– Ба, привели! – крикнула она в щелку.
И уже Лиссе:
– Заходи. Мы будем ждать у камина. – И посыпались вниз.
С тоской проследив за беспечной парочкой, Лисса вошла, и, ничего толком не разглядев, поклонилась.
«Сова!» – сразу поняла Лисса. Видимо, за годы превращений человечий и птичий облик проникли друг в друга.
– Садись, детка! Вон пуфик, – проворковала старуха, показывая рукой на мягкое сооружение. – Ты ведь дочка Линды? Вся в мать – тоже красавица! Жаль, что с ней так получилось!
– А что с ней получилось? – осторожно спросила Лисса, подбираясь к ответу, как к сидящей лягушке, которая может в момент прыгнуть и пропасть под водой окончательно.
Сова вздохнула, помолчала.
– Дети должны знать об ошибках родителей, чтоб не повторять их, – сурово объявила она. – Мой долг рассказать тебе. Я хорошо помню Линду. Парни так и вились вокруг! За любого могла пойти, но отличила двоих. Один был Кайл – что за парень! Орел!
Лисса не поняла, хвалит ли бабушка-сова Кайла, или называет птицу, в которую он превращался, а может, то и другое сразу.
– Другой – Клауд, – продолжала бабушка, – тоже, видать, хороший был, коль Линда его выбрала, но не из наших. Оттого я не знала его и ничего сказать не могу.
– А почему же вы знаете маму?
Сова моргнула пару раз и уставилась на Лиссу в замешательстве.
– Она цапля.
– Мама?! Она никогда…
– Линда убила в себе птицу, – скорбно сказала старуха. – Из страха. Что-то плохое случилось там, где они жили раньше… после чего они в наш городок переехали. Держались наособицу, дичились, общины избегали. Мать тебе не рассказывала?
Лисса помотала головой.
– Никогда.
Ее поразило, что в городке, возможно, живут – или жили – ее бабушка с дедом. Новость, что она – птица, была слишком оглушительной, чтоб вот так сразу принять ее.
– Ну вот. Вся бы краса Линде за Кайла идти, но – выбрала Клауда, – ворковала на лежанке старуха. – Девичье сердце – потемки. Всякая душа великая тайна есть. Отказалась она от своей сути. Но поначалу жили они с Клаудом душа в душу, дочку родили, тебя, значит. Линда у нас и раньше всего пару раз бывала, а уж после свадьбы и вовсе носу не казала, но сверху все видно: они с мужем ладили. Однако, крылья – дело такое, от них не откажешься. Начала она с Кайлом встречаться. Уж не знаю, как далеко у них зашло, только Клауд страх как переживал. И решил, дурачок, что все дело в крыльях. Будто люди по другим причинам не расходятся. А может, он и прав был. В общем, поднялся мужик на Морской рог, к самому маяку, да и грянул сверху о камни – видать, думал, полетит. Нет, конечно. Не наших он кровей. Но решил, что не жить ему без любимой. Иль грудь в крестах, иль голова в кустах, как говорится. Тоже орел был, по-своему. Так вот, дорогая моя. У Кайла с Линдой сразу остуда вышла, как отрезало. Он в город уехал. Выходит, ты не знала, что ты – крылатая?
Лисса покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
– А, между тем, это сразу видно, – сказала сова. – Ну вот, теперь ты знаешь. Такие вещи следует знать. Отвергнутый дар опасен. Ступай, детка.
Лисса пошла. Гостеприимство близнецов более не занимало ее, ничто в доме, только что казавшимся удивительным, не интересовало. Она извинилась и отправилась в одиночестве бродить по тропинке вдоль обрыва. Чайки вопили, мелькали, словно плели в воздухе невидимую сеть. Может, среди них были и близнецы, может, и другие люди. Время от времени одна из птиц падала в море, прижав к бокам крылья, и взлетала с рыбкой или пустая. Лисса внимательно наблюдала, как они это делают. Упасть – и взлететь. Никогда прежде Лисса так не интересовалась птицами, не чувствовала с ними такого родства. Она опасно остановилась на самом краю, наедине с воздушным океаном.
