Пролог
Москва завораживала. Фактически целый день Тео колесил по улицам столицы, а увидел самую малость. Впечатления немного приглушали боль от переживаний последних месяцев, но лишь на жалкие мгновения. Сложно выбить из памяти и души чувство потери единственного родного человека. Для Тео Джимбо был больше, чем отец. Наставник, друг, рулевой по жизни, человек, до последнего дня исправлявший ошибки. Он не ушёл, пока не дал сыну того, чего тот был лишён с рождения, – семью. Пусть не родные по крови, но Гриша и София любили его, как настоящие родители, может даже чуть сильнее. Ему уже двадцать лет, но рядом с ними Тео ощущал себя малышом, которого балуют вниманием, окружают теплом. Конечно, они не могли заменить Джимбо. И всё же часть его жила в Грише, как в единственном верном друге, и в Софии, как в единственной женщине, которую любил вечный искатель приключений.
«Ты подарил мне жизнь, отец, но ты же её и отнял, а взамен дал другую. Я ничего в ней не понимаю, кроме того, что до сих пор дышу и двигаюсь без тебя. Услышь меня, отец, – умолял Тео, глядя в окно на пролетающие мимо дома и набережные. Чужой город, где когда-то жил отец, был настолько чужим, что тот ни разу не привёз сына сюда, не показал любимых мест. Возможно, их не было. Одинокое детство не таит ничего, кроме желания сбежать прочь. – Мы могли бы быть счастливы тут. Город возможностей. Но ты предпочёл остров, другие континенты. Ты создал свою империю вдали от места, где родился и вырос. Почему? Гриша и София любят Москву. Им стало легче, когда они вернулись. А ты так ни разу и не захотел. Почему? Ты не рассказывал. Я не спрашивал. Теперь я здесь».
– Тебя до дома подбросить или поедешь со мной встречать Софию? – отвлёк от разговора с отцом Гриша. После перелёта и смены часовых поясов мужчина выглядел слегка помятым и растерянным. Грусть по другу съедала часть его счастья, и если бы не всепоглощающая любовь к Софии, то дело точно кончилось бы депрессией.
– С тобой. Я соскучился по ней. Так странно не видеть Софию рядом, – задумчиво откликнулся Тео. После прилёта в Москву, он поселился у Гриши, а женщина, которую так хотелось называть мамой, жила на другом конце города. – Почему Джимбо не возвращался сюда?
– Наверное, понимал, что будет больно, – ответил Гриша, прекрасно знавший ответ и не желавший проливать свет на прошлое. – Считай, что он вернулся вместе с тобой. Думаю, в глубине души он хотел этого.
Тео не ответил. Его взгляд устремился сквозь лобовое стекло на широкую ленту дороги, забитую машинами. Он сожалел, что отец не открыл свою душу до конца, не дал услышать её. Снова мысли утянули в прошлое, обнажая незатянувшиеся раны. Уверенность в завтрашнем дне в очередной раз пошатнулась. Парню казалось, что его ждёт судьба отца – одиночество. Задумавшись, Тео не сразу понял, что всё вокруг замерло.
– А вот и красотки, – с нежностью в голосе произнёс Гриша и выскочил из машины так резво, будто ему было не пятьдесят шесть, а шестнадцать лет. Его буквально вынесло волной на тротуар.
Тео улыбнулся, понимая мужчину. К Софии следовало лететь только так и никак иначе. Эта женщина заслуживала любви. Парень хотел выйти следом из машины и замер, опешив от открывшейся картины. Вовсе не Софию подхватил в свои объятия Гриша, а восхитительно-стройную юную нимфу в небесно-голубом платье. Её ручки-веточки оплели могучую шею мужчины. До чего она была прекрасна, словно соткана из воздуха. У Тео перехватило дыхание, а сердце принялось беспорядочно стучать в нарастающей панике. В реальности нимфа превосходила фотографию, которую парень видел на стене в доме Гриши. Снимок не передавал и сотой доли неземной красоты. Тео накрыло волной восхитительных эмоций, о существовании которых он не подозревал. Душа зашептала о чём-то, но он не слышал. Жизнь в очередной раз оглушила своей непредсказуемостью, не давая ответа, что ждёт впереди – грядёт ли повторение судьбы отца или же есть шанс спастись от одиночества.
