви нет и блеска красоты.
- Любимый, - положила Кэтрин ему голову на плечо.
Они ещё некоторое время стояли вот так, крепко обнимая друг друга с парением счастья, и Кэтрин спросила:
- Когда зажжём фонарики на ёлке здесь и в зале?
- В зале с детьми, - улыбался Алекс. - А здесь давай вместе? Всё равно собирались дальше мемуары писать, так вдохновимся блеском разноцветного стекла?
- Чудесная идея, - засмеялась с радостью Кэтрин. - Как и идея создать эти фонарики, повторюсь. Хотелось бы, чтоб история та была сказочной, но, увы, так не было.
- Однако, я считаю иначе... Так как? Как назовём очередную нашу историю? - задумался Алекс, а милая с игривой улыбкой отошла к книжному шкафу и взяла оттуда одну из книг.
Положив её на стол у горящей свечи, она взяла с полки на стене рядом стоящую небольшую туфельку, сделанную из стекла.
- Это флакон для духов, что я тебе подарил, когда мы вернулись из Турции, - вспомнил любимый, а Кэтрин кивала. - Потом и духи твои любимые заказали... Но идея для создания такой туфельки родилась сразу, как вернулись из иной страны... Венеции! О, что за страсти были там...
Кэтрин села к столу, поставила туфельку рядом и открыла книгу:
- Мы приехали тогда со сказочным чувством, будто вернулись в то самое прошлое, которые у нас пытались отнять. Ты помнил, какие духи я люблю. Заметил, что они почти закончились, но решил подарить их мне перед балом в честь рождения нашей малышки Софи именно в этом флаконе.
- Да, да, но давай начнём чуть раньше, - сел рядом любимый. - Ты, помню, как вернулись из Венеции, хотела записать произошедшее и бродила здесь, по кабинету, с пером в руках и своим дневником... О, как мы были молоды!
Вечер. Свет свечей. За окном виднелась ясная, медленно темнеющая синева неба, а там — появляющиеся и слегка мерцающие звёзды.
Мечтательно подняла Кэтрин взгляд от дневника, когда дописала туда всё, что душа просила. Находясь в кабинете своего замка, где жила с любимым супругом и четырёхлетним сыном, где теперь ожидала появление на свет ещё одного малыша, она вспоминала недавнюю поездку в Венецию*.
Кэтрин устало села к столу и положила закрытый дневник перед собой. Взгляд казался печальным. Будто думала о чём-то, что отнимало былую радость и не давало наслаждаться жизнью. Кэтрин сидела и не знала, что любимый уже стоит на пороге.
Ласково смотрел Алекс на неё. Он любовался до последнего, пока не заметил грусть. Как только подошёл, Кэтрин вздрогнула и обратила взгляд к нему:
- Милый,... это ты.
- Что случилось? Или всё из-за Венеции? - стал переживать Алекс.
Он сел рядом, заключив в объятия, и поцеловал в губы. Ответив тем же теплом, Кэтрин слабо улыбнулась:
- Просто вспомнила, как была фрейлиной, ты охранял меня от несчастий, а сам скрывал свои чувства ко мне.
- Неужели всё это навевает лишь грусть?
- Не всё, - смущённо опустила Кэтрин взгляд. - Были и сказочные моменты, когда ты сочинял мне песни или читал на ночь сказки, помнишь?
- Сказки да, помню. Особенно твою любимую Сендрильон**, - засмеялся Алекс и с удивлением прищурился. - А песни я и сейчас тебе одной сочиняю и пою. У нас украли четыре года, которые бы мы провели уже женатыми и счастливыми, было бы куда больше детей, но мы наверстаем упущенное, ведь так?
- Так, - верила в то и Кэтрин, и на душе её явно стало спокойнее, а в глазах появился блеск настоящего счастья.
– Я планирую сделать ещё нечто сказочное, - признался Алекс.
Он замолчал, глядя в глаза удивлённой любимой, и скоро тихо добавил:
- Надеюсь, получится, и успею сделать настоящий сказочный праздник к рождению нашей малышки.
