Пролог
(Герои и события вымышлены. Любые совпадения случайны)
Зимний холод проскальзывал в открытое окно, наполняя кухню ароматом свежести, но не вызывал у мужчины за столом ровным счётом никаких эмоций. В темноте он смотрел на экран смартфона и ждал, когда картинка оживёт. Час упырей и вурдалаков приближался. Тут уж сомнений не оставалось. Мужчина протянул руку к кружке с кофе и с разочарованием вспомнил, что напиток закончился, оставив гущу на дне. Варить новую порцию было лень.
– Город засыпает, просыпается мафия. Где вы? Пора уже, – пробубнил он, листая новостную ленту соцсетей в поисках источника бед. Им мог оказаться, кто угодно, учитывая снегопад и обострения у всех без исключения. Морально мужчина был готов к битве, но глаза закрывались. – Кто из вас сделает мою ночь незабываемой?
Разочарованно вздохнув, полуночник лениво поднялся со стула. Тяжёлый день вымотал, высосал все силы. Шаркая по-стариковски шлёпками по полу, мужчина подошёл к окну и уперся ладонями в подоконник. На деле хозяин дома был молод – недавно отметил 30-летие. Однако чувствовал себя на все пятьдесят, да и выглядел не свежо: невысокий, осунувшийся, помятый, во взгляде таилось разочарование. Всего за полгода жизнь круто изменилась, и теперь каждый вечер тело разбивала усталость, сознание – бесконечные проблемы, причём чужие. Взгляд уткнулся в маленький декоративный фонарь возле дорожки, ведущей к высокому забору, за которым пряталась жизнь. Утром мужчине предстояло в очередной раз влиться в кишащий змеями серпентарий под названием Город, отнявший всё самое светлое в жизни.
– Спят, что ли? Быть того не может… – в ответ на его раздражённый возглас на столе зажужжал смартфон, исполняя танец. – Другое дело.
Мужчина метнулся к столу и со злорадной ухмылкой прочитал сообщение: «Недоброй ночи, Мрак Бесович. Скучали?».
– Конечно, скучал. Два часа тишины. Уж собирался сам всех обзванивать, – проворчал он, набирая сообщение. – Буду ли я когда-нибудь жить, как хочу?
Его вопрос улетел в темноту. Обычная ночь простого чиновника вошла в активную фазу и отвлекла от одиночества.
Глава 1. Винни Пух
Возможно, самая крепкая дружба начинается с битвы за совочек в детской песочнице, но у Марка таковой не случилось. Свой первый совочек он уступил девочке без особой борьбы и ничуть не расстроился. Страсти к песку мальчик не испытывал. Ему больше нравилось лежать на животе в траве и наблюдать за муравьями, строящими свою Вселенную. В такие минуты звуки исчезали, и ни до кого не было дела. В детском саду малыш так и не обзавёлся закадычными друзьями, а в школе постоянно оказывался в роли третьего лишнего в любой компании. Это вовсе не значило, что его игнорировали. Просто Марк жил в своём мире, который мало кто понимал. Сложно быть в команде, если шагаешь не в ногу. Поначалу он расстраивался, обижался, замыкался в себе, зарывался с головой в любимые книги, чтобы отвлечься. Отношение ко всему вокруг поменялось вместе с «Приключениями Незнайки и его друзей», и Марк понял, как много общего у него с главным героем. Чудаковатый коротышка с большой головой и маленьким носом, непослушными вихрами и озорными глазами, способный фантазировать на любую тему, один в один походил на Марка, который был твёрдо убеждён, что Незнайка не хвастался, а жил в другой реальности. Однако его не понимали и тянули обратно, чтобы он был как все. Правда, в отличие от литературного героя, Марку нравилось учиться. Не ради оценки, нет. Его увлекал сам процесс познания почти точно так же, как похождения муравьёв, и если вдруг за работу мальчик получал «двойку», то ничуть не расстраивался, потому что появлялся стимул к поиску верного решения. Марк любил анализировать, прокладывать логические цепочки и делать выводы.
– Саблин, ты опять отсутствуешь? – то и дело слышались вздохи учителей, раздражённых его флегматичным пофигизмом. – Хватит витать в облаках.
