Пролог
Лето, не успев начаться, превратилось в осень. Вот уже который день затянутое в тучи небо беспросветно нависало над городом и вселяло уныние даже в стойких оптимистов. Никто не ожидал, что после жаркого мая температура опустится почти до нулевой отметки. Редкие холодные капли дождя стучали по стеклу и медленно сползали, оставляя след. Из окна своего кабинета Эм наблюдал за людьми, спешащими по тротуару. Некоторые из них упрямо держались за зонтики, которые ветер безжалостно трепал и выворачивал.
– Всё не так, – пробубнил он, пряча по привычке руки в карманы брюк. Сколько он себя не одёргивал, всё равно их прятал. Так было уютнее. – Вечные сумерки.
За спиной едва слышно открылась дверь, впуская аромат терпких женских духов.
– Эм Юрьевич, можно мне сегодня пораньше уйти? Говорят, снова будет ураган, а Дениску некому забрать из сада, – раздался виноватый тихий голос секретарши Дарьи Дмитриевны. Она работала в компании дольше всех и повидала уже столько начальников, сколько деревьев в лесу. На днях ей исполнилось шестьдесят пять, но на пенсию женщину не отпускали по одной простой причине – она знала всё до мелочей и успевала сделать работу раньше, чем её просили о чём-то. Найти ей замену не могли даже на время отпуска. – На завтра я всё распечатала, письма отправила.
– Конечно, Дарья Дмитриевна. Идите. Аккуратнее на дороге, – улыбнулся Эм, поворачиваясь. Недавно эта подтянутая, ухоженная, стильно одетая женщина получила права и теперь с удовольствием гоняла по городу, лихо лавируя в потоке машин. – На сегодня работа закончена.
– Спасибо. Эм… – замялась она, не зная, как сказать, что собирается увольняться.
– Даже не думайте. Не подпишу, – опередил её молодой начальник. – Вы моя броня. Кроме вас я никому не доверяю.
– Старая я уже. Пора. Хочу успеть насладиться жизнью. Побыть с внуком. Я и замену себе присмотрела…
– Дайте-ка угадаю. Высокая, стройная, с нарощенными ресницами, которыми будет моргать, каждый раз делая ошибку, – презрительно сказал Эм, вытаскивая руки из карманов и оправляя пиджак. – Хотите убить меня?
– Бог с вами. Зачем такая трагедия? Да, высокая. Да, стройная. Ресницы свои, ногти короткие, диплом, не купленный в переходе. Дайте девушке шанс. Сейчас так непросто найти работу, особенно без накачанных губ и приклеенных ресниц, – не унималась Дарья Дмитриевна. – Эм, рано или поздно, всё равно бы пришлось искать замену. Я же не робот.
– Вы лучше. Хорошо, давайте так. Пусть приходит завтра, поработает с вами день. Если меня устроит, то я отпущу вас в отпуск. В отпуск! А вот когда вернётесь, тогда решим, – уныло произнёс он, плохо себе представляя, что будет делать без своей любимой правой руки, но приходилось признать, что возраст брал своё. Дарья Дмитриевна выглядела уставшей, несмотря на королевский вид. – Завтра пятница. Всё в ваших руках. Сможете за день научить свою протеже всему, выиграете поездку в Дубай к отцу. Да-да, я корыстный. Возьмёте внука и отдохнёте, или без внука. Как хотите. Перелёт и гостиница за счёт компании. Как зовут временную замену?
– Элла. Элла Матвеева…
– Как?! – поперхнулся Эм, подумав, что ослышался. Промозглый холод сменился удушливым жаром. Рука потянулась к галстуку, чтобы ослабить узел.
– Элла. Хорошая девочка. Я её с детства знаю. Она справится. Постойте. В Дубай? Мы вроде всё подписали, – насторожилась секретарша.
– Захватите подарок Лейле. У неё скоро день рождения, – пробормотал начальник. – До завтра.
– До свидания, Эм Юрьевич…
Растерянная переменой в его настроении, Дарья Дмитриевна вышла из кабинета. Едва хлопнула дверь, Эм сорвал галстук и расстегнул ворот рубашки. Элла. Имя, с которым он просыпался по утрам и засыпал ночами. Его маленькая Элла, голубоглазое чудо. Она жила в сердце, прочно удерживая с таким трудом собранные осколки. В груди раздался позабытый хруст.