- Малышки. Ты так и думаешь, что это девочка! Но это так скоро. Лишь месяц остался, - улыбалась Кэтрин, погладив свой видный живот. - Что ты придумал?
- Это обязательно будет девочка, - верил твёрдо Алекс. - И знаешь, что я придумал? В Италии я видел нечто интересное, когда оказался между делом в городке, или даже деревне, Муран. Там проходил по рынку и видел различные товары, сделанные из стекла или хрусталя... Зеркала, суда, гондолы, замки, кареты — всё, что только можно придумать и подивиться искусству мастеров. Но только два товара заняло моё внимание. Это было нечто волшебное.
- Что же? - заинтересовалась Кэтрин, уже предчувствуя, что и сама подивится чему-то прекрасному.
- У одного стекольного мастера была на столе небольшая ель. Такая, какую в Европе принято ставить у себя дома, наряжать сладостями и свечами на Рождество. На ели висели сделанные им разноцветные стеклянные шары. Потом я увидел рядом у его товарища сделанные из стекла дамские туфельки. Маленькие, которые помещаются на ладони. Словно в сказке, что ты любишь: Сендрильон**. Я всё это забыть не смог, и теперь хочу поделиться идеями с нашими мастерами, но самая большая причина, конечно, сделать что-то сказочное для тебя.
- А если родится девочка, то и в честь неё? - улыбалась счастливая милая.
- Именно, - кивнул Алекс. - Мы уже умеем создавать прекрасную иллюминацию на праздники, научившись в других странах, как в Пруссии или России. Но я бы хотел сделать что-то особенное для нас. Для всех не сможем сделать. Это будет дорого и невозможно. Но для нас, только для нас... У меня в планах к рождению нашего ребёночка сделать праздник с той иллюминацией, как я задумал... Из хрусталя.
- Почему из хрусталя?! Это же действительно дорого, - удивилась Кэтрин.
- Мы ведь создаём люстры из хрусталя. Так мы получаем больше света, да и хрусталь — он прочнее стекла. Со временем стекло тускнеет, а хрусталь — нет. Его же не так легко поцарапать или разбить. Именно такую, более прочную иллюминацию и хочу создать. Небольшие гирлянды, которые бы мы смогли потом использовать каждый год, украшая нашу ёлку в Рождество и Новый год. Вместо свечей, понимаешь? Так более безопасно может быть.
- А ты прав, сгореть бы не хотелось, - восхитилась идеей милого Кэтрин. - Но как же будет свет от такой гирлянды?!
- Это ты увидишь на празднике, - подмигнул Алекс. - Я уже договорился с одним стекольщиком. Некий Пьер. Говорят, он лучший у нас в городе. Вот с ним и попробуем создать такое чудо.
Он снова прикоснулся губами к губам любимой трепетным и сладким поцелуем. Снова они наслаждались, обнимаясь и целуясь. Уверенные, что в собственном замке, куда наконец-то уехали жить после венчания, где всё обустроили на свой вкус и лад, нет угрозы счастью, оба были спокойны.
Даже подслушивающая служанка улыбнулась с умилением... Молодая, с большими выразительными глазами и строго убранными волосами. Одетая в не менее строгую одежду... Она всё время стояла за оставшейся открытой дверью, слушала и подглядывала в щель. Подивившись силе чувств своих хозяев, служанка тихонько прошла дальше и, когда была в конце коридора, ускорила шаг.
Она побежала скорее к кухне, а там спустилась в подвал. В полутьме у единственного горящего фонаря она увидела силуэт человека, прикрывающегося тёмным плащом с ног до головы, чтобы никто не смог узнать...
* - роман «Венецианские страсти», Татьяна Ренсинк
** - такое имя изначально носила «Золушка» в сказке Шарля Перро.
Служанка знала человека, к которому спустилась в подвал. До того, как уходила подслушивать беседу хозяев, она тайком встретила его у леса и проводила незаметно сюда, после чего оставила ждать. Скрываясь под плащом, пряча лицо за широкими краями капюшона, этот человек повернулся.
