Не дышу без любви и огня,
Просыпаться не хочется,
Я прошу, разбудите меня,
Когда всё закончится.
Сентябрь. Тёплый воздух, пропитанный острым ароматом моря и нежными персиковыми оттенками османтуса, окутывал лицо и втягивался с каждым вдохом в нос, чтобы напитать каждую клеточку счастьем. Во всяком случае Тиму обещали, что так и будет, когда отправляли на реабилитацию в маленький санаторий для больших людей. Парень стоял на просторном балконе и смотрел вдаль, пытаясь разделить линией горизонта небо и море. Босые ноги ощущали шероховатость плитки. Угасающие лучи солнца ласкали кожу и едва заметные рубцы от лапароскопии на животе.
«Двадцать семь. Сегодня мне исполнилось двадцать семь. И я хочу лишь одного, чтобы от меня все отстали. Разбудите меня, когда всё закончится», – думал Тим. Руки в карманах спортивных брюк сжались в кулаки. С каждым днём всё сложнее давалось общение. После операции на желудке организм с трудом восстанавливался. Тиму дико хотелось чего-нибудь острого, пряного, с насыщенным вкусом, от которого рот наполняется слюной. Полтора месяца на пресной диете без обезболивающих вызывали лишь одно желание – удавиться. Спасала музыка, но и её нещадно скальпировали режимом и тотальным контролем.
– Тим, ужин, – донёсся нежный голосок дежурной медсестры из коридора.
– Иду, – ответил он, с неохотой уходя с балкона. Линия горизонта так и не появилась.
Тиму казалось, что он завис на этой незримой линии между небом и водой. Боль съедала изнутри и всё меньше хотелось общения с людьми, и всё сильнее тянуло погрузиться с головой в музыку, да так, чтобы уже никогда не выплывать туда, где что-то кому-то должен. Пересекая комнату, Тим задержался взглядом на большом экране телевизора, который постоянно работал фоном. В белой студии на двух стульях сидели ведущий какой-то передачи-болтологии и его респондент. Ведущий был весь из себя эпатажный мужчина в белом вязаном свитере и бежевых брюках, а собеседница выглядела невзрачно, но Тима привлёк её взгляд, невероятно спокойный и внимательный.
– Вы не боитесь, что ваши дети повторят судьбу героев? Финал, мягко сказать, далёк от хэппи энд, – поинтересовался ведущий.
– Не знаю. В жизни всё гораздо сложнее…
Тим вздохнул и согласно кивнул. Он не знал, о чём шла речь, но решил, что, вернувшись с ужина, непременно посмотрит передачу целиком.
Зима наступила неожиданно рано. Уже в конце октября выпал первый снег, укрыв тонкой паутинкой землю, да так и не растаял. Температура за окном опустилась до минусовых отметок. Поневоле приходилось убирать демисезонные куртки и сапоги и доставать зимние вещие. Мира с утра возилась с одеждой детей.
– Выросли, а привычки всё те же, – ворчала она, выгребая из шкафа комок из джинсов, рубашек, блузок, свитеров и юбок.
Дети приехали неделю назад. Они не так часто навещали родителей, но семейный праздник не пропускали. День рождения семьи, день, когда Мира вышла замуж за Веню. По паспорту он носил звучное имя Вениамин, но Мира звала его Веней за покладистый характер и лёгкий нрав, хотя с последним утверждением можно было бы поспорить. Судьбоносная встреча случилась при весьма деликатных обстоятельствах. Мира впервые с ним увиделась на свадьбе. Да-да, на своей собственной свадьбе. Жених позвал на торжество армейского друга, с которым невеста упрямо не хотела знакомиться раньше. Сколько раз ни пересекались пути, Мира непременно находила повод, чтобы исчезнуть до того, как сослуживец жениха появится на горизонте. А тут деваться было некуда, потому что Веня заявился в ресторан, где пела и гуляла свадьба, с приглашением в кармане. Жених в тот момент понял, что сам вырыл себе яму, а Мира потерялась во взгляде васильковых глаз навсегда. Она смутно помнила, чем закончился праздник. Весь вечер она просидела как под гипнозом, изредка откликаясь на зов молодого супруга, а тот вёл себя неразумно. Его распирала гордость перед Веней, и хотелось банально хвастаться женой. Дело дошло до того, что свадебный вальс Мира танцевала не с мужем. Покачиваясь в уютных объятиях Вени под дивную мелодию, она ощущала, как срастается мыслями и чувствами с высоким обаятельным партнёром по танцу. Они не могли наговориться. Всё, чего бы они ни касались в разговорах, оказывалось в стыковке общих интересов. Они словно пришли из одного мира, сильно соскучившись в разлуке. В результате через месяц Мира развелась, а ещё через два вышла замуж за Веню без свадьбы, без фаты, но с кольцами и обещанием вечной любви в состоянии лёгкой беременности. Через восемь месяцев в счастливой семье родились двойняшки – Вера и Рома. Дальше жизнь потекла по ровным рельсам. В какой-то момент дети выросли и разъехались, но на день родительской свадьбы в конце октября приезжали непременно то поодиночке, то со вторыми половинками. И в этот раз сын был не один, поэтому вещей в шкафу прибавилось.