– У меня не диссоциативное расстройство идентичности. Не надейтесь, – с улыбкой отвечал Марк, тряхнув отросшими кудрями. Когда-то они были светлыми и придавали лицу ангельское выражение. С возрастом волосы потемнели, но всё ещё курчавились, когда становились чуть длиннее. – Я вас прекрасно слышу.
Учителя недовольно ворчали, а беззаботно улыбающемуся ученику всё нравилось, потому что в отличие от своих одноклассников он учился для себя, да и вообще жил, как хотел. Родители не сильно вникали в то, чем увлекался сын. Они не ругали за двойки, не пугали страшным будущим без образования, не заставляли с утра до ночи мучить скрипку и не досаждали нравоучениями, однако находили время послушать то, что он им хотел сказать. В их отношениях крылась странная гармония. Вроде все сами по себе, но в нужную минуту оказывались рядом. Марка устраивала такая жизнь. Он сам решал идти в школу или прогуливать, заниматься спортом или читать книги, подвисать в компьютере или гонять мяч во дворе, таскать за девочкой рюкзак или дёргать жертву за косички. К шестнадцати годам его внутренний мир вмещал Вселенную, где он хозяйничал в одиночку. В одиннадцатый класс Марк пошёл с чувством, что сделал правильный выбор, углубившись в изучение иностранных языков и обществознания.
– Институт выбрал или подсказать? – спросил отец к концу последнего учебного года в школе.
– Выбрал, – кивнул Марк и протёр очки. Для себя он решил, что для комфортной жизни нужно, как минимум, два образования – экономическое и юридическое, а дальше, как повезёт. – Тебя с мамой ждут на выпускном.
– Соскучились?
– Кто ж их знает? – уклонился от ответа парень. – Там всех ждут.
К выпускным экзаменам он подошёл с философским настроением, предполагая, что жизнь от результата не зависит. Она продолжится даже если завалить все предметы, возможно, даже станет интереснее, появится шанс ещё раз забежать на дистанцию ЕГЭ. Воодушевлённый мыслями, Марк явился на экзамен в предвкушении схватки с самим собой. Его приподнятое настроение слегка насторожило педагогов, особенно тех, кто не был знаком с Саблиным лично:
– Как себя чувствуешь? Что-то употреблял? Курил?
Шипящие вопросы лишь добавили позитива в настроение. Пухлые губы расползлись в улыбке, карие глаза хитро прищурились. Марк едва не засмеялся, отвечая:
– Ничего.
– Это же Саблин. Оставьте его. Он смеётся там, где другие плачут, – со стоном выдохнул кто-то, и ученика допустили до экзамена.
Марк не заметил, как пролетели дни. Стобальником он не стал, но оказался невероятно близок к максимальному результату, а потому рассчитывал поступить в институт на бюджетное место. Свой выпускной парень не запомнил, потому что проспал всё самое интересное. Очнулся он под утро в полупустом школьном зале и с трудом открыл глаза. Скомканные остатки праздничного великолепия усеивали пол, под потолком дремали воздушные шары, одинокий микрофон на сцене ловил звуки тишины.
– Вот и всё, – зевая, пробормотал Марк и лениво поднялся со стула.
Дорогой костюм, купленный по торжественному случаю, помялся и потерял свой безукоризненный вид, но всё равно смотрелся великолепно на слегка полноватом парне и взрослил неимоверно. Со стороны выпускника вполне можно было принять за слегка загулявшего студента. Немного общее впечатление портила пробивающаяся островками редкая щетина и здоровый юношеский румянец во всю щёку. Марк дотянулся до тонкой ленточки воздушного шара и потянул за собой последнее напоминание о школьной жизни. В отличие от многих сверстников он точно знал, в какой институт подаст документы. С родителями сын так и не посоветовался, лишь поставил в известность, что уедет на другой конец страны. Те уважительно кивнули, пожелали удачи, но не смогли скрыть грусти. Осознание скорой разлуки подобно ушату холодной воды вызвало оторопь. Казалось, только вчера Марк пошёл в первый класс, и вот уже собирался исчезнуть из-под крыла. Самостоятельности ему было не занимать, но для родителей он оставался ребёнком. На выпускном они с комком в горле и гордостью слушали хвалебные речи в адрес сына, словно впервые узнали, что он умён и прагматичен не по годам. Среди одноклассников он выделялся медвежьей неуклюжестью и непробиваемой уверенностью в себе. Марк прекрасно знал, что слегка полноват, иногда грубоват. Про таких, как он говорили, что щёки видны со спины. У него были большие, мягкие и всегда тёплые ладони, но никто не догадывался об этом, как и о том, каким нежным и заботливым парень может быть при желании. Он собирался начать новую жизнь вдали от дома, и обдумывал свой следующий шаг по дороге из школы. Шарик плыл рядом молчаливым собеседником.