Глава 1. Бессонница
Привычка не спать ночью срабатывала автоматически. Всё началось с того момента, как Джимбо узнал о болезни и стал по возможности избегать солнца. Тео подстраивался под отца. Вскоре они оба вели ночной образ жизни и ничуть не сокрушались по этому поводу. На сон хватало времени днём, когда один пролёживал бока на больничной койке, а другой отсыпался на «Дуньке», белоснежной любимице Джимбо. Яхту он предпочитал всем женщинам и оставался ей верен, тогда как длинноногим моделям можно было легко указать на дверь. Иногда Тео дремал в кресле рядом с больничной койкой отца, чтобы оказаться рядом в нужный момент.
– Мог бы и дома ноги вытянуть, – ворчал в таких случаях Джимбо, сочувствуя сыну и радуясь, что тот рядом. Единственное родное существо в мире, не способное на предательство.
– Мог бы, но сегодня мне и здесь неплохо, – отвечал Тео. Смертельный диагноз отца не давал покоя ни днём, ни ночью. Каждая минута вместе – дороже всех благ.
Они обрели друг друга, когда оба нуждались в любви и привязанности, в том, чтобы рядом были те, кто понимают с полуслова и не ждут награды. Почти пятнадцать лет отец и сын хранили свою тайну, оберегали, не давая чужим людям вмешиваться в жизнь, и прекрасно справлялись. И тут вмешалась болезнь. Ей было плевать на всё, она расцветала на глазах, питаясь силами человека. Казалось, уже ничего нельзя поправить. Приезд друга с прекрасной незнакомкой изменил всё. Мысли приняли новое направление. Проклятая болезнь никуда не делась, зато желание довести всё в жизни до конца крушило все преграды. Джимбо влюбился. Тео сначала не понял, что произошло, отчего отец воспрянул духом, а потом прозрел и оторопел, не веря глазам. Джимбо потерял голову от пронзительного чувства к женщине друга. Он всё-таки добился своего, и София стала его женой… всего на один день. Несколько часов пленительного счастья, отчаяние от губительной реальности и тихий уход в окружении любимых людей. Джимбо всё успел: позаботился о том, чтобы сын не остался в одиночестве, озолотил любимую жену и возложил на друга ответственность за Тео и Софию. Он знал, что Гриша исполнит последнюю волю умирающего, и оказался прав. Тео полетел с «родителями» в Москву, родной город отца, где прошло его невесёлое детство. Избалованный разными странами и континентами, парень восхитился столицей. Если в первый день он не запомнил ничего, кроме дороги из аэропорта, то на следующий день Гриша устроил ему автоэкскурсию по центру города. Они пообедали в кафе, а вечером подъехали к неприметному зданию, чтобы встретить Софочку. Тео успел соскучиться по ней ничуть не меньше, чем Гриша. Любить эту женщину было просто. Кто бы мог представить, что её сможет затмить Алия.
«Она похожа на райскую птичку. Щебечет, порхает, согревает душу одним своим присутствием, – не переставал думать Тео всё то время, пока девушка находилась рядом. Он подмечал в ней всё до малейшей детали: хрупкую воздушность, изящную стройность, блеск чёрных волос и бархат удивительно красивых карих глаз, соблазнительную мягкость губ и нежность девичьей кожи. Его приводили в пьянящий восторг её голос и смех. Всю дорогу в машине Тео умилялся открытой непосредственности девушки. Гриша пригласил дочь и любимую женщину в ресторан, разумеется вместе с гостем, и там парню досталось место рядом с Алькой. Теперь он не видел её, но ощущал, и это чувство нравилось с каждой минутой всё сильнее. – Я её не помню. Алия говорит, что знает Джимбо, а я её не помню. Что ж… все знают Джимбо. Это утешает».
– А Джимбо о тебе никогда не говорил, – с какой-то грустью произнесла Алия, будто услышала чужие мысли. В ресторане царило умиротворение: полумрак, тихая музыка, неторопливые беседы за столиками. Обстановка более чем лирическая. Девушка посмотрела на отца, который таял рядом с Софией. – Глазам не верю. Отец влюблён. Ни за что бы не поверила, если бы не увидела. Покровитель женщин попался.
