Ветер неистово выл, ударялся в встающие у него на пути скалы, опутывал их густой пеленой облаков и с рёвом проносился мимо. Иногда его утягивало вниз, и он огибал зависшие в воздухе острова, срывая выступающие острые камни. Те со свистом падали вниз, разрезали густые облака и смертельным градом обрушивались на покрытую густым облаком пыли сухую безжизненную землю. Лишь эти редкие гости с небес тревожили опустошенный мир далеко внизу. Даже воздух там стоял неподвижно, окутывал плоскую землю, точно буйным ветром наигравшись где-то в вышине, прилёг на самый низ мироздания отдохнуть.
Иде никогда не было дела до того, что происходило далеко внизу. Он носился по протянутым между парящими островами подвесным мостам вместе с ветром, раскинув руки, точно ждал, когда тот подхватит и унесёт его с собой. Под ногами зияла бездна, но её не было видно – только бескрайнее море облаков, пронизанное золотом заката, а сверху – холодная синева высоты. Воздух здесь был звонким, как горный родник, им можно было напиться, и от него кружилась голова.
В один из таких дней Ида залез на канатные перила, выглянул на полкорпуса с мостика и, раскинув руки, уставился вверх. Ветер ревел и злобно бросался на невесомый мостик. Он кусал и рвал невидимыми когтями, тщетно пытаясь сбросить смельчака в обрыв, а тот громко смеялся и подставлял тёмное лицо жарким лучам солнца.
– Ида! – раздался низкий крик отца.
В следующий момент Иду бесцеремонно сгребли за шиворот и, игнорируя его попытки вырваться, потащили прочь от моста к земле.
– Я не сорвусь! – в который раз возмущался Ида, пытаясь перекричать ветер, но в ответ получил звонкий подзатыльник. Пришлось замолчать и смириться – крепкие руки отца, созданные для того, чтобы держаться за скалы в мощных потоках ветров, не собирались так просто отпускать мелкого, ещё щуплого мальчишку.
Отец дотащил непослушного сына до самого дома – небольшого куполообразного домика со стёсанными от сильного ветра углами с деревянной дверью и парой круглых окон. Отец швырнул сына в дом, и тот влетел внутрь, споткнулся и чуть не разбил себе лицо о каменный пол.
– Рэвен! – громко вскрикнула мать, отвлекаясь от готовки и прижимая руку к груди. – Что же ты?..
Она было бросилась к обиженному, распластавшемуся на полу сыну, как отец преградил ей путь и махнул рукой.
– Не трожь!
Мать застыла на месте, на её черных руках белым инеем рассыпалась мука, а в глазах цвета неба теплела материнская нежность и забота.
Отец в семье был скалой – глава, стержень, воля и кнут. Вот и сейчас он захлопнул дверь и снял ремень.
Мать громко охнула, но отец грубо ответил ей:
– Не лезь! Он снова носился по мосту. Я запрещал, – отец повернулся к всё ещё сидящему на полу Иде. – Запрещал! Ветра меж скал опасны. Они поют тебе чарующие песни, а когда ты меньше всего ожидаешь от них подлости, сбрасывают вниз!
Ремень звонко хлестнул по воздуху, и Ида поморщился, точно этот удар уже пришёлся по нему. Он поджал ноги, точно так мог спрятаться от гнева отца… Ну как, как отец не мог понять его? Разве он не чувствовал, как живёт ветер? Как он дышит, мчится навстречу чему-то… а может, и не навстречу? Может, он носится в бесконечном потоке, скручивается в непрерывный цикл жизни и вдыхает эту жизнь в других?
Отец сделал шаг вперёд, Ида перевел взгляд на болтающийся в руке отца ремень, забыв обо всём, о чём только что думал.
– Когда-нибудь… – понизив голос проговорил отец. – Когда-нибудь ты можешь не совладать с потоками ветра, и они столкнут тебя с самой вершины твоей жизни, в одно мгновение разбив все планы, цели, мечты. И ветер унесёт твоё имя, рассыпав его пылью в воздухе. Мы с тобой слишком малы и слабы для мира вокруг. Уважай его и не искушай ветер.