Она – крылатая! Стоит взмахнуть руками и шагнуть в пустоту – полетит чайкой, или, как говорят бабушка Лайонс и дядя Кайл, цаплей. Лисса застыла в трансе, но тут камень сорвался из-под ног, полетел, ударяясь о выступы отвесной стенки. Девочка очнулась. А что, если она разобьется о камни, как отец? Она ведь полукровка. Может быть, надо знать какие-то слова, или намазаться чем-то, или, скажем, поститься три дня. Она на все готова. Лайонсы научат ее. Она хочет летать, хочет увидеть дальние страны. Птицам ничего не страшно! Умей она летать, она запросто ушла бы от бандитов.
Домой Лисса вернулась в голубых сумерках. Мать ждала ее в саду, и встреча была хуже пощечины. Лиссу словно швырнули с небес о жесткую землю.
– Старик Барт видел тебя у Лайонсов, – процедила Линда. – Как это понимать?
Лисса попятилась, ожидая удара, но Линда не стала драться.
– Запомни, – прошипела она, приблизив искаженное лицо к дочери – ты – не птица! Ты никогда не полетишь! Ты разобьешься о камни, как твой папаша! Поняла? Даже не думай! Теперь – ступай куда знаешь!
Линда вся вибрировала.
Лиссе показалось – дрожит от злости, и вдруг она поняла: мать страшно боится. Но чего? Что, обретя крылья, дочь улетит? Или чего-то другого, что испугало ее в детстве и заставило выбрать в мужья бескрылого Клауда? Лисса никогда этого не узнает.
Будь она старше и опытнее, она обняла бы Линду, и страх этот растворился бы во взаимной любви и слезах, но сейчас ей мешала стена из острых камней злобы. Она ненавидела мать в эту секунду.
– Я не хочу прожить жизнь, как ты, копаясь в огороде!
Лисса ушла из к Лайонсам на рассвете. Она собиралась ждать, сидя на склоне, когда все проснуться, но люди-птицы вставали вместе с солнцем.
– Она пришла! – радостно возвестила Арна, которую Лисса немного знала, встречая то в деревне, то – в городе.
И тут же, откуда ни возьмись, во двор высыпали обитатели дома – их было много. Некоторых Лисса видела впервые – наверное, прилетели в гости. Сбоку стоял дядя Кайл. Он не подошел к Лиссе, лишь улыбался ободряюще. Многие обнимали и целовали ее, радовались, как возвращенной сестре.
– Все будет хорошо!
– Ты полетишь!
– Не бойся!
– Цапли такие красивые!
– Ты готова?
– У тебя прекрасно получится!
Несмотря на светлое время, слетела с башни бабушка-сова.
Оказалось, что ничего особенного делать не надо. Только снять платье, чтоб одежда не спутала крылья, и прыгнуть в воздух. Убийственные скалы внизу не причинят вреда, их вид только добавит адреналина, что облегчит первый переход.
Лисса разделась и встала перед доской. Она дрожала от возбуждения – значит, адреналина хватало с избытком. Кто-то напутствовал ее, кто-то целовал, желая успеха, кто-то касался ободряюще – она ничего не слышала и не чувствовала.
Потом все отошли, и Лисса ступила на трамплин. Доска тряслась, внизу щерилась зубастая пропасть. Лисса знала: нельзя глядеть вниз, но как же тогда идти по доске?
В двух шагах от конца она остановилась. Откуда-то выскочил ветер, и чуть не сдул ее. Девочка с радостью вернулась бы, но сзади стояли и смотрели мужчины Лайонсов и дядя Кайл, а она была совсем голая.
Не дыша, Лисса сделала пару крохотных шажков и застыла, не в силах шевельнуться. Доска тряслась, тряслись поджилки, и от этого доска просто ходуном ходила. Лисса чувствовала, что сейчас бесславно свалится и полетит вниз, как мешок с мусором.
