Только тут она осознала, как мучительно тяжел и горяч золотой убор на ней, и принялась стаскивать украшения одно за другим, бросать их рядом.
       Она вынимала серьги, когда дракон вернулся с горящим на солнце золотым кубком. Туанес схватила сосуд обеими руками, думая, что там вода, но увидела лишь драгоценные камни.
        – Роса, – сказал дракон, хозяйственно подбирая ожерелья. – Будет. Утром. На дне.
       Он поковылял прочь, бренча добычей, но на полпути обернулся.
       – Возьми камень в рот.
       Поверх самоцветов каплей росы лежал великолепный аквамарин-кабошон. Капля такой величины может привидеться лишь в бреду умирающему от жажды. Туанес жадно засунула его в рот. Камень хранил пещерную прохладу. Измученной девушке показалось, что она действительно глотнула воды. Она даже не подумала, что дракон держал камень в своих поганых лапах. Прижала ко лбу кубок и замерла, смежив веки, вбирая остатки прохлады, без мыслей, без сил.
       Под веками покраснело – что-то засияло рядом. Она открыла глаза, и увидела, что дракон вернулся, разлегся рядом на тропе, и греется на солнышке, как большая блестящая ящерица.
       – Скучно, - сообщил он.
       «Говори, - приказала она себе. – Говори! Уболтай ублюдка. Подружись с ним! Заставь отпустить!»
       Туанес сунула аквамарин за щеку. Мысли ее сыпались камнепадом, так быстро, что выбрать правильную она не могла. Требовалось подольститься к чудищу, заинтересовать его и при этом не разозлить.
       Змей шевельнулся, Туанес испугалась, что он уходит, и ляпнула первое, что пришло в голову.
       – Ты убил старого дракона?
        Полуящер высунул легкий сухой язык, стремительно облизал по очереди оба глаза и кивнул.
       – Ты, наверное, храбрый витязь?
       Дракон затрясся, нижнюю часть изуродованного лица заволокло дымом.
       Прокашлявшись, он постучал себя лапой по груди.
       – Изжога. Пламя зреет.
       – Я могу приготовить снадобье от изжоги, – быстро сказала Туанес. – Только цепь мешает.
       Дракон снова затрясся, задымился и закашлялся.
       – Хитрая. Насмешила.
       И снова затрясся. Туанес поняла, что змей так смеется.
       – Не дурак. Сам хитрый. Говорю плохо.
       Чудище помяло лапами уродливые челюсти. Да, с таким личиком не поговоришь!
       – А больно превращаться в дракона? – спросила девушка с искренним интересом.
       Тот поболтал башкой и обнял свое брюхо.
       – Лихорадит.
       – А зачем ты убил дракона?
       – Золото.
       – Трудно было его убить?
       Дракон взглянул прямо на Туанес, вобрал девушку в невероятные глазищи, отчего та временно лишилась опоры в здешнем мире.
       – Дракона. Не. Убьешь, – сказал он, отводя взгляд.
       – Как так?!
       – Огонь. Зубы. Чешуя. Не-язви-мый.
       – А как же ты справился?
       – Обманул.
       «Да он парень не промах! Наверное, в бытность человеком воровал и мошенничал. И ни одной юбки, небось, не пропускал, пока…», - она с сожалением осмотрела тело, соединившее худшие черты ящера и человека, пытаясь угадать прежний облик.
       – Ты был красивым парнем? – невольно вырвалось у нее.
       Он окутался дымным облаком, уже без кашля и подергиваний, и кивнул, как показалось Туанес, серьезно и печально.
       – Убить дракона – надо быть драконом, - старательно выговорил он.
       «Старик говорил похоже, но по-другому».
       – Позвал девчонку. Нищенку, - говорил змей без всякого выражения. – Шли сюда. Вместе. Потом убил. Отдал дракону. С ядом. Как еще? Он умер. Уйти не мог.
       Туанес ужаснулась, как буднично змей рассказал свою историю, но надо было продолжать говорить. Она спросила:
       – Дракон не мог уйти, потому что ты отравил его?
       – Нет. Я не мог.
       – Почему?
       – Голод.
       – Ты съел дракона?
       Полуящер спокойно кивнул.
       – Ем. Жесткий.
       «О, великие боги всех времен и народов! Старик говорил правду! Но он ошибся в одном: чтоб победить дракона, надо уже быть драконом».
       – Скучно. Будешь подруга. Рядом. Двое.
       Туанес уставилась на полузверя, и, пойманная взглядом, вдруг снова соскользнула в неведомые миры. Среди радуг и облаков летели, расправив крылья, дивные твари, древние как мир, и вечно юные.
        Это было видение, морок, и Туанес хотела, чтобы оно длилось вечно. Не в силах отвести взгляда, она просто опустила веки, и это далось ей с трудом.
       «Нищенка тоже ему верила!» – плясунья понимала, как легко смог красивой разбитной парень очаровать девочку, не знавшую ласки. А теперь он очаровывает ее. Зачем? От скуки?
       И заморгала, удерживая слезы – значит, все-таки, вода в ней еще оставалась. Жалко было и себя, и нищенку, но чудо полета не отпускало. Танец всегда кружил ей голову, но полет – нечто невероятное… Может, остаться с ящером на время? Жрать он ее, вроде, не собирается, а к запаху можно привыкнуть. В конце концов, эта тварь даже забавная. Вот только пить ужасно хочется.
       Дракон перекатился на брюхо, побежал на четвереньках в сторону пещеры, блестя, как оживший золотой ручей.
       Довольно скоро он вернулся на своих двоих, с непонятным куском на когте.
