Мы заходим вместе. Шаман рассаживает нас по углам. Поджигает пучки сушеных трав. Запах отвратный. Глаза щиплет, и они слезятся. Я смаргиваю.
И обнаруживаю себя сидящим в своём доме за письменным столом. С моего отъезда ничего не изменилось. Бумага. Перья. Чернильница. Даже брошенный в спешке сюртук валяется на полу. Я удивлён. Неужели в моём кабинете так долго не убирались?
Слышу покашливание. Поднимаю глаза и вижу сидящего напротив меня шамана.
Что за чертовщина?
Похоже, я произношу это вслух, потому что мне отвечают. Более того, мне отвечают на моём родном языке.
Шаман затягивается и выпускает из трубки колечки зелёного дыма.
- Ты не сошёл с ума, возможный избранник богини, - скрипучим голосом говорит он. - Ты приплыл к нам издалека, и твой дом тут. Ты мог бы провести, как гость, в нашем племени несколько дней или недель и продолжить своё путешествие. Но ты хотел разгадать тайну горячей горы, понять, как мы её успокаиваем. Ты был очень настойчив, и тебе дали шанс.
Сейчас у тебя есть выбор.
Я не бог, и не могу вернуть тебя сразу домой. Но завтра, на острове, мы устроим тебе торжественные проводы, как дорогому гостю, и ты продолжишь свой путь, постепенно забывая про нас.
Но если ты захочешь, ты сможешь испытать себя и попробовать стать на один раз пятым стражем. Такое случается очень редко, когда огненная богиня либо сильно гневается, либо хочет чему-то научить нас.
В этот раз она послала тебя.
Ты рассказал нам много интересного о своём мире. Что-то останется в нашей памяти, как сказки и неведомые истории, но бОльшая часть знаний послужит для процветания племени.
Мы не привыкли быть неблагодарными.
Поэтому мы можем проложить для тебя короткую и спокойную дорогу домой или получить дар богини.
Но предупреждаю сразу, процесс одаривания сложен и болезнен даже для наших воинов, а тебе придётся принять его в твоём настоящем облике. Мы старались, как могли, привести твоё тело хоть в какую-то готовность, но не всё в силах человеческих. К тому же, рассказать об обряде и даре богине ты никому не сможешь.
Я бы советовал выбрать тебе первый вариант.
Честно говоря, я и сам склонялся к этому, но после слов шамана что-то воспротивилось во мне и я сказал, что хочу побыть стражем огненной горы.
Пометки карандашом на полях:
Прошло уже много лет, а я до сих пор теряюсь в догадках, что это было: магия, одурманивающее зелье или действительно влияние неведомых божественных сил.
И вот я снова в шатре шамана. Кажется, что я там один, хотя, когда и куда исчезли еще трое юношей, абсолютно не понятно. Но сейчас меня это абсолютно не волнует. Слова шамана кажутся мне самым важным на свете. Хотя, возможно, это так и есть. Он говорит негромко, но я запоминаю всё сказанное. И мне становится страшно. Потому что шаман объясняет, почему воины, танцующие ритуальную пляску у горячей горы, не чувствуют жар раскалённой лавы. Их приучают к боли и учат входить в состояние транса. Мне на ум приходит сравнение с королями и отпрысками знатных фамилий, которым с малых лет давали яд в небольших, можно сказать, микроскопических порциях, чтобы потом их не смогли отравить.
Но боль – не яд.
Она нарастает с каждым прикосновением раскалённого металла, острых шипов, вонзается острыми иглами и растекается разъедающей кислотной слизью.
Ни единого мига передышки.
Только боль.
Мой голос давно сорван. Я готов на всё, чтобы вырваться, но нет даже возможности пошевелиться.
В отчаянии я молю о смерти, как о нисхождении. Но и в этой милости мне отказано.
