Темнота полностью окутала подвалы дворца, и лишь пламя свечи бросало слабые отблески на стены. По пустынной зале шёл молодой статный мужчина, держа в руке подсвечник с одинокой свечой. Король позволил Люжену пользоваться во дворце маленькими электрическими источниками освещения, но тот то ли отказывался принимать новшества из Реальности, то ли по привычке предпочитал пользоваться естественным огнём.
Стены хранили молчание, а древние камни – первозданный холод. Люжен наслаждался этой тишиной и покоем. Они напоминали ему о тех далёких временах, когда на его душе царило спокойствие. Сейчас всё это казалось жизнью до.
Люжен пытался воспользоваться любой возможностью хоть ненадолго остаться в тишине, хотя удавалось это нечасто. Именно поэтому сейчас он предпочёл идти в свою башню через подземелье, а не через залы дворца.
Но вот в лицо подул лёгкий ветерок, а пламя свечи отбросило свет на дубовую дверь. Тишина скоро закончится, и Люжен снова погрузится в беспокойную жизнь. Всё-таки должность мейстера, хранителя мира, очень утомительна и тяжела. А он занимает её слишком долго…
Тяжёлая дубовая дверь послушно отворилась. Сразу за ней начиналась винтовая лестница наверх, в стене светлели редкие бойницы. Люжен затушил свечу и вышел на свет.
Около двери спал стражник. Зачем нужна была стража именно у этой двери, Люжен до сих пор не знал. Вероятно, для того, чтобы сам мейстер иногда пинал их. Он тяжело вздохнул и громко поставил подсвечник на каменный выступ стены.
Юноша тут же проснулся, вскочил и сонными глазами уставился на возвышающегося над ним на голову мейстера.
На вид Люжен был совсем молод, хоть и прожил больше ста лет. Длинные светлые волосы были убраны в пучок. Он всегда носил только белую с золотом одежду – так полагалось при его должности, а его голову всегда опоясывал золотой обруч со сверкающим посередине зелёным камнем в форме глаза. Люжен позволял себе снимать его только в своих покоях, чтобы не смущать людей уродливым шрамом над правой бровью, там, где скрывался его ясновидящий глаз. Достаточно было и того, что люди постоянно косились на его руки с шестью пальцами.
При виде мейстера стражник принялся извиняться, каяться и чуть ли не биться головой об пол.
«Новенький, значит», – подумал Люжен, успокоил парня, улыбнулся, посоветовал хорошенько высыпаться перед службой и, попрощавшись, пошёл вверх по лестнице.
Каждый лестничный пролёт Люжен надеялся, что никого не встретит. Как мало иногда нужно человеку – немного уединения. Сегодня Люжену улыбнулась удача – дворец словно уснул, хотя солнце почти достигло зенита.
Уже на подходе к двери в покои в узкое окно-бойницу заглянул большой чёрный ворон и поводил головой из стороны в сторону. Люжен остановился, а ворон открыл клюв и громко каркнул.
– Что такое? – нетерпеливо спросил Люжен.
– У тебя гости, – прокаркал ворон.
– Кто же?
Ворон повернул голову боком, уставившись на мейстера глазом-бусинкой.
– Джонатан.
Люжен кивнул, поправил обруч на лбу и шагнул к двери, обратившись напоследок к птице:
– В следующий раз сразу говори, кто пришёл, чтобы я не переспрашивал.
– Понял, – кивнул ворон, каркнул и, громко хлопая крыльями, улетел.
Люжен рывком открыл дверь и вошёл в свои покои.
Они были маленькими, с одним единственным окном. Две стены занимали огромные шкафы с книгами и рукописями, с другой стороны стоял широкий стол со стулом, у окна – единственное кресло, и в углу – кровать.