       – Ешь. Вяленое. Будешь драконом. Вместе.
       «Драконье мясо! - ужаснулась она.
       – Я не могу! – энергично затрясла головой. – Без воды в рот не полезет!
       – Я пропихну, - сказал зверь заботливо, обнимая когтистой лапой ее затылок.
       Забыв, что не должна сердить змея, Туанес резко отвернулась. И увидела, что по пустыне медленно-медленно ползет букашка с двумя усиками. Это возвращался Артан, неся на плече копья. Сердце девушки сделало кульбит и застучало быстро-быстро. Она отвела глаза, стараясь не выдать спасителя.
       Но опоздала. Дракон заметил человека. Он присел, словно собирался прыгнуть, красные тряпочки на лопатках затрепыхались. Туанес поняла, что драконья натура рвется в полет, но тело еще не созрело.
        Тогда дракон совершенно по-человечески выругался, слизнул мясо с когтя, плюхнулся на четвереньки, и, быстро-быстро, виляя длинным туловищем, побежал к пещере.
       Спустя некоторое время над краем площадки показалось хмурое лицо Артана. Оно было красным и потным, словно он только что вышел из хамама. Только у посетителей хамама не бывает такого зверского выражения, таких насупленных бровей, такой выдвинутой вперед нижней челюсти. Туанес сбросила накрученное вокруг головы покрывало. Она хотела явиться спасителю красивой.
       Воин выбрался на площадку. Край рубахи ниже нагрудника был красным от крови. Судя по свободе движений – чужой.
       «Неужели он убил деда и парнишку?! – ужаснулась Туанес. – Этот тоже вполне себе дракон!» И такого негодяя она пыталась очаровывать?!
       – Где? – спросил Артан.
       От резкого движения булькнули фляжки, висевшие на поясе. И Туанес уже не могла думать ни о чем другом.
       – Дай пить… - прошелестела она.
       Артан подошел, сжал ее плечо и крепко тряхнул.
       – Где змей?! Я видел, как горит его чешуя. Я шел, как на свет маяка.
       Туанес отрешенно заметила, что Артан говорит так же рублено, как и дракон. Может, дело не в пасти?
       Артан, решив, что девка то ли онемела от страха, то ли стакнулась со чудовищем, с досадой отшвырнул ее. Туанес больно ударилась затылком о камень, но тут же поднялась и прижалась к скале.
       «Он пришел не за мной! За золотом! И пусть! Какой страшный, хуже дракона!» – несмотря на отчаянное положение, ей стало досадно. Туанес не привыкла, чтоб ею пренебрегали.
       Воин в блестящих доспехах скрылся за поворотом, послышались грохот, звон, по склону горы запрыгали кубки, короны, потекли монеты, бросая отблески на камни вокруг. Дым испачкал небо. Раздался ужасный вопль, полный муки - такого ей еще не доводилось слышать, и победный клич заглушил затухающий вой. Кто выл, кто кричал - она понять не могла. Донеслась брань, перекрытая новыми азартными воплями и визгом.
       Не соображая, что делает, Туанес побежала к пещере, волоча цепь – взглянуть, что происходит, но привязи хватило только до середины тропы.
       Шум битвы приближался. Девушка поспешила обратно, распласталась по стенке своего укрытия.
       Артан показался из-за поворота. Он пятился по узкой неровной тропе. Блестящий доспех почернел от копоти. Двигался воин странно, рывками, будто нащупывал ногами тропу, и лишь потом делал шаг. При этом он довольно ловко разил копьями с обеих рук дымящееся золотое сияние, вызывая стоны и кашель. Вспыхнуло пламя, почти невидимое при солнце. Бойцов окутал дым. Золотой змей рухнул. Туанес поняла, что Артан побеждает, хотя дракон обжег его.
       Надо уломать Артана отпустить ее раньше, чем он начнет превращаться в дракона. Нет, этот не отпустит - ведь ей известно про парнишку и деда. Убьет ее.
       Нога воина ступила в петлю, образованную цепью. Туанес обеими руками рванула привязь, откинулась всем телом, и только потом поняла, что сделала. Артан взмахнул руками, выронил копье и покатился вниз по склону. Крика она не услышала. Наверное, потому, что в голове ужасно шумело.
       По тропе полз дракон. То ли у него не хватало сил подняться на две ноги, то ли это ему уже не нужно было. Человеческого в нем не осталось совсем. Окровавленная пасть дымилась. Дракон задыхался.
        Артаново копье валялось поперек тропы. Невероятное везенье! Туанес схватила скользкое от крови древко, обтерла его подолом, и, подобравшись к жадно хватающей воздух пасти, воткнула острие прямо в дымящееся нутро, навалилась всей тяжестью. Дракон издох почти без конвульсий. Он обессилел.
       Спасена?! Нет, пока она в оковах.
       Девушка вставила стальной наконечник в дыру на браслете и изо всех сил надавила на древко руками – без всякой пользы. Тогда изогнулась и исхитрилась нажать на рычаг свободной ногой.
       – Ну, давай же!
       Мягкий металл стал подаваться, растянулся под давлением, золотая дужка выгнулась – и лопнула! Вот теперь спасена! Но торжествовать рано – еще предстоит сделать много всего.
        «Сейчас спущусь вниз, – думала Туанес, дрожащими руками высвобождая из разрыва звено цепи, – напьюсь вволю из Артановых фляг, и ночью, по холодку, убегу! Нет! Сперва перепрячу золото. Надо забрать как можно больше!»
       И тут она почувствовала страшный голод.