Надо будет повесить её сегодня над кроватью. Довольно с неё змей и всякой там мистики. В её мире этого всего категорически не существует. Есть Анечка, её разноцветные макароны и красная губная помада. Много ли нужно ещё для счастья?
Из воспоминаний Миру вырвал рингтон телефона. Звонила подруга. Анечке пришлось ехать одной в горы, потому что у Миры случился Бали, и все планы пошли коту под хвост.
— Привет, Мира! У меня такая потрясающая новость. Ты сейчас совсем умрёшь.
— Анечка, зая! Можно я ещё поживу?
Мира не разделяла восторгов подруги. С грустью посмотрела на свою распухшую ногу, и сомнений в том, что жить осталось недолго, становилось всё меньше.
— Ой, всё! Бросай хандрить. Жду тебя в мастерской. Мне подарили такую классную игру А ещё я вышла замуж.
И тут в окошко влетела белая бабочка. Сердце ёкнуло и замерло. Новость о скоропостижном замужестве подруги пролетела мимо ушей. Всё восторженное внимание девушки было приковано к волшебному существу хрустальной чистоты. Сияющий свет крыльев был так ярок, что Мира сощурилась. Бабочка села на укушенное место, и боль сняло как рукой. Чудеса!
— Алло! Мира! Ты там живая? Ты меня вообще слышишь? Я вышла замуж, — не унималась подруга.
— Поздравляю, — протянула Мира, не отводя глаз от бабочки. Интересно, чья в ней душа? — Кто ты? — вслух спросила она. — Может, ты наконец мне расскажешь правду?
— Конечно, я тебе всё расскажу. И даже немного больше, чем всё, — пообещала подруга. — Жду тебя через час.
Через час? Мира посмотрела на ногу. Та была абсолютно целёхонькая. Голова тоже перестала болеть, и озноб исчез. Свет бабочки рассеялся, и она стала растворяться. Вот как и тогда. Прилетела в трудный момент и исчезла, как мимолётное чудо. Может, снова показалось?
Это случилось давным-давно, когда она была ещё в детском доме. Многие не любят детские дома, а ей там нравилось. Там были тётя Света и Славик. С того дня в январе, когда её замёрзшую нашли на пороге, приют стал для неё настоящим домом. Тётя Света говорила: все думали, что она замёрзла окончательно, но потом выяснилось, это у неё просто такого цвета кожа — белая.
Однажды её удочерили. За то, что она по ночам таскала конфеты, приёмный отец сильно избил скакалкой. Было так больно, что она обмочилась. Утром она сбежала обратно в детский дом. Туда, где была её любимая теплая, вкусно пахнущая обедами тётя Светик. В 14 лет та подарила ей ярко-красную губную помаду.
— Клася, ты немного бледная, но всё равно самая красивая девочка на свете. И я тебя люблю, — сказала женщина, гладя Клаву по голове.
Так вот, эта она, тётя Светик, дала ей это имя — Клава. Потом подарила помаду и на следующий день после дня рождения эта самая Светик уехала с мужем военным Оставив бедняжку Клаву в шоке и отчаянии. Даже Славик, друг из детского дома, не мог её утешить. Клася после школы часами рыдала одна в парке. Как она могла так поступить? Самая родная, природная. Почему она не взяла Клаву с собой? Девочка даже губную помаду от злости выбросила, но потом передумала и пошла за ней. Поскользнулась на снегу, упала и жутко ударилась. Что-то хрустнуло, и всё вокруг потемнело. Очнулась она уже в кровати. На груди сидела белая бабочка, а на тумбочке лежала губная помада. Боль прошла, а чувство брошенки осталось.
Через месяц она наконец-то забрала паспорт и теперь она — Мира! Она «сокровище будущего», а не какая-то там Клава-хромоножка.
С тех пор она не видела ту белую бабочку. А ведь была ли она вообще на самом деле?
Подруга снимала помещение в центре города, на Театральной. Там была даже своя современная кухня, где она пекла настоящие французские макароны, и там же она оборудовала себе спальню. Жить с матерью в любви и согласии у неё не получилось. Та считала, что дочь её недолюбливает. Анечка же постоянно звала маму к себе в гости и пыталась долюбить эту женщину, которая была зла на весь мир.
