Пролог
Такого холодного мая Дима ещё не видел. Холодного во всех отношениях. В Тартарары летели мечты об отпуске. Он снова согревал своей пятой точкой ледяной бетон и каждой клеточкой кожи ощущал дыхание смерти. Дама с косой летала где-то поблизости, подыскивая жертву: ни голову не поднять, ни ногой пошевелить. Всё тело затекло. В кармане бронежилета зашуршала рация, соблазняя того, кто застыл в ста метрах. Ночная слышимость била рекорды. Дима ощущал себя игрушкой в тире, у которой на голове нарисована мишень. В темноте заброшенного дома на долю секунды блеснула линза, и Дима растянулся на асфальте, вытягивая руки. У него был один шанс из тысячи снять стрелка и выжить, а если быть точным, то со стрелком у него были равные шансы как выжить, так умереть. Выстрелы прозвучали одновременно.
– Ничего личного, – Дима переметнулся за угол. Рация снова зашипела, сообщая результат. – «Почему дружок? Да потому, что я жизнь учу не по учебникам. Просто я работаю, просто я работаю волшебником».
Он любил эту песню Марка Бернеса. У неё было удивительное свойство успокаивать руки, которые периодически пробивала дрожь от напряжения. Шипение предложило сваливать подобру-поздорову, потому что здесь больше делать было нечего – забаррикадировавшийся в доме химик-недоучка ликвидирован, задание выполнено. Разминирование Диму не касалось. Он провёл ладонью по лицу и ощутил, как пальцы стёрли липкую влагу. Пуля всё же задела, содрала кожу с виска, но это было несравненно лучше, чем дыра во лбу. А ведь он обещал, что эта вылазка будет последней. Впрочем, он всегда это обещал. Если не он, то кто же?
Глава 1. Герой поневоле
Летние каникулы подходили к концу. Для Димы они стали лучшими за все годы его жизни. На днях ему исполнилось четырнадцать лет. По этому случаю его ждала поездка в спортивный лагерь на сборы. Последняя неделя августа обещала быть незабываемой. Дима шёл с тренировки, погрузившись в приятные мысли о том, как славно будет вместе с ребятами на берегу озера жить в палатках, вставать на рассвете, бегать босиком по росе, кормить комаров молодым телом, в котором бурлила насыщенная кислородом кровь, и петь песни под гитару, слушая, как потрескивают ветки в костре. Дима шёл размашистым шагом, перепрыгивая препятствия, чтобы сократить путь. Хоть и было по-летнему тепло, но темнело рано, что особенно радовало парня. Ему нравилось возвращаться домой в темноте, когда никто не видел его вспотевшего вида. Хоть он и переодевался, но сухая футболка мгновенно пропитывалась потом, продолжавшим выступать, словно тело не собиралось прекращать генерировать энергию. В клубе единоборств, где Дима занимался уже третий год, существовало непреложное правило – выкладываться на все 200%. Гедеон гонял учеников немилосердно, воспитывая в них выносливость. Может, поэтому его ребята выдерживали все раунды, если, конечно, не отправляли соперника в нокаут уже на первом.
«Завтра меня уже здесь не будет», – мелькнуло в голове, когда Дима пересекал свой двор по диагонали.
Жизнь кипела. Малышня возилась на детской площадке под светом фонарей, машины сновали туда-сюда, втискивались в свободные места на парковках, а возле его подъезда кто-то выяснял отношения под визгливый лай. Дима ускорился. Этот лай он узнал бы из миллиона, потому что слушал его регулярно за стеной.
– Проблемы? – грозно рявкнул Дима, когда до цели оставалось несколько метров.
При ближнем рассмотрении стало понятно, что весь сыр-бор опять из-за Манюни, маленькой шкодливой соседки. Не было дня, чтобы она не влипла в историю. Если Дима был выше сверстников и мощнее, то девчонка наоборот. Она была на три года младше его, но со стороны казалось, что она ещё учится в начальной школе. А ещё у неё имелся отвратительный характер, из-за которого она постоянно страдала. Её правдолюбство выливалось в жалобы учителей и родителей других учеников. В данную минуту сразу четверо подростков пытались отобрать у неё телефон под истошный визг йорки.
