Вообще я девушек не люблю. Нет, с ориентацией у меня порядок. Просто начни ухаживать, и возни не оберешься. Придется развлекать, водить туда-сюда, в кино, на выставку, еще в кафе, да. На все деньги нужны. А заработать их – отдельная песня. Нет, лучше одному.
Тут еще курсовая эта над душой висит. Препод обзвонился весь. Шлет триста сорок шестое последнее китайское предупреждение - я теперь на телефон смотрю, как на бомбу. Эх, жизнь моя, жестянка, а ну ее в болото!
Вот почему нельзя человеку дать пожить спокойно?!
От этаких размышлений меня потянуло в сон. Решил вздремнуть чуток: авось голова посвежеет. Потянулся, сладко зевнул и услышал ответный зевок, эхо моего. Глянул на кровать, да так и остался стоять с открытым ртом.
На постельном шурум-буруме лежала девушка. Красивая. Выглядела она так, словно долго спала и только начала просыпаться. Голубые глаза сонные, чуть припухшие, на щеке – отпечаток подушки, мягкие светлые волосы перепутаны, и вся она такая теплая, размякшая ото сна. Одета… в общем, нормально одета.
В общаге подобными явлениями трудно удивить, особенно после пьянки, но как я мог ее не заметить?!
- Ты кто? – спросил я глупейшим образом.
- Лена.
Причем конец имени она сжевала неразборчиво.
Пока я лихорадочно думал, что делать дальше: угостить, обнять, выпроводить – весь мой сон как рукой сняло.
- Кончай суетиться, - сказала девушка, морщась. – Нам так хорошо было. Я люблю к тебе приходить.
А?!
Когда это она ко мне приходила? Я ее впервые вижу!
И тут меня осенило: наверное, бедняжка близорука, как землеройка! Думает, что разговаривает со своим МЧ.
- Садись! – Девушка похлопала рукой по кровати. Сейчас она поймет, что я – не он, и все закончится. А жалко!
Пальцы у нее были длинные, бледные и, казалось, вовсе не имели суставов. Вареные макаронины какие-то, а не пальцы. Почему-то представилось, как они оплетают меня, прорастают внутрь. Я так обалдел от этих пальцев, что послушно сел, куда показали.
- Вот, - сказала она, просовывая пальцы мне под волосы, и, кажется, действительно оплетая ими голову, - вот так!
Веки потяжелели и сладко сомкнулись, я прилег, прижавшись щекой к спутанным волосам, совершенно не сексуально, а как рядом с плюшевым мишкой в детстве.
Девушка томно вздохнула:
- Хорошо!
- Мне курсовуху надо писать! – героически пробормотал я из тенет сна.
- Тебе же не хочется!
- Абсолютно!
- Ну и не надо! Ты мой котик! Кстати, Моцарт написал увертюру к «Дон Жуану» за пару часов до премьеры. А у тебя всего-навсего курсовая какая-то. Успеешь еще. А Менделееву его таблица вообще приснилась…
Возможно, я и сам уже спал, потому что мы с Леной лежали на цветущем лугу под дубом и облаками. Нам было хорошо.
- Ты кто такая? – продолжал я допытываться, как последний зануда.
- Не узнаешь? – лениво усмехнулась девушка. – Лень Перекатная.
- Перекатная голь бывает.
- Одно и тоже, - она слегка перекатила голову по травке.
- Вот бы это длилось вечно, - сказал я, осознав, наконец, блаженство момента.
- А мне так надоело! Всю себя отлежала! Что угодно отдала бы, лишь снова стать простой девушкой.
- А я бы век так лежал!
- Правда? – сделав явное усилие над собой, она приподнялась и пристально посмотрела мне в глаза. – Скажи, что хочешь поменяться со мной.
- Я хо…
Мир потек, голова моя закружилась, я растворился в двух небесно-голубых омутах и перестал понимать, где кончаюсь я и начинается она. Но тут на мой нос прозаически сел комар, я машинально шлепнул его, и увидел, как мои собственные пальцы, вытягиваются, извиваются, превращаясь в живые макаронины! Я становился чудовищем!
- Нет, - заорал я, - не хочу!
Девушка отшатнулась, и некоторое время я видел как бы коллаж из осколков ее фигуры, дуба, облаков, и комнаты в общаге.
- Никогда мне не стать человеком, никогда, - простонала Лень перед тем, как растаять окончательно.
Мир снова обрел привычную форму. Я очумело смотрел на монитор. Мой вопль еще звенел в ушах.
- Ну ты даешь! – сказал Ден, входя в комнату. – Первый раз вижу, чтоб кого-нибудь так от работы колбасило.
- Да нет, тут другое, - пробормотал я и стал тыкать в клавиатуру, выстраивать буквы в слова, слова в строчки. Получалось коряво, потом я втянулся, и к вечеру вступление и заключение были готовы, а описать эксперимент было уже плевым делом. Если не лениться, я мог бы закончить к утру. Но я предпочел лениться.