– Нет, это невыносимо, – со стоном выдохнула Мира, устав сортировать одежду. Приходилось вспоминать, кто что надевал, чтобы не перепутать.
– Мам, чего шумишь? – донёсся довольный голос сына.
Рома заглянул в общую с сестрой гардеробную и улыбнулся. Парень был похож на маму, как две капли воды: сероглазый, русоволосый, с чуть полными чувственными губами и очаровательной улыбкой. В отца он пошёл ростом и комплекцией.
– Вам завтра уезжать, а чемоданы не собраны, – немного злясь, ответила мама и тут же умилилась. Рома напоминал сытого домашнего кота. – Где твоя Лена? Как вы только уживаетесь, неряхи?
– Мы прекрасно уживаемся, – он подошёл ближе и обнял маму. – Оставь эти несчастные шмотки. Лена соберёт их завтра утром. Пойдём. Все ждут только тебя. Пора выезжать. Столик заказан на шесть часов.
– Вот и зачем? Мы могли бы и дома прекрасно посидеть, – вздохнула мама.
С некоторых пор её бесили общественные места, любопытные взгляды и разговоры. После интервью, данному известному блогеру в сентябре, Мира стала узнаваема в городе, и ей это не нравилось. Всё чаще хотелось залезть в раковину и спрятаться, закрывшись от мира.
– Дома? Смеёшься? Вы двадцать пять лет сидели с папой дома, пора менять привычки. Всё, бросай ты эти шмотки. Мне надо переодеться. Иди отсюда. Давай-давай, – Рома шутливо принялся выталкивать маму из гардеробной.
– Вот так и расти деток, вкладывай в них всё лучшее, а они тебя из дома потом попросят, – в тон ему проворчала Мира. Нет, она не понимала, зачем тащиться в ресторан, когда дома уютнее и вкуснее. Может, поэтому и тянула время, искала чем себя занять.
– А как ты хотела? Мы действуем с позиции силы, потому что уговоры не приносят результата. Мам, давай хоть раз ты отдохнёшь от готовки? Мы ж тебя почти не видим. Неделю живём здесь, а ты то на кухне, то с пылесосом в своих вытянутых трениках. Не обижайся. Мы тебя любим. Надень своё самое любимое платье, сделай папе подарок, – тонко намекнул сын. За последние годы, пока дети учились и жили в общежитии, мама одомашнилась окончательно. Почти половину сотрудников того предприятия, где она работала, перевели на удалёнку, и Мирослава Владиславовна была в числе первых. Вначале она обижалась, надумывала себе невесть что, а потом как-то враз смирилась и погрязла в домашней рутине. – Ты у нас самая красивая.
– Спасибо, добрый человек. Умеешь макнуть… – Мира махнула рукой и ушла, не оборачиваясь, оставляя Роме чувство вины.
Да, дети хотели как лучше, она это знала, но всё равно раздражалась. За пять лет женщина привыкла к удобной одежде, которая не стесняла движения и не мялась. Да и волосы ни к чему укладывать каждый день, достаточно того, что они чистые и расчёсаны. Веня не возражал.