Судьба решила преподнести Иде урок иначе. Не успел он достигнуть совершеннолетия, как злой ветер набросился на отца, сбросив того в пропасть вместо непослушного, упрямого сына..
Подзатыльник громким шлепком прилетел по бритой голове Иды, и тот вынырнул из воспоминаний.
– За работу, лентяй! – прохрипел над ухом начальник смены и громко закашлялся.
Ида вылил на ладонь крошечную плошку воды и плеснул в лицо. Это не смыло слой мелкой грунтовой пыли, осевший на коже. Он провёл рукой по лбу, щекам и шее, боясь трогать глаза, но лишь превратил сухую пыль в густую жижу. Ида поморщился, натянул на лицо маску из тряпки и, взяв кирку, направился прочь из душного шалаша.
Стоило ему выйти, как глаза заполонила непроглядная пелена, будто мир завернули в грязную шерстяную ткань. Воздух висел тяжёлым, прогорклым одеялом. Ида сощурился, натянул очки, плотно прилегающие к лицу, и мир сузился до двух мутных кругов, в которых бесновались мириады пылинок. Ида крепче перехватил кирку и направился к чёрному проёму в твёрдой почве.
Шахты по добыче руды в мире Номиошу находились вдали от парящих островов, чтобы каменные глыбы, срывающиеся с небес, не убили шахтёров. Именно поэтому в детстве Иде и казалось, что внизу царит вечное бездвижие. Сейчас же он всё отчётливее ощущал, что настоящая сила таилась вовсе не в возвышенных облачных городах, а здесь, глубоко под землёй, где в твёрдую почву вгрызалась куда более опасная стихия.
Ида оглядывался, различая сквозь густую пелену прочих работников, чья тёмная кожа здесь, в пыли, приобретала серый оттенок, точно все они сами постепенно становились частью породы, которую добывали.
Дрог, или, как его здесь называли, «пыльный камень» добывать было непросто. В отличие от лорита, небесного камня, из которого состояли летающие острова, это был прочный, твёрдый, с трудом поддающийся добыче и так легко крошащийся в пыль материал. Далеко не каждый смельчак соглашался работать на дроговых шахтах и далеко не каждый выживал.
– Эй, Ида! – раздался голос со стороны. – Не подсобишь?
– Да! – коротко прозвучал приглушённый плотной маской низкий голос Иды, и он свернул к стоящему у выдолбленной в скале тропы.
От отца Иде достались крепкие сильные руки. В свои семнадцать он управлялся с киркой куда лучше опытных шахтёров, которые на многолетней вредной работе испортили себе здоровье. Он был высоким, и вокруг частенько шутили, что такой громила бы точно сорвался вниз, если бы вздумал пойти на добычу лорита, который скалывают с нижних частей островов практически на весу. А здесь, как все считали, Иде было самое место: он таскал тяжести за двоих, работал эффективнее и дольше всех, а силищи в нём было столько, что после нескольких неудачных попыток отобрать у него накопленную руду, чтобы получить за неё оплату, неудачливые умники взамен получили несколько сокрушительных ударов, после которых потеряли всякое желание связываться с грубым, нелюдимым подростком.
– Там в шахте один проход завалило, – сквозь плотную ткань прозвучал осипший голос жилистого невысокого мужика по имени Гаст, с такой же припудренной густой пылью тёмной кожей, что и у Иды. – Твоя помощь… – он не договорил и разразился громким сухим кашлем.
Ида придержал товарища, едва доходящего ему до плеча, терпеливо выждал и проговорил:
– Тебе бы вернуться на острова на пару месяцев, подышать воздухом, а не этой пылью. Кашель совсем стал плох.
– Обойдёмся, – отмахнулся упрямый шахтёр и кивнул. – Пошли лучше, а то нас с тобой сгрызут.
Ида угукнул себе под нос и пошёл по выдолбленной в твёрдых скалах тропинке, уходящей к дальнему руднику.
– Там новый тоннель прокладывают, – продолжал Гаст. – Тебя велели позвать, мол, ты лучше всех прорубишь новый лаз.