– Я спросил, проблемы? – повторился Дима, подходя вплотную. Высокий, мускулистый, с коротко стрижеными тёмно-русыми волосами, он сверлил хулиганов холодным взглядом карих глаз. Огромной ручищей парень поднял одного из подростков за ворот и поставил в стороне.
– Да, у неё, – злобно выкрикнул белобрысый пацан, пытаясь включить чужой телефон.
– Дай сюда, – рыкнул Дима и протянул руку. Отказать ему было невозможно. Во-первых, он был выше и сильнее. Во-вторых, его все знали. Поэтому пусть с неохотой, но телефон всё же лёг на его ладонь. – Чего не поделили?
– Ничего, – буркнул пацан. Его дружки нахмурились, но отступили в сторону.
– А раз ничего, то валите отсюда. Брысь, пошли, – он замахнулся руками, изображая серого волка или ещё кого-то, обещавшего содрать шкуру живьём, если добыча не исчезнет. Дождавшись, когда они уберутся подальше, Дима повернулся к Манюне и похлопал телефоном по ладони. Допытываться от неё правды было бесполезно, но он не оставлял надежды разговорить соседку. – Если скажешь, чего не поделили, отдам телефон.
– Ничего, – она попыталась вырвать свою вещь под лай собаки.
– Я заметил. Колись, иначе сам посмотрю.
– Ну и смотри. Подумаешь, – она насупилась и прижала к себе своего любимца, но долгого молчания не выдержала. – А чего они в магазине воруют?
– Без понятия, чего они в магазине воруют, – ухмыльнулся Дима, разглядывая соседку. Она была мелкой, пролетала у него под рукой со свистом, а когда злилась, таращила свои огромные чёрные глаза. Он таких ни у кого не видел. – Неужто сняла кражу века?
– Сняла. Тебе-то что? – злобно фыркнула Манюня и опустила собачку на асфальт.
– Колись. Энергетики? Семечки? Сухарики? Конфеты? Чипсы?
– Пиво, – не выдержала Манюня. – Им всего по двенадцать, а они уже пиво пьют, прямо в супермаркете. Из трубочки. Во дебилы.
– Действительно, дебилы. Кто ж из трубочки пьёт пиво? – заржал Дима и отдал телефон хозяйке. – Пошли домой. Поздно уже. Клёпик нагулялся.
– Тебе смешно, а они потом, между прочим, в нашем подъезде наблевали, – скривив лицо, произнесла соседка.
– Так вот чем у нас тут так днём воняло, – протянул Дима, открывая дверь в подъезд. Запах уже частично выветрился, но воспоминания остались. – Значит так, напиши мне их фамилия, явки и пароли. Вернусь из лагеря, намылю шею.
– Сама справлюсь, – надула губы Манюня, забегая вперёд, чтобы нажать кнопку вызова лифта.
– Не глупи. Скинь инфу.
Они зашли в лифт и поморщились. Здесь запах всё-таки стойко держался. Клёпик тряхнул головой и чихнул. Дима нажал кнопку этажа, задерживая дыхание. Лифт медленно пополз вверх. Соседи смотрели друг на друга и хотели смеяться, потому что лица краснели, а глаза слезились. Лишь на своём этаже они вывалились на лестничную площадку и вдохнули.
– Срочно слей мне все файлы. Они сегодня будут драить оба лифта и все семнадцать этажей, – сипло прошипел Дима.
– Может не надо? – почему-то испугалась Манюня и прижала к себе Клёпика.
– Надо. Иначе сдохнут от своих экспериментов, дебилы.
– Ну ладно, – вздохнула девочка и переслала два файла Диме. Их семьи дружили, ходили друг к другу в гости, вместе отмечали праздники, разумеется, дети тоже общались. – Только ты их не сильно бей.
– С ума сошла? Я маленьких не обижаю, – хмыкнул Дима, открывая вложения в мессенджере. – Ой, ну картина маслом. Они тебе ещё спасибо скажут… когда вырастут.