У окна в кресле расположился молодой человек. Его русые волосы были аккуратно подстрижены и ухожены, а лицо украшала короткая борода. Он смотрел в окно, подперев голову кулаком, словно и не заметил вошедшего, пока Люжен не прошёл к столу и не сел на деревянный стул. Лишь тогда Джонатан медленно посмотрел на Люжена светло-серыми глазами, добродушно улыбнулся и заговорил:
– Опережая твои расспросы – нет, я не разобрался с проблемой в мире Аклайн. Даже у меня не получилось переубедить Его Величество Лизелота. Мне нет смысла оставаться там. Был бы там ты – возможно, что-то бы вышло. А меня воспринимают как обнаглевшего пацана, сующего нос, куда не следует, так ещё и с которым невозможно по-человечески разговаривать, – Джонатан посмотрел из-под бровей и, понизив голос, добавил: – А я, между прочим, старше короля.
– Я не собирался тебя расспрашивать, – устало проговорил Люжен, прикрыв глаза.
Джонатан пожал плечами.
– Знаю. Просто решил ввести тебя в курс дела. По крайней мере, королю в подобной формулировке я это преподносить не собираюсь.
Всё-таки уединение – слишком недосягаемое желание. Люжен с трудом сдержал тяжёлый вздох и, пытаясь скрыть свои чувства, спросил:
– Полегчало?
Светло-серые глаза неотрывно смотрели на мейстера, и у того невольно по спине пробежались мурашки. Как же этот взгляд похож на отцовский…
– Не особо, – пожал плечами Джонатан и отвернулся. – Проблема всё равно никуда не делась.
Джонатан опустил руку и замер, уставившись в окно так неподвижно и тихо, что, если прикрыть глаза, могло бы показаться, что в комнате никого нет.
– Прости, я невовремя, – тут же прогнал тишину голос гостя. – Ты, наверное, устал, прячешься ото всех, а я мешаю.
Люжену тут же стало неловко за свои сокровенные мысли, а вместе с этим появилась настороженность. Как он мог забыть, с кем разговаривает? Джонатан всегда превосходно считывал людей. Говорят, он мог прочитать то, что сокрыто от самого человека. Неудивительно, что общения с ним старались избегать.
– Не извиняйся, – отмахнулся Люжен, с трудом отгоняя охватившие мысли. – Пришёл бы ты в любое другое время, вряд ли я был бы менее уставшим.
И снова Люжен прикрыл глаза. Только сейчас он понял, как сильно у него болит голова. Особенно скрытый под обручем шрам.
Люжен потянулся к обручу на голове, но прежде чем снять его, взглянул на Джонатана и спросил:
– Ты не против?
– Ты в своих покоях, – Джонатан улыбнулся, – так и чувствуй себя спокойно. Если мне что-то не понравится, я уйду.
– Спасибо, – Люжен осторожно снял металлический обруч, – но я бы не хотел, чтобы ты так ушёл.
– А меня непросто выгнать.
Джонатан встал и подошёл к столу. Он взял графин с водой, наполнил единственный в комнате бокал и протянул его Люжену. Тот принял бокал и сделал небольшой глоток. Вода была холодной и помогла освежить голову. То, чего не хватало Люжену.
Джонатан подошёл к окну и снова уставился вдаль. Если бы на его месте был кто-то другой, Люжен наверняка задался бы вопросом, что же такого интересного можно увидеть за окном, которое выходит на дворцовую стену. Но это был Джонатан, который, как и сам Люжен, избегал общения с людьми. Удивительно, что, несмотря на своё желание держаться подальше от людей, они оба сейчас разговаривали друг с другом.
– В мир Джерома чертовски сложно попасть, оказывается, – заговорил Джонатан, не оборачиваясь. – Я думал, моё имя хоть о чём-то говорит, но нет, меня продержали на границе два дня.
Люжен горько усмехнулся.
– Быстро они.
Джонатан обернулся через плечо. Его лицо выражало что угодно, но только не веселье.
– Это начинает скатываться в крайность, – сурово заметил он. – Нельзя контролировать абсолютно всё. А о последствиях открытых границ между мирами стоило подумать заранее, чтобы не разгребать последствия. К тому же сейчас ограничения никак не помогают. Людей со спонтанными способностями всё больше, как и ясновидящих. Совет отказывается признавать, что с трудом контролирует людей, выходящими за понятие «безопасных», а количество сломанных не уменьшается, сколько бы ограничений и законов ни было бы введено, – Джонатан тяжело вздохнул и снова уставился в оконное стекло. – Уже давно нужно принять ситуацию и решить, какие новые меры необходимо принять, а не держаться за старое.