– Саблин, ты ещё живой? – зажурчал ручейком голос одноклассницы.
– Живее всех живых, – миролюбиво ответил он, оборачиваясь. Лохматая и помятая девушка улыбалась без всякой рисовки. Её макияж выглядел устрашающе прекрасно. – Хорошо погуляла?
– Отлично. Зря ты с нами не пошёл, – она подождала, когда Марк подойдёт ближе, а потом взяла его под руку. – Проводишь до дома?
– Думаешь, если родители тебя со мной увидят, то ругать не будут? – парень накрутил ей ленточку от воздушного шара на запястье.
– Они тебе доверяют. Ты ж как Винни Пух, безобидный, – снова засмеялась она.
– Какие они наивные…
Увлекаемый одноклассницей, Марк сменил направление. От девушки пахло вином, духами и взрослой жизнью, которую он пока не вкусил. Всю дорогу до её дома он слушал о ночных похождениях и думал о том, что ничего не потерял, заснув в школьном зале. Парню уже исполнилось восемнадцать лет, а он так и не нашёл первую любовь. Несмотря на это никто не ёрничал, потому что все знали, что Саблин живёт как хочет и не зависит от чужого мнения.
– Говорят, ты уедешь отсюда. Это правда? – спросил одноклассница прежде чем исчезнуть в подъезде.
– Правда. Будешь скучать? – улыбнулся он. Может, в общем парень выглядел простовато и неинтересно, но счастливая улыбка покоряла. На пухлых щеках появлялись забавные ямочки.
– Точно нет, но ты звони иногда. Не пропадай.
– Непременно.
Марк дёрнул на себя тяжёлую дверь и кивнул в сторону прохладной темноты подъезда, предлагая девушке скрыться с глаз долой. Поняв его манёвр, она усмехнулась, а потом потянулась на мысках и нежно чмокнула парня в щёку на прощанье.
– Прощай, Винни Пух, – прощебетала она, ускользая в прошлое.
Стерев с щеки влажный след ладонью, Саблин легко признался себе, что прикосновение чужих губ вызвало новое, неведомое доселе ощущение, которое он тут же окрестил похотью.
«Нет, я так не хочу. Приятно бесспорно, но не то, что надо», – подумал про себя последний выпускник-девственник города и поплёлся домой. До отъезда оставалась неделя, которую он планировал посвятить родителям. Город просыпался лениво: дышал тишиной и зевал открывающимися дверями, выпуская первых работяг на очередной трудовой подвиг. Марк наслаждался неторопливостью. Он не любил суеты и предпочитал сделать одно верное движение вместо десяти хаотичных, поэтому шёл медленно и срезал путь, где только можно. Возле своего подъезда парень уселся на скамейку и с улыбкой оглядел двор, словно старался запечатлеть в памяти каждый уголок. Пока он не знал, будет ли скучать без той самой песочницы, где поделился совочком с девочкой, но на всякий случай запомнил, что в сером песке от души роются коты, ароматизируя и делая сюрпризы для детей.
– Всё? Свобода? – отвлёк ироничный голос, прозвучавший одновременно с хлопком подъездной двери.
– Наверно, – пожал плечами Марк, заметив соседа.
– Поздравляю. Куда теперь? – мускулистый мужчина на ходу щёлкнул кнопкой пульта, чтобы открыть машину.
– Куда-нибудь, – уклонился от ответа парень.