«Может, они правы? – Мира застыла посреди коридора, осенённая неприятной догадкой. – Веня уже и не смотрит на меня, принимая за шкаф, который можно открыть, пошарить в нём руками и закрыть».
Ей стало противно от осознания того, что ему есть на кого заглядываться. Он работал в женском коллективе главным бухгалтером. Мира знала всех его подчинённых, потому что муж всякий раз приносил с работы очередную душещипательную историю, случившуюся с одной из девушек финансового отдела. Иногда создавалось ощущение, что именно они его семья, а не жена.
«Мне надо сменить работу. Я засиделась дома», – признала Мира и тут же вздохнула, понимая, что в таком случае времени на книги не останется.
Она огляделась. Ей нравился их с Веней дом. Они купили его спустя семь лет с того момента, как поженились и поселились в скромной однушке на краю города. С приобретением в собственность двухэтажного коттеджа у детей появились свои комнаты с общей гардеробной, а у супругов роскошная спальня. К тому же в доме имелась просторная кухня, где Мире всегда нравилось проводить время. Она вообще считала, что кухня создана для женщины, и дело не в том, что такова доля жены и матери – готовить на всю семью. Отнюдь. Кухня как антидепрессант, хочешь – не хочешь, а согреваешься, избавляешься от накопившихся мыслей и наслаждаешься своей территорией, на которую изредка заглядывают голодные муж и дети. Когда сын и дочь уехали из дома, Мира ещё долго продолжала готовить с расчётом на них, а потом как-то успокоилась и выделила себе уголок для работы. Ей много места и не требовалось. Всего лишь удобный столик для компьютера и мягкое офисное кресло с высокой спинкой. Его подарили дети на день рождения. На все возмущения о высокой цене, они отвечали: «Здоровье дороже». Мира гордилась Верой и Ромой. Они выросли умными, заботливыми и приспособленными к жизни. Всё умели: и приготовить, и постирать, и заработать денег. Если у них и случались проблемы, то решали они их тоже сами, вернее совместно, не привлекая родителей. Брат и сестра стояли друг за друга горой. С их отъездом жизнь Миры стала наполовину серой.
«Да, наверное, они правы. Мне надо выбираться из домика…» – вздохнула она и поспешила в спальню, где царил идеальный порядок. Судя по тому, что домашние шорты и рубашка висели на подставке для одежды, Веня уже переоделся в праздничный костюм.
Мира открыла шкаф и задумалась над тем, какое же платье у неё любимое, учитывая, что она их практически не носила в повседневной жизни. Когда-то давно… Женщина лукаво прищурила глаза и потянулась за дальним чехлом. Вот уж чего она не доставала лет двадцать, так это свадебное платье.
«Влезу или не влезу? Должна влезть», – улыбнулась она и решительно потянула за язычок молнии. Чехол раскрылся, освобождая из плена скромное белое платье прямого покроя. Двадцать пять лет назад оно произвело фурор в ЗАГСе, оказавшись единственным миниатюрным нарядом среди пышных юбок и откровенных декольте. Мира всегда отличалась стройностью. Сидение дома никак не отразилось на фигуре, учитывая её страсть к фитнесу и пробежкам по коттеджному посёлку.
– Что ж, момент истины, – хмыкнула Мира и решительно стянула футболку, спортивные брюки и нижнее бельё. Открыв ящик комода, она достала из него невесомые трусики и роскошный кружевной бюстгальтер нюдовых оттенков. – О, да…
С непередаваемым восторгом она надела бельё, а потом ужом втиснулась в платье. На её счастье оно пришлось впору, но попытка застегнуть длинный ряд мелких пуговок на спине вызвала обильное потоотделение, красноту лица и пыхтение.
– Я сделала это, – выдохнула Мира, разглядывая себя в большом зеркале, служившем дверцей шкафа-купе.
Ей понравился собственный вид. Платье смотрелось иначе, чем в день свадьбы. Время и роды изменили фигуру: грудь стала полнее, бёдра округлее. Короткий рукав открывал руки, и взгляд поневоле придирчиво скользил по ним, огибая и оценивая.