– Как её не любить? – выдохнул Тео и тоже перевёл взгляд на «родителей». Ближе них сейчас для него никого не существовало, разве что Алия.
– Согласна. Софочка Андреевна – чудо. Знаешь, она уходила в отпуск совсем другой. Хотелось её пожалеть, а теперь сияет. Глянь, мы их даже не смущаем. Они ничего не замечают, – засмеялась девушка, умиляясь воркованию взрослых людей. – Бесстыдники.
– Неразлучники. Джимбо звал их неразлучниками, – с грустью заметил Тео. Сердце больно кольнуло от воспоминаний. Ещё несколько дней назад отец был жив.
– Прости. Тебе не до веселья, наверно. Просто я не могу от них оторваться. Они искрят на весь зал. Мне кажется, короткое замыкание скоро будет. О, нас заметили. Неужели? – Алия по-дружески похлопала парня по плечу, а ему стало жарко, словно полыхнуло полуденное солнце.
– Молодёжь, мы вас покидаем. Я подвезу Софию. Если хотите, то давайте с нами, – предложил Гриша, взмахом руки подзывая официанта.
– У-у, уже домой? Старички. Время-то детское. Тео, они ничего не понимают в Москве. Значит так, сейчас мы заскочим ко мне домой. Я переоденусь, а потом покажу тебе такие места, что ты забудешь про свой остров, – загорелась Алия. – А вы двое свободны. Мы сегодня припозднимся. Тео всего три дня будет здесь. Надо отработать программу максимум по экскурсиям. Пока-пока.
– Говорунья, по притонам не води. Тео, ключи от квартиры, – Гриша положил на стол два ключа и расплатился с официантом.
– Какие притоны? Это уличные художники, а я – их муза, – возмутилась дочь.
– Тео, пригляди за ней, – попросил Гриша, помогая разомлевшей от умиротворения Софии подняться со стула. – Хорошего вечера.
– Отдохните, детки, – улыбнулась София, одаривая нежным взглядом.
– Да-да, и вам, сказочники, не скучать, – помахала рукой Алия, выпроваживая их из зала.
– Я пригляжу, – кивнул Тео, понимая, что за девушкой нужен глаз да глаз. Она менялась каждую минуту, а он не успевал привыкнуть к её порхающей воздушности, как оказывался в плену фонтанирующих идей и жажды приключений.
«Она похожа на Джимбо своей энергией. Это хорошо не кончится», – подумал он, чувствуя, как под кожу забирается тревога. Алия прочно ассоциировалась с отцом, но только не со своим.
– Папа – перестраховщик. Пригляди… – фыркнула она, передразнив отца. Своё ненаглядное солнышко он берёг как зеницу ока, стелил соломку, сканировал всех друзей, пытаясь делать это незаметно, но Алька знала, что при неограниченной свободе она находится под неусыпным контролем. – Сам пусть приглядывает за Софочкой Андреевной. Давай, лучше я за тобой пригляжу. Как насчёт экскурсии по ночной Москве?
Поставив пустую кофейную чашечку на блюдце, она с вызовом посмотрела на Тео, давая понять кто тут главный присмотрщик. Вся её боевая гордость растаяла за мгновение от невероятно нежного взгляда голубых глаз. Никто, кроме отца, никогда не смотрел на неё с желанием оберегать. Этот парень путал мысли и сводил с ума своей добродушной энергетикой и немного экзотичной внешностью. Алька пыталась сравнивать его с Джимбо. Внешне они вроде бы различались. Тео был более смуглым и широкоплечим, с менее резкими чертами лица, но взгляд ясных глаз у отца и сына абсолютно одинаковый, впрочем, как и улыбка.
«Улучшенная версия Джимбо», – решила девушка, уплыв в мыслях так далеко, что не слышала ничего вокруг.
– …всё в порядке?
Она скорее прочитала по губам, чем услышала, и очнулась.
– С тобой всё в порядке? – повторил Тео, не понимая, что происходит.