– Прыгай! – крикнули сзади грудным мелодичным голосом. Тело Лиссы вспомнило бессчетные прыжки с нырялки, которые она так любила в детстве. Взмахнула руками, подпрыгнула на месте, согнув ногу. Приземлилась, оттолкнулась обеими ногами от пружинистой доски и плавно взлетела в воздух по идеальной дуге. Страх прошел. Она прыгала так тысячу раз. Раскинув руки, она парила в воздухе. Лисса чувствовала, что пальцы ее стали плоскими перьями, шея вытянулась, грудь выгнулась, и наружу вырвался клич, поддержанный радостными криками крылатых на берегу. Переход оказался естественным и совсем не сложным. Она взмахнула прекрасными белыми крыльями, и тут лицо матери заслонило мир. Линда смотрела в упор.
– Ты не птица. Ты никогда не полетишь! – как наяву услышала Лисса.
Крылья хлопнули, и цапля сломанным зонтиком упала вниз.
Кайл опоздал на долю секунды. Поднял с камней изломанное птичье тельце, принес его на обрыв, опустил у ног оцепеневших от горя крылатых и рухнул на колени в мужском облике. Распрямил длинную шею, поправил хохолок, гладил перышки концами пальцев и плакал, не замечая того. Многие плакали. Ренни в голос рыдала на груди Вина. Бабушка-сова опустилась бы рядом с Кайлом, но человеческие ноги ее не гнулись.
– Почему? – спросил кто-то в толпе. – Она же так славно перешла.
– Страх, – ответил Кайл.
Сова скорбно покачала головой.
– Беды предков связали ей крылья.
И уже Лиссе:
– Заходи. Мы будем ждать у камина. – И посыпались вниз.
С тоской проследив за беспечной парочкой, Лисса вошла, и, ничего толком не разглядев, поклонилась.
Часть стены занимало овальное окно с красивой рамой, оно напоминало про маяк. Маленькая круглая комнатка, сплошь завешанная коврами в зеленых и коричневых узорах, походила на дупло. Лисса не сразу разглядела лежанку, а на ней – старуху, толстую от многочисленных одежек. Пестрые коротко стриженные волосы ее стояли дыбом. Четко очерченные глазницы под дугами бровей дополнялись до полных кругов мешками в подглазьях; нос был маленький и крючковатый.
«Сова!» – сразу поняла Лисса. Видимо, за годы превращений человечий и птичий облик проникли друг в друга.
– Садись, детка! Вон пуфик, – проворковала старуха, показывая рукой на мягкое сооружение. – Ты ведь дочка Линды? Вся в мать – тоже красавица! Жаль, что с ней так получилось!
– А что с ней получилось? – осторожно спросила Лисса, подбираясь к ответу, как к сидящей лягушке, которая может в момент прыгнуть и пропасть под водой окончательно.
Сова вздохнула, помолчала.
– Дети должны знать об ошибках родителей, чтоб не повторять их, – сурово объявила она. – Мой долг рассказать тебе. Я хорошо помню Линду. Парни так и вились вокруг! За любого могла пойти, но отличила двоих. Один был Кайл – что за парень! Орел!
Лисса не поняла, хвалит ли бабушка-сова Кайла, или называет птицу, в которую он превращался, а может, то и другое сразу.
– Другой – Клауд, – продолжала бабушка, – тоже, видать, хороший был, коль Линда его выбрала, но не из наших. Оттого я не знала его и ничего сказать не могу.
– А почему же вы знаете маму?
Сова моргнула пару раз и уставилась на Лиссу в замешательстве.
– Она цапля.
– Мама?! Она никогда…
– Линда убила в себе птицу, – скорбно сказала старуха. – Из страха. Что-то плохое случилось там, где они жили раньше… после чего они в наш городок переехали. Держались наособицу, дичились, общины избегали. Мать тебе не рассказывала?