Люжен поймал себя на том, что начал покачивать головой. Всё сказанное прозвучало, как надоевшая пластинка, которую ему включали последние несколько лет. Включали для того, чтобы он принял какое-то решение? Чтобы одним щелчком решил проблему? Разве люди не понимают, что никто не всесилен? И Люжену снова и снова приходилось лишь пожимать плечами, как и сейчас. Он устало перевёл взгляд на своего собеседника и спросил:
– Ты думаешь, я этого не понимаю?
Джонатан задумчиво нахмурился.
– Я думал, твоё мнение весомо в совете.
– Мне кажется, моё мнение уже нигде не весомо.
Люжен выдавил на лице вымученную улыбку. Джонатану осталось лишь кивнуть и отвести взгляд.
– Преемником, насколько я понял, ты обзавестись не планируешь.
Голову Люжена стянула ноющая боль. Он запустил пальцы в тугой пучок волос и распустил ремешок, который удерживал причёску. Боль немного отступила, а длинные волосы рассыпались по плечам. Люжен вздохнул, прикрыл глаза и ответил:
– Даже если я и найду преемника, он навсегда останется учеником, – вздохнул Люжен. – Право быть мейстером даёт создатель мира, а твой отец скончался уже тридцать лет как, – мейстер прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. – Я надеялся, может, ты сможешь как-то провести церемонию… Хотя и понимаю, что это невозможно.
Джонатан еле слышно усмехнулся.
– Отец бы не позволил мне так хозяйничать в его мире.
Люжен открыл глаза и посмотрел на своего собеседника. Тот наконец-то отвернулся от окна и улыбался, хотя Люжен сомневался, что это была радостная улыбка.
– Он тебя недооценивал.
– Уже нет смысла об этом говорить, – отмахнулся Джонатан. – К тому же, после его смерти не хочу вспоминать о нём плохо.
Повисла недолгая пауза. Джонатан так и смотрел в никуда. В этой секундной тишине Люжен вспоминал свою последнюю встречу с упрямым королём Джеромом и его возмущение, когда Люжен попросил передать полномочия мейстера кому-то ещё. Теперь просить об этом больше некого.
– Я думал, – голос Джонатана вытащил Люжена из размышлений, – что основная привилегия мейстера – свободно перемещаться по миру.
– Кончено нет, – и снова Люжен с трудом сдержал вздох. – Хотя это приятный бонус. Но дело в том, что без церемонии ученик так и остаётся в числе обычных людей. Мир не слышит его и отказывается прислушиваться и помогать. Так что ученик без одобрения создателя – бесполезен.
Джонатан закивал, а Люжен нахмурился. Он опер голову о руку, надавил на висок, и сказал:
– Но ты ведь знаешь это.
– Не думал, что ты воспримешь это всерьёз, – улыбнулся Джонатан. – Смотрю, ты очень сильно устал.
Джонатан подошёл к креслу, бросил на него задумчивый взгляд, но не присел. Люжен, утомлённый долгим разговором, решил спросить в лоб:
– Ты хотел о чём-то конкретном поговорить?
– Да, – Джонатан отвлёкся от кресла и посмотрел на Люжена. – Меня не было здесь пару лет. Был бы благодарен, если бы ты ввёл меня в курс дела, прежде чем меня вызовет король. Не люблю выглядеть неосведомлённым.
– Так ты только с дороги? – спросил Люжен на автомате.
– Ты ведь это знаешь.
– Да, верно, – Люжен кивнул и снова прикрыл глаза. Всё-таки усталость давала о себе знать. – Что здесь происходило…
Два года… Казалось, прошло совсем немного по сравнению с тем временем, что прожил Люжен, но так много всего произошло. Охладевшие отношения в Совете, напряжение в вымышленных мирах, недовольство народа, падшие в последнее время всё чаще и чаще начали появляться в мире Джерома. Так ещё и людей со спонтанными способностями становится всё больше, как и сломанных ясновидящих, контролировать их становилось всё сложнее, и весь мир буквально сходил от этого с ума. Казалось, такая межмировая тенденция не приведёт ни к чему хорошему…
Так о чём конкретно хотел бы услышать Джонатан?