Глава 1. Без любви
Грузные серые облака буквально обтекали дома и едва держались за их крыши, чтобы не рухнуть на продрогшие улицы. Дождь продолжал изливать своё осеннее настроение, не считаясь с мнением людей, пытающихся укрыться под кронами деревьев, в глубине автобусных павильонов. Рабочий день кончился, все хотели скорее попасть домой. Эм с тоской смотрел на лобовое стекло, по которому ползали дворники, слизывая воду. Автомобильная пробка растянулась, как пластилин по дороге, и застыла, но сегодня не раздражала. Мысли опутали мозг и не отвлекались ни на что другое. Элла.
«Моя Элла одна, другой не существует. Надо позвонить и отменить всё. Нет же. Дарья Дмитриевна заслужила отпуск. И что? Справлюсь сам. Всё знаю, всё умею, всё смогу. Аха, размечтался. Сможет он. Даже с кофемашиной не справился в прошлый раз. Плевать на кофе. Перейду на чай. Мне никто не нужен. Надо позвонить и отменить, – решил Эм и набрал номер на панели, но как только пошли гудки, сбросил звонок. – Я схожу с ума. Она не моя Элла. Она просто человек».
Ещё не раз он порывался позвонить своей секретарше и отменить все договорённости. В сознании уже не осталось места ни для чего. Воспоминания пожирали всё то хорошее, что произошло за двенадцать лет, откидывая в прошлое, которое и без того с трудом сидело взаперти. Осколки пронзали сердце, норовя выбраться из него. Их уже ничто не сдерживало.
– Элла… – с горечью произнёс Эм, тщетно пытаясь справиться с собой.
Дождь продолжал лупить по лобовому стеклу. Дворники без устали гоняли воду. Наконец, пробка рассосалась, выбрасывая полусонных людей на свободу. Эм выскочил на свободную полосу и разогнал машину до максимума, насколько позволяло движение. Никакие камеры слежения не имели значения. До дома оставалось совсем немного, когда раздался звонок. Рука автоматически нажала на наушник.
– Привет, – хрипло ответил он и чуть заметно улыбнулся. – Еду домой… Хочу… Скоро буду. Жди.
Лучик надежды заискрился в душе. Эм перестроил машину в крайний правый ряд, чтобы свернуть на ближайшем повороте к супермаркету. Как же он хотел сейчас забыться и ни о чём не думать: ни о прошлом, ни о будущем, ни о настоящем. Бросив машину на парковке, Эм забежал в магазин и с небывалым азартом начал заполнять корзину фруктами, вином, мясным ассорти, шоколадом. Только возле кассы, уловив удивлённые взгляды, понял, что увлёкся.
– Вечеринка, – ответил он кассирше на её молчаливый вопрос.
– Хорошо отдохнуть, – улыбнулась женщина, быстро проводя товар через кассу.
– Спасибо. Надеюсь так и будет…
Эм ослепительно улыбнулся, подхватывая два огромных увесистых пакета. В очереди завистливо зашушукались девушки, предполагая, что какой-то дурочке повезло с мужиком. Он и в самом деле выглядел очень привлекательно. Возраст пошёл ему на пользу. Из смазливого подростка он вырос в высокого, атлетически сложенного мужчину с дивным взглядом каре-голубых глаз. Когда-то его раздражало назойливое женское внимание к своей необычной внешности, как и сами женщины. Жизнь внесла коррективы. Эм научился смотреть на мир иначе, пусть для этого понадобилось пережить потери – трагическую смерть матери и не успевшей родиться сестры. Если с одной потерей он смог смириться, то уход Эллы переживал до сих пор. Она стала его вечной болью, поселившись в сердце, его ангелом, усмиряющим ненависть. С ней одной Эм делился своими мыслями и чувствами, доверял самые сокровенные мечты и тайны. Но сейчас он хотел тишины и с радостью летел навстречу с той, которая терпела его выходки, начиная со школы. Иногда он забывал о её существовании, но подруга каким-то волшебным образом улавливала его настроение и звонила в самый нужный момент, когда разговоров с фантомом сестры не хватало для душевного равновесия. Фёкла.