- Вы правы, он рассказал супруге про стекольщика Пьера. Он будет у него что-то заказывать... Какие-то менее опасные гирлянды. Я не совсем всё поняла. Герцогиня сказала, что сгореть не хотела бы, - взволнованно, но с желанием верно донести всё, сказала шёпотом служанка. - Герцог настолько любит свою жену, хочет к родам что-то сказочное подарить. А вчера, я слышала, духи её любимые заказал из Турции. Много! Не мудрено, что у герцога столько поклонниц. Он богат, невероятно красив, мужествен, а любит как!
- Ты сможешь его соблазнить? - взяв за подбородок, низко прошептал сквозь зубы собеседник.
- Боюсь, у меня не получится. Трудно такого будет заставить обратить внимание на другую. Герцог безумно влюблён в свою жену, - усмехнулась тихо служанка.
- Именно, что безумно, - повернулся собеседник спиной и сделал шаг к выходу.
- После их приключений они боятся сгореть, вот герцог и придумал менее опасный способ украсить праздники иллюминацией. Он говорил про рождение малыша, а потом про Рождество и Новый год, когда бы той гирляндой украсили ёлку. Чтобы не сгорела от свечей вдруг, как то у многих бывает, - шептала служанка.
- Он угодить жене хочет. Но я знаю, как их разлучить. Любую любовь можно убить, - сквозь зубы шептал в ответ собеседник и вложил ей в руку несколько монет.
- Чем же? - удивилась служанка, прижав полученную награду к груди.
- Например, ревностью... Кэтрин ужасно ревнива, - снова прошептал низко собеседник и направил шаг к выходу. - Или с...
Служанка не расслышала, что было сказано дальше, но на миг застыла на месте от пробежавшего по телу холода. Она проводила собеседника, каждый раз выглядывая первой в коридор, опасаясь быть увиденными, и скоро смотрела ему, поспешно удаляющемуся в сторону леса, вслед...
- Ты что здесь стоишь? - заставил вздрогнуть от неожиданности мужской голос позади.
- Отец?! - оглянулась она и тут же закрыла дверь. - Ночь такая спокойная. Будто весной запахло. Вот я и наслаждалась свежим воздухом, пока совсем не стемнело.
- Я же просил тебя заняться стиркой! - возмутился отец. - Лус? Ты слышишь меня?
Лус уже почти не слышала отца. Она будто покорилась и направила шаг обратно. Только мысли были ещё на произошедшей встрече,... в той беседе...
В свои шестнадцать она думала, что ясно представляла себе то, чего хочет добиться в жизни. С самого детства, рано оставшись без матери, переезжала с отцом с места на место. Отцу было трудно удержаться на одной службе из-за того, что подвергался соблазну посещать трактир, нежели работу.
Лус же, часто остающаяся дома одна, мечтала... Мечтала покинуть очередное бедное временное жильё, платить за которое снова и снова было нечем, откуда вот-вот прогонят... Мечтала жить богаче, свободнее,... счастливее... Ведь, продолжая жить, как живут, она даже друзей и подруг не могла завести.
Многое изменилось, когда отец пришёл устраиваться на службу в замок герцога Алекса Армоур. Тот с супругой, с которой только обвенчался, нанимал слуг. Замок был недавно построен. Новая совместная жизнь хозяев начиналась теперь именно здесь. После беседы с отцом Лус, когда тот откровенно признался, что имеет слабость к выпивке и трактирам, Алекс долго беседовал с ним, но видел, что человек хороший, только требуется помощь.
Алекс, мужчина лет тридцати пяти, высокий, с красивыми чертами лица и стройной военной фигурой был человеком душевным, всегда старающимся понять собеседника и найти выход из проблемы. Так же и его супруга, Кэтрин, которой на тот момент было около двадцати семи лет, была чуткой особой, всегда отзывающейся на помощь.
Понимая состояние души отца Лус, сорокалетнего Бернарда, когда тот потерян из-за смерти жены, души в которой не чаял, Алекс согласился принять его на службу.
Всем приятного чтения!!!
