Пролог
Яркий солнечный луч, не стесняясь, просачивался сквозь большие окна и озарял просторную комнату, служившую домашним тренажёрным залом. На беговой дорожке накручивал километры молодой человек высокого роста, спортивного телосложения и активного потоотделения. Наступил день самоистязания после месячного ничегонеделания в командировке, где он только и знал, что ел да спал в перерывах между просиживанием штанов перед компьютером, если не считать маленьких женских козней. Наконец-то, он добрался до дома.
– Всё, пятнадцать на сегодня хватит, – выдохнул он, отключая счётчик калорий, пульса, скорости и расстояния. Пот струился по горящему лицу, футболка и шорты насквозь промокли. – Вот это я отъелся.
Молодой человек упал в кресло и вытянул ноги. Шевелиться не хотелось. На компьютерном столе пиликнул телефон, сообщая, что на почту пришло письмо. Матвей повернул голову.
– Даже не соблазняй, – пробубнил он и перевёл взгляд на коврик для йоги. – Вставай, сопляк. До шавасаны далеко…
Тело не хотело слушаться, даже после ругательных приказов силы воли. Сопротивляясь всему на свете, Матвей всё же сполз с кресла на коврик и понял, что месяц убил в нём бойца с лишними килограммами. Кое-как выполнив несколько асан, он растёкся в позе трупа и закрыл глаза. Пустота в голове утягивала в космос, и лишь тоненький голосок настырно твердил: «Открой письмо. Ну, открой письмо».
Глава 1. Радостюшка
Когда за несколько минут до полночи 31 декабря на свет появился богатырь весом четыре с половиной килограмма, его маме было не до шуток. Роды получились долгими и выматывающими. Уже никаких сил не осталось после нескончаемой ночи. Врачи уже начали думать о кесаревом сечении, когда малыш, наконец, решил родиться сам.
– Мамина радость, – улыбнулась акушерка, передавая новорожденного педиатру.
Иначе и не скажешь. Радость росла быстро. Мама оглянуться не успевала. Шутил маленький Матвей часто и не всегда весело, что ни день то сюрприз. Лет до пяти он рос энергичным 24/7 мальчишкой, как все дети его возраста. К шести годам энергии прибавилось. Уследить за ним не смогли бы и семь нянек, дитя точно осталось бы без глаза. Родители не знали покоя, воспитатели в саду стонали, соседские ребятишки мгновенно попадали под его «пагубное влияние» и хулиганили вместе с ним. Первый свой побег Матвей совершил из детского сада на глазах у воспитательницы. Когда потом у неё спрашивали, как такое могло случиться, она невнятно что-то бормотала, намекая на состояние оцепенения. Впрочем, скорее всего, сказалась неопытность молодого педагога. Глаза на затылке у воспитателей вырастают не сразу. Это процесс долгий, иногда занимающий несколько лет. В тот день всем повезло, поскольку дальше калитки он не ушёл, но то был пробный заход. Через неделю Матвей повторил манёвр после полдника, как следует проработав ошибки. Ему удалось затесаться в суетливую толпу счастливых детей и уставших после долгого трудового дня родителей. Какой фантастически грандиозный потом разразился скандал.
– Как ты мог? – в ужасе спрашивала мама, обнаружив ребёнка во дворе, когда уже успела оббежать весь микрорайон. – Зачем ты ушёл из сада?
– Не хочу оставаться последним, – насупив свои маленькие брови, ответил мальчик. Хоть ему и было шесть лет, но выглядел он на все восемь за счёт крупной комплекции. – Я всё время сижу там один.
– Но ведь я работаю, – с тоской в голосе сказала мама, ощущая вину.
