Глава 1
- Сколько можно дрыхнуть? Вставай! Конец света проспишь!
Голос был явно не Мишкин. Да и не мог им быть, потому что мы уже неделю как поссорились, и я даже подозревала, что вообще расстались.
Глаза отчаянно сопротивлялись, умоляя дать им поспать еще минуток по десять… на каждый. Наконец мне удалось приподнять веки. По ощущениям уже наступило утро, но в комнате было темно, как в склепе, хотя обычно свет уличного фонаря пробивался даже сквозь самые плотные шторы.
Я потянулась за телефоном, однако рука неожиданно наткнулась на стену.
На стену?!
Мне не нравилось спать у стенки, поэтому кровать стояла так, чтобы с обеих сторон было свободное пространство. Вроде бы засыпала у себя дома. Или это такой многослойный сон, когда думаешь, что уже проснулась, а на самом деле все еще спишь?
Включить свет? Лампа на тумбочке, а тумбочка, походу, куда-то пропала. Откинув тонкое грубое одеяло, – точно не мое! – я села и спустила ноги с кровати. Под ними зашуршало что-то вроде грубого сена, какие-то сухие стебли. И рубашка – я терпеть не могла ночные рубашки, спала или голая, или в пижаме, а тут вдруг оказалась в широченной длинной плащ-палатке.
- Вставай! – откуда-то из темноты снова донесся голос. – Жених пришел.
Сказано это было с нешуточной издевкой.
- Какой еще жених?! Ты кто вообще такой? – возмутилась я и тут же сообразила, что говорю не по-русски. И невидимый собеседник тоже, кстати. Мало того что говорю, так еще и прекрасно понимаю.
- Вот до чего девушек мавуаз доводит, – фыркнул он. - Так и имя свое забудешь. Настоятельно рекомендую больше на ночь не пить. Жених – твой. Бир Наториус. Если ты, конечно, со вчерашнего вечера не завела другого. А я – твое наследство от маменьки. И наказание на всю оставшуюся жизнь. А вот не надо было дерзить старушке. Глядишь, получила бы что-нибудь поприятнее, как твои сестрички.
Прекрасно. Жених, наследство, сестрички… Похоже, я спятила. Хотя нет, тогда все это казалось бы нормальным. Значит, просто сон. Ладно, пусть идет своим чередом.
- Свет зажги, наследство! – потребовала я. – Дай хоть гляну на тебя.
- Соскучилась? А кто еще вчера говорил, что глаза бы твои на меня не глядели?
Вчера? Как-то это странно для сна. Развить мысль я не успела, потому что вспыхнул свет.
Ну, вспыхнул – это, конечно, сильно сказано, огонек загорелся маленький и тусклый, но по глазам после полной темноты ударило. А когда они привыкли к свету, я завизжала как резаная.
Держа в лапе светильник, у кровати стоял… стояло существо. Примерно в половину человеческого роста, зеленое, меховое, с хвостом. И в сапогах! В грубых, грязных болотных сапогах с отворотами, по самое брюхо. Мордой оно напоминало то ли барсука, то ли белку, только без ушей, зато с длинными патлами, торчащими во все стороны.
- Да хватит уже орать! – существо махнуло четырехпалой лапой с острыми коготками. – Или, может, твоему любезному сказать, что ты похмельем маешься и зеленых чертей ловишь?
- Зеленых чертей? – дрожащим голосом повторила я. – Это ты, что ли, зеленый черт?
- Да, тяжелый случай... Милочка, если тебе совсем память отшибло, то я Бертран, твой фамильяр. По приговору суда отправлен Черной канцелярией на принудительные работы. Попал к твоей матушке, но поскольку полностью срок отбыть не успел, перешел от нее к тебе. И знакомы мы уже год.
Пытаясь проснуться, я изо всех сил щипала себя за предплечье через длинный рукав рубашки. Больно и наверняка до синяков, но это не помогло. Чудище никуда не делось, да и сама я оставалась все там же. Понять бы еще где!
Границы помещения терялись во тьме, так же, как и потолок. В круг света попадала только узкая кровать с деревянной спинкой, стоящая у беленой стены, и что-то напоминающее комод. И кусочек пола, покрытый чем-то вроде сухой осоки.