– А доплачивать за это будут? – цинично спросил Ида.
– Так тут откажешь разве?
Ида хмыкнул, и Гаст с тревогой покосился на ещё бойкого парнишку, который ведь действительно мог отказать, да ещё и в драку влезть. Но Ида не стал упрямиться, даже наоборот, с какой-то удивительной выдержкой продирался вперёд. Ничто, казалось, не предвещало бури.
В голове Иды мысли были совершенно другие. Он не любит ходить в крайнюю шахту – там стихия, бурлящая под землёй, была особенно близка к тоннелям. Но почему-то остальных это нисколько не волновало и не пугало. Сейчас Ида согласился помочь лишь для того, чтобы убедиться, что в дальних шахтах не добрались до опасных мест и что шахте, а значит, и работе Иды, не грозит катастрофа.
Молча они спустились в густую подземную темноту. Бледные фонари по сторонам тоннеля едва освещали выдолбленные в земле уступы. Они шли медленно, смотря под ноги. Ида во всех красках представлял, как по такой дороге выносить каменные плиты и отметил, что ни за какие деньги не пойдёт сюда – всё равно дальняя дорога и сложный подъём забирали бы драгоценное время, которое он мог потратить на добычу.
Здесь, в особой близости к нестихающим подземным потокам, Ида становился более мрачным. Вопреки его надеждам, тропа уводила как раз к опасному участку. Вот тоннель расширился, и они вышли к тупику. Здесь, разместившись прямо на камнях, сидели ещё несколько шахтёров, с которыми Ида был не знаком, а у дальней стены расхаживал голый по пояс мужчина с такой чёрной кожей, точно на ней запечатлели ночное небо, а осевшие пылинки рассыпались по ней, точно звёзды. Он обернулся на пришедших, окинул оценивающим взглядом Иду, у которого даже сквозь одеждупроглядывали мышцы.
– Подойдёт, – важно заключил он и кивнул на стену. – Бей.
Ида вскинул бровь, подошёл к стенке, коснулся пальцами холодного, прочного камня и небрежно бросил:
– Нет.
– Что, нет? – главный стянул маску с лица, показав сжатые в тонкую линию губы.
На шее дёрнулась жила, глаза прищурились и выжидающе уставились на подростка почти того же роста, что и обладатель прожигающего взгляда. Но Иду этот взгляд ничуть не смутил и он ответил:
– Не буду.
– Ида! – раздался хриплый голос Гаста. – Не глупи!
– Там подземная река в паре метров от стены, – Ида недоумённо оглядел шахтёров. – Работы в этом руднике надо прекращать.
– Подземная река? – брови главного поползли на лоб, а после он громко расхохотался.
Ида нахмурился, уставился сначала на разразившегося хохотом главного, потом медленно оглядел всех. В их взглядах читалась то насмешка, то недоумение, то простая усталость – но ничего из того, что испытывал сам Ида. В его сознание впервые за всё время на шахте закралось подозрение, что они, в отличие от него, не чувствуют бушующих под землёй потоков.
– Да, – сухо ответил Ида, крепче перехватив кирку. – Если продолжите, нас всех затопит.
В голове Иды стучали мысли – если они не чувствуют то же, что и он, не погубит ли их стихия также, как когда-то ветер сгубил отца? А может, именно поэтому остальные так сильно боятся их, не чувствуют, прут наперекор и… погибают?
– Я велел бить! – рявкнул главный. – Если не примешься за работу, уволю!
Ида хотел возразить, поспорить… Но сейчас явно был не тот случай, когда дело могло решиться рукоприкладством. Он провёл рукой по холодном камню, попытался отколупать скол и чуть не сломал ноготь.
– Порода здесь очень твёрдая, – проговорил Ида, кивая на стену. – Влага укрепила её, а давление воды – спрессовало. Даже если там и нет воды, но здесь вы просто испортите инструмент.
– За такую твёрдую породу хорошо отсыпят, – прорычал главный и сложил руки на груди. – Не хочешь работать, я сделаю это сам.