Но тут перед глазами Люжена, словно по чьей-то указке, всплыла картина: крохотный сгоревший дом, падающий с неба пепел, точно снег, а у ног Люжена – маленький Арвид. Его руки почти полностью сгорели, лицо, почерневшее от копоти, всё в ожогах. Он неподвижно лежит в белом пепле, а в ярких глазах цвета золота блестят слёзы.
Единственное, на что надеялся тогда Люжен – что мальчика удастся спасти. Единственное, что чувствовал – вину за то, что снова опоздал. Ясновидение – очень жестокий дар: тебе дана способность видеть будущее, но никто не говорил, что будет дана возможность что-то исправить.
Люжен распахнул глаза, лишь бы прогнать видение из прошлого, и тут же встретился глазами с Джонатаном.
– Было бы здорово, если бы ты сказал правду, – медленно и чётко проговорил тот, точно отчитывал нашкодившего сына, а не мейстера. – Если соврёшь – я узнаю, а докапываться самому не хотелось бы.
В горле Люжена резко пересохло. Он потянулся к бокалу и разом осушил его. Лишь после этого Люжен заговорил:
– Ты же не знаешь, что случилось с Арвидом, да?
– Со мной эти два года никто не связывался, – недовольно заметил Джонатан. – Король избегает разговоров со мной, а больше, насколько я знаю, с другими мирами никто не может контактировать. Единственное, что я знаю – что Арвида выслали на практику после того, как его почему-то пару лет никуда не выпускали, – Джонатан нахмурился. – И узнал я об этом почему-то от дворцовых сплетниц из другого мира.
Люжен почувствовал свою вину ещё и за это. Они оба знали, что, помимо короля и его доверенных подчинённых, с людьми из других миров имеет право общаться только мейстер.
Немного помявшись на стуле, Люжен нехотя начал рассказывать:
– Примерно через пару месяцев, как ты уехал, Арвид вернулся из училища, сбежал бродить по городу, как обычно, и случайно спалил целый квартал. Тогда эту ситуацию с трудом замяли, а Арвид остался на домашнем обучении. Его Величество сам занялся его подготовкой к практике.
– Сам, собственной персоной… – недовольно прошептал Джонатан. – Не верится, что ты так просто это допустил.
– В последнее время у меня с королём натянутые отношения, – нехотя признался Люжен. – Мне сложно ему возразить.
В ответ послышался тяжёлый вздох.
– Два года… – еле сдерживаясь проговорил Джонатан. – Меня не было всего два года. И стоило мне отлучиться, у вас тут же что-то произошло.
И снова Люжен почувствовал детский стыд. Он, проживший больше ста лет, мялся, как ребёнок, и не хотел отвечать, хотел просто остаться в одиночестве, и чтобы его никто не трогал…
Игнорируя чувство, что он пытается оправдаться, Люжен начал объяснять:
– В тот момент как раз в наш мир прорвалось приличное количество падших. Пришлось с ними оперативно разбираться. Я не подумал тогда сообщить тебе. Да и вряд ли бы ты смог чем-то помочь…
Джонатан тут же возразил:
– Я бы бросил всё и приехал.
– Против воли короля?
– А с моим племянником у меня ещё будет отдельный разговор, – холодно проговорил Джонатан. – К тому же, все убеждены, что мир Джерома ещё держится только благодаря моему существованию. Со мной непросто что-то сделать даже королю, – он прищурился. – Разве что выгнать подальше. В другой мир, например.
– Ты говорил, что не разобрался с проблемой? – переключился на другую тему Люжен. – Это значит, что ты не справился?
– Это значит, что мир Аклайн держится в Семёрке только потому, что ему на смену ещё не расцвёл новый достойный мир. Как только это произойдёт – можно будет хоронить всех живущих там, – лицо Джонатана помрачнело. – Буквально. Они уже с трудом справляются с водным куполом и морскими обитателями. Уверен, стоит миру выйти из Семёрки, и купол треснет. А местный Его Величество отказывается объявлять эвакуацию и убеждён, что всё под контролем. Так что предлагаю тебе разобраться с Величеством Лизелотом, а я займусь Арвидом.