«Господи, как хорошо, что она есть, – думал Эм, пробираясь по узкой улочке к знакомому дому. – Пусть она не стала прежней, но это моя Фёкла и только моя».
Чувство вины не прошло даже спустя годы. После лечения в специальной клинике, Фёклу признали условно вменяемой. Память к ней так и не вернулась. Не помогли ни дорогие лекарства, ни новые методики. Память заблокировалась, а шифр к замку так никто и не подобрал. Эм знакомился с подругой заново, навещая её в клинике вместе с отцом. Приоритеты в дружбе поменялись. Больше не было бесконечного молчания и холодного безразличия. Они стали лучшими друзьями, понимали друг друга с полуслова.
«Кажется, я соскучился», – улыбнулся Эм, останавливая машину возле подъезда. В последний раз они виделись несколько недель назад на скачках, открывших сезон после зимы. Лошадей Фёкла не любила, зато обожала атмосферу, царящую на ипподроме. Она делала ставки, шумно переживала за своих фаворитов, ликующе радовалась их победам и эмоционально огорчалась, когда они проигрывали. Сонька ревновала названного брата к Фёкле и демонстративно избегала встреч. Между девушками лежала огромная пропасть неприятия. Обе обожали Эма, и каждая старалась занять главное место в его мыслях и душе. Он лишь улыбался, наблюдая за женскими «перестрелками» во время мимолётных встреч. Во избежание военных действий, Эм старался видеться с ними по отдельности.
– Привет! Скупил весь магазин? – воскликнула Фёкла, поджидавшая друга на пороге квартиры. Девушка мало чем напоминала ту нескладную, угловатую одноклассницу, которую все дразнили за неуклюжесть. Если что и осталось, так это роскошная грива волос, не поддающаяся никакой укладке. Со школьной поры подруга вытянулась и похудела, научилась пользоваться косметикой. По счастью, девушка не помнила, как её обзывали в школе.
– Привет! Не рассчитал малость, – радостно улыбнулся Эм, заваливаясь в узкий коридор.
– Разувайся. Я тут экспериментирую. Буду на тебе опыты проводить, – серьёзно сказала она, отбирая сумки. – Ты точно разорил магазин.
– Прошлый опыт обошёлся мне диареей, – напомнил молодой человек, сбрасывая ботинки.
– Подумаешь, – фыркнула Фёкла. – Зато ты спас народ. Вот если бы я не проверила на тебе, а сразу выложила рецепт того салатика, жертв было бы значительно больше. Меня бы уволили с работы за разработку кулинарного блюда стратегического назначения.
Последние два года она работала в редакции маленькой газеты и вела сразу несколько рубрик в разделе «Досуг». Её чувство юмора пользовалось успехом и помогало скромному изданию держаться на плаву. Писательский дар – передавать бумаге своё настроение – открылся в клинике. Тогда все думали, что это поможет ей вернуть память. К сожалению или к радости, воспоминания не вернулись, зато развились литературные способности. В конце концов, Фёкла адаптировалась к новой жизни, даже окончила школу и колледж на заочном отделении, научилась жить самостоятельно. Периодически в её жизни появлялись молодые люди, но надолго не задерживались, потому что наскучивали своим однообразием. Чтобы отпугнуть особо навязчивых кавалеров, Фёкла приглашала Эма сыграть роль нового ухажёра. Инсценировки получались яркими и незабываемыми.
– Твой малыш не будет ревновать? – крикнул из ванной Эм, разглядев две зубных щётки в стакане.
– Он в командировке, если не врёт, – донеслось в ответ. – А твоя принцесса?
– Сегодня я совершенно свободен, – усмехнулся молодой человек. Отмена путешествия в Дубай поставила точку в отношениях ровно час назад. Ему дали от ворот поворот, назвав скрягой и наглым обманщиком.
– Отлично. Ужин готов!
На кухне что-то с грохотом упало под оглушительный крик Фёклы. Когда Эм примчался на помощь, то застыл в немом изумлении. На полу в луже кровавого цвета сидела хозяйка, увешанная разноцветными кусочками непонятного происхождения, и облизывала палец. Рядом валялась перевёрнутая супница.