– Это правильно. Удачи!
На самом деле соседу было глубоко наплевать, где будет учиться Марк, но пройти мимо в молчании не смог. Хотелось взбодриться. В маленьком городе жизнь текла по-особенному. Все друг друга знали, иногда казалось, что даже жили в одной квартире, потому что любая новость переставала быть таковой уже на второй минуте. Сарафанное радио работало, как репродуктор на столбе посреди деревни. Марк не сомневался, что все давно в курсе, где он будет учиться.
– Спасибо, – запоздало ответил он.
Сосед уже успел юркнуть в машину и завести двигатель. Жизнь продолжалась, и как ни странно, её отрезок длиной в одиннадцать лет пролетел быстрее мгновения и остался воспоминанием.
«Неделя, и меня здесь не будет. Странно? Возможно. Вернусь ли я когда-нибудь обратно?» – Марк замер, пытаясь уловить страх, разочарование, горечь расставания, хоть что-нибудь, терзающее сердце. Ничего. Покой и утренняя безмятежность. Парень знал наперёд, что поступит не в один, так в другой институт. Высокий баллы по ЕГЭ, отличное портфолио из грамот и дипломов разных рангов открывали двери в будущее. Улыбнувшись солнцу, Марк поднялся со скамейки пошёл домой. Предстоял долгий разговор, который оттягивался уже давно, и дело было вовсе не в отъезде. Мысли поплыли по привычному за последние пару лет маршруту. Возле своей квартиры парень остановился, пошарил по карманам, но ключей не нашёл. Он хотел уже развернуться, чтобы дальше коротать время на скамейке, как дверь открылась.
– Как взрослая ночь прошла? – спросил отец, впуская сына в прохладу коридора.
– Не поверишь. Всё проспал. Отключился в зале на втором медляке, – хмыкнул Марк, потешаясь над собой.
– Орёл. Досыпай в кровати.
– Да вроде выспался. Ты сегодня работаешь? – парень стянул надоевшие за сутки кожаные туфли и аккуратно поставил их на обувную полочку.
– В ночь дежурю, – подтвердил отец.
– А мама?
– Отгул взяла. Вчера перенервничала на выпускном. Не каждый день видишь, как сына чествуют.
– Рванём на дачу? Отметим великий день? – Марк побрёл в ванную.
– Шашлык?
– Аха…
Дача была своеобразной Меккой, куда всегда стремилась семья Саблиных, когда наступало время серьёзных разговоров. Стоило одному позвать, остальные тут же откликались. Марк застрял под душем, смывая все одиннадцать лет школьной эпопеи. За бортом остались учителя, одноклассники, уроки, перемены, а в комнате уже стоял собранный чемодан, в который постоянно докладывались вещи.
«С ума сойти, как хорошо! Никогда не думал, что буду рад. Школа позади. Летать хочется. И чего все рыдали вчера? Ничего же не меняется. Школа на месте останется, учителя тоже. Заходи, общайся. Мы все на связи. Чего слёзы лить? Нет, не понимаю», – думал Марк, наслаждаясь водой.
– Ты там живой? – раздался за дверью голос мамы. – Завтрак готов.
– Угу, иду, – ответил сын, с сожалением вылезая из ванны. Обернув полотенце вокруг бёдер, он застыл перед зеркалом и провёл ладонью по своей редкой и невзрачной щетине на пухлых щеках. – И чего она растёт, как плесень? Нет, борода – не мой стиль.
Вздохнув, Марк достал станок. Бритьё было не самым любимым занятием, но по счастью быстрым. Несколько скользящих движений, и щёки заблестели наливным яблочком.
– Вот так-то лучше, – парень пытливо осмотрел лицо. – Винни Пух.
Время побежало. Завтрак, дорога до дачи на старенькой «Ниве», шашлычные хлопоты. Когда потянуло мясным дымком, Марк впервые взгрустнул. Именно этих мгновений будет не хватать в ближайшие годы.
«Привыкну, конечно, но буду скучать», – вздохнул он.
– Чего насупился? – спросил отец, переворачивая шампуры на мангале.
– Да так… Вы ж без меня и шашлыки делать перестанете.
