П О Р Т Р Е Т П О С Л Е Б И Т В Ы.
- Давеча пошла на огород, тыкву срезать, дак она меня за палец тяпнула! Вот! –
Мутация Партеногенезовна подняла забинтованный, как у мумии, палец. – Таперича к ней без палки и не подойдешь. Большущая выросла. Раньше, говорят, такого не было.
- Брешуть! – вальяжно развалившись на скамейке, отвечал Роман Протоныч. Он уже растер между пальцами шерсть синей кошки, что дремала на солнцепеке, раскинув все восемь лапок, насыпал в лопушок, свернул цыгарку, раскурил и теперь, прищурясь и улыбаясь, смотрел, как она посверкивает цветными искрами, оставляющими на губах приятное электрическое покалывание. – Брешуть, дорогая Мутация Партеногенезовна. Раньше еще хужей было. Ну, скажи, ну зачем старым людям надо было в гены лазить, с радиацией и прочей наноинженерией баловаться, ежели бы у них все хорошо было, а? А воевали, страшно сказать, они от хорошей жизни? Ну, скажи, а?
- И то верно, Роман Протоныч. Умный вы мужик, - уважительно сказала Мутация Партеногенезовна и щелкнула по носу не в меру разыгравшуюся, выбившуюся из-под косынки змейку. Змейка немедленно вползла обратно в прическу и легла волнисто рядом со своими сестричками, посверкивая глазками.
- Красивая у вас головная растительность, Мутация Партеногенезовна, - сказал Роман Протонович, - особливо с этого боку. Ведь в такой растительности, надо полагать, уже никакая живность не заведется?
- Это верно – всех скушают, - согласилась Мутация Партеногенезовна и пощекотала своим змейкам рыльца, всем сразу.
- А у меня-то, эх! – он запустил шестерню в буйно цветущую шевелюру и вспугнул стаю кузнечиков и бабочек.
- Ну, ваша мне тоже нравится, - потупила глазки Мутация Партеногенезовна, - особливо, когда ромашки цветут. А вообще, мужику незачем оченно красивым быть. Умный и ладно. Вот у моей маменьки мужа вовсе не было, один компьютер. Страшенный! Ящик ящиком. А какие советы давал! Прожила не хуже других.
- Позвольте-ка, Мутация Партеногенезовна, - даже про цыгарку забыл заинтересовавшийся Роман Протоныч, - вопрос нескромный. А вы-то откуда же тогда взялись? Компьютер-то ведь, как вы изволили выразиться – ящик ящиком.
- А отчество-то у меня какое? – загадочно и с туманным намеком каким-то отвечала Мутация Партеногенезовна, и скромно так отвернулась, но глаз на палочке лукаво выставила из-за виска.
- А позвольте узнать, Мутация Партеногенезовна, - неожиданно сказал Роман Протоныч, - змеиными глазами вы тоже видите или только своими?
- А вам, Роман Протоныч, имя такое из-за ромашек дали? – ушла от нежелательной темы Мутация Партеногенезовна.
- Нет, имя у меня книжное, потому что родители мои очень книжки читать любили. У нас их аж пять было, и все романы.
- Вот откуда вы такой умный!
Роман Протоныч самодовольно усмехнулся.
- А вижу я, Мутация Партеногенезовна, - Роман Протоныч наконец осмелился подобраться к вопросу, который все время вертелся у него в голове, но за который он взяться не решался, - вижу, что вы женщина складная. Огород у вас в полной исправности и даже живность кое-какая имеется. – он погладил спящую кошку, и между рогами у нее проскочила бледная молния. – А вот ветряк у вас, гляжу, насилу ворочается, и солнечные батареи на крыше покосились. Так и без электричества недолго остаться. Тогда как будете, а?
- Ох, уж и не знаю, Роман Протоныч, - вздохнула Мутация Партеногенезовна, и от ненапускного волнения вся покрылась цветами побежалости. – Трудно одинокой женщине.
- А выходите за меня замуж, Мутация Партеногенезовна! – брякнул Роман Протоныч и замер.
Мутация Партеногенезовна молчала и сполохи бежали по ней не хуже, чем по арбузу во время магнитной бури.