Он поднял с земли кирку и замахнулся. Ида отбросил в сторону свою кирку, освободив руки. Бросился вперёд, пытаясь предотвратить неминуемое, но просчитался и схлопотал черенком кирки прямо по виску. Мир покачнулся, потемнел, на несколько затянувшихся мгновений, пока Ида, пришедший в себя, не услышал крики, а после не почувствовал на коже влагу.
По каменному коридору раздавались удаляющиеся шаги – никого рядом не осталось, никто не стал поднимать упавшего без чувств здоровенного подростка. Ида тряхнул головой, почувствовал на лице холодную воду, тут же пришёл в себя и рывком поднялся. Голова закружилась, и он надавил на висок – на руке осталось тёмное пятно крови. Сконцентрироваться и осмотреться оказалось непросто, и всё же он смог осмотреть стену.
Из образовавшейся в стене расщелины мощной струёй вырывалась вода. Она медленно заливала пол, пока по камню расползались трещины.
Ида усмехнулся – знал бы отец, что его сына погубят не потоки ветра, а вода, стал бы так яростно отваживать его от прогулок по подвесному мосту?
Эта мысль, лишь мелькнув, тут же вернула Иду в происходящее вокруг – вода уже доходила ему до щиколотки, тканевые ботинки промокли насквозь, а вода всё прибывала, размывая так долго сдерживающий её грунт. Ида сорвался и бегом помчался вверх. Не успел он преодолеть и половины пути, как далеко внизу за спиной раздался грохот – стену прорвало, и теперь потревоженная вода желала поглотить тех, кто высвободил её.
Быстрее ветра Ида вылетел из шахты, понёсся сквозь узкую расщелину в скале, стремясь убежать на возвышение. За спиной грохотало, хотелось забраться прямо здесь по стене наверх и не смотреть вниз, но Ида заставил себя добежать до лагеря, находящегося в низине посреди расходящихся в разные стороны подземных тоннелей, и громко крикнуть:
– Вода!
После этого в спину ему ударила волна, и его, подхваченного потоком воды, понесло куда-то.
Так бы его и утянуло в какую-нибудь шахту, затолкало бы на самое дно, если бы за шиворот его не схватила чья-то рука. Понимание низа и верха сразу же вернулось, и Ида вынырнул, жадно глотая воздух.
– Лезь! – с трудом перекрикивая грохот, крикнул Гаст.
Ида полез по изрезанному камню, царапая руки в кровь, пока не выбрался на небольшой уступ и не рухнул вместе со старым шахтёром.
– Ну ты и тяжёлый! – без сил выдохнул Гаст и распластался рядом.
– Надо забраться выше, – тяжело дыша, проговорил Ида и встал. – Вода может подняться.
– Да, да, пошли…
Ослабевший Гаст с трудом поднялся на ноги, Ида взял его за локоть, поддерживая. Они последний раз оглянулись на прожорливую воду, под которой исчезали многолетние труды, их заработок, оставшийся в лагере, и бесконечные дни, потраченные на добычу руды.
Вскоре вода успокоилась, пыль осела на неё, превращая в мутную жижу. Выжившие шахтёры собрались на возвышенностях, с отчаянием глядя на захоронённое место.
– Ида! – раздался громкий бас, не предвещающий ничего хорошего. – Где этот мальчишка?
Ида поднялся, обернулся и увидел промокшего, как и все здесь, главного, а за его спиной – двух высоких мужчин в сверкающих серебром доспехах. Ида усмехнулся и пошёл навстречу.
– Вот он! – главный ткнул в сторону Иды, как только тот попался ему на глаза. – Это он пробил дыру и из-за него все шахты затопило!
Среди собравшихся повисла тишина, было слышно лишь мирное журчание воды. Ида остановился, глянул сначала на главного, потом на солдат, которые медленно приближались.
– Вам следует пройти с нами, – сказал один из них и рукой подозвал Иду к себе.
Тот не стал сопротивляться. Спорить он не хотел, да и кто поверит мальчишке, который лишь недавно вышел на работу? Он кивнул, подошёл, но в последний момент повернулся к главному и, вспоминая слова отца, проговорил:
– Ветер уносит имена и рассыпает их в пыль, – он снял с шеи маску, очки и протянул главному. – Вода, видимо, тоже не на нашей стороне. Не искушайте стихии, с которыми не можете совладать.