Дарите добро друг другу, поддерживайте друг друга и берегите себя. Здоровья вам!!!
Глава - Вступление
Первая половина девятнадцатого века.
Алекс и Кэтрин вошли в кабинет своего замка. Лёгкая седина в волосах, но в глазах молодость. Красота же внешности не меркла от уже прожитых лет, а наоборот - восхищала и пленяла, словно с молодости влечение и любовь так и растут, так и крепнут.
Вокруг, во всём их замке, царили такие же уют и умиротворение, как здесь, в кабинете... Высокий дубовый шкаф тёмного медового цвета стоял у окна вдоль всей стены, а на его полках в алфавитном порядке красовалось множество книг. Огонь в камине уже грел и радовал глаза своей игрой, отбрасывая отблески тёплого света на высокую ель рядом, которая была украшена гирляндой небольших фонарей. Те, сделанные из разноцветного стекла, переливались и иногда сверкали, вызывая в душе восторг праздника.
Закат виделся за окном, среди зимы, среди заснеженного леса, парка и виднеющегося вдалеке бесконечного поля. Он разливался по небу то алыми, то жёлтыми красками и такими яркими, что взгляды обратились на время туда... Кэтрин и Алекс обнимали друг друга и любовались видом...
- Так и мы, наша любовь и жизнь вместе, - нежно сказал Алекс, одарив любимую в своих руках ласковым поцелуем в губы. - Никто и ничто не разрушит этого. Не смогли, как ни пытались, и не смогут.
Он покрепче прижал к себе счастливо улыбающуюся милую и напел:
Судьба нас пригласила к волшебнице-любви.
Любовь нам подарила лишь сказочные дни.
Та самая, большая, что крепнет каждый год,
Любовь наша не стынет и, знаем, не умрёт.
Пред алтарём стояли мы, жизни осветив
Лишь верностью и правдой, а беды — схоронив.
На том балу венчальном впервые в вальсе том
Нас люстры освещали разноцветным хрусталём.
И ты, и я навеки принадлежим любви,
Той самой, что друг другу отдали, сберегли.
И поняли давно мы, что счастье — как стекло,
И истину любви познать не каждому дано.
Наш новый день, как новая страница для любви
Пускай вокруг и зависти, и ревности враги.
Уже немало пройдено, но победили мы.
И вновь тобой любуюсь, целую с зорьки до зари...
- Боже, Алекс, - выдохнула переполненная отрадой Кэтрин. - Это новая песня?!
- Конечно, - засмеялся счастливый он. - Пока я жив, так и буду сочинять все песни только тебе.
- Как же нам повезло обрести такую любовь? - смотрела Кэтрин с той же бескрайней и необъяснимо прекрасной любовью, как он.
Алекс же подмигнул и отошёл к ёлке. На ней он поправил висевшие маленькие фонарики, сделанные из разноцветного стекла, и открыл один из них.
- Слуги уже новые свечи вставили... Что ж, будем зажигать? - улыбнулся он.
- Это чудо, что у нас на ёлочке в рождественский праздник горят разноцветные огни. Такое мало у кого есть, - встала рядом Кэтрин и восхитилась любимым. - Твоя идея вдохновила многих стекольных мастеров создать эти фонарики.
- И многие отказались от идеи, - улыбнулся милый и снова одарил её поцелуем. - Но зато у нас какая красота уже на протяжении... Сколько?... Лет двадцать?
- Боже, - засмеялась с умилением Кэтрин. - Ты осмелился напомнить о нашем возрасте?!
- Что нам возраст?! - игриво притянул к себе за талию любимый. - Мы уже четверть девятнадцатого века прожили. Подумаешь, пятьдесят?! И потом, я раньше тебя скоро подберусь к шестидесяти!
- Ай, - погладила она его по плечам и с видимой лёгкой грустью вздохнула. - Мужчины с возрастом лишь краше, очаровательнее,... как бы это выразить всё словами?... Становятся более привлекательными. А мы, женщины, увы.
- Неправда, - одарил Алекс вновь сладким поцелуем в губы. - Женская красота, как хрусталь. Без света любви нет и блеска красоты.