Ей приходилось трудиться за двоих, поскольку муж не мог продержаться на одном месте больше месяца. С тех пор, как он потерял работу ведущего специалиста в крупной компании из-за сокращения, его словно подменили. Мужчина, что называется, ушёл в себя, замкнулся от окружающих. Ему стало неинтересно всё, что происходило с сыном, на жену не обращал внимания. Он жалел себя уже второй год. Так и получилось, что семью содержала жена, а на долю сына выпало сидение в детском саду до тех пор, пока мама не прибежит и под гневно-осуждающим взглядом воспитателей не заберёт отпрыска. Матвей не желал быть вечно последним. Его и без того дразнили то пухляшом, то колобком, то Винни Пухом. Он и вправду был излишне сдобным, словно румяная пышная булочка. Если бы не густые светло-русые волосы, торчавшие вихрами, то его щёки точно были бы видны со спины. Все в первую очередь видели раздутые руки и ноги, толстую шею, массивное туловище, и редко кто замечал красоту крупных голубых глаз и пушистых длинных ресниц. Пожалуй, кроме мамы, никто и не обращал на них внимания, а она видела в сыне и себя, и мужа, и всю родню вместе взятую. Как и голубые глаза, полнота была визитной карточкой. Все бабушки, дедушки, тёти и дяди страдали от лишнего веса, но сколько ни пытались, избавиться от злосчастных килограммов не могли. Когда-то именно эта особенность свела будущих родителей Матвея в спортивном зале, где они безуспешно потели, теряя жалкие граммы. Сын, несмотря на вес, был очень шустрым мальчишкой, быстро давал сдачи, когда слышал обидные словечки в свой адрес, удивительно ритмично танцевал на музыкальных занятиях и не отлынивал от физкультуры. Он словно старательно настраивался на вечную борьбу в своей жизни, и всегда хотел быть первым не только, когда детей строили по росту, но и во всём остальном. Мальчишка ненавидел оставаться последним в группе и выслушивать воспитателей, не жалевших эпитетов для вечно опаздывающей мамы.
– Не хочу быть последним, – повторил он, ковыряя палкой в песочнице. Мамин жалкий лепет о работе его не тревожил.
– Хорошо, я поговорю с папой, – вздохнула мама, не представляя, с какой стороны подойти к мужу, который давно самоустранился от воспитания сына, да и в целом от семьи. Всё чаще он где-то пропадал, возвращался поздно и непременно во хмелю, требовал ужин, а потом заваливался спать. – Может…
– Я не хочу, чтобы меня папа забирал, – насупился Матвей. Он отбросил палку и пнул ногой чей-то забытый в песочнице совочек. – Я сам могу дойти до дома.
– Горе ты моё. Сам он может. Одни проблемы с тобой, – мама взяла сына за руку и повела к подъезду. – Что мне прикажешь делать? С работы увольняться? А на что мы жить будем? Вот через год пойдёшь в школу, тогда и будешь сам ходить.
– Я уже умею читать. И считать умею. Можно мне в школу сейчас? – попросил Матвей и с надеждой взглянул на маму, самую красивую на свете. У неё были каштановые длинные волосы и добрые глаза, а когда она улыбалась, то становилось спокойно и тепло. Вот только улыбка в последнее время почти и не появлялась. – Я буду хорошо учиться.
– Эх…
Для мамы настали тяжёлые дни. Сын постоянно просился в школу, а на дворе уже хозяйничал июнь. Устав от нытья и с целью преподать ему урок, что всему своё время, мама повела Матвея в школу. Более счастливого ребёнка в этот день вряд ли удалось бы найти. Чистенький, румяный, с горящими глазами мальчишка шёл по улице всем своим видом сообщая, что вырос. Мамина затея не удалась. Звёзды в этот день сошлись для Матвея, который сумел очаровать всех. Он стремился доказать, что готов учиться, и это заметили, оценили по достоинству и предложили маме не тянуть время, пока ещё были свободные места. Так случилась первая победа в жизни Матвея Дроздова – в шесть лет его зачислили в первый класс. Если и жилось маме непросто, то теперь и подавно. Чтобы собрать сына в школу, ей потребовалось найти подработку. Муж и ухом не повёл, когда Матвей сообщил радостную новость. Отцу семейства было не до детского ликования.
– Пап, ты не слышишь, что ли? Я в школу иду! – гаркнул сын и тут же получил увесистую оплеуху. Упасть не упал, но покачнулся и отскочил, вытаращив глаза.
– Не ори, – рявкнул родитель и снова уткнулся в телефон. – Иди, куда хочешь.