Лисса помотала головой.
– Никогда.
Ее поразило, что в городке, возможно, живут – или жили – ее бабушка с дедом. Новость, что она – птица, была слишком оглушительной, чтоб вот так сразу принять ее.
– Ну вот. Вся бы краса Линде за Кайла идти, но – выбрала Клауда, – ворковала на лежанке старуха. – Девичье сердце – потемки. Всякая душа великая тайна есть. Отказалась она от своей сути. Но поначалу жили они с Клаудом душа в душу, дочку родили, тебя, значит. Линда у нас и раньше всего пару раз бывала, а уж после свадьбы и вовсе носу не казала, но сверху все видно: они с мужем ладили. Однако, крылья – дело такое, от них не откажешься. Начала она с Кайлом встречаться. Уж не знаю, как далеко у них зашло, только Клауд страх как переживал. И решил, дурачок, что все дело в крыльях. Будто люди по другим причинам не расходятся. А может, он и прав был. В общем, поднялся мужик на Морской рог, к самому маяку, да и грянул сверху о камни – видать, думал, полетит. Нет, конечно. Не наших он кровей. Но решил, что не жить ему без любимой. Иль грудь в крестах, иль голова в кустах, как говорится. Тоже орел был, по-своему. Так вот, дорогая моя. У Кайла с Линдой сразу остуда вышла, как отрезало. Он в город уехал. Выходит, ты не знала, что ты – крылатая?
Лисса покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
– А, между тем, это сразу видно, – сказала сова. – Ну вот, теперь ты знаешь. Такие вещи следует знать. Отвергнутый дар опасен. Ступай, детка.
Лисса пошла. Гостеприимство близнецов более не занимало ее, ничто в доме, только что казавшимся удивительным, не интересовало. Она извинилась и отправилась в одиночестве бродить по тропинке вдоль обрыва. Чайки вопили, мелькали, словно плели в воздухе невидимую сеть. Может, среди них были и близнецы, может, и другие люди. Время от времени одна из птиц падала в море, прижав к бокам крылья, и взлетала с рыбкой или пустая. Лисса внимательно наблюдала, как они это делают. Упасть – и взлететь. Никогда прежде Лисса так не интересовалась птицами, не чувствовала с ними такого родства. Она опасно остановилась на самом краю, наедине с воздушным океаном.
Она – крылатая! Стоит взмахнуть руками и шагнуть в пустоту – полетит чайкой, или, как говорят бабушка Лайонс и дядя Кайл, цаплей. Лисса застыла в трансе, но тут камень сорвался из-под ног, полетел, ударяясь о выступы отвесной стенки. Девочка очнулась. А что, если она разобьется о камни, как отец? Она ведь полукровка. Может быть, надо знать какие-то слова, или намазаться чем-то, или, скажем, поститься три дня. Она на все готова. Лайонсы научат ее. Она хочет летать, хочет увидеть дальние страны. Птицам ничего не страшно! Умей она летать, она запросто ушла бы от бандитов.
Домой Лисса вернулась в голубых сумерках. Мать ждала ее в саду, и встреча была хуже пощечины. Лиссу словно швырнули с небес о жесткую землю.
– Старик Барт видел тебя у Лайонсов, – процедила Линда. – Как это понимать?
Лисса попятилась, ожидая удара, но Линда не стала драться.
– Запомни, – прошипела она, приблизив искаженное лицо к дочери – ты – не птица! Ты никогда не полетишь! Ты разобьешься о камни, как твой папаша! Поняла? Даже не думай! Теперь – ступай куда знаешь!
Линда вся вибрировала.
Лиссе показалось – дрожит от злости, и вдруг она поняла: мать страшно боится. Но чего? Что, обретя крылья, дочь улетит? Или чего-то другого, что испугало ее в детстве и заставило выбрать в мужья бескрылого Клауда? Лисса никогда этого не узнает.