– Хм, это съедобно. Вот ведь… – разразилась проклятьями Фёкла, вызвав дикое ржание вместо смеха у друга. – Ахах, как смешно.
Она попыталась встать, но заскользила и снова шлёпнулась в самый эпицентр коварной лужи.
– Сиди, не дёргайся, – давясь от смеха, произнёс Эм и скинул пиджак на стул, а затем, немного подумав, присоединил к нему рубашку. – Замри и не дыши.
Бросив на пол в качестве моста полотенце, он шагнул на него, наклонился и схватил Фёклу за талию.
– Не дёргайся, – повторил он, выпрямляясь и держа её на вытянутых руках. – Даже не думай брыкаться.
– Даже не думаю, – хитро прищурилась она, чувствуя скользкий пол под ногами. – Они сами.
Ноги поехали вперёд, и гостю пришлось прижать к себе жертву обеденных экспериментов, чтобы она снова не растянулась на полу. Настал черёд Фёклы хохотать от души, щедро украшая остатками соуса гладкое тело.
– Спасибо, родная. И как я поеду домой?
– Останешься на ночь. Первый раз что ли?
– А если малыш вернётся? С балкона сигать как-то не сильно хочется. Высоковато.
– Не вернётся. По крайней мере, до утра, – хрюкнула от удовольствия Фёкла.
– Утешила. Ладно. Запрыгивай. Пойдём отмываться, – сдался Эм и зашатался, когда женские руки окольцевали шею, а ноги – талию. – Эй, полегче. Отравить не успела, решила задушить?
– Не переживай. Спасу, если что.
– Юмористка, – хмыкнул гость и шлёпнул ладонью по мокрой пятой точке, туго обтянутой джинсами. – Тьфу. Вляпался. Всё. Ты попала.
– Угу, – промурлыкала Фёкла и потёрлась щекой о его щёку. Пальцы зарылись в густые русые волосы. – Ты вкуснее соуса. Ну, почему не ты мой малыш? Я бы тебя съела. Обглодала бы до косточек.
– Людоедка, – сказал Эм, беря курс на ванную. – С тебя штаны и услуги прачечной.
– Угу… – легко согласилась она, прикусывая его за мочку уха. – Мр-р, вкусный. Парфюм с феромонами? Я же тебя точно сожру.
– Ай, садистка, – Эм дёрнул головой и оторвал от себя склизкую ношу, чтобы поставить в ванную. – Меняй малыша. Он не справляется. Ты уже на людей бросаешься.
– Другого нет… пока, – вздохнула Фёкла, с сожалением расставаясь с безукоризненным телом. – Почему нам не везёт с… партнёрами?
– Просто мы в активном поиске. Давай живее. Твой эксперимент воняет как экскременты, – с раздражением заметил Эм и задёрнул шторку. – Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Ты встала не на те рельсы. Подумай над меню.
Шум воды заглушил его слова. Вздохнув, он уставился в большое зеркало над раковиной и ухмыльнулся. Красно-рыжие разводы на голом торсе вполне могли сойти за боди-арт. Шутки ради, он принялся изображать бодибилдера, принимая разные позы, и корча рожицы.
– Я всё вижу, – донеслось из-за шторки. – Ещё пара движений, и даже косточек от тебя не останется. У меня зверский аппетит.
– Перебьёшься. Давай быстрее. От твоей снеди всё чешется, – Эм сорвал полотенце с крючка и протянул за шторку. – Моя очередь.
– Из собственной ванной выгоняют, – возмутилась Фёкла. Спустя минуту, она распахнула шторку. – Бесстыжий. Даже не вышел. Девушка…
– Иди уже, девушка, – миролюбиво ответил гость, любуясь подругой. Он помнил её разной: круглым бочонком, толстым бревном, тянущейся ввысь лианой. Сейчас она была в лучшей своей форме: высокая, стройная, с широкими женственными бёдрами и высокой грудью. Бледная как у всех рыжих кожа восхищала своей нежностью и крошечными веснушками. – И даже не соблазняй.
– Злой. Я обиделась, – буркнула она, вылезая из ванной на пол. – Вредина.
– На обиженных воду возят, – парировал он, занимая освободившееся место и задёргивая штору. Спустя мгновение на пол упали брюки и носки. – В прачечную, Золушка.
– Раскомандовался…