– Да. Прости. Задумалась. Так что насчёт экскурсии по Москве? – встрепенулась Алия и немного смутилась.
– С тобой хоть на край света, – выдохнул парень.
– Момент, – она предостерегающе подняла руку и отвлеклась на телефон.
Тео с улыбкой наблюдал, как она отстукивает ногтем сообщения. Все эмоции отражались на её лице: нетерпение, озабоченность, радость.
– Значит так, сначала заскочим ко мне. В этом чехле не побегаешь, – Алька без всякого кокетства защипнула ткань на плечах и чуть приподняла. – Ну а потом рванём. Погнали?
– Как скажешь…
Ему хотелось поддержать её, чтобы она не оступилась, не споткнулась, но проявлять заботу удавалось с трудом. Алька напоминала грациозную лань на каблуках, летящую навстречу ветру. Тео начинал волноваться уже не за неё, а за себя – как бы не потеряться в вечно суетной Москве. После острова, где жизнь подчинялась немного другому укладу, мегаполис вызывал странные чувства: восхищал и бесил. И если на улице парень ещё успевал зацепить взглядом спутницу, то в метро всё стало сложнее. Алька вливалась в общий поток легко и непринуждённо. Тео приходилось расталкивать пассажиров, чтобы не отстать. На эскалаторе девушка притормозила и ловко заняла ступеньку выше, чтобы быть со спутником на одном уровне.
– «Парк Победы» – самая глубокая станция метро в Москве, – пробормотала она, уставившись в голубые глаза, которые были сейчас в опасной близости и гипнотизировали. Движущаяся лента поручня соединила руки, и стало волнительно жарко.
– Мы выживем? – улыбнулся Тео.
– Велика вероятность, что да.
– В Пхеньяне есть станция глубиной 120 метров, – сообщил он, желая добавить, что с удовольствием бы застрял в нём с Алькой.
– В два раза глубже. Ужас, – не наигранно воскликнула она.
Тут мимо промчались подростки, толкая всех подряд. Тео подхватил Альку за талию, когда она пошатнулась, да так и не отпустил, пока они не спустились вниз.
– Нам налево, – пробормотала Алька, едва не потерявшись в пространстве от растерянности. Рука Тео была мягкой, сильной и восхитительно тёплой. – Не потеряйся.
Волна выбросила их на платформу. Восхищаться красотой метро было невозможно. Всюду головы, спины, рюкзаки, сумки, тяжёлые запахи потных уставших тел и постоянный гул. Молодые люди даже не заметили, как их засосало в вагон, и Тео снова пришлось оберегать Альку от давления толпы. Удивительно, как он мог держаться на ногах, когда на него наседали со всех сторон. На каждой станции начиналось движение и толкотня. Люди входили и выходили, садились на сиденья и вставали. Кто-то умудрялся читать книги, но в основном все глазели в телефоны.
– На следующей выходим, – предупредила Алька. – Надо было брать такси.
– Зачем?
– Доехали бы с ветерком. Уже дома были бы.
– На такси скучно, – улыбался Тео, ощущая чужие локти на своей спине.
Их снова вынесло людской волной, теперь уже на платформу. С пересадкой они доехали до своей станции и выбрались на свободу. Прохладный воздух обдавал свежестью, толчея рассосалась, на вечернее небо наползали сумерки, романтично предлагая никуда не спешить, но народ привычно торопился в отличие от Альки и Тео. Они замерли возле непонятного деревца, росшего из-под тротуарной плитки, и продолжали держаться за руки, не замечая этого.
– Мы выжили, – выдохнула Алька и поправила сумочку на плече. – Пожалуй, сменим маршрут экскурсии. Как ты смотришь на ночную прогулку по Москве-реке?
– Подальше от толпы? – Тео прищурил один глаз.
– Да. Знаю пару вариантов. Тебе понравится. Я уверена. Пойдём. Тут недалеко.
Она повела его сначала вдоль проезжей части, а потом свернула в переулок и уверенно зашагала хорошо знакомым маршрутом. Это были её непролазные джунгли, где без проводника делать нечего. Алька знала все короткие пути и абсолютно не боялась глухих тупиков и тёмных закоулков.