Будь она старше и опытнее, она обняла бы Линду, и страх этот растворился бы во взаимной любви и слезах, но сейчас ей мешала стена из острых камней злобы. Она ненавидела мать в эту секунду.
– Я не хочу прожить жизнь, как ты, копаясь в огороде!
Лисса ушла из к Лайонсам на рассвете. Она собиралась ждать, сидя на склоне, когда все проснуться, но люди-птицы вставали вместе с солнцем.
– Она пришла! – радостно возвестила Арна, которую Лисса немного знала, встречая то в деревне, то – в городе.
И тут же, откуда ни возьмись, во двор высыпали обитатели дома – их было много. Некоторых Лисса видела впервые – наверное, прилетели в гости. Сбоку стоял дядя Кайл. Он не подошел к Лиссе, лишь улыбался ободряюще. Многие обнимали и целовали ее, радовались, как возвращенной сестре.
– Все будет хорошо!
– Ты полетишь!
– Не бойся!
– Цапли такие красивые!
– Ты готова?
– У тебя прекрасно получится!
Несмотря на светлое время, слетела с башни бабушка-сова.
Оказалось, что ничего особенного делать не надо. Только снять платье, чтоб одежда не спутала крылья, и прыгнуть в воздух. Убийственные скалы внизу не причинят вреда, их вид только добавит адреналина, что облегчит первый переход.
Лисса разделась и встала перед доской. Она дрожала от возбуждения – значит, адреналина хватало с избытком. Кто-то напутствовал ее, кто-то целовал, желая успеха, кто-то касался ободряюще – она ничего не слышала и не чувствовала.
Потом все отошли, и Лисса ступила на трамплин. Доска тряслась, внизу щерилась зубастая пропасть. Лисса знала: нельзя глядеть вниз, но как же тогда идти по доске?
В двух шагах от конца она остановилась. Откуда-то выскочил ветер, и чуть не сдул ее. Девочка с радостью вернулась бы, но сзади стояли и смотрели мужчины Лайонсов и дядя Кайл, а она была совсем голая.
Не дыша, Лисса сделала пару крохотных шажков и застыла, не в силах шевельнуться. Доска тряслась, тряслись поджилки, и от этого доска просто ходуном ходила. Лисса чувствовала, что сейчас бесславно свалится и полетит вниз, как мешок с мусором.
– Прыгай! – крикнули сзади грудным мелодичным голосом. Тело Лиссы вспомнило бессчетные прыжки с нырялки, которые она так любила в детстве. Взмахнула руками, подпрыгнула на месте, согнув ногу. Приземлилась, оттолкнулась обеими ногами от пружинистой доски и плавно взлетела в воздух по идеальной дуге. Страх прошел. Она прыгала так тысячу раз. Раскинув руки, она парила в воздухе. Лисса чувствовала, что пальцы ее стали плоскими перьями, шея вытянулась, грудь выгнулась, и наружу вырвался клич, поддержанный радостными криками крылатых на берегу. Переход оказался естественным и совсем не сложным. Она взмахнула прекрасными белыми крыльями, и тут лицо матери заслонило мир. Линда смотрела в упор.
– Ты не птица. Ты никогда не полетишь! – как наяву услышала Лисса.
Крылья хлопнули, и цапля сломанным зонтиком упала вниз.
Кайл опоздал на долю секунды. Поднял с камней изломанное птичье тельце, принес его на обрыв, опустил у ног оцепеневших от горя крылатых и рухнул на колени в мужском облике. Распрямил длинную шею, поправил хохолок, гладил перышки концами пальцев и плакал, не замечая того. Многие плакали. Ренни в голос рыдала на груди Вина. Бабушка-сова опустилась бы рядом с Кайлом, но человеческие ноги ее не гнулись.
– Почему? – спросил кто-то в толпе. – Она же так славно перешла.
– Страх, – ответил Кайл.
Сова скорбно покачала головой.
– Беды предков связали ей крылья.