Стены хранили молчание, а древние камни – первозданный холод. Люжен наслаждался этой тишиной и покоем. Они напоминали ему о тех далёких временах, когда на его душе царило спокойствие. Сейчас всё это казалось жизнью до.
Люжен пытался воспользоваться любой возможностью хоть ненадолго остаться в тишине, хотя удавалось это нечасто. Именно поэтому сейчас он предпочёл идти в свою башню через подземелье, а не через залы дворца.
Но вот в лицо подул лёгкий ветерок, а пламя свечи отбросило свет на дубовую дверь. Тишина скоро закончится, и Люжен снова погрузится в беспокойную жизнь. Всё-таки должность мейстера, хранителя мира, очень утомительна и тяжела. А он занимает её слишком долго…
Тяжёлая дубовая дверь послушно отворилась. Сразу за ней начиналась винтовая лестница наверх, в стене светлели редкие бойницы. Люжен затушил свечу и вышел на свет.
Около двери спал стражник. Зачем нужна была стража именно у этой двери, Люжен до сих пор не знал. Вероятно, для того, чтобы сам мейстер иногда пинал их. Он тяжело вздохнул и громко поставил подсвечник на каменный выступ стены.
Юноша тут же проснулся, вскочил и сонными глазами уставился на возвышающегося над ним на голову мейстера.
На вид Люжен был совсем молод, хоть и прожил больше ста лет. Длинные светлые волосы были убраны в пучок. Он всегда носил только белую с золотом одежду – так полагалось при его должности, а его голову всегда опоясывал золотой обруч со сверкающим посередине зелёным камнем в форме глаза. Люжен позволял себе снимать его только в своих покоях, чтобы не смущать людей уродливым шрамом над правой бровью, там, где скрывался его ясновидящий глаз. Достаточно было и того, что люди постоянно косились на его руки с шестью пальцами.
При виде мейстера стражник принялся извиняться, каяться и чуть ли не биться головой об пол.
«Новенький, значит», – подумал Люжен, успокоил парня, улыбнулся, посоветовал хорошенько высыпаться перед службой и, попрощавшись, пошёл вверх по лестнице.
Каждый лестничный пролёт Люжен надеялся, что никого не встретит. Как мало иногда нужно человеку – немного уединения. Сегодня Люжену улыбнулась удача – дворец словно уснул, хотя солнце почти достигло зенита.
Уже на подходе к двери в покои в узкое окно-бойницу заглянул большой чёрный ворон и поводил головой из стороны в сторону. Люжен остановился, а ворон открыл клюв и громко каркнул.
– Что такое? – нетерпеливо спросил Люжен.
– У тебя гости, – прокаркал ворон.
– Кто же?
Ворон повернул голову боком, уставившись на мейстера глазом-бусинкой.
– Джонатан.
Люжен кивнул, поправил обруч на лбу и шагнул к двери, обратившись напоследок к птице:
– В следующий раз сразу говори, кто пришёл, чтобы я не переспрашивал.
– Понял, – кивнул ворон, каркнул и, громко хлопая крыльями, улетел.
Люжен рывком открыл дверь и вошёл в свои покои.
Они были маленькими, с одним единственным окном. Две стены занимали огромные шкафы с книгами и рукописями, с другой стороны стоял широкий стол со стулом, у окна – единственное кресло, и в углу – кровать.
У окна в кресле расположился молодой человек. Его русые волосы были аккуратно подстрижены и ухожены, а лицо украшала короткая борода. Он смотрел в окно, подперев голову кулаком, словно и не заметил вошедшего, пока Люжен не прошёл к столу и не сел на деревянный стул. Лишь тогда Джонатан медленно посмотрел на Люжена светло-серыми глазами, добродушно улыбнулся и заговорил:
– Опережая твои расспросы – нет, я не разобрался с проблемой в мире Аклайн. Даже у меня не получилось переубедить Его Величество Лизелота. Мне нет смысла оставаться там. Был бы там ты – возможно, что-то бы вышло. А меня воспринимают как обнаглевшего пацана, сующего нос, куда не следует, так ещё и с которым невозможно по-человечески разговаривать, – Джонатан посмотрел из-под бровей и, понизив голос, добавил: – А я, между прочим, старше короля.