Роман Протоныч почувствовал, что надо достойно заполнить паузу, запустил шестерню в некошеную шевелюру, нащупал стебель потолще, вырвал, хотел преподнести цветочек, но увидел, что это чертополох, плюнул, шмякнул сорняк о землю.
- Дак я ведь всей душой, Роман Протоныч! – справилась с волнением Мутация Партеногенезовна. – Я к вам всей душой. Да не знаю ведь, возьмете ли вы меня, с таким-то сокровищем. – Ее крапчатые пальчики мяли шерстку на коленях.
- А что такое? – насторожился Роман Протоныч.
- Прилетает ко мне давеча, - собравшись с духом, начала рассказывать Мутация Пратеногенезовна, - вот такой низенький, глаза – как ваши копытца будут, черные-пречерные, сам весь серебряный и в полоску. Ну, думаю, опять соседи по галактике наведались. Потом гляжу, вроде непохоже, да и тарелки ихней нету. Кто такие? Мы, говорят, осы. Гнездо у нас, говорят, в бане. И граница отныне по борщевикам проходит. И за границу заступать не смей, не то международный конфликт. Жалим без предупреждения. Где только слов-то таких понабрались!
- Только и всего?
- Как «только и всего»? Страшно! Баню ведь захватили, не что-нибудь! Знаешь, если я вовремя куриные яйца не выпарю, кто из них вылупится?
- Мутация Партеногенезовна! Это раньше вас защитить было некому, а теперь – доверьтесь мне!
- Не ходи, Роман Протоныч! Они вроде как разумные. Хоть отродясь такого не помню, чтоб разумные на разумных нападали. Коли соседи узнают, что ты на них руку поднял – стыдоба-то какая!
- Не боись, Мутация Партеновна! Аль не веришь мне?
- Верю, Романушка! – Мутация сжала ручки перед грудью. Он бережно снял с блестящей изумрудной чешуей головки белую косынку, прицепил на палку. – Дипломатия!
Лицо невесты просияло и засветилось.
Высоко поднимая ноги, чтоб не раздавить резвящихся огурчиков, и держа белый флаг над головой, Роман Протоныч направился к бане.
Заросшие грубой шерстью борщевики выставили из каждого междоузлия зубы, истекающие ядом.
- Как только она мимо них ходит, - подивился Роман Протоныч. – Храбрая женщина.
- Эй вы, осы! – крикнул он. – Иль как вас там! Захватчики! Выходите! Мирные переговоры. А не выйдите – пожалеете опосля.
За борщевиками раздалось тонкое гудение, и скоро перед Романом Протонычем выросла полусфера, составленная из металлически блестящих существ в непроницаемо черных очках. Работая крыльями, они неподвижно и грозно стояли в воздухе.
«А , это, того, не слишком ли я резко с ними?» - подумал Роман Протоныч, но спросил строго:
- Пошто баню захватили?
- Не захватывали мы, всегда здесь жили, - тонкий голос шел откуда-то снизу.
Роман Протоныч взглянул под ноги и увидел под сенью борщевиков осиную матрону с пышным брюшком, надо полагать, царицу.
- Наше гнездо всегда на чердаке было. В прошлом году мы варенье ели, из ягод, которые ваш народ на свалке собирает.
«А верно, ягоды славные в том году уродились, - вспомнил Роман Протоныч, как копошились во рту мохнатые синие шарики, и сглотнул слюнку. – Хорошее получалось варенье. И от ос отбою не было, тоже верно. Прямо в кастрюле половину съели.»
- Не на свалке, а на мусоросборочном полигоне, - внушительно поправил он, показав царице сучковатый палец.
- На полигоне, - спокойно согласилась та. – От такого питания мы выросли, надо место.
«Правильно, вроде», - почесал Роман Протоныч в затылке, но обжегся о крапиву, отдернул руку, выругался и тут же испугался, как бы осы не приняли это на свой счет. И правда, гудение стало на тон ниже, осы сплотились, сделалось темнее.
- Все, спокуха! Проехали! Это не вам! – остановил их Протоныч. – Ишь, какие горячие! Как вы выросли – понятно. А откуда разума набрались?