- Любимый, - положила Кэтрин ему голову на плечо.
Они ещё некоторое время стояли вот так, крепко обнимая друг друга с парением счастья, и Кэтрин спросила:
- Когда зажжём фонарики на ёлке здесь и в зале?
- В зале с детьми, - улыбался Алекс. - А здесь давай вместе? Всё равно собирались дальше мемуары писать, так вдохновимся блеском разноцветного стекла?
- Чудесная идея, - засмеялась с радостью Кэтрин. - Как и идея создать эти фонарики, повторюсь. Хотелось бы, чтоб история та была сказочной, но, увы, так не было.
- Однако, я считаю иначе... Так как? Как назовём очередную нашу историю? - задумался Алекс, а милая с игривой улыбкой отошла к книжному шкафу и взяла оттуда одну из книг.
Положив её на стол у горящей свечи, она взяла с полки на стене рядом стоящую небольшую туфельку, сделанную из стекла.
- Это флакон для духов, что я тебе подарил, когда мы вернулись из Турции, - вспомнил любимый, а Кэтрин кивала. - Потом и духи твои любимые заказали... Но идея для создания такой туфельки родилась сразу, как вернулись из иной страны... Венеции! О, что за страсти были там...
Кэтрин села к столу, поставила туфельку рядом и открыла книгу:
- Мы приехали тогда со сказочным чувством, будто вернулись в то самое прошлое, которые у нас пытались отнять. Ты помнил, какие духи я люблю. Заметил, что они почти закончились, но решил подарить их мне перед балом в честь рождения нашей малышки Софи именно в этом флаконе.
- Да, да, но давай начнём чуть раньше, - сел рядом любимый. - Ты, помню, как вернулись из Венеции, хотела записать произошедшее и бродила здесь, по кабинету, с пером в руках и своим дневником... О, как мы были молоды!
Глава 1
Вечер. Свет свечей. За окном виднелась ясная, медленно темнеющая синева неба, а там — появляющиеся и слегка мерцающие звёзды.
Мечтательно подняла Кэтрин взгляд от дневника, когда дописала туда всё, что душа просила. Находясь в кабинете своего замка, где жила с любимым супругом и четырёхлетним сыном, где теперь ожидала появление на свет ещё одного малыша, она вспоминала недавнюю поездку в Венецию*.
Кэтрин устало села к столу и положила закрытый дневник перед собой. Взгляд казался печальным. Будто думала о чём-то, что отнимало былую радость и не давало наслаждаться жизнью. Кэтрин сидела и не знала, что любимый уже стоит на пороге.
Ласково смотрел Алекс на неё. Он любовался до последнего, пока не заметил грусть. Как только подошёл, Кэтрин вздрогнула и обратила взгляд к нему:
- Милый,... это ты.
- Что случилось? Или всё из-за Венеции? - стал переживать Алекс.
Он сел рядом, заключив в объятия, и поцеловал в губы. Ответив тем же теплом, Кэтрин слабо улыбнулась:
- Просто вспомнила, как была фрейлиной, ты охранял меня от несчастий, а сам скрывал свои чувства ко мне.
- Неужели всё это навевает лишь грусть?
- Не всё, - смущённо опустила Кэтрин взгляд. - Были и сказочные моменты, когда ты сочинял мне песни или читал на ночь сказки, помнишь?
- Сказки да, помню. Особенно твою любимую Сендрильон**, - засмеялся Алекс и с удивлением прищурился. - А песни я и сейчас тебе одной сочиняю и пою. У нас украли четыре года, которые бы мы провели уже женатыми и счастливыми, было бы куда больше детей, но мы наверстаем упущенное, ведь так?
- Так, - верила в то и Кэтрин, и на душе её явно стало спокойнее, а в глазах появился блеск настоящего счастья.
– Я планирую сделать ещё нечто сказочное, - признался Алекс.
Он замолчал, глядя в глаза удивлённой любимой, и скоро тихо добавил:
- Надеюсь, получится, и успею сделать настоящий сказочный праздник к рождению нашей малышки.