– Я не собирался тебя расспрашивать, – устало проговорил Люжен, прикрыв глаза.
Джонатан пожал плечами.
– Знаю. Просто решил ввести тебя в курс дела. По крайней мере, королю в подобной формулировке я это преподносить не собираюсь.
Всё-таки уединение – слишком недосягаемое желание. Люжен с трудом сдержал тяжёлый вздох и, пытаясь скрыть свои чувства, спросил:
– Полегчало?
Светло-серые глаза неотрывно смотрели на мейстера, и у того невольно по спине пробежались мурашки. Как же этот взгляд похож на отцовский…
– Не особо, – пожал плечами Джонатан и отвернулся. – Проблема всё равно никуда не делась.
Джонатан опустил руку и замер, уставившись в окно так неподвижно и тихо, что, если прикрыть глаза, могло бы показаться, что в комнате никого нет.
– Прости, я невовремя, – тут же прогнал тишину голос гостя. – Ты, наверное, устал, прячешься ото всех, а я мешаю.
Люжену тут же стало неловко за свои сокровенные мысли, а вместе с этим появилась настороженность. Как он мог забыть, с кем разговаривает? Джонатан всегда превосходно считывал людей. Говорят, он мог прочитать то, что сокрыто от самого человека. Неудивительно, что общения с ним старались избегать.
– Не извиняйся, – отмахнулся Люжен, с трудом отгоняя охватившие мысли. – Пришёл бы ты в любое другое время, вряд ли я был бы менее уставшим.
И снова Люжен прикрыл глаза. Только сейчас он понял, как сильно у него болит голова. Особенно скрытый под обручем шрам.
Люжен потянулся к обручу на голове, но прежде чем снять его, взглянул на Джонатана и спросил:
– Ты не против?
– Ты в своих покоях, – Джонатан улыбнулся, – так и чувствуй себя спокойно. Если мне что-то не понравится, я уйду.
– Спасибо, – Люжен осторожно снял металлический обруч, – но я бы не хотел, чтобы ты так ушёл.
– А меня непросто выгнать.
Джонатан встал и подошёл к столу. Он взял графин с водой, наполнил единственный в комнате бокал и протянул его Люжену. Тот принял бокал и сделал небольшой глоток. Вода была холодной и помогла освежить голову. То, чего не хватало Люжену.
Джонатан подошёл к окну и снова уставился вдаль. Если бы на его месте был кто-то другой, Люжен наверняка задался бы вопросом, что же такого интересного можно увидеть за окном, которое выходит на дворцовую стену. Но это был Джонатан, который, как и сам Люжен, избегал общения с людьми. Удивительно, что, несмотря на своё желание держаться подальше от людей, они оба сейчас разговаривали друг с другом.
– В мир Джерома чертовски сложно попасть, оказывается, – заговорил Джонатан, не оборачиваясь. – Я думал, моё имя хоть о чём-то говорит, но нет, меня продержали на границе два дня.
Люжен горько усмехнулся.
– Быстро они.
Джонатан обернулся через плечо. Его лицо выражало что угодно, но только не веселье.
– Это начинает скатываться в крайность, – сурово заметил он. – Нельзя контролировать абсолютно всё. А о последствиях открытых границ между мирами стоило подумать заранее, чтобы не разгребать последствия. К тому же сейчас ограничения никак не помогают. Людей со спонтанными способностями всё больше, как и ясновидящих. Совет отказывается признавать, что с трудом контролирует людей, выходящими за понятие «безопасных», а количество сломанных не уменьшается, сколько бы ограничений и законов ни было бы введено, – Джонатан тяжело вздохнул и снова уставился в оконное стекло. – Уже давно нужно принять ситуацию и решить, какие новые меры необходимо принять, а не держаться за старое.