Их дружба с Анечкой завязалась ещё в университете на факультете айтишников. Славик уговорил Миру поступить именно туда, потому что «программисты — это устройства, преобразующие кофеин в код, а код — в деньги». Для такого шаманства вовсе не нужны родственники, связи и богатства, коих у сирот совершенно нет.
Поступила в универ она довольно легко. Всего за полгода перед зачислением выучила все нужные предметы наизусть. Хотя она не особенно любила эти дисциплины, но зато любила Вячеслава, своего Славика, так что зубрила и представляла, как они будут ходить на занятия вместе, жить в одном общежитии, да и вообще всегда и везде будут вместе. Одно расстраивало. Славик по-прежнему звал её Клавой.
«У каждого программиста должна быть идеальная клава», — шутил он.
Там, в универе, Мира встретила странную и очень интересную девушку Анечку, которая училась на айти, а ещё на экономическом и каких-то онлайн-курсах. Она училась постоянно. Что-то заканчивала и снова поступала. Считала, что в этом мире можно надеяться только на себя, а мир так переменчив, что никогда не знаешь, какая профессия тебе может понадобиться завтра. Лучше иметь страховку в виде хотя бы пяти дипломов.
Мира тогда жила в общежитии, вечерами после учёбы подрабатывала: выгуливала собак, занималась доставкой, а потом начала делать сайты на заказ. У неё появились свои деньги на вкусняшки и новую одежду. Подружка Анечка, вечно голодная и худая ботанка, как-то свалилась даже в обморок прямо на уроке. Ей не хватало ни времени, ни денег, чтобы нормально есть. И Мира решила делать бутерброды в универ для троих: себя, Славика и Анечки.
Мире было её очень жалко. У подруги есть родная мама и свой дом, а всё равно она оказалась такой же одинокой, как и Мира.
Эх, да! Это были золотые студенческие годы. Каждую субботу толпа собиралась у них в комнате, студенты сплетничали и делились новостями за неделю, пили ведьминский чай желаний, так они называли травяной чай Миры. И никакие гуру медитации не сравнятся с тем, как она играла на гитаре и пела.
Ребята приходили не с пустыми руками. Зачастую они приносили печеньки и конфетки. Правда, большая часть тут же съедалась вечно голодными парнями. Заварные пирожные, которые так любила Мира, приносил только один Славка.
Остальные парни жутко бесили Миру своим уровнем «лоу скилл» и «Юбилейным» печеньем.
— Киса, в твоём сердце найдётся место для кого-то нового? — приставали они.
— Если я начну помещать в своё сердце незнакомые объекты, я, вероятнее всего, умру.
У их глупости не было шарма. А Славик был самый умный и красивый. Родной и такой надёжный.
Как-то в универе поставили ящик с валентинками. Несколько дней студенты наполнялся его признаниями. Мира так ждала дня икс. Она мечтала о том, что Славик наконец-то признается. Но утром 14 февраля ящик пропал. Его выкинула уборщица. Уборщица! Разрушительница чужих судеб.
И вот тогда Мира на заработанные денежки купила гитару. Девушка с гитарой! Это так круто! Она быстро научилась играть, с её феноменальной памятью она могла запомнить и сыграть любые песни, правда, только при условии, что они ей нравились.
А потом Анечка придумала эти субботние чаепития под гитару.
Мире так хотелось, чтобы Славик смотрел на неё такими же восхищёнными глазами, как на суперзвезду. Так, как он смотрел на солистов и гитаристов «Арии». Она устала от дружбы и очень хотела настоящей любви.
И вот через полгода он наконец-то смотрел на неё как зачарованный. Его глаза блестели, губы шептали «моя». Вскоре они стали настоящей парой. Девчонки с факультета шептались, что ведьма Мира приворожила самого красивого парня в универе. А кто им не давал ведьмовать? В магазине гитар хоть отбавляй. Покупайте и пойте. Но они предпочитали «привороты»: укорачивали юбки, красили волосы и надували губы.