- Малышки. Ты так и думаешь, что это девочка! Но это так скоро. Лишь месяц остался, - улыбалась Кэтрин, погладив свой видный живот. - Что ты придумал?
- Это обязательно будет девочка, - верил твёрдо Алекс. - И знаешь, что я придумал? В Италии я видел нечто интересное, когда оказался между делом в городке, или даже деревне, Муран. Там проходил по рынку и видел различные товары, сделанные из стекла или хрусталя... Зеркала, суда, гондолы, замки, кареты — всё, что только можно придумать и подивиться искусству мастеров. Но только два товара заняло моё внимание. Это было нечто волшебное.
- Что же? - заинтересовалась Кэтрин, уже предчувствуя, что и сама подивится чему-то прекрасному.
- У одного стекольного мастера была на столе небольшая ель. Такая, какую в Европе принято ставить у себя дома, наряжать сладостями и свечами на Рождество. На ели висели сделанные им разноцветные стеклянные шары. Потом я увидел рядом у его товарища сделанные из стекла дамские туфельки. Маленькие, которые помещаются на ладони. Словно в сказке, что ты любишь: Сендрильон**. Я всё это забыть не смог, и теперь хочу поделиться идеями с нашими мастерами, но самая большая причина, конечно, сделать что-то сказочное для тебя.
- А если родится девочка, то и в честь неё? - улыбалась счастливая милая.
- Именно, - кивнул Алекс. - Мы уже умеем создавать прекрасную иллюминацию на праздники, научившись в других странах, как в Пруссии или России. Но я бы хотел сделать что-то особенное для нас. Для всех не сможем сделать. Это будет дорого и невозможно. Но для нас, только для нас... У меня в планах к рождению нашего ребёночка сделать праздник с той иллюминацией, как я задумал... Из хрусталя.
- Почему из хрусталя?! Это же действительно дорого, - удивилась Кэтрин.
- Мы ведь создаём люстры из хрусталя. Так мы получаем больше света, да и хрусталь — он прочнее стекла. Со временем стекло тускнеет, а хрусталь — нет. Его же не так легко поцарапать или разбить. Именно такую, более прочную иллюминацию и хочу создать. Небольшие гирлянды, которые бы мы смогли потом использовать каждый год, украшая нашу ёлку в Рождество и Новый год. Вместо свечей, понимаешь? Так более безопасно может быть.
- А ты прав, сгореть бы не хотелось, - восхитилась идеей милого Кэтрин. - Но как же будет свет от такой гирлянды?!
- Это ты увидишь на празднике, - подмигнул Алекс. - Я уже договорился с одним стекольщиком. Некий Пьер. Говорят, он лучший у нас в городе. Вот с ним и попробуем создать такое чудо.
Он снова прикоснулся губами к губам любимой трепетным и сладким поцелуем. Снова они наслаждались, обнимаясь и целуясь. Уверенные, что в собственном замке, куда наконец-то уехали жить после венчания, где всё обустроили на свой вкус и лад, нет угрозы счастью, оба были спокойны.
Даже подслушивающая служанка улыбнулась с умилением... Молодая, с большими выразительными глазами и строго убранными волосами. Одетая в не менее строгую одежду... Она всё время стояла за оставшейся открытой дверью, слушала и подглядывала в щель. Подивившись силе чувств своих хозяев, служанка тихонько прошла дальше и, когда была в конце коридора, ускорила шаг.
Она побежала скорее к кухне, а там спустилась в подвал. В полутьме у единственного горящего фонаря она увидела силуэт человека, прикрывающегося тёмным плащом с ног до головы, чтобы никто не смог узнать...
* - роман «Венецианские страсти», Татьяна Ренсинк
** - такое имя изначально носила «Золушка» в сказке Шарля Перро.
Глава 2
Служанка знала человека, к которому спустилась в подвал. До того, как уходила подслушивать беседу хозяев, она тайком встретила его у леса и проводила незаметно сюда, после чего оставила ждать. Скрываясь под плащом, пряча лицо за широкими краями капюшона, этот человек повернулся.