– И пойду, – прошептал Матвей, приложив ладонь к затылку. В голове что-то оглушительно лопалось.
На том разговор и закончился. Мальчишка затаил обиду, а отец не обратил внимания. Спустя годы они оба вспомнят о том, что произошло, а пока разошлись как боксёры в разные углы ринга. Вечный рефери, мама, тяжело вздохнула – впереди ждали нелёгкие времена, хотя куда уж тяжелее. Одной лямку тянуть не хватало сил. Все деньги уходили на платежи, одежду и еду. В семье все отличались отменным аппетитом, а Матвей рос не только в ширь, но и вверх тянулся так, что маме приходилось бесконечно обновлять его гардероб. Да и как удержаться, если мама готовит на зависть всем. Даже банальные макароны обретали яркий и насыщенный вкус благодаря соусам и подливам, добавка приветствовалась. Незапланированная школьная форма стала проблемой. Костюм нужного тёмно-синего цвета долго не могли подобрать: то рост не совпадал, то полнота.
– Что ж ты у меня такой нестандартный? – вздыхала мама, оставляя очередной костюм в примерочной.
– Это у них костюмы неправильные, – потихоньку начинал сердиться Матвей.
Он не любил ходить по магазинам, но ради школы терпел. В итоге над ними сжалились в маленьком магазинчике детской одежды и подобрали пиджак и брюки от разных комплектов. Матвей сиял, глядя на своё отражение в зеркале. Для полного счастья не хватало рюкзака.
– Снимай костюм, – вздохнув, сказала мама.
– А как же рюкзак? – возмутился сын.
– Купим по дороге.
– Вдруг он к костюму не подойдёт? – с серьёзным видом спросил Матвей, чем вызвал смех у продавцов.
– Ладно, иди так, но если испачкаешь, пеняй на себя…
Мальчик снисходительно посмотрел на маму, словно говоря ей: «Как ты могла такое подумать?», а она уже ни о чём не хотела думать. В её голове хозяйничали хаос и суета. Надоедливый рой мыслей приводил в уныние. Семейная жизнь не клеилась. Муж уже не скрывал, что живёт на две семьи – в одну носит деньги и хорошее настроение, в другой сытно ест и выплёскивает гнев. Его всё устраивало, чего не скажешь о матери Матвея. За день до первого сентября она неожиданно отказалась подавать ужин.
– Я не понял. Ты кормить меня собираешься или нет? – хмуря брови, спросил муж. Он явно устал ждать и заявился на кухню без приглашения.
– Мы с Матвеем поужинали в кафе, – спокойно ответила жена, потягивая маленькими глоточками чай из красивой чашки.
Женщина смотрела в экран телевизора, где шли новости. Диктор вещал о прилёте иностранной делегации на промышленное предприятие. Сама новость не производила впечатления, а вот голос молодого человека завораживал.
– И что? – рыкнул муж, рыская по кастрюлям на плите. – Ты решила уморить меня голодом?
– У тебя хорошая жировая прослойка. Не помрёшь. Пусть тебя кормят там, куда ты зарплату носишь, – улыбнулась жена и поставила чашку на блюдце.
– Чего орёшь, дура?! – вскипел муж и грохнул кулаком по столу. Чашка подскочила на блюдце с оглушительным звоном, а женщина не шелохнулась, но взгляд с экрана перевела на того, кого когда-то любила. – Сын услышит.
– Поздно вспомнил про сына. Он столько уже увидел и услышал, что давно всё понял.
– Не смеши. Ему шесть… – снисходительно фыркнул муж.
– Вот именно. Он видел тебя в машине с блондинкой, – невозмутимо произнесла жена, словно сообщала нечто банальное. Это когда сын принёс новость, она закипела, а потом успокоилась и приняла решение. – Если хочешь, пойди и объясни ему, зачем ты целовал тётю с огромными серьгами. Мне не интересно. Я подаю на развод. Ты свободен.
– Так ужина не будет, что ли? – снова спросил муж.
– Не будет. И чистой рубашки не будет, если ты её сам не постираешь.
– Отлично. Ну раз ты так, то я ухожу, – он с тоской посмотрел на пустые кастрюли. Есть хотелось со страшной силой.