- Вставай, Дэлла!
Какая, к черту, Дэлла? Двадцать шесть лет прожила Настей, и это имя меня вполне устраивало.
Зеленый… как там его? Фамильяр фамильярно дернул меня за прядь волос, и я чуть не завизжала снова. И вовсе не от боли, а потому что волосы тоже были не мои. Не короткие русые, а длинные, темно-рыжие, крупно вьющиеся.
Я дернулась, фамильяр отшатнулся, и свет отразился в большом зеркале в золотой резной раме. Вырвав из мохнатой лапы светильник, я подскочила к нему и замерла в ужасе. С девушкой, глядевшей из тускло мерцающей глубины, общим у меня был разве что возраст. Высокая, с роскошной рыжей гривой и широко расставленными серо-зелеными глазами. Идеальные брови, ровный нос, в меру пухлые губы, длинная шея. Фигуру скрывал бесформенный белый балахон до самых пят, и я обтянула им себя, чтобы оценить габариты. Да, все вполне модельное – грудь, талия, бедра, ноги.
Кое-как справившись с шоком, я подумала, что девушка, в общем-то, красотка, ничего не скажешь. Вот только… не я. Какая-то Дэлла. А куда делась пусть не самая прекрасная, но своя родная Настя – загадка. Точнее, куда делись Настина шкурка и Настина обычная жизнь, потому что начинка-то осталась прежней. И встречный вопрос – где теперь сознание этой самой Дэллы?
- Ну что, налюбовалась? Жениха звать? Или хотя бы оденешься?
Можно было забиться под одеяло и плакать, пока не придут санитары и не увезут в психушку. Если здесь, конечно, что-то такое имеется. Или попытаться выяснить, что произошло и где я нахожусь. И есть ли шанс как-нибудь это исправить.
Я выбрала второй вариант, поскольку первый не предполагал никакого решения проблемы. Ну, может, кроме бесплатной еды.
- Скажи…
- Бертран, - подсказал зеленый черт… то есть фамильяр.
- Скажи, Бертран, а я могу отложить встречу с женихом? Ну, сослаться на нездоровье, например?
- Трудно быть здоровой, столько выхлебав на ночь. Можешь, конечно. Никто не осудит. После похорон любимой маменьки-то.
Это было сказано таким ехидным тоном, что стало ясно: маменька вряд ли была любимой. И что-то он еще там говорил, вроде я… то есть Дэлла «дерзила старушке».
- Но мне на твоем месте было бы любопытно, с чего вдруг он приперся спозаранку, аж затемно. Сомневаюсь, что так сильно соскучился. Не прыткий юноша, чай.
Не юноша? Прекрасно… Ко всему прочему еще жених какой-то некондиционный. Старый дед? Ну и вляпалась Настя! Ну ладно, раз так – посмотрим. Вот только во что одеваться?
То ли Бертран читал мои мысли, то ли принял молчание за согласие, но, нырнув в темноту, тут же вернулся с охапкой каких-то тряпок и бросил их на кровать.
- Так что, выйдешь?
- Оденусь и выйду, - буркнула я, надеясь, что смогу во всем этом разобраться. – Светильник оставь.
- Да мне-то он зачем? – дернув хвостом, кокетливо перетянутым посередине двойным кольцом-браслетом, фамильяр удалился.
Судя по всему, одежду хозяйка сняла вечером и бросила куда-то комом: длинное темно-синее платье со шнуровкой по бокам выглядело довольно помятым. Кроме него, в куче обнаружилась короткая рубашка, что-то вроде то ли корсета, то ли плотного корсажа, полотняные панталоны и теплые чулки с подвязками.
Держа двумя пальцами панталоны, я пыталась справиться с конгитивным диссонансом. Брезгливость не позволила бы мне надеть чужую одежду, даже чистую, а тут явно ношеная, включая нижнее белье. Но, с другой стороны, носило все это именно то тело, в которое меня занесло неведомым ветром, а свои вчерашние трусы я при большой нужде надела бы. Да и искать что-то другое сейчас было не с руки.