– Надо подкачать, – недовольно заметила хозяйка покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать второй подбородок. – Ну хоть что-то.
Миру поглотил поиск образа. Она перемерила несколько вариантов туфель от чёрных на широком каблуке до белых на высокой шпильке, и в результате выбрала красные лодочки на удобных пятисантиметровых каблучках. Дело дошло и до драгоценностей. Классический гарнитур из кольца, серёжек и колье с рубинами дополнили образ. Оставалось уложить волосы и заняться макияжем. На превращение себя из домохозяйки в леди ушёл почти час. За дверью то раздавались покашливания, то кто-то скрёб, то доносились приглушённые разговоры.
– Мам, тебе помочь? – не выдержала дочь и приоткрыла дверь. – Ого! Да ты красотка. У папы будет инфаркт.
Вера искренне восхищалась мамой. Мира могла дать фору молодым девчонкам. Впрочем, Вере повезло получить по наследству и тонкую талию, и шикарные бёдра, и прекрасную грудь, и отличный метаболизм.
– Думаешь? – Мира обернулась. Макияж был весьма скромным, но вполне удачным, подчёркивающим природную красоту.
– Уверена. Пойдём, убьём всех наповал, – дочь подхватила маму под руку и повела прочь из комнаты. – О, ты, наконец, использовала мой подарок. Пахнет… м-м-м…
Вера повела носом, втягивая манящий аромат дорогих духов, которые год простояли без дела.
– Спасибо за подарок, – улыбнулась мама. Настроение поднималось.
Как дочь и предполагала, отец потерял дар речи и прижал руку к груди, чтобы удержать бешеный стук сердца. Веня не мог оторвать взгляда от жены, спускавшейся неторопливо по лестнице в компании с Верой.
– Мам, ты – богиня, – воскликнул Рома, гордо выкатывая грудь и расправляя плечи. Восторг в его глазах вызвал муар лёгкой ревности в глазах Лены.
– Милая, ты – мой свет, – прошептал Веня. Сам он отлично выглядел в костюме тёмно-синего цвета. От природы у мужчины была смуглая кожа, орлиный профиль, чёрные волосы и невероятной красоты синие глаза. – Как бы не украли…
– Может, дома останемся? – сделала последнюю попытку Мира.
– Ну уж нет, – возмутилась Вера, приложившая немало усилий, чтобы заказать столик в ресторане, где места расписаны чуть ли не за месяц. Ей самой хотелось развеяться после расставания с некогда любимым, а теперь вызывающем нудную боль в груди, парнем. – Такси вот-вот приедет.
Веня помог жене надеть белую коротенькую шубку с капюшоном, и Мира с трепетом в груди ощутила, как нежно его руки сжали её плечи, а тёплое дыхание прошелестело рядом с ухом.
– Люблю тебя, милая…
Заботливая дочь вызвала две машины, чтобы все сели свободно. Мира ощущала себя Золушкой, которую везут на бал. Только это была новая версия Золушки, глубоко замужней, имеющей детей, но по сути всё той же. Сидя рядом с мужем на заднем сиденье такси, Мира украдкой смотрела на любимого мужчину, а встретившись с ним взглядом, смущённо отворачивалась. Время словно сделало скачок на двадцать пять лет назад, подарив то самое волнение, что появлялось от витавшей в воздухе странной энергии, рождённой феромонами и эндорфинами. Каждое прикосновение вызывало сладкую дрожь и желание творить безумства.
– Люблю тебя, милая… – шептал Веня на ухо жене при малейшей возможности. Мужчину переполняли эмоции.
Такси подвезло к входу в ресторан, чтобы три шага до дверей прошли без подтаявшего от песчано-солевой смеси снега. Веня пулей выскочил со своей стороны и метнулся, чтобы открыть дверь и подать руку жене. У входа в ресторан уже стояли и посмеивались Вера и Рома с Леной.
– Глянь, что творится, – хихикала Вера, кутаясь от ветра в красивое кашемировое пальто. – Папа скачет кузнечиком.
– Аха, майским, – добавил Рома. Он обнимал подругу, согревая. Они решили обойтись без курток, а ветерок пронизывал. – Но мама – богиня. Так что пусть скачет.