- Здесь на чердаке – связки старых газет.
- Е-мое! – снова хотел почесать затылок Протоныч, но вспомнил про крапиву и хлопнул себя по лбу. « Это чему же они из довоенных газет-то научатся? Тут уж и «конфликт» и «агрессия». Вовремя я пришел. Надо конфисковать.»
- Е-мое, - повторил он елейнейшим голосом. – Это сколько же печатного слова зря пропадает! Давайте так: я вам фольгу и пластик, старинные, с баллистической ракеты, вы мне – газеты.
Осы потыкали друг друга усиками, пожужжали на разные голоса, потом наставили антенны на царицу.
- Согласны. Меняться, - сказала та.
- И, это, значит. Тут живите, через огород не летайте, а то вы нам все помидоры перепугаете и мою Мутацию. Она женщина нежная, впечатлительная. И это, еще. Бощевики чтоб дальше не росли. Следите, чтоб границы оставались в пределах нынешнего лета.
- Консенсус достигнут, - сказала царица.
- Во-во, хорошо излагаешь. А мы, если варенья там, или еще чего надо по-соседски, принесем.
Осы оживлено запереговаривались.
- Только газеты все! До единой.
- Кроме тех, что мы на гнездо сжевали, - уточнила царица. – По весу – за фольгу.
- Лады. Фольги у меня много.
Протоныч выбрался с огорода к Мутации Партеногенезовне, застывшей на скамеечке, сунул голову под рукомойник, полил увядшие кудри.
- Разобрались, любезная Мутация Партеногенезовна. Не захватили они баню, всегда в ней жили. Неплохие ребята, только горячие очень. Старья всякого начитались.
Мутация Партеногегезовна уважительно покачала головой. Змейки рассыпались по ее плечам, и выглядела она совсем как девочка.
- А баня – ну ее в баню! Она же вся борщевиком заросла, страсть какая. А осы обещают борщевики сдерживать. Я тебе новую баню построю, в подвале, сауна называется. Пчелка ты моя ненаглядная! Слыхала? Ты в ней не то что цыплят, свинью выпарить сможешь!
- Давеча пошла на огород, тыкву срезать, дак она меня за палец тяпнула! Вот! –
Мутация Партеногенезовна подняла забинтованный, как у мумии, палец. – Таперича к ней без палки и не подойдешь. Большущая выросла. Раньше, говорят, такого не было.
- Брешуть! – вальяжно развалившись на скамейке, отвечал Роман Протоныч. Он уже растер между пальцами шерсть синей кошки, что дремала на солнцепеке, раскинув все восемь лапок, насыпал в лопушок, свернул цыгарку, раскурил и теперь, прищурясь и улыбаясь, смотрел, как она посверкивает цветными искрами, оставляющими на губах приятное электрическое покалывание. – Брешуть, дорогая Мутация Партеногенезовна. Раньше еще хужей было. Ну, скажи, ну зачем старым людям надо было в гены лазить, с радиацией и прочей наноинженерией баловаться, ежели бы у них все хорошо было, а? А воевали, страшно сказать, они от хорошей жизни? Ну, скажи, а?
- И то верно, Роман Протоныч. Умный вы мужик, - уважительно сказала Мутация Партеногенезовна и щелкнула по носу не в меру разыгравшуюся, выбившуюся из-под косынки змейку. Змейка немедленно вползла обратно в прическу и легла волнисто рядом со своими сестричками, посверкивая глазками.
- Красивая у вас головная растительность, Мутация Партеногенезовна, - сказал Роман Протонович, - особливо с этого боку. Ведь в такой растительности, надо полагать, уже никакая живность не заведется?
- Это верно – всех скушают, - согласилась Мутация Партеногенезовна и пощекотала своим змейкам рыльца, всем сразу.
- А у меня-то, эх! – он запустил шестерню в буйно цветущую шевелюру и вспугнул стаю кузнечиков и бабочек.
- Ну, ваша мне тоже нравится, - потупила глазки Мутация Партеногенезовна, - особливо, когда ромашки цветут. А вообще, мужику незачем оченно красивым быть. Умный и ладно. Вот у моей маменьки мужа вовсе не было, один компьютер. Страшенный! Ящик ящиком. А какие советы давал! Прожила не хуже других.