Солдат нетерпеливо сложил руки на груди, и Ида поспешил уйти, пока не накликал ещё большие беды.
Иде никогда не было дела до того, что происходило далеко внизу. Он носился по протянутым между парящими островами подвесным мостам вместе с ветром, раскинув руки, точно ждал, когда тот подхватит и унесёт его с собой. Под ногами зияла бездна, но её не было видно – только бескрайнее море облаков, пронизанное золотом заката, а сверху – холодная синева высоты. Воздух здесь был звонким, как горный родник, им можно было напиться, и от него кружилась голова.
В один из таких дней Ида залез на канатные перила, выглянул на полкорпуса с мостика и, раскинув руки, уставился вверх. Ветер ревел и злобно бросался на невесомый мостик. Он кусал и рвал невидимыми когтями, тщетно пытаясь сбросить смельчака в обрыв, а тот громко смеялся и подставлял тёмное лицо жарким лучам солнца.
– Ида! – раздался низкий крик отца.
В следующий момент Иду бесцеремонно сгребли за шиворот и, игнорируя его попытки вырваться, потащили прочь от моста к земле.
– Я не сорвусь! – в который раз возмущался Ида, пытаясь перекричать ветер, но в ответ получил звонкий подзатыльник. Пришлось замолчать и смириться – крепкие руки отца, созданные для того, чтобы держаться за скалы в мощных потоках ветров, не собирались так просто отпускать мелкого, ещё щуплого мальчишку.
Отец дотащил непослушного сына до самого дома – небольшого куполообразного домика со стёсанными от сильного ветра углами с деревянной дверью и парой круглых окон. Отец швырнул сына в дом, и тот влетел внутрь, споткнулся и чуть не разбил себе лицо о каменный пол.
– Рэвен! – громко вскрикнула мать, отвлекаясь от готовки и прижимая руку к груди. – Что же ты?..
Она было бросилась к обиженному, распластавшемуся на полу сыну, как отец преградил ей путь и махнул рукой.
– Не трожь!
Мать застыла на месте, на её черных руках белым инеем рассыпалась мука, а в глазах цвета неба теплела материнская нежность и забота.
Отец в семье был скалой – глава, стержень, воля и кнут. Вот и сейчас он захлопнул дверь и снял ремень.
Мать громко охнула, но отец грубо ответил ей:
– Не лезь! Он снова носился по мосту. Я запрещал, – отец повернулся к всё ещё сидящему на полу Иде. – Запрещал! Ветра меж скал опасны. Они поют тебе чарующие песни, а когда ты меньше всего ожидаешь от них подлости, сбрасывают вниз!
Ремень звонко хлестнул по воздуху, и Ида поморщился, точно этот удар уже пришёлся по нему. Он поджал ноги, точно так мог спрятаться от гнева отца… Ну как, как отец не мог понять его? Разве он не чувствовал, как живёт ветер? Как он дышит, мчится навстречу чему-то… а может, и не навстречу? Может, он носится в бесконечном потоке, скручивается в непрерывный цикл жизни и вдыхает эту жизнь в других?
Отец сделал шаг вперёд, Ида перевел взгляд на болтающийся в руке отца ремень, забыв обо всём, о чём только что думал.
– Когда-нибудь… – понизив голос проговорил отец. – Когда-нибудь ты можешь не совладать с потоками ветра, и они столкнут тебя с самой вершины твоей жизни, в одно мгновение разбив все планы, цели, мечты. И ветер унесёт твоё имя, рассыпав его пылью в воздухе. Мы с тобой слишком малы и слабы для мира вокруг. Уважай его и не искушай ветер.
Судьба решила преподнести Иде урок иначе. Не успел он достигнуть совершеннолетия, как злой ветер набросился на отца, сбросив того в пропасть вместо непослушного, упрямого сына..
Подзатыльник громким шлепком прилетел по бритой голове Иды, и тот вынырнул из воспоминаний.