Соседи разошлись по разным квартирам, хлопнули дверьми одновременно. Манюня спряталась в своей комнате, переживая за глупых мальчишек. Дима вместо душа принялся разыскивать «героев» по соцсетям. Много времени процесс не занял. Достаточно было найти одного, остальные всплыли сами. Его предложение прозвучало доступно и просто: либо чистый подъезд, либо видео во всех пабликах города. Он не поленился найти старые тряпки и ведро, спуститься вниз и дождаться ребят, а потом вместе с ними драил пол и стены в лифтах и на первом этаже. Пока шла трудотерапия, нашлось и взаимопонимание. Расставались уже не врагами. Манюню было обещано не беспокоить по пустякам. На следующий день Дима уехал с командой на сборы, где телефон выдавался лишь раз в сутки для звонка родителям. Его всё устраивало: спать в палатке, вставать в шесть утра, купаться в ледяном озере, готовить еду, стирать бельё и тренироваться по десять часов в день. Гедеон никому не делал поблажек, в том числе и себе, может, поэтому ребята его уважали в большей степени, чем всех остальных тренеров.
– Завтра битва с местным клубом. Стенка на стенку, – без особых эмоций произнёс Гедеон во время ужина. Ребята перестали греметь ложками по котелкам и уставились на тренера. – Нам забили стрелку на десять часов.
– Стенка? – подал кто-то голос, озвучив мысль, посетившую всех разом.
– Угу. Пятнадцать на пятнадцать, – кивнул он, пережёвывая кусок шашлыка. – Поэтому едим, моем посуду и по палаткам. Подъём в пять. До Колева поля двадцать километров. Если опаздываем, нам засчитывают поражение.
– А… они тоже двадцать километров побегут? – осторожно произнёс Дима. Аппетит куда-то исчез.
– Зачем? У них стоянка там, – Гедеон улыбнулся, сверкнув коронкой на зубах. У него было примечательное лицо, в котором не сломанных частей имелось не так много. Красотой могло похвастать левое ухо. Оно выглядело идеально, как и левая бровь. На этом всё. Правое ухо оттопыривалось, нос вдавлен, правую бровь пересекал шрам, чтобы пересчитать родные зубы достаточно было бы пальцев одной руки. В черепе стояла стальная пластина. Маленькие серые глазки смотрели жёстко и убедительно. – Биться на равных скучно.
– Мы точно выживем? – раздался голос с вызовом.
– Всё зависит от нас. Гасим костёр, моем посуду и спать. Предупреждая следующий вопрос, отвечу. Если кто-то из вас не захочет, испугается или посчитает, что не справится, значит, биться будем меньшим числом. Это всё. Время пошло…
– Супер…
Расходились по палаткам в задумчивом молчании. Каждому предстояло принять решение самостоятельно. Никакого давления, никто не осудит. Все знали свои силы. Уверен, что справишься, дерзаешь. Не уверен – никого не тянешь назад, не даёшь ложную надежду ни себе, ни другим. Как и все, Дима просчитывал свои силы. Двадцать километров по пересечённой местности. Дыхалка умрёт несколько раз, ноги задеревенеют. Есть ли шанс доползти и биться с отдохнувшим соперником? Он решил, что подумает об этом утром. В соседних спальных мешках сопели друзья. Пожалуй, это была первая ночь, когда никто ни с кем не перешёптывался.
– Подъём, – хлопок по палатке заставил вздрогнуть. Бежишь или не бежишь, неважно. Подъём звучал для всех.
Дима выбрался из спальника, натянул шорты и помчался на разминку. Мысли так и не появились. Он действовал на автомате, как все. Рядом напрягали мышцы все ребята. В сосредоточенных лицах никаких сомнений, но Дима видел тех, кто останется в лагере вместе с вторым тренером. К шести утра двенадцать человек стояли на старте с рюкзаками за плечами. Солнце взошло, и день обещал быть ясным. Утренняя прохлада бодрила лучше всяких слов. Гедеон довольно ухмыльнулся.
– Те, кто остаются, готовят ужин. Тренировка в обычном режиме. А вы, герои дня, трусцой за мной, – он поправил лямки рюкзака, натянул бейсболку и легко выбежал на тропинку.