Вытягиваясь под одеялом, я вспоминал Лену-Лень. Ее голубые глаза, мягкие движения, тонкие волосы. Может быть, мы встретимся во сне, и я спасу ее от проклятия. Не ценой своей человеческой сути, конечно, но спасу… Если не будет лень.
Тут еще курсовая эта над душой висит. Препод обзвонился весь. Шлет триста сорок шестое последнее китайское предупреждение - я теперь на телефон смотрю, как на бомбу. Эх, жизнь моя, жестянка, а ну ее в болото!
Вот почему нельзя человеку дать пожить спокойно?!
От этаких размышлений меня потянуло в сон. Решил вздремнуть чуток: авось голова посвежеет. Потянулся, сладко зевнул и услышал ответный зевок, эхо моего. Глянул на кровать, да так и остался стоять с открытым ртом.
На постельном шурум-буруме лежала девушка. Красивая. Выглядела она так, словно долго спала и только начала просыпаться. Голубые глаза сонные, чуть припухшие, на щеке – отпечаток подушки, мягкие светлые волосы перепутаны, и вся она такая теплая, размякшая ото сна. Одета… в общем, нормально одета.
В общаге подобными явлениями трудно удивить, особенно после пьянки, но как я мог ее не заметить?!
- Ты кто? – спросил я глупейшим образом.
- Лена.
Причем конец имени она сжевала неразборчиво.
Пока я лихорадочно думал, что делать дальше: угостить, обнять, выпроводить – весь мой сон как рукой сняло.
- Кончай суетиться, - сказала девушка, морщась. – Нам так хорошо было. Я люблю к тебе приходить.
А?!
Когда это она ко мне приходила? Я ее впервые вижу!
И тут меня осенило: наверное, бедняжка близорука, как землеройка! Думает, что разговаривает со своим МЧ.
- Садись! – Девушка похлопала рукой по кровати. Сейчас она поймет, что я – не он, и все закончится. А жалко!
Пальцы у нее были длинные, бледные и, казалось, вовсе не имели суставов. Вареные макаронины какие-то, а не пальцы. Почему-то представилось, как они оплетают меня, прорастают внутрь. Я так обалдел от этих пальцев, что послушно сел, куда показали.
- Вот, - сказала она, просовывая пальцы мне под волосы, и, кажется, действительно оплетая ими голову, - вот так!
Веки потяжелели и сладко сомкнулись, я прилег, прижавшись щекой к спутанным волосам, совершенно не сексуально, а как рядом с плюшевым мишкой в детстве.
Девушка томно вздохнула:
- Хорошо!
- Мне курсовуху надо писать! – героически пробормотал я из тенет сна.
- Тебе же не хочется!
- Абсолютно!
- Ну и не надо! Ты мой котик! Кстати, Моцарт написал увертюру к «Дон Жуану» за пару часов до премьеры. А у тебя всего-навсего курсовая какая-то. Успеешь еще. А Менделееву его таблица вообще приснилась…
Возможно, я и сам уже спал, потому что мы с Леной лежали на цветущем лугу под дубом и облаками. Нам было хорошо.
- Ты кто такая? – продолжал я допытываться, как последний зануда.
- Не узнаешь? – лениво усмехнулась девушка. – Лень Перекатная.
- Перекатная голь бывает.
- Одно и тоже, - она слегка перекатила голову по травке.
- Вот бы это длилось вечно, - сказал я, осознав, наконец, блаженство момента.
- А мне так надоело! Всю себя отлежала! Что угодно отдала бы, лишь снова стать простой девушкой.
- А я бы век так лежал!
- Правда? – сделав явное усилие над собой, она приподнялась и пристально посмотрела мне в глаза. – Скажи, что хочешь поменяться со мной.
- Я хо…
Мир потек, голова моя закружилась, я растворился в двух небесно-голубых омутах и перестал понимать, где кончаюсь я и начинается она. Но тут на мой нос прозаически сел комар, я машинально шлепнул его, и увидел, как мои собственные пальцы, вытягиваются, извиваются, превращаясь в живые макаронины! Я становился чудовищем!
- Нет, - заорал я, - не хочу!
Девушка отшатнулась, и некоторое время я видел как бы коллаж из осколков ее фигуры, дуба, облаков, и комнаты в общаге.
- Никогда мне не стать человеком, никогда, - простонала Лень перед тем, как растаять окончательно.
Мир снова обрел привычную форму. Я очумело смотрел на монитор. Мой вопль еще звенел в ушах.
- Ну ты даешь! – сказал Ден, входя в комнату. – Первый раз вижу, чтоб кого-нибудь так от работы колбасило.
- Да нет, тут другое, - пробормотал я и стал тыкать в клавиатуру, выстраивать буквы в слова, слова в строчки. Получалось коряво, потом я втянулся, и к вечеру вступление и заключение были готовы, а описать эксперимент было уже плевым делом. Если не лениться, я мог бы закончить к утру. Но я предпочел лениться.
Вытягиваясь под одеялом, я вспоминал Лену-Лень. Ее голубые глаза, мягкие движения, тонкие волосы. Может быть, мы встретимся во сне, и я спасу ее от проклятия. Не ценой своей человеческой сути, конечно, но спасу… Если не будет лень.