– За работу, лентяй! – прохрипел над ухом начальник смены и громко закашлялся.
Ида вылил на ладонь крошечную плошку воды и плеснул в лицо. Это не смыло слой мелкой грунтовой пыли, осевший на коже. Он провёл рукой по лбу, щекам и шее, боясь трогать глаза, но лишь превратил сухую пыль в густую жижу. Ида поморщился, натянул на лицо маску из тряпки и, взяв кирку, направился прочь из душного шалаша.
Стоило ему выйти, как глаза заполонила непроглядная пелена, будто мир завернули в грязную шерстяную ткань. Воздух висел тяжёлым, прогорклым одеялом. Ида сощурился, натянул очки, плотно прилегающие к лицу, и мир сузился до двух мутных кругов, в которых бесновались мириады пылинок. Ида крепче перехватил кирку и направился к чёрному проёму в твёрдой почве.
Шахты по добыче руды в мире Номиошу находились вдали от парящих островов, чтобы каменные глыбы, срывающиеся с небес, не убили шахтёров. Именно поэтому в детстве Иде и казалось, что внизу царит вечное бездвижие. Сейчас же он всё отчётливее ощущал, что настоящая сила таилась вовсе не в возвышенных облачных городах, а здесь, глубоко под землёй, где в твёрдую почву вгрызалась куда более опасная стихия.
Ида оглядывался, различая сквозь густую пелену прочих работников, чья тёмная кожа здесь, в пыли, приобретала серый оттенок, точно все они сами постепенно становились частью породы, которую добывали.
Дрог, или, как его здесь называли, «пыльный камень» добывать было непросто. В отличие от лорита, небесного камня, из которого состояли летающие острова, это был прочный, твёрдый, с трудом поддающийся добыче и так легко крошащийся в пыль материал. Далеко не каждый смельчак соглашался работать на дроговых шахтах и далеко не каждый выживал.
– Эй, Ида! – раздался голос со стороны. – Не подсобишь?
– Да! – коротко прозвучал приглушённый плотной маской низкий голос Иды, и он свернул к стоящему у выдолбленной в скале тропы.
От отца Иде достались крепкие сильные руки. В свои семнадцать он управлялся с киркой куда лучше опытных шахтёров, которые на многолетней вредной работе испортили себе здоровье. Он был высоким, и вокруг частенько шутили, что такой громила бы точно сорвался вниз, если бы вздумал пойти на добычу лорита, который скалывают с нижних частей островов практически на весу. А здесь, как все считали, Иде было самое место: он таскал тяжести за двоих, работал эффективнее и дольше всех, а силищи в нём было столько, что после нескольких неудачных попыток отобрать у него накопленную руду, чтобы получить за неё оплату, неудачливые умники взамен получили несколько сокрушительных ударов, после которых потеряли всякое желание связываться с грубым, нелюдимым подростком.
– Там в шахте один проход завалило, – сквозь плотную ткань прозвучал осипший голос жилистого невысокого мужика по имени Гаст, с такой же припудренной густой пылью тёмной кожей, что и у Иды. – Твоя помощь… – он не договорил и разразился громким сухим кашлем.
Ида придержал товарища, едва доходящего ему до плеча, терпеливо выждал и проговорил:
– Тебе бы вернуться на острова на пару месяцев, подышать воздухом, а не этой пылью. Кашель совсем стал плох.
– Обойдёмся, – отмахнулся упрямый шахтёр и кивнул. – Пошли лучше, а то нас с тобой сгрызут.
Ида угукнул себе под нос и пошёл по выдолбленной в твёрдых скалах тропинке, уходящей к дальнему руднику.
– Там новый тоннель прокладывают, – продолжал Гаст. – Тебя велели позвать, мол, ты лучше всех прорубишь новый лаз.
– А доплачивать за это будут? – цинично спросил Ида.
– Так тут откажешь разве?
Ида хмыкнул, и Гаст с тревогой покосился на ещё бойкого парнишку, который ведь действительно мог отказать, да ещё и в драку влезть. Но Ида не стал упрямиться, даже наоборот, с какой-то удивительной выдержкой продирался вперёд. Ничто, казалось, не предвещало бури.