Маленький отряд цепочкой двинулся за ним. Первые десять километров бежалось легко. Никто не ныл, все держали темп. Привычное расстояние, пробегаемое каждый день, не вызывало трудностей. Потом началось голодание, ноги отказывались двигаться, в голове шумело. Спуски и подъёмы давались тяжелее. Привал на полчаса только усугубил ситуацию, но неожиданно за пять километров до Колева поля открылось дремавшее второе дыхание. Народ приободрился. Печалило только то, что запасы воды почти исчерпались.
– Финиш, – выдохнул Гедеон и сбросил рюкзак на траву. От кромки леса убегало вдаль поле. Низкие белые облака висели в ослепительно ярком синем небе, как грузные трюки с ватой. – Дождя не обещали, но чую, будет.
– А где эти? – сиплым голосом поинтересовался кто-то из ребят.
– На той стороне поля, – Гедеон показал на виднеющуюся вдалеке посадку. – Мы разобьём лагерь здесь. У нас полчаса на восстановление. Нас меньше, и мы устали. Их больше, и они отдохнули. В десять часов мы встречаемся в центре поля. Лежачих не бьём. Кто упал, выбывает. Кто выстоял, тот победил. Работать в команде сложно, потому что надо заботиться не только о себе. У нас нет тактики, но вы хорошо чувствуете друг друга. Если мы выиграем, нас вернут в лагерь на микроавтобусе.
– А если проиграем?
– Побежим, – улыбнулся Гедеон.
Он знал каждого едва ли не лучше, чем они сами себя. Все ребята, решившие потягаться силушкой на поле, занимались уже не один год. Каждый имел характер, каждый по-своему был и лидером, и командой, но одно дело в октагоне, друге – в месте без границ. Проверить бойцов на силу духа и волю к общей победе предложил друг и соперник одновременно. Они долгое время попеременно отбирали друг у друга титул, потом ушли в тренерскую работу, создали свои клубы, и начали встречаться на соревнованиях, но уже в иной ипостаси.
«Готовы?» – прилетело сообщение и прозвучало как гонг.
«Да», – ответил Гедеон и поднялся с травы, давая сигнал своему маленькому войску выходить на битву.
– Нас ждут великие дела, – улыбнулся он, ничуть не сомневаясь в победе.
Да, она случилась в тот раз, но какой ценой. Кровь пролилась буквально у всех, питая землю. Тринадцать против пятнадцати. Два тренера как рефери стояли по разные стороны поляны и следили за тем, чтобы лежачих не добивали, помогали удалять их с поля. Для Гедеона битва длилась бесконечно, а на деле всё завершилось за двадцать минут, из которых восемь минут боролись четверо – Дима и три соперника. Они пытались его завалить с разных сторон, но парень быстро приноровился. «Враги» вели себя как на тренировке, нападали по очереди, поэтому ему легче было уходить от ударов и предвидеть, кто будет бить. Ему доставалось, но и его оппонентам было не легче. Один в поле воин. Это про него. Исход решила случайность. Дима пролетел два метра после удара, однако чудом удержался на ногах, а противник, не рассчитавший траекторию, поскользнулся и упал в высокую траву, бороздя её лицом. Не признать победу было бы сложно. Дима выстоял, но после объявления победителя рухнул, потеряв сознание. Солнце пекло неимоверно. Для августа излишне жарко. Очнулся он в машине. Уютный микроавтобус вёз ребят обратно. В салоне было прохладно, звучала тихая музыка. Побитые, окровавленные, в пластырях и бинтах, ребята жарко обсуждали бой, ели пиццу и запивали её водой.
– Димон, ты живой, – радостно воскликнул кто-то, заметив, что тот зашевелился.
– Частично, – прогундел Дима.
Нос не дышал. Он был забит ватными турундами и отчаянно болел. Победитель, жалобно морщась, вытянул их и вдохнул. Голову сдавливали невидимые тиски. Болело всё тело. Радость победы не ощущалась, будто сделал то, что надо сделать, и забыл, зачем это вообще надо было.
– Пиццу будешь? Мы тебе оставили, – по автобусу поплыла коробка, но едва она опустилась на колени Димы, его стошнило прямо на пиццу. – Ну ты, орёл.
– Дайте крылья, – пробормотал он и отключился.
Его привели в чувство, когда автобус остановился в паре километров от лагеря. Дальше дороги не было, только тропа.