А ещё к ним в комнату притащились медики из соседнего общежития. Вруны безбожные. Несли всякую ерунду, чтобы произвести впечатление. С серьёзным видом утверждали, что «Экзорциамус те омнисиммундусспиритус» — это латынь. Как у них после этого вообще можно было лечиться? Ну вот Мира и не ходила к этим выпускникам, а лечилась сама, травками.
Ох, столько всего потом было. Студенческая свадьба в роще за городом, путешествие в горы. Два счастливых семейных года. А потом… потом он собрался на работу на майских праздниках, якобы за одеждой какой-то. Обещал сразу же вернуться. Через час пришла смс: «Прости. Нам надо расстаться. Я решил изменить свою жизнь».
Мира поначалу приняла это за шутку, но потом он объяснил ей, что нашёл себе кого-то, более красивую и умную. Он сказал, что его новая подруга на десять лет старше его.
Мире было двадцать и её променяли на какую-то тётку. Она не верила своим глазам и ушам. Он ушёл. Она осталась одна.
Твоя душа меня задела.
Твои глаза всегда со мной.
Твоё дыханье меня грело
И вечно будет, здесь, со мной.
?
Живу сейчас на этом свете.
И думаю: «А для чего?»
И только видя твою радость,
В душе становится светло.
?
Спокойность, мерность, пониманье
Всё это было лишь игрой?
И только после расставанья…
Я поняла! Что нам не быть с тобой!
?
Но Верю, Жду и я Надеюсь,
Что день придёт. И ты поймёшь!
Любовь красива только с виду.
Но часто в сердце острый нож.
?
Проткнёт. Ударит. Больно. Грубо.
Терпеть не стану вновь и вновь.
И сердце снова запылает.
Проснётся новая любовь!
Она не могла вспомнить, что было потом. Очнулась она через год, благодаря одному из студентов-медиков, когда никто уже не верил, что такое возможно. Лев ворвался в жизнь Миры как настоящий герой в белом халате, прямо из сказки, пробыв на протяжении года невидимым бдительным часовым у её кровати. Ему удалось спасти девушку, иначе эта история закончилась бы довольно грустно. Молодой врач был единственным, кто поставил верный диагноз, вывел Миру из диабетической комы и ухаживал за ней, пока она находилась в долгом, непонятном медицине, летаргическом сне.
Как только девушка очнулась, она уже не была прежней. Теперь она была не одна. Внутри неё жила чудовищная боль. Мира просыпалась с ней. Ходила с ней на работу. Возвращалась домой и засыпала с ней. Боль не оставляла её ни на секунду. Она душила и заставляла плакать. Она впивалась колючками в сердце так сильно, что слёзы брызгали из глаз и кровью текли по щекам.
Она бросила университет, потому что уже не могла выносить ни одного упоминания о программировании и айтишниках — от одной мысли о Славе ей становилось тошно. Она устроилась в турфирму и начала путешествовать. Со временем привыкла есть всё, что хочется, уколов дополнительную порцию инсулина.
Так вот, в прошлом году любимая клиентка подарила Мире «библию» макарон из Франции. Как вообще это нежнейшее пирожное-печенье из двух гладких половинок, скреплённых тягучими начинками, назвали «макарон», как не «цветные миндальки», потому что они из миндальной муки? Мира не любила готовить, а вот Анечка так впечатлилась этой книгой, что все выходные пекла разноцветные вкусняшки, а пробовать приходилось Мире. Но та особо не сопротивлялась. Яркие, нежные и хрустящие, с тающими во рту начинками они были божественные. И в итоге Анечка решила бросить эм… «пыльную» и «несладкую» работу экономиста и открыла свою кулинарию.
А у Миры теперь был привилегированный доступ к самым изысканным макаронам во всём городе. Ешь сколько влезет, пока не впадёшь в следующую «макаронную кому». Н-да… Вот ведь в чём сила, сестра! В макаронной «библии».
— Давай уже колись, кто у нас муж? — с порога спросила Мира. — Куда ты его спрятала?