В голове Иды мысли были совершенно другие. Он не любит ходить в крайнюю шахту – там стихия, бурлящая под землёй, была особенно близка к тоннелям. Но почему-то остальных это нисколько не волновало и не пугало. Сейчас Ида согласился помочь лишь для того, чтобы убедиться, что в дальних шахтах не добрались до опасных мест и что шахте, а значит, и работе Иды, не грозит катастрофа.
Молча они спустились в густую подземную темноту. Бледные фонари по сторонам тоннеля едва освещали выдолбленные в земле уступы. Они шли медленно, смотря под ноги. Ида во всех красках представлял, как по такой дороге выносить каменные плиты и отметил, что ни за какие деньги не пойдёт сюда – всё равно дальняя дорога и сложный подъём забирали бы драгоценное время, которое он мог потратить на добычу.
Здесь, в особой близости к нестихающим подземным потокам, Ида становился более мрачным. Вопреки его надеждам, тропа уводила как раз к опасному участку. Вот тоннель расширился, и они вышли к тупику. Здесь, разместившись прямо на камнях, сидели ещё несколько шахтёров, с которыми Ида был не знаком, а у дальней стены расхаживал голый по пояс мужчина с такой чёрной кожей, точно на ней запечатлели ночное небо, а осевшие пылинки рассыпались по ней, точно звёзды. Он обернулся на пришедших, окинул оценивающим взглядом Иду, у которого даже сквозь одеждупроглядывали мышцы.
– Подойдёт, – важно заключил он и кивнул на стену. – Бей.
Ида вскинул бровь, подошёл к стенке, коснулся пальцами холодного, прочного камня и небрежно бросил:
– Нет.
– Что, нет? – главный стянул маску с лица, показав сжатые в тонкую линию губы.
На шее дёрнулась жила, глаза прищурились и выжидающе уставились на подростка почти того же роста, что и обладатель прожигающего взгляда. Но Иду этот взгляд ничуть не смутил и он ответил:
– Не буду.
– Ида! – раздался хриплый голос Гаста. – Не глупи!
– Там подземная река в паре метров от стены, – Ида недоумённо оглядел шахтёров. – Работы в этом руднике надо прекращать.
– Подземная река? – брови главного поползли на лоб, а после он громко расхохотался.
Ида нахмурился, уставился сначала на разразившегося хохотом главного, потом медленно оглядел всех. В их взглядах читалась то насмешка, то недоумение, то простая усталость – но ничего из того, что испытывал сам Ида. В его сознание впервые за всё время на шахте закралось подозрение, что они, в отличие от него, не чувствуют бушующих под землёй потоков.
– Да, – сухо ответил Ида, крепче перехватив кирку. – Если продолжите, нас всех затопит.
В голове Иды стучали мысли – если они не чувствуют то же, что и он, не погубит ли их стихия также, как когда-то ветер сгубил отца? А может, именно поэтому остальные так сильно боятся их, не чувствуют, прут наперекор и… погибают?
– Я велел бить! – рявкнул главный. – Если не примешься за работу, уволю!
Ида хотел возразить, поспорить… Но сейчас явно был не тот случай, когда дело могло решиться рукоприкладством. Он провёл рукой по холодном камню, попытался отколупать скол и чуть не сломал ноготь.
– Порода здесь очень твёрдая, – проговорил Ида, кивая на стену. – Влага укрепила её, а давление воды – спрессовало. Даже если там и нет воды, но здесь вы просто испортите инструмент.
– За такую твёрдую породу хорошо отсыпят, – прорычал главный и сложил руки на груди. – Не хочешь работать, я сделаю это сам.
Он поднял с земли кирку и замахнулся. Ида отбросил в сторону свою кирку, освободив руки. Бросился вперёд, пытаясь предотвратить неминуемое, но просчитался и схлопотал черенком кирки прямо по виску. Мир покачнулся, потемнел, на несколько затянувшихся мгновений, пока Ида, пришедший в себя, не услышал крики, а после не почувствовал на коже влагу.