– Не держу…
Спустя полчаса Матвей смотрел в окно на то, как папа садится в машину и уезжает. Слёзы почему-то не щипали глаза, наоборот, в душе появилась радость от того, что никто больше не поднимет руку. Для себя мальчик решил, что никогда не станет таким, как отец. В свои шесть лет Матвей неплохо соображал. Вдвоём с мамой жить стало спокойнее. Первого сентября она повела сына в школу. От переживаний болело сердце и перехватывало дыхание. Для неё он был шестилетним малышом, хоть и превосходил одноклассников по росту и весу. Ей всё казалось, что его обидят.
– Ты меня не провожай в школу. Я сам, – решительно сказал Матвей второго сентября.
– Как это сам? – испугалась мама.
– Вот так. Выйду из подъезда… – начал сын, жестикулируя. Он в красках обрисовывал свой маршрут, не забыв упомянуть про куст шиповника на углу дома и магазин запчастей «Восьмёрка» за поворотом, а потом пешеходный переход после аптеки и большую яму, раскопанную коммунальщиками посреди тротуара. – И домой сам приду. Я большой.
– Нет уж, эту неделю я тебя провожать буду до школы и встречать, да и потом забирать, – вздохнула мама, уже и не зная, что лучше, сад или школа.
Матвей нахмурился, но спорить не стал, а спустя пару дней понял, что всех ребят провожают и встречают родители. Ему взгрустнулось. Вроде как собирался стать большим, а на деле ничего не изменилось, однако учиться ему понравилось. Пожилая учительница спрашивала строго, улыбалась тепло, а ругала так, что стыдно становилось мгновенно. Матвею доставалось не меньше чем всем остальным. Каждый вечер он рассказывал маме, как суровы школьные будни, тяжко вздыхал и заедал стресс двойным ужином.
– Эх ты, горюшко моё, – улыбалась мама и подкладывала котлетку в тарелку.
– Не, я – радостюшка твоя, – довольным голосом отвечал сын и уплетал добавку за обе щеки.
Аппетит и родительские гены делали своё дело. Рос Матвей и ввысь, и вширь. К пятому классу он превратился в неповоротливого тюленя, не поспевающего за шустрыми одноклассниками. На физкультуре над ним смеялись все, включая его самого. Элементарный кувырок превращался в клоунаду. Красный от старания и смеха Матвей мучил себя, но ничего толкового не выходило.
– Дроздов, три за старание, – пряча улыбку, вздыхал учитель. – И пять за артистизм.
От хохота дрожали стёкла в спортивном зале. Одноклассники утирали слёзы, сам герой не мог подняться с мата, потому что тело дрожало как желе от смеха. Матвей знал о себе всё, но не комплексовал. Он был из тех, кто давно перепрыгнул свою самооценку.
– Рад стараться, – с хрюком отвечал ученик, всё же поднимаясь на ноги. Пропитанная потом футболка прилипла к телу, лицо полыхало от жара, волосы склеились.
В таком ритме прошло ещё четыре года. Матвей звёзд с неба не хватал, однако учился без троек. Даже по пресловутой физкультуре стояла твёрдая четвёрка. Всё, что не получалось сделать на занятии, пацан компенсировал рефератами и докладами. Его рост достиг отметки в метр восемьдесят восемь. К концу девятого класса он перерос всех ребят-одногодок на полголовы, но худее от этого не стал. Врачи забили тревогу, когда на медосмотре в военкомате обнаружили нарушения в работе сердца и поджелудочной железы. Вердикт убил наповал: диета, диета и ещё раз диета, полный отказ от фастфуда, сладких газировок и конфет, плюс дополнительные обследования.
– Я ж не выживу, – с тоской в голосе произнёс Дроздов, получая на руки заключение.
– Однозначно не выживешь, если не похудеешь, – сурово ответил доктор, много лет работавший в призывной комиссии.
Домой Матвей брёл, еле переставляя ноги. Ему срочно хотелось купить пирожное, а лучше два, и разом съесть всё до последней крошки, запивая газированной водой. Настроение было хуже некуда.