Счастливая Анечка рассмеялась и крепко обняла подругу.
— Он сотрудник службы из трех букв. Спрячется — фиг найдёшь.
— Ничё се! Рассказывай давай. Он тебя пытал гипнозом или шантажировал прошлым?
Они обе рассмеялись. Мира была так рада за подругу. И неважно, кто он и как это случилось. А подруга, она вообще от счастья светилась так ярко.
В маленькой уютной комнате было атмосферно. Даже ёлка стояла. Подруга тщательно подготовилась. Свечи, ароматические палочки, на столе любимые макароны — с листьями мяты и цветами сирени. Анечка прям умудрилась объединить две любимые вещи Миры — травы-цветочки и пирожные. Аж слюнки потекли.
— Тебе чай или кофе? — спросила по привычке Анечка. Видимо, растеряла всю память в горах от счастья, забыв, что Мира пьёт только травяной чай.
— Мне море. А лучше океан. Великий, — улыбнулась Мира и, достав из сумки травы, пошла сама заваривать чай. Вдыхая уютный окутывающий аромат лепестков лимонной вербены, добавила ещё розмарина.
Такие две местные ведьмочки-гурманки. Сейчас волшебный чаёк попьют, пироженки пожуют и прямо на метле пойдут кружить вокруг центральных улиц. Рождество на носу. Черти заждались.
Анечка в двух словах рассказала о муже.
— Так. А у вас предбрачная ночь была? — деловито поинтересовалась Мира, запихивая в рот очередной макарон целиком.
— У нас и брачной-то не было.
— Как не было? — удивлённо пробубнила Мира с набитым ртом. Анечка, конечно, тот ещё фрукт, но выйти замуж без секса — это настоящая фантастика.
— Да так. На третий день расписались, и он уехал. Родина приказала.
— Это точно не Дед Мороз был? Тебе не приснилось?
— Не приснилось, — и подруга показала кольцо. — Он просто огонь, мы с ним три ночи просидели, разговаривали до утра. А днём рыбалка! А ещё обожаем Сальвадора Дали. Ну, секса не было, да и что? Зато чёрная икра, шампанское на вершине горы. И вообще, он определённо мой кармический мужчина.
Мира закатила глаза. О боже! И где она этой дури вечно набирается? Нельзя было её одну отпускать. Теперь не знаешь, что лучше. Чтобы «муж» вернулся или нет. До утра беседы они светские вели про Дали. Ну-ну. Конечно, пудрить мозги удобнее через уши.
— А у тебя как прошёл Новый год? — спросила Анечка, доставая очередную коробку из холодильника.
— Из новогоднего настроения у меня сейчас только глаз дёргается в такт твоим гирляндам.
— Хочешь ещё десерт? — Анечка воткнула ложку в свежайший тирамису собственного приготовления.
— О, мой бог! Мне кажется, у меня в желудке уже нет места, — Мира быстро замотала головой.
— Но ведь десерт идёт не в желудок, а прямо в сердечко. Там есть та-а-акойма-а-аленький запасной желудочек, — коварно протянула Анечка.
«Сладкая» пытка продолжалась. Мира уже почти сдалась.
— У меня попа слипнется, — попыталась она вставить последний аргумент.
— Она не слипается, она растёт, нас обманывали детства, — Анечка облизнула ложку после тирамису. — Божественно. Попробуй, — и довольно погладила свой живот. — Представляешь, если рожу в этом году — я стану матерью Дракона.
Мира покрутила чайной ложкой у виска. Подруга совсем уже ку-ку от счастья. Анечка подсунула ей телефон с селфи, где она лопает чёрную икру со скоропостижным «мужем». Ну да! Радует, что мужик оказался не Карлсоном, свалившимся с крыши. Настоящий такой себе мужик. И это написано прямо у него на лице, гладко выбритом, взрослом и серьёзном.
«Муж» выглядел старше жены на добрых десять лет. Стоит ли ему доверять? У Миры с этим вопросом было трудно. Однажды она уже разочаровалась и решила, что лучше жить в одиночестве, пока её не оценят по-настоящему. А вот Анечка так торопилась жить, что у неё ни минуты свободной не было. Вот и в этот раз она подскочила и полезла в сумку.