Люжен поймал себя на том, что начал покачивать головой. Всё сказанное прозвучало, как надоевшая пластинка, которую ему включали последние несколько лет. Включали для того, чтобы он принял какое-то решение? Чтобы одним щелчком решил проблему? Разве люди не понимают, что никто не всесилен? И Люжену снова и снова приходилось лишь пожимать плечами, как и сейчас. Он устало перевёл взгляд на своего собеседника и спросил:
– Ты думаешь, я этого не понимаю?
Джонатан задумчиво нахмурился.
– Я думал, твоё мнение весомо в совете.
– Мне кажется, моё мнение уже нигде не весомо.
Люжен выдавил на лице вымученную улыбку. Джонатану осталось лишь кивнуть и отвести взгляд.
– Преемником, насколько я понял, ты обзавестись не планируешь.
Голову Люжена стянула ноющая боль. Он запустил пальцы в тугой пучок волос и распустил ремешок, который удерживал причёску. Боль немного отступила, а длинные волосы рассыпались по плечам. Люжен вздохнул, прикрыл глаза и ответил:
– Даже если я и найду преемника, он навсегда останется учеником, – вздохнул Люжен. – Право быть мейстером даёт создатель мира, а твой отец скончался уже тридцать лет как, – мейстер прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла. – Я надеялся, может, ты сможешь как-то провести церемонию… Хотя и понимаю, что это невозможно.
Джонатан еле слышно усмехнулся.
– Отец бы не позволил мне так хозяйничать в его мире.
Люжен открыл глаза и посмотрел на своего собеседника. Тот наконец-то отвернулся от окна и улыбался, хотя Люжен сомневался, что это была радостная улыбка.
– Он тебя недооценивал.
– Уже нет смысла об этом говорить, – отмахнулся Джонатан. – К тому же, после его смерти не хочу вспоминать о нём плохо.
Повисла недолгая пауза. Джонатан так и смотрел в никуда. В этой секундной тишине Люжен вспоминал свою последнюю встречу с упрямым королём Джеромом и его возмущение, когда Люжен попросил передать полномочия мейстера кому-то ещё. Теперь просить об этом больше некого.
– Я думал, – голос Джонатана вытащил Люжена из размышлений, – что основная привилегия мейстера – свободно перемещаться по миру.
– Кончено нет, – и снова Люжен с трудом сдержал вздох. – Хотя это приятный бонус. Но дело в том, что без церемонии ученик так и остаётся в числе обычных людей. Мир не слышит его и отказывается прислушиваться и помогать. Так что ученик без одобрения создателя – бесполезен.
Джонатан закивал, а Люжен нахмурился. Он опер голову о руку, надавил на висок, и сказал:
– Но ты ведь знаешь это.
– Не думал, что ты воспримешь это всерьёз, – улыбнулся Джонатан. – Смотрю, ты очень сильно устал.
Джонатан подошёл к креслу, бросил на него задумчивый взгляд, но не присел. Люжен, утомлённый долгим разговором, решил спросить в лоб:
– Ты хотел о чём-то конкретном поговорить?
– Да, – Джонатан отвлёкся от кресла и посмотрел на Люжена. – Меня не было здесь пару лет. Был бы благодарен, если бы ты ввёл меня в курс дела, прежде чем меня вызовет король. Не люблю выглядеть неосведомлённым.
– Так ты только с дороги? – спросил Люжен на автомате.
– Ты ведь это знаешь.
– Да, верно, – Люжен кивнул и снова прикрыл глаза. Всё-таки усталость давала о себе знать. – Что здесь происходило…
Два года… Казалось, прошло совсем немного по сравнению с тем временем, что прожил Люжен, но так много всего произошло. Охладевшие отношения в Совете, напряжение в вымышленных мирах, недовольство народа, падшие в последнее время всё чаще и чаще начали появляться в мире Джерома. Так ещё и людей со спонтанными способностями становится всё больше, как и сломанных ясновидящих, контролировать их становилось всё сложнее, и весь мир буквально сходил от этого с ума. Казалось, такая межмировая тенденция не приведёт ни к чему хорошему…
Так о чём конкретно хотел бы услышать Джонатан?