- Позвольте-ка, Мутация Партеногенезовна, - даже про цыгарку забыл заинтересовавшийся Роман Протоныч, - вопрос нескромный. А вы-то откуда же тогда взялись? Компьютер-то ведь, как вы изволили выразиться – ящик ящиком.
- А отчество-то у меня какое? – загадочно и с туманным намеком каким-то отвечала Мутация Партеногенезовна, и скромно так отвернулась, но глаз на палочке лукаво выставила из-за виска.
- А позвольте узнать, Мутация Партеногенезовна, - неожиданно сказал Роман Протоныч, - змеиными глазами вы тоже видите или только своими?
- А вам, Роман Протоныч, имя такое из-за ромашек дали? – ушла от нежелательной темы Мутация Партеногенезовна.
- Нет, имя у меня книжное, потому что родители мои очень книжки читать любили. У нас их аж пять было, и все романы.
- Вот откуда вы такой умный!
Роман Протоныч самодовольно усмехнулся.
- А вижу я, Мутация Партеногенезовна, - Роман Протоныч наконец осмелился подобраться к вопросу, который все время вертелся у него в голове, но за который он взяться не решался, - вижу, что вы женщина складная. Огород у вас в полной исправности и даже живность кое-какая имеется. – он погладил спящую кошку, и между рогами у нее проскочила бледная молния. – А вот ветряк у вас, гляжу, насилу ворочается, и солнечные батареи на крыше покосились. Так и без электричества недолго остаться. Тогда как будете, а?
- Ох, уж и не знаю, Роман Протоныч, - вздохнула Мутация Партеногенезовна, и от ненапускного волнения вся покрылась цветами побежалости. – Трудно одинокой женщине.
- А выходите за меня замуж, Мутация Партеногенезовна! – брякнул Роман Протоныч и замер.
Мутация Партеногенезовна молчала и сполохи бежали по ней не хуже, чем по арбузу во время магнитной бури.
Роман Протоныч почувствовал, что надо достойно заполнить паузу, запустил шестерню в некошеную шевелюру, нащупал стебель потолще, вырвал, хотел преподнести цветочек, но увидел, что это чертополох, плюнул, шмякнул сорняк о землю.
- Дак я ведь всей душой, Роман Протоныч! – справилась с волнением Мутация Партеногенезовна. – Я к вам всей душой. Да не знаю ведь, возьмете ли вы меня, с таким-то сокровищем. – Ее крапчатые пальчики мяли шерстку на коленях.
- А что такое? – насторожился Роман Протоныч.
- Прилетает ко мне давеча, - собравшись с духом, начала рассказывать Мутация Пратеногенезовна, - вот такой низенький, глаза – как ваши копытца будут, черные-пречерные, сам весь серебряный и в полоску. Ну, думаю, опять соседи по галактике наведались. Потом гляжу, вроде непохоже, да и тарелки ихней нету. Кто такие? Мы, говорят, осы. Гнездо у нас, говорят, в бане. И граница отныне по борщевикам проходит. И за границу заступать не смей, не то международный конфликт. Жалим без предупреждения. Где только слов-то таких понабрались!
- Только и всего?
- Как «только и всего»? Страшно! Баню ведь захватили, не что-нибудь! Знаешь, если я вовремя куриные яйца не выпарю, кто из них вылупится?
- Мутация Партеногенезовна! Это раньше вас защитить было некому, а теперь – доверьтесь мне!
- Не ходи, Роман Протоныч! Они вроде как разумные. Хоть отродясь такого не помню, чтоб разумные на разумных нападали. Коли соседи узнают, что ты на них руку поднял – стыдоба-то какая!
- Не боись, Мутация Партеновна! Аль не веришь мне?
- Верю, Романушка! – Мутация сжала ручки перед грудью. Он бережно снял с блестящей изумрудной чешуей головки белую косынку, прицепил на палку. – Дипломатия!
Лицо невесты просияло и засветилось.
Высоко поднимая ноги, чтоб не раздавить резвящихся огурчиков, и держа белый флаг над головой, Роман Протоныч направился к бане.