Из воспоминаний Миру вырвал рингтон телефона. Звонила подруга. Анечке пришлось ехать одной в горы, потому что у Миры случился Бали, и все планы пошли коту под хвост.
— Привет, Мира! У меня такая потрясающая новость. Ты сейчас совсем умрёшь.
— Анечка, зая! Можно я ещё поживу?
Мира не разделяла восторгов подруги. С грустью посмотрела на свою распухшую ногу, и сомнений в том, что жить осталось недолго, становилось всё меньше.
— Ой, всё! Бросай хандрить. Жду тебя в мастерской. Мне подарили такую классную игру А ещё я вышла замуж.
И тут в окошко влетела белая бабочка. Сердце ёкнуло и замерло. Новость о скоропостижном замужестве подруги пролетела мимо ушей. Всё восторженное внимание девушки было приковано к волшебному существу хрустальной чистоты. Сияющий свет крыльев был так ярок, что Мира сощурилась. Бабочка села на укушенное место, и боль сняло как рукой. Чудеса!
— Алло! Мира! Ты там живая? Ты меня вообще слышишь? Я вышла замуж, — не унималась подруга.
— Поздравляю, — протянула Мира, не отводя глаз от бабочки. Интересно, чья в ней душа? — Кто ты? — вслух спросила она. — Может, ты наконец мне расскажешь правду?
— Конечно, я тебе всё расскажу. И даже немного больше, чем всё, — пообещала подруга. — Жду тебя через час.
Через час? Мира посмотрела на ногу. Та была абсолютно целёхонькая. Голова тоже перестала болеть, и озноб исчез. Свет бабочки рассеялся, и она стала растворяться. Вот как и тогда. Прилетела в трудный момент и исчезла, как мимолётное чудо. Может, снова показалось?
Это случилось давным-давно, когда она была ещё в детском доме. Многие не любят детские дома, а ей там нравилось. Там были тётя Света и Славик. С того дня в январе, когда её замёрзшую нашли на пороге, приют стал для неё настоящим домом. Тётя Света говорила: все думали, что она замёрзла окончательно, но потом выяснилось, это у неё просто такого цвета кожа — белая.
Однажды её удочерили. За то, что она по ночам таскала конфеты, приёмный отец сильно избил скакалкой. Было так больно, что она обмочилась. Утром она сбежала обратно в детский дом. Туда, где была её любимая теплая, вкусно пахнущая обедами тётя Светик. В 14 лет та подарила ей ярко-красную губную помаду.
— Клася, ты немного бледная, но всё равно самая красивая девочка на свете. И я тебя люблю, — сказала женщина, гладя Клаву по голове.
Так вот, эта она, тётя Светик, дала ей это имя — Клава. Потом подарила помаду и на следующий день после дня рождения эта самая Светик уехала с мужем военным Оставив бедняжку Клаву в шоке и отчаянии. Даже Славик, друг из детского дома, не мог её утешить. Клася после школы часами рыдала одна в парке. Как она могла так поступить? Самая родная, природная. Почему она не взяла Клаву с собой? Девочка даже губную помаду от злости выбросила, но потом передумала и пошла за ней. Поскользнулась на снегу, упала и жутко ударилась. Что-то хрустнуло, и всё вокруг потемнело. Очнулась она уже в кровати. На груди сидела белая бабочка, а на тумбочке лежала губная помада. Боль прошла, а чувство брошенки осталось.
Через месяц она наконец-то забрала паспорт и теперь она — Мира! Она «сокровище будущего», а не какая-то там Клава-хромоножка.
С тех пор она не видела ту белую бабочку. А ведь была ли она вообще на самом деле?
Глава 2. Клава или Мира
Подруга снимала помещение в центре города, на Театральной. Там была даже своя современная кухня, где она пекла настоящие французские макароны, и там же она оборудовала себе спальню. Жить с матерью в любви и согласии у неё не получилось. Та считала, что дочь её недолюбливает. Анечка же постоянно звала маму к себе в гости и пыталась долюбить эту женщину, которая была зла на весь мир.