Просыпаться не хочется,
Я прошу, разбудите меня,
Когда всё закончится.
Пролог
Сентябрь. Тёплый воздух, пропитанный острым ароматом моря и нежными персиковыми оттенками османтуса, окутывал лицо и втягивался с каждым вдохом в нос, чтобы напитать каждую клеточку счастьем. Во всяком случае Тиму обещали, что так и будет, когда отправляли на реабилитацию в маленький санаторий для больших людей. Парень стоял на просторном балконе и смотрел вдаль, пытаясь разделить линией горизонта небо и море. Босые ноги ощущали шероховатость плитки. Угасающие лучи солнца ласкали кожу и едва заметные рубцы от лапароскопии на животе.
«Двадцать семь. Сегодня мне исполнилось двадцать семь. И я хочу лишь одного, чтобы от меня все отстали. Разбудите меня, когда всё закончится», – думал Тим. Руки в карманах спортивных брюк сжались в кулаки. С каждым днём всё сложнее давалось общение. После операции на желудке организм с трудом восстанавливался. Тиму дико хотелось чего-нибудь острого, пряного, с насыщенным вкусом, от которого рот наполняется слюной. Полтора месяца на пресной диете без обезболивающих вызывали лишь одно желание – удавиться. Спасала музыка, но и её нещадно скальпировали режимом и тотальным контролем.
– Тим, ужин, – донёсся нежный голосок дежурной медсестры из коридора.
– Иду, – ответил он, с неохотой уходя с балкона. Линия горизонта так и не появилась.
Тиму казалось, что он завис на этой незримой линии между небом и водой. Боль съедала изнутри и всё меньше хотелось общения с людьми, и всё сильнее тянуло погрузиться с головой в музыку, да так, чтобы уже никогда не выплывать туда, где что-то кому-то должен. Пересекая комнату, Тим задержался взглядом на большом экране телевизора, который постоянно работал фоном. В белой студии на двух стульях сидели ведущий какой-то передачи-болтологии и его респондент. Ведущий был весь из себя эпатажный мужчина в белом вязаном свитере и бежевых брюках, а собеседница выглядела невзрачно, но Тима привлёк её взгляд, невероятно спокойный и внимательный.
– Вы не боитесь, что ваши дети повторят судьбу героев? Финал, мягко сказать, далёк от хэппи энд, – поинтересовался ведущий.
– Не знаю. В жизни всё гораздо сложнее…
Тим вздохнул и согласно кивнул. Он не знал, о чём шла речь, но решил, что, вернувшись с ужина, непременно посмотрит передачу целиком.
Глава 1. Богиня
Зима наступила неожиданно рано. Уже в конце октября выпал первый снег, укрыв тонкой паутинкой землю, да так и не растаял. Температура за окном опустилась до минусовых отметок. Поневоле приходилось убирать демисезонные куртки и сапоги и доставать зимние вещие. Мира с утра возилась с одеждой детей.
– Выросли, а привычки всё те же, – ворчала она, выгребая из шкафа комок из джинсов, рубашек, блузок, свитеров и юбок.
Дети приехали неделю назад. Они не так часто навещали родителей, но семейный праздник не пропускали. День рождения семьи, день, когда Мира вышла замуж за Веню. По паспорту он носил звучное имя Вениамин, но Мира звала его Веней за покладистый характер и лёгкий нрав, хотя с последним утверждением можно было бы поспорить. Судьбоносная встреча случилась при весьма деликатных обстоятельствах. Мира впервые с ним увиделась на свадьбе. Да-да, на своей собственной свадьбе. Жених позвал на торжество армейского друга, с которым невеста упрямо не хотела знакомиться раньше. Сколько раз ни пересекались пути, Мира непременно находила повод, чтобы исчезнуть до того, как сослуживец жениха появится на горизонте. А тут деваться было некуда, потому что Веня заявился в ресторан, где пела и гуляла свадьба, с приглашением в кармане. Жених в тот момент понял, что сам вырыл себе яму, а Мира потерялась во взгляде васильковых глаз навсегда. Она смутно помнила, чем закончился праздник. Весь вечер она просидела как под гипнозом, изредка откликаясь на зов молодого супруга, а тот вёл себя неразумно. Его распирала гордость перед Веней, и хотелось банально хвастаться женой. Дело дошло до того, что свадебный вальс Мира танцевала не с мужем. Покачиваясь в уютных объятиях Вени под дивную мелодию, она ощущала, как срастается мыслями и чувствами с высоким обаятельным партнёром по танцу. Они не могли наговориться. Всё, чего бы они ни касались в разговорах, оказывалось в стыковке общих интересов. Они словно пришли из одного мира, сильно соскучившись в разлуке. В результате через месяц Мира развелась, а ещё через два вышла замуж за Веню без свадьбы, без фаты, но с кольцами и обещанием вечной любви в состоянии лёгкой беременности. Через восемь месяцев в счастливой семье родились двойняшки – Вера и Рома. Дальше жизнь потекла по ровным рельсам. В какой-то момент дети выросли и разъехались, но на день родительской свадьбы в конце октября приезжали непременно то поодиночке, то со вторыми половинками. И в этот раз сын был не один, поэтому вещей в шкафу прибавилось.