- Вы правы, он рассказал супруге про стекольщика Пьера. Он будет у него что-то заказывать... Какие-то менее опасные гирлянды. Я не совсем всё поняла. Герцогиня сказала, что сгореть не хотела бы, - взволнованно, но с желанием верно донести всё, сказала шёпотом служанка. - Герцог настолько любит свою жену, хочет к родам что-то сказочное подарить. А вчера, я слышала, духи её любимые заказал из Турции. Много! Не мудрено, что у герцога столько поклонниц. Он богат, невероятно красив, мужествен, а любит как!
- Ты сможешь его соблазнить? - взяв за подбородок, низко прошептал сквозь зубы собеседник.
- Боюсь, у меня не получится. Трудно такого будет заставить обратить внимание на другую. Герцог безумно влюблён в свою жену, - усмехнулась тихо служанка.
- Именно, что безумно, - повернулся собеседник спиной и сделал шаг к выходу.
- После их приключений они боятся сгореть, вот герцог и придумал менее опасный способ украсить праздники иллюминацией. Он говорил про рождение малыша, а потом про Рождество и Новый год, когда бы той гирляндой украсили ёлку. Чтобы не сгорела от свечей вдруг, как то у многих бывает, - шептала служанка.
- Он угодить жене хочет. Но я знаю, как их разлучить. Любую любовь можно убить, - сквозь зубы шептал в ответ собеседник и вложил ей в руку несколько монет.
- Чем же? - удивилась служанка, прижав полученную награду к груди.
- Например, ревностью... Кэтрин ужасно ревнива, - снова прошептал низко собеседник и направил шаг к выходу. - Или с...
Служанка не расслышала, что было сказано дальше, но на миг застыла на месте от пробежавшего по телу холода. Она проводила собеседника, каждый раз выглядывая первой в коридор, опасаясь быть увиденными, и скоро смотрела ему, поспешно удаляющемуся в сторону леса, вслед...
- Ты что здесь стоишь? - заставил вздрогнуть от неожиданности мужской голос позади.
- Отец?! - оглянулась она и тут же закрыла дверь. - Ночь такая спокойная. Будто весной запахло. Вот я и наслаждалась свежим воздухом, пока совсем не стемнело.
- Я же просил тебя заняться стиркой! - возмутился отец. - Лус? Ты слышишь меня?
Лус уже почти не слышала отца. Она будто покорилась и направила шаг обратно. Только мысли были ещё на произошедшей встрече,... в той беседе...
В свои шестнадцать она думала, что ясно представляла себе то, чего хочет добиться в жизни. С самого детства, рано оставшись без матери, переезжала с отцом с места на место. Отцу было трудно удержаться на одной службе из-за того, что подвергался соблазну посещать трактир, нежели работу.
Лус же, часто остающаяся дома одна, мечтала... Мечтала покинуть очередное бедное временное жильё, платить за которое снова и снова было нечем, откуда вот-вот прогонят... Мечтала жить богаче, свободнее,... счастливее... Ведь, продолжая жить, как живут, она даже друзей и подруг не могла завести.
Многое изменилось, когда отец пришёл устраиваться на службу в замок герцога Алекса Армоур. Тот с супругой, с которой только обвенчался, нанимал слуг. Замок был недавно построен. Новая совместная жизнь хозяев начиналась теперь именно здесь. После беседы с отцом Лус, когда тот откровенно признался, что имеет слабость к выпивке и трактирам, Алекс долго беседовал с ним, но видел, что человек хороший, только требуется помощь.
Алекс, мужчина лет тридцати пяти, высокий, с красивыми чертами лица и стройной военной фигурой был человеком душевным, всегда старающимся понять собеседника и найти выход из проблемы. Так же и его супруга, Кэтрин, которой на тот момент было около двадцати семи лет, была чуткой особой, всегда отзывающейся на помощь.
Понимая состояние души отца Лус, сорокалетнего Бернарда, когда тот потерян из-за смерти жены, души в которой не чаял, Алекс согласился принять его на службу.