Их дружба с Анечкой завязалась ещё в университете на факультете айтишников. Славик уговорил Миру поступить именно туда, потому что «программисты — это устройства, преобразующие кофеин в код, а код — в деньги». Для такого шаманства вовсе не нужны родственники, связи и богатства, коих у сирот совершенно нет.
Поступила в универ она довольно легко. Всего за полгода перед зачислением выучила все нужные предметы наизусть. Хотя она не особенно любила эти дисциплины, но зато любила Вячеслава, своего Славика, так что зубрила и представляла, как они будут ходить на занятия вместе, жить в одном общежитии, да и вообще всегда и везде будут вместе. Одно расстраивало. Славик по-прежнему звал её Клавой.
«У каждого программиста должна быть идеальная клава», — шутил он.
Там, в универе, Мира встретила странную и очень интересную девушку Анечку, которая училась на айти, а ещё на экономическом и каких-то онлайн-курсах. Она училась постоянно. Что-то заканчивала и снова поступала. Считала, что в этом мире можно надеяться только на себя, а мир так переменчив, что никогда не знаешь, какая профессия тебе может понадобиться завтра. Лучше иметь страховку в виде хотя бы пяти дипломов.
Мира тогда жила в общежитии, вечерами после учёбы подрабатывала: выгуливала собак, занималась доставкой, а потом начала делать сайты на заказ. У неё появились свои деньги на вкусняшки и новую одежду. Подружка Анечка, вечно голодная и худая ботанка, как-то свалилась даже в обморок прямо на уроке. Ей не хватало ни времени, ни денег, чтобы нормально есть. И Мира решила делать бутерброды в универ для троих: себя, Славика и Анечки.
Мире было её очень жалко. У подруги есть родная мама и свой дом, а всё равно она оказалась такой же одинокой, как и Мира.
Эх, да! Это были золотые студенческие годы. Каждую субботу толпа собиралась у них в комнате, студенты сплетничали и делились новостями за неделю, пили ведьминский чай желаний, так они называли травяной чай Миры. И никакие гуру медитации не сравнятся с тем, как она играла на гитаре и пела.
Ребята приходили не с пустыми руками. Зачастую они приносили печеньки и конфетки. Правда, большая часть тут же съедалась вечно голодными парнями. Заварные пирожные, которые так любила Мира, приносил только один Славка.
Остальные парни жутко бесили Миру своим уровнем «лоу скилл» и «Юбилейным» печеньем.
— Киса, в твоём сердце найдётся место для кого-то нового? — приставали они.
— Если я начну помещать в своё сердце незнакомые объекты, я, вероятнее всего, умру.
У их глупости не было шарма. А Славик был самый умный и красивый. Родной и такой надёжный.
Как-то в универе поставили ящик с валентинками. Несколько дней студенты наполнялся его признаниями. Мира так ждала дня икс. Она мечтала о том, что Славик наконец-то признается. Но утром 14 февраля ящик пропал. Его выкинула уборщица. Уборщица! Разрушительница чужих судеб.
И вот тогда Мира на заработанные денежки купила гитару. Девушка с гитарой! Это так круто! Она быстро научилась играть, с её феноменальной памятью она могла запомнить и сыграть любые песни, правда, только при условии, что они ей нравились.
А потом Анечка придумала эти субботние чаепития под гитару.
Мире так хотелось, чтобы Славик смотрел на неё такими же восхищёнными глазами, как на суперзвезду. Так, как он смотрел на солистов и гитаристов «Арии». Она устала от дружбы и очень хотела настоящей любви.
И вот через полгода он наконец-то смотрел на неё как зачарованный. Его глаза блестели, губы шептали «моя». Вскоре они стали настоящей парой. Девчонки с факультета шептались, что ведьма Мира приворожила самого красивого парня в универе. А кто им не давал ведьмовать? В магазине гитар хоть отбавляй. Покупайте и пойте. Но они предпочитали «привороты»: укорачивали юбки, красили волосы и надували губы.