– Нет, это невыносимо, – со стоном выдохнула Мира, устав сортировать одежду. Приходилось вспоминать, кто что надевал, чтобы не перепутать.
– Мам, чего шумишь? – донёсся довольный голос сына.
Рома заглянул в общую с сестрой гардеробную и улыбнулся. Парень был похож на маму, как две капли воды: сероглазый, русоволосый, с чуть полными чувственными губами и очаровательной улыбкой. В отца он пошёл ростом и комплекцией.
– Вам завтра уезжать, а чемоданы не собраны, – немного злясь, ответила мама и тут же умилилась. Рома напоминал сытого домашнего кота. – Где твоя Лена? Как вы только уживаетесь, неряхи?
– Мы прекрасно уживаемся, – он подошёл ближе и обнял маму. – Оставь эти несчастные шмотки. Лена соберёт их завтра утром. Пойдём. Все ждут только тебя. Пора выезжать. Столик заказан на шесть часов.
– Вот и зачем? Мы могли бы и дома прекрасно посидеть, – вздохнула мама.
С некоторых пор её бесили общественные места, любопытные взгляды и разговоры. После интервью, данному известному блогеру в сентябре, Мира стала узнаваема в городе, и ей это не нравилось. Всё чаще хотелось залезть в раковину и спрятаться, закрывшись от мира.
– Дома? Смеёшься? Вы двадцать пять лет сидели с папой дома, пора менять привычки. Всё, бросай ты эти шмотки. Мне надо переодеться. Иди отсюда. Давай-давай, – Рома шутливо принялся выталкивать маму из гардеробной.
– Вот так и расти деток, вкладывай в них всё лучшее, а они тебя из дома потом попросят, – в тон ему проворчала Мира. Нет, она не понимала, зачем тащиться в ресторан, когда дома уютнее и вкуснее. Может, поэтому и тянула время, искала чем себя занять.
– А как ты хотела? Мы действуем с позиции силы, потому что уговоры не приносят результата. Мам, давай хоть раз ты отдохнёшь от готовки? Мы ж тебя почти не видим. Неделю живём здесь, а ты то на кухне, то с пылесосом в своих вытянутых трениках. Не обижайся. Мы тебя любим. Надень своё самое любимое платье, сделай папе подарок, – тонко намекнул сын. За последние годы, пока дети учились и жили в общежитии, мама одомашнилась окончательно. Почти половину сотрудников того предприятия, где она работала, перевели на удалёнку, и Мирослава Владиславовна была в числе первых. Вначале она обижалась, надумывала себе невесть что, а потом как-то враз смирилась и погрязла в домашней рутине. – Ты у нас самая красивая.
– Спасибо, добрый человек. Умеешь макнуть… – Мира махнула рукой и ушла, не оборачиваясь, оставляя Роме чувство вины.
Да, дети хотели как лучше, она это знала, но всё равно раздражалась. За пять лет женщина привыкла к удобной одежде, которая не стесняла движения и не мялась. Да и волосы ни к чему укладывать каждый день, достаточно того, что они чистые и расчёсаны. Веня не возражал.