По каменному коридору раздавались удаляющиеся шаги – никого рядом не осталось, никто не стал поднимать упавшего без чувств здоровенного подростка. Ида тряхнул головой, почувствовал на лице холодную воду, тут же пришёл в себя и рывком поднялся. Голова закружилась, и он надавил на висок – на руке осталось тёмное пятно крови. Сконцентрироваться и осмотреться оказалось непросто, и всё же он смог осмотреть стену.
Из образовавшейся в стене расщелины мощной струёй вырывалась вода. Она медленно заливала пол, пока по камню расползались трещины.
Ида усмехнулся – знал бы отец, что его сына погубят не потоки ветра, а вода, стал бы так яростно отваживать его от прогулок по подвесному мосту?
Эта мысль, лишь мелькнув, тут же вернула Иду в происходящее вокруг – вода уже доходила ему до щиколотки, тканевые ботинки промокли насквозь, а вода всё прибывала, размывая так долго сдерживающий её грунт. Ида сорвался и бегом помчался вверх. Не успел он преодолеть и половины пути, как далеко внизу за спиной раздался грохот – стену прорвало, и теперь потревоженная вода желала поглотить тех, кто высвободил её.
Быстрее ветра Ида вылетел из шахты, понёсся сквозь узкую расщелину в скале, стремясь убежать на возвышение. За спиной грохотало, хотелось забраться прямо здесь по стене наверх и не смотреть вниз, но Ида заставил себя добежать до лагеря, находящегося в низине посреди расходящихся в разные стороны подземных тоннелей, и громко крикнуть:
– Вода!
После этого в спину ему ударила волна, и его, подхваченного потоком воды, понесло куда-то.
Так бы его и утянуло в какую-нибудь шахту, затолкало бы на самое дно, если бы за шиворот его не схватила чья-то рука. Понимание низа и верха сразу же вернулось, и Ида вынырнул, жадно глотая воздух.
– Лезь! – с трудом перекрикивая грохот, крикнул Гаст.
Ида полез по изрезанному камню, царапая руки в кровь, пока не выбрался на небольшой уступ и не рухнул вместе со старым шахтёром.
– Ну ты и тяжёлый! – без сил выдохнул Гаст и распластался рядом.
– Надо забраться выше, – тяжело дыша, проговорил Ида и встал. – Вода может подняться.
– Да, да, пошли…
Ослабевший Гаст с трудом поднялся на ноги, Ида взял его за локоть, поддерживая. Они последний раз оглянулись на прожорливую воду, под которой исчезали многолетние труды, их заработок, оставшийся в лагере, и бесконечные дни, потраченные на добычу руды.
Вскоре вода успокоилась, пыль осела на неё, превращая в мутную жижу. Выжившие шахтёры собрались на возвышенностях, с отчаянием глядя на захоронённое место.
– Ида! – раздался громкий бас, не предвещающий ничего хорошего. – Где этот мальчишка?
Ида поднялся, обернулся и увидел промокшего, как и все здесь, главного, а за его спиной – двух высоких мужчин в сверкающих серебром доспехах. Ида усмехнулся и пошёл навстречу.
– Вот он! – главный ткнул в сторону Иды, как только тот попался ему на глаза. – Это он пробил дыру и из-за него все шахты затопило!
Среди собравшихся повисла тишина, было слышно лишь мирное журчание воды. Ида остановился, глянул сначала на главного, потом на солдат, которые медленно приближались.
– Вам следует пройти с нами, – сказал один из них и рукой подозвал Иду к себе.
Тот не стал сопротивляться. Спорить он не хотел, да и кто поверит мальчишке, который лишь недавно вышел на работу? Он кивнул, подошёл, но в последний момент повернулся к главному и, вспоминая слова отца, проговорил:
– Ветер уносит имена и рассыпает их в пыль, – он снял с шеи маску, очки и протянул главному. – Вода, видимо, тоже не на нашей стороне. Не искушайте стихии, с которыми не можете совладать.
Солдат нетерпеливо сложил руки на груди, и Ида поспешил уйти, пока не накликал ещё большие беды.