А ещё к ним в комнату притащились медики из соседнего общежития. Вруны безбожные. Несли всякую ерунду, чтобы произвести впечатление. С серьёзным видом утверждали, что «Экзорциамус те омнисиммундусспиритус» — это латынь. Как у них после этого вообще можно было лечиться? Ну вот Мира и не ходила к этим выпускникам, а лечилась сама, травками.
Ох, столько всего потом было. Студенческая свадьба в роще за городом, путешествие в горы. Два счастливых семейных года. А потом… потом он собрался на работу на майских праздниках, якобы за одеждой какой-то. Обещал сразу же вернуться. Через час пришла смс: «Прости. Нам надо расстаться. Я решил изменить свою жизнь».
Мира поначалу приняла это за шутку, но потом он объяснил ей, что нашёл себе кого-то, более красивую и умную. Он сказал, что его новая подруга на десять лет старше его.
Мире было двадцать и её променяли на какую-то тётку. Она не верила своим глазам и ушам. Он ушёл. Она осталась одна.
Твоя душа меня задела.
Твои глаза всегда со мной.
Твоё дыханье меня грело
И вечно будет, здесь, со мной.
?
Живу сейчас на этом свете.
И думаю: «А для чего?»
И только видя твою радость,
В душе становится светло.
?
Спокойность, мерность, пониманье
Всё это было лишь игрой?
И только после расставанья…
Я поняла! Что нам не быть с тобой!
?
Но Верю, Жду и я Надеюсь,
Что день придёт. И ты поймёшь!
Любовь красива только с виду.
Но часто в сердце острый нож.
?
Проткнёт. Ударит. Больно. Грубо.
Терпеть не стану вновь и вновь.
И сердце снова запылает.
Проснётся новая любовь!
Она не могла вспомнить, что было потом. Очнулась она через год, благодаря одному из студентов-медиков, когда никто уже не верил, что такое возможно. Лев ворвался в жизнь Миры как настоящий герой в белом халате, прямо из сказки, пробыв на протяжении года невидимым бдительным часовым у её кровати. Ему удалось спасти девушку, иначе эта история закончилась бы довольно грустно. Молодой врач был единственным, кто поставил верный диагноз, вывел Миру из диабетической комы и ухаживал за ней, пока она находилась в долгом, непонятном медицине, летаргическом сне.
Как только девушка очнулась, она уже не была прежней. Теперь она была не одна. Внутри неё жила чудовищная боль. Мира просыпалась с ней. Ходила с ней на работу. Возвращалась домой и засыпала с ней. Боль не оставляла её ни на секунду. Она душила и заставляла плакать. Она впивалась колючками в сердце так сильно, что слёзы брызгали из глаз и кровью текли по щекам.
Она бросила университет, потому что уже не могла выносить ни одного упоминания о программировании и айтишниках — от одной мысли о Славе ей становилось тошно. Она устроилась в турфирму и начала путешествовать. Со временем привыкла есть всё, что хочется, уколов дополнительную порцию инсулина.
Так вот, в прошлом году любимая клиентка подарила Мире «библию» макарон из Франции. Как вообще это нежнейшее пирожное-печенье из двух гладких половинок, скреплённых тягучими начинками, назвали «макарон», как не «цветные миндальки», потому что они из миндальной муки? Мира не любила готовить, а вот Анечка так впечатлилась этой книгой, что все выходные пекла разноцветные вкусняшки, а пробовать приходилось Мире. Но та особо не сопротивлялась. Яркие, нежные и хрустящие, с тающими во рту начинками они были божественные. И в итоге Анечка решила бросить эм… «пыльную» и «несладкую» работу экономиста и открыла свою кулинарию.
А у Миры теперь был привилегированный доступ к самым изысканным макаронам во всём городе. Ешь сколько влезет, пока не впадёшь в следующую «макаронную кому». Н-да… Вот ведь в чём сила, сестра! В макаронной «библии».
— Давай уже колись, кто у нас муж? — с порога спросила Мира. — Куда ты его спрятала?
Счастливая Анечка рассмеялась и крепко обняла подругу.
— Он сотрудник службы из трех букв. Спрячется — фиг найдёшь.