«Может, они правы? – Мира застыла посреди коридора, осенённая неприятной догадкой. – Веня уже и не смотрит на меня, принимая за шкаф, который можно открыть, пошарить в нём руками и закрыть».
Ей стало противно от осознания того, что ему есть на кого заглядываться. Он работал в женском коллективе главным бухгалтером. Мира знала всех его подчинённых, потому что муж всякий раз приносил с работы очередную душещипательную историю, случившуюся с одной из девушек финансового отдела. Иногда создавалось ощущение, что именно они его семья, а не жена.
«Мне надо сменить работу. Я засиделась дома», – признала Мира и тут же вздохнула, понимая, что в таком случае времени на книги не останется.
Она огляделась. Ей нравился их с Веней дом. Они купили его спустя семь лет с того момента, как поженились и поселились в скромной однушке на краю города. С приобретением в собственность двухэтажного коттеджа у детей появились свои комнаты с общей гардеробной, а у супругов роскошная спальня. К тому же в доме имелась просторная кухня, где Мире всегда нравилось проводить время. Она вообще считала, что кухня создана для женщины, и дело не в том, что такова доля жены и матери – готовить на всю семью. Отнюдь. Кухня как антидепрессант, хочешь – не хочешь, а согреваешься, избавляешься от накопившихся мыслей и наслаждаешься своей территорией, на которую изредка заглядывают голодные муж и дети. Когда сын и дочь уехали из дома, Мира ещё долго продолжала готовить с расчётом на них, а потом как-то успокоилась и выделила себе уголок для работы. Ей много места и не требовалось. Всего лишь удобный столик для компьютера и мягкое офисное кресло с высокой спинкой. Его подарили дети на день рождения. На все возмущения о высокой цене, они отвечали: «Здоровье дороже». Мира гордилась Верой и Ромой. Они выросли умными, заботливыми и приспособленными к жизни. Всё умели: и приготовить, и постирать, и заработать денег. Если у них и случались проблемы, то решали они их тоже сами, вернее совместно, не привлекая родителей. Брат и сестра стояли друг за друга горой. С их отъездом жизнь Миры стала наполовину серой.
«Да, наверное, они правы. Мне надо выбираться из домика…» – вздохнула она и поспешила в спальню, где царил идеальный порядок. Судя по тому, что домашние шорты и рубашка висели на подставке для одежды, Веня уже переоделся в праздничный костюм.
Мира открыла шкаф и задумалась над тем, какое же платье у неё любимое, учитывая, что она их практически не носила в повседневной жизни. Когда-то давно… Женщина лукаво прищурила глаза и потянулась за дальним чехлом. Вот уж чего она не доставала лет двадцать, так это свадебное платье.
«Влезу или не влезу? Должна влезть», – улыбнулась она и решительно потянула за язычок молнии. Чехол раскрылся, освобождая из плена скромное белое платье прямого покроя. Двадцать пять лет назад оно произвело фурор в ЗАГСе, оказавшись единственным миниатюрным нарядом среди пышных юбок и откровенных декольте. Мира всегда отличалась стройностью. Сидение дома никак не отразилось на фигуре, учитывая её страсть к фитнесу и пробежкам по коттеджному посёлку.
– Что ж, момент истины, – хмыкнула Мира и решительно стянула футболку, спортивные брюки и нижнее бельё. Открыв ящик комода, она достала из него невесомые трусики и роскошный кружевной бюстгальтер нюдовых оттенков. – О, да…
С непередаваемым восторгом она надела бельё, а потом ужом втиснулась в платье. На её счастье оно пришлось впору, но попытка застегнуть длинный ряд мелких пуговок на спине вызвала обильное потоотделение, красноту лица и пыхтение.
– Я сделала это, – выдохнула Мира, разглядывая себя в большом зеркале, служившем дверцей шкафа-купе.
Ей понравился собственный вид. Платье смотрелось иначе, чем в день свадьбы. Время и роды изменили фигуру: грудь стала полнее, бёдра округлее. Короткий рукав открывал руки, и взгляд поневоле придирчиво скользил по ним, огибая и оценивая.