К счастью, одно время я занималась историческими танцами, которые требовали псевдоисторической одежды, поэтому хоть и не сразу, но все же управилась и с корсажем, и с чулками, и со шнуровкой на платье. Если верить зеркалу, один бок оказался затянут сильнее другого, но я решила, что жених это как-нибудь переживет. А если нет – тоже не беда. Может, даже наоборот, неплохо. Твердой уверенности в том, что удастся как-то вернуться обратно в свою жизнь, не было, а замуж непонятно за кого не хотелось.
Сунув ноги в обнаруженные под кроватью неудобные туфли на низком каблуке, я расчесала волосы щеткой из грубой щетины. При этом пришлось снова напомнить себе, что это не чья-то чужая щетка, а принадлежащая моему нынешнему телу.
Все это, конечно, отдавало абсурдом, и даже читанные книги про попаданок не слишком помогали принять ситуацию. Одно дело читать и совсем другое - примерить что-то подобное на себя. Но деваться было некуда. Раз уж сон и бред отпали в полуфиналах, оставалось как-то встраиваться в реальность.
Прежде чем выйти из комнаты, я нашла с помощью светильника окно и отдернула плотную штору – чтобы обнаружить за ней чернильную темень. Такое раннее утро? Или здесь зима и рассветает к обеду?
Все эти вопросы я отложила на потом, как и осмотр комнаты. Открыла дверь и оказалась в таком же темном коридоре. Светящийся по контуру прямоугольник задал направление.
В гостиной – если я правильно поняла назначение этого помещения – на диване сидели две девицы лет двадцати, довольно противного вида, в таких же темно-синих платьях, как и я, видимо траурных. Бертран пристроился в углу у камина. Жениха я заметила не сразу: его скрывала спинка кресла. Услышав мое «доброе утро», он встал, подошел и поцеловал мне руку.
- Приветствую вас, бира Дэлла.
Так, похоже, бир – это не имя, как я подумала, а что-то вроде «господин». А Наториус тогда что, имя или фамилия? И ведь не спросишь же. Язык мне достался вместе с телом, а вот знание реалий и память его прежней хозяйки в комплект, к сожалению, не входили. Значит, будем действовать методом ненаучного тыка.
- Что привело вас к нам так рано? – дабы не попасть пальцем в небо, я решила обойтись без обращения.
Сестрички неодобрительно зашушукались, поглядывая искоса. Абсолютно одинаковые, чернявые, похожие на тощих ворон. Шли бы вы, девочки, отсюда, дали нам с женихом пообщаться. Или, по местным правилам, мы не должны оставаться наедине до свадьбы?
Все оказалось еще хуже, чем я предполагала. Нет, Наториус не был старым дедом, всего-то лет сорока, но от него веяло такой чопорной скукой, что от одного взгляда хотелось завыть и повеситься. Это был высокий, болезненно худой мужчина с впалыми щеками, тонкими бледными губами и острым хрящеватым носом. В редких бесцветных волосах прогрызли глубокие ходы залысины. Такими же бесцветными были брови, ресницы и глаза. Довершал картину унылый серый костюм, и даже лаковые сапоги, которые наверняка должны были блестеть и отбрасывать зайчики, выглядели тускло.
- Прошу прощения за ранний визит, бира Дэлла, но я получил приказ срочно прибыть во дворец и поэтому сейчас же выезжаю в столицу. Сколько времени вам понадобится на сборы?
Глава 2
- В каком смысле? – растерялась я. – На сборы куда?
- Дэлла, прекрати валять дурака, - зашипела одна из сестричек. – Ты что, забыла? Свадьбу отложили, пока бир Наториус не станет членом королевского совета. И вот он им стал. Ты едешь с ним.
- В качестве кого?
- В качестве невесты, разумеется, - подключилась вторая. – До свадьбы будешь жить при дворе.
- Да, - кивнул головой жених. – Вас возьмет в свою свиту королева. Или принцесса.
Ворон синхронно и симметрично перекосило.
Я вспомнила слова Бертрана о том, что была бы я поприветливее с маменькой, получила бы в наследство что-нибудь поприятнее осужденного на каторжные работы фамильяра. Значит, все приятное досталось этим двум приветливым грымзам. По идее, им стоило радоваться, что избавятся от лишнего рта, но их буквально корчило от зависти.
- И что, ехать надо прямо сейчас?