— Ничё се! Рассказывай давай. Он тебя пытал гипнозом или шантажировал прошлым?
Они обе рассмеялись. Мира была так рада за подругу. И неважно, кто он и как это случилось. А подруга, она вообще от счастья светилась так ярко.
В маленькой уютной комнате было атмосферно. Даже ёлка стояла. Подруга тщательно подготовилась. Свечи, ароматические палочки, на столе любимые макароны — с листьями мяты и цветами сирени. Анечка прям умудрилась объединить две любимые вещи Миры — травы-цветочки и пирожные. Аж слюнки потекли.
— Тебе чай или кофе? — спросила по привычке Анечка. Видимо, растеряла всю память в горах от счастья, забыв, что Мира пьёт только травяной чай.
— Мне море. А лучше океан. Великий, — улыбнулась Мира и, достав из сумки травы, пошла сама заваривать чай. Вдыхая уютный окутывающий аромат лепестков лимонной вербены, добавила ещё розмарина.
Такие две местные ведьмочки-гурманки. Сейчас волшебный чаёк попьют, пироженки пожуют и прямо на метле пойдут кружить вокруг центральных улиц. Рождество на носу. Черти заждались.
Анечка в двух словах рассказала о муже.
— Так. А у вас предбрачная ночь была? — деловито поинтересовалась Мира, запихивая в рот очередной макарон целиком.
— У нас и брачной-то не было.
— Как не было? — удивлённо пробубнила Мира с набитым ртом. Анечка, конечно, тот ещё фрукт, но выйти замуж без секса — это настоящая фантастика.
— Да так. На третий день расписались, и он уехал. Родина приказала.
— Это точно не Дед Мороз был? Тебе не приснилось?
— Не приснилось, — и подруга показала кольцо. — Он просто огонь, мы с ним три ночи просидели, разговаривали до утра. А днём рыбалка! А ещё обожаем Сальвадора Дали. Ну, секса не было, да и что? Зато чёрная икра, шампанское на вершине горы. И вообще, он определённо мой кармический мужчина.
Мира закатила глаза. О боже! И где она этой дури вечно набирается? Нельзя было её одну отпускать. Теперь не знаешь, что лучше. Чтобы «муж» вернулся или нет. До утра беседы они светские вели про Дали. Ну-ну. Конечно, пудрить мозги удобнее через уши.
— А у тебя как прошёл Новый год? — спросила Анечка, доставая очередную коробку из холодильника.
— Из новогоднего настроения у меня сейчас только глаз дёргается в такт твоим гирляндам.
— Хочешь ещё десерт? — Анечка воткнула ложку в свежайший тирамису собственного приготовления.
— О, мой бог! Мне кажется, у меня в желудке уже нет места, — Мира быстро замотала головой.
— Но ведь десерт идёт не в желудок, а прямо в сердечко. Там есть та-а-акойма-а-аленький запасной желудочек, — коварно протянула Анечка.
«Сладкая» пытка продолжалась. Мира уже почти сдалась.
— У меня попа слипнется, — попыталась она вставить последний аргумент.
— Она не слипается, она растёт, нас обманывали детства, — Анечка облизнула ложку после тирамису. — Божественно. Попробуй, — и довольно погладила свой живот. — Представляешь, если рожу в этом году — я стану матерью Дракона.
Мира покрутила чайной ложкой у виска. Подруга совсем уже ку-ку от счастья. Анечка подсунула ей телефон с селфи, где она лопает чёрную икру со скоропостижным «мужем». Ну да! Радует, что мужик оказался не Карлсоном, свалившимся с крыши. Настоящий такой себе мужик. И это написано прямо у него на лице, гладко выбритом, взрослом и серьёзном.
«Муж» выглядел старше жены на добрых десять лет. Стоит ли ему доверять? У Миры с этим вопросом было трудно. Однажды она уже разочаровалась и решила, что лучше жить в одиночестве, пока её не оценят по-настоящему. А вот Анечка так торопилась жить, что у неё ни минуты свободной не было. Вот и в этот раз она подскочила и полезла в сумку.