– Надо подкачать, – недовольно заметила хозяйка покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь отыскать второй подбородок. – Ну хоть что-то.
Миру поглотил поиск образа. Она перемерила несколько вариантов туфель от чёрных на широком каблуке до белых на высокой шпильке, и в результате выбрала красные лодочки на удобных пятисантиметровых каблучках. Дело дошло и до драгоценностей. Классический гарнитур из кольца, серёжек и колье с рубинами дополнили образ. Оставалось уложить волосы и заняться макияжем. На превращение себя из домохозяйки в леди ушёл почти час. За дверью то раздавались покашливания, то кто-то скрёб, то доносились приглушённые разговоры.
– Мам, тебе помочь? – не выдержала дочь и приоткрыла дверь. – Ого! Да ты красотка. У папы будет инфаркт.
Вера искренне восхищалась мамой. Мира могла дать фору молодым девчонкам. Впрочем, Вере повезло получить по наследству и тонкую талию, и шикарные бёдра, и прекрасную грудь, и отличный метаболизм.
– Думаешь? – Мира обернулась. Макияж был весьма скромным, но вполне удачным, подчёркивающим природную красоту.
– Уверена. Пойдём, убьём всех наповал, – дочь подхватила маму под руку и повела прочь из комнаты. – О, ты, наконец, использовала мой подарок. Пахнет… м-м-м…
Вера повела носом, втягивая манящий аромат дорогих духов, которые год простояли без дела.
– Спасибо за подарок, – улыбнулась мама. Настроение поднималось.
Как дочь и предполагала, отец потерял дар речи и прижал руку к груди, чтобы удержать бешеный стук сердца. Веня не мог оторвать взгляда от жены, спускавшейся неторопливо по лестнице в компании с Верой.
– Мам, ты – богиня, – воскликнул Рома, гордо выкатывая грудь и расправляя плечи. Восторг в его глазах вызвал муар лёгкой ревности в глазах Лены.
– Милая, ты – мой свет, – прошептал Веня. Сам он отлично выглядел в костюме тёмно-синего цвета. От природы у мужчины была смуглая кожа, орлиный профиль, чёрные волосы и невероятной красоты синие глаза. – Как бы не украли…
– Может, дома останемся? – сделала последнюю попытку Мира.
– Ну уж нет, – возмутилась Вера, приложившая немало усилий, чтобы заказать столик в ресторане, где места расписаны чуть ли не за месяц. Ей самой хотелось развеяться после расставания с некогда любимым, а теперь вызывающем нудную боль в груди, парнем. – Такси вот-вот приедет.
Веня помог жене надеть белую коротенькую шубку с капюшоном, и Мира с трепетом в груди ощутила, как нежно его руки сжали её плечи, а тёплое дыхание прошелестело рядом с ухом.
– Люблю тебя, милая…
Заботливая дочь вызвала две машины, чтобы все сели свободно. Мира ощущала себя Золушкой, которую везут на бал. Только это была новая версия Золушки, глубоко замужней, имеющей детей, но по сути всё той же. Сидя рядом с мужем на заднем сиденье такси, Мира украдкой смотрела на любимого мужчину, а встретившись с ним взглядом, смущённо отворачивалась. Время словно сделало скачок на двадцать пять лет назад, подарив то самое волнение, что появлялось от витавшей в воздухе странной энергии, рождённой феромонами и эндорфинами. Каждое прикосновение вызывало сладкую дрожь и желание творить безумства.
– Люблю тебя, милая… – шептал Веня на ухо жене при малейшей возможности. Мужчину переполняли эмоции.
Такси подвезло к входу в ресторан, чтобы три шага до дверей прошли без подтаявшего от песчано-солевой смеси снега. Веня пулей выскочил со своей стороны и метнулся, чтобы открыть дверь и подать руку жене. У входа в ресторан уже стояли и посмеивались Вера и Рома с Леной.
– Глянь, что творится, – хихикала Вера, кутаясь от ветра в красивое кашемировое пальто. – Папа скачет кузнечиком.
– Аха, майским, – добавил Рома. Он обнимал подругу, согревая. Они решили обойтись без курток, а ветерок пронизывал. – Но мама – богиня. Так что пусть скачет.