Интересно, а что будет, если я прямо сейчас сделаю совсем другое – скажу, что не собираюсь никуда ехать? И что замуж за этого унылого хрена тоже не собираюсь. Сестрицы обрадуются или огорчатся? Нет, понятно, что и то и другое, но чего будет больше?
- Конечно, нет, бира Дэлла. Вы спокойно соберетесь и поедете в карете с моими слугами. Поэтому я и спрашиваю, сколько времени нужно на сборы, чтобы они знали, когда заехать за вами.
- Одного дня ей вполне хватит, - влезла та, что сидела справа.
- Не хватит, - возразила я. Только для того, чтобы не согласиться с ней. Какого черта она вообще лезет не в свое дело? Не терпится поскорее выставить меня из дома? – Три. Три дня.
Да, трех дней вполне достаточно. Не только для того чтобы собрать вещи, но и для того, чтобы сбежать. Или, возможно, вернуться домой. Но в это верилось слабо. Другой вопрос – куда бежать? В любом случае, я выторговала себе отсрочку для того, чтобы осмотреться.
Может, удастся подружиться с Бертраном? Он хоть и зараза, да еще и служит фамильяром по приговору суда, но мне и не с такими перцами приходилось наводить мосты. Правда, те были школьниками-подростками, а не загадочной зеленой хренью.
Еще раз поцеловав мне руку, Наториус откланялся и вышел. Повисло тяжелое молчание, которое Бертран поспешил разрушить, шуруя кочергой в камине.
- Выйди отсюда! – рявкнула на него одна из ворон.
- Ага, сейчас, - фамильяр сделал непочтительный жест, который наверняка соответствовал нашему среднему пальцу. – Моя хозяйка Дэлла, а ты мне никто и звать никак. Так что рот закрой, а то панталоны простудишь.
Браво, Берт! Кажется, ты начинаешь мне нравиться.
- Дэл, - срочно вмешалась вторая, в то время как первая побагровела и раздулась на манер рыбы-фугу, - давай договоримся сразу. Мы не будем проверять твои сундуки, но ты пообещаешь не брать ничего из дома, кроме своих личных вещей. Матушка в завещании отписала тебе только этого зеленого каторжника.
- Эй, потише! – оскорбился Бертран. – Не каторжника, а осужденного на принудительные работы. А насчет завещания я бы еще подумал, не подделка ли это.
- Да как ты смеешь, мерзавец?! – наконец отдышалась первая.
- Зная вас – запросто. И это вы не смеете разговаривать со мной в таком тоне. Мой приговор не отменяет происхождения. Кто вы – и кто я! Мое наказание не пожизненное, и возможность его досрочного прекращения остается в силе. Рекомендую об этом помнить, когда открываете свои поганые рты. Чтобы не пожалеть потом.
- Мы пожалуемся на тебя в Черную канцелярию! – чуть менее уверенно заявила вторая.
- Да на здоровье. Там принимают жалобы только от хозяев, а не от каких-то безродных выскочек.
Я с интересом следила за их перепалкой, хотя она вызвала дополнительные вопросы. И правда, кто он такой? Видимо, какая-то очень важная особа. И что же он натворил, если его так наказали? Насколько я знала, в нашем мире фамильяры служили ведьмам и колдунам, но это были коты, жабы и прочие животины с духом внутри. Кем же тогда была матушка трех сестричек? Похоже, Дэлла в этой семье играла роль то ли Золушки, то ли паршивой овцы.
- Так я вам и позволила совать нос в мои сундуки, - отрезала я, сложив руки на груди. – И договариваться с вами ни о чем не собираюсь. Я уеду. В столицу. Во дворец. И стану придворной дамой королевы. А вы сидите в этом сарае и лопайтесь от зависти.
- Пойдем, Мона, - вскочила та, которая предлагала мне договориться. – Видеть не могу эту дрянь.
- Да, пойдем, - другая тоже подорвалась с дивана. – Скорей бы она убралась к своему… престарелому облезлому жениху.
- Престарелому, облезлому, но члену королевского совета, - отбила подачу я.
Дверь хлопнула так, что затрясся весь дом.
- Это было великолепно, Дэл, - Бертран сделал низкий шутовской поклон. – Я восхищен. Давно надо было поставить этих гадин на место. Что насчет завтрака?