Заросшие грубой шерстью борщевики выставили из каждого междоузлия зубы, истекающие ядом.
- Как только она мимо них ходит, - подивился Роман Протоныч. – Храбрая женщина.
- Эй вы, осы! – крикнул он. – Иль как вас там! Захватчики! Выходите! Мирные переговоры. А не выйдите – пожалеете опосля.
За борщевиками раздалось тонкое гудение, и скоро перед Романом Протонычем выросла полусфера, составленная из металлически блестящих существ в непроницаемо черных очках. Работая крыльями, они неподвижно и грозно стояли в воздухе.
«А , это, того, не слишком ли я резко с ними?» - подумал Роман Протоныч, но спросил строго:
- Пошто баню захватили?
- Не захватывали мы, всегда здесь жили, - тонкий голос шел откуда-то снизу.
Роман Протоныч взглянул под ноги и увидел под сенью борщевиков осиную матрону с пышным брюшком, надо полагать, царицу.
- Наше гнездо всегда на чердаке было. В прошлом году мы варенье ели, из ягод, которые ваш народ на свалке собирает.
«А верно, ягоды славные в том году уродились, - вспомнил Роман Протоныч, как копошились во рту мохнатые синие шарики, и сглотнул слюнку. – Хорошее получалось варенье. И от ос отбою не было, тоже верно. Прямо в кастрюле половину съели.»
- Не на свалке, а на мусоросборочном полигоне, - внушительно поправил он, показав царице сучковатый палец.
- На полигоне, - спокойно согласилась та. – От такого питания мы выросли, надо место.
«Правильно, вроде», - почесал Роман Протоныч в затылке, но обжегся о крапиву, отдернул руку, выругался и тут же испугался, как бы осы не приняли это на свой счет. И правда, гудение стало на тон ниже, осы сплотились, сделалось темнее.
- Все, спокуха! Проехали! Это не вам! – остановил их Протоныч. – Ишь, какие горячие! Как вы выросли – понятно. А откуда разума набрались?
- Здесь на чердаке – связки старых газет.
- Е-мое! – снова хотел почесать затылок Протоныч, но вспомнил про крапиву и хлопнул себя по лбу. « Это чему же они из довоенных газет-то научатся? Тут уж и «конфликт» и «агрессия». Вовремя я пришел. Надо конфисковать.»
- Е-мое, - повторил он елейнейшим голосом. – Это сколько же печатного слова зря пропадает! Давайте так: я вам фольгу и пластик, старинные, с баллистической ракеты, вы мне – газеты.
Осы потыкали друг друга усиками, пожужжали на разные голоса, потом наставили антенны на царицу.
- Согласны. Меняться, - сказала та.
- И, это, значит. Тут живите, через огород не летайте, а то вы нам все помидоры перепугаете и мою Мутацию. Она женщина нежная, впечатлительная. И это, еще. Бощевики чтоб дальше не росли. Следите, чтоб границы оставались в пределах нынешнего лета.
- Консенсус достигнут, - сказала царица.
- Во-во, хорошо излагаешь. А мы, если варенья там, или еще чего надо по-соседски, принесем.
Осы оживлено запереговаривались.
- Только газеты все! До единой.
- Кроме тех, что мы на гнездо сжевали, - уточнила царица. – По весу – за фольгу.
- Лады. Фольги у меня много.
Протоныч выбрался с огорода к Мутации Партеногенезовне, застывшей на скамеечке, сунул голову под рукомойник, полил увядшие кудри.
- Разобрались, любезная Мутация Партеногенезовна. Не захватили они баню, всегда в ней жили. Неплохие ребята, только горячие очень. Старья всякого начитались.
Мутация Партеногегезовна уважительно покачала головой. Змейки рассыпались по ее плечам, и выглядела она совсем как девочка.
- А баня – ну ее в баню! Она же вся борщевиком заросла, страсть какая. А осы обещают борщевики сдерживать. Я тебе новую баню построю, в подвале, сауна называется. Пчелка ты моя ненаглядная! Слыхала? Ты в ней не то что цыплят, свинью выпарить сможешь!