Но тут перед глазами Люжена, словно по чьей-то указке, всплыла картина: крохотный сгоревший дом, падающий с неба пепел, точно снег, а у ног Люжена – маленький Арвид. Его руки почти полностью сгорели, лицо, почерневшее от копоти, всё в ожогах. Он неподвижно лежит в белом пепле, а в ярких глазах цвета золота блестят слёзы.
Единственное, на что надеялся тогда Люжен – что мальчика удастся спасти. Единственное, что чувствовал – вину за то, что снова опоздал. Ясновидение – очень жестокий дар: тебе дана способность видеть будущее, но никто не говорил, что будет дана возможность что-то исправить.
Люжен распахнул глаза, лишь бы прогнать видение из прошлого, и тут же встретился глазами с Джонатаном.
– Было бы здорово, если бы ты сказал правду, – медленно и чётко проговорил тот, точно отчитывал нашкодившего сына, а не мейстера. – Если соврёшь – я узнаю, а докапываться самому не хотелось бы.
В горле Люжена резко пересохло. Он потянулся к бокалу и разом осушил его. Лишь после этого Люжен заговорил:
– Ты же не знаешь, что случилось с Арвидом, да?
– Со мной эти два года никто не связывался, – недовольно заметил Джонатан. – Король избегает разговоров со мной, а больше, насколько я знаю, с другими мирами никто не может контактировать. Единственное, что я знаю – что Арвида выслали на практику после того, как его почему-то пару лет никуда не выпускали, – Джонатан нахмурился. – И узнал я об этом почему-то от дворцовых сплетниц из другого мира.
Люжен почувствовал свою вину ещё и за это. Они оба знали, что, помимо короля и его доверенных подчинённых, с людьми из других миров имеет право общаться только мейстер.
Немного помявшись на стуле, Люжен нехотя начал рассказывать:
– Примерно через пару месяцев, как ты уехал, Арвид вернулся из училища, сбежал бродить по городу, как обычно, и случайно спалил целый квартал. Тогда эту ситуацию с трудом замяли, а Арвид остался на домашнем обучении. Его Величество сам занялся его подготовкой к практике.
– Сам, собственной персоной… – недовольно прошептал Джонатан. – Не верится, что ты так просто это допустил.
– В последнее время у меня с королём натянутые отношения, – нехотя признался Люжен. – Мне сложно ему возразить.
В ответ послышался тяжёлый вздох.
– Два года… – еле сдерживаясь проговорил Джонатан. – Меня не было всего два года. И стоило мне отлучиться, у вас тут же что-то произошло.
И снова Люжен почувствовал детский стыд. Он, проживший больше ста лет, мялся, как ребёнок, и не хотел отвечать, хотел просто остаться в одиночестве, и чтобы его никто не трогал…
Игнорируя чувство, что он пытается оправдаться, Люжен начал объяснять:
– В тот момент как раз в наш мир прорвалось приличное количество падших. Пришлось с ними оперативно разбираться. Я не подумал тогда сообщить тебе. Да и вряд ли бы ты смог чем-то помочь…
Джонатан тут же возразил:
– Я бы бросил всё и приехал.
– Против воли короля?
– А с моим племянником у меня ещё будет отдельный разговор, – холодно проговорил Джонатан. – К тому же, все убеждены, что мир Джерома ещё держится только благодаря моему существованию. Со мной непросто что-то сделать даже королю, – он прищурился. – Разве что выгнать подальше. В другой мир, например.
– Ты говорил, что не разобрался с проблемой? – переключился на другую тему Люжен. – Это значит, что ты не справился?
– Это значит, что мир Аклайн держится в Семёрке только потому, что ему на смену ещё не расцвёл новый достойный мир. Как только это произойдёт – можно будет хоронить всех живущих там, – лицо Джонатана помрачнело. – Буквально. Они уже с трудом справляются с водным куполом и морскими обитателями. Уверен, стоит миру выйти из Семёрки, и купол треснет. А местный Его Величество отказывается объявлять эвакуацию и убеждён, что всё под контролем. Так что предлагаю тебе разобраться с Величеством Лизелотом, а я займусь Арвидом.