В какой-то момент мне начинает казаться, что по венам у меня течёт не кровь, а жидкий огонь, уничтожающий все чувства, стирающий память, оставляющий только одну цель – сдерживание гнева огненной горы. Я чувствую её ворчание, недовольство, желание вырваться из заточение и снести всё вокруг. Но я слышу и ритм спокойствия, который усыпит её, вернёт спокойствие и довольство жизнью. Всё остальное абсолютно не важно. Жажда, голод, страдания измученного тела абсолютно перестают волновать меня. Краем сознания я отмечаю, что меня поднимают и опускают в ванну-бочку с целебным желе, которое выделяют несколько видов растений. Обычно оно довольно сильно щиплется, но сейчас я не замечаю этого.
Нас пятеро. Мы идём к огненной горе и дарим ей танец спокойствия.
Боль в обожженных ступнях я начинаю чувствовать, уже почти дойдя до селения. Кажется, я теряю сознание. Потому что вновь прихожу в себя опять шатре. И шаман сидит рядом и смазывает мои ноги едким целебным бальзамом. Я стараюсь не стонать.
Через несколько дней все мои раны и ожоги заживают.
Я навсегда уезжаю и этого острова. Моя спина, часть рук и ног навсегда покрыта несмываемыми татуировками. Впрочем, лицо, кисти рук остались чистыми, и любой костюм легко скрывает мои островные печати.
Я уезжаю, унося тайну богини, которую никогда и никому нельзя рассказать.
На прощание шаман показал мне несколько точек на теле. И я знаю, что воткнув туда иголку, я легко смогу войти в состояние транса.
Возможно, со временем, наложенный на меня обет молчания потерял силу. Я смог описать его в моём дневнике. И нарисовать схему расположения точек «активации». Моя жизнь заканчивается, но возможно, кто-то из моих потомков сможет найти и разобрать эти записи. Уверен, что эта моя записная книжка откроется только родной крови. И тот или та будут признаны богиней достойными. Я только надеюсь, что им не придётся проходить через те жуткие отряды. Верю в милость богини. За своё любопытство я заплатил достаточно. Впрочем, подаренное знание несколько раз спасало мне жизнь. Так что я благодарен…
На этом записи обрывались.
Я читала их всего один раз, но помнила наизусть, как и схему «точек активации». И я очень хорошо понимала, что объяснить свою странную реакцию во время испытаний я могу только вхождением в транс, секреты которого передаются в нашей семье из поколения в поколение достойным.
Богиня, где бы ты ни была, помоги мне!
Кажется, я слишком глубоко ушла в воспоминания, потому что в вдруг обнаружила себя насквозь мокрой. Это преподаватели, отчаявшиеся вытащить меня из состояния непонятного зависания, вылили на голову ведро ледяной воды. Действенное средство! Правда, сразу же протянули и большое полотенце, и тёплый плед. И ожидаемо потащили к врачам на исследования.
Пока слушали лёгкие и сердце, поверяли быстроту физических реакций и активность мозга, я успела про себя сократить и отредактировать версию полученных в наследство знаний.
Главное, было убедить, что мои способности передаются только по наследству и без длительного подготовительного этапа эти знания совершенно бесполезны. И без определенной подготовки даже при сильной боли или испуге войти в состояние глубокого транса просто так не получится.
Правда, несколько точек, обозначенных в дневнике как самые слабые, я показала. И даже пообещала нарисовать схему соответствия болевого потрясения со скоростью вхождения в транс и времени пребывания в нём.
Не знаю, просто ли повезло ли мне или действительно богиня помогла, но особого интереса к этой теме больше не проявляли.
Прошел год.
И вот, наконец, лекции, семинары и практические испытания были закончены.
Двадцать три пилота. 11 кораблей.
Кораблей изначально было 12, но двенадцатый прятался в виде маленького тёплого зёрнышка в моём кармане.
22 молодых мужчины и я. Еще одна девушка накануне закатила истерику, что она не подойдёт к этим чудовищам. Успокоительное, акупунктура, гипноз – ничего не действовало. Впоследствии выяснилось, что она была беременна, и в любом случае не смогла бы летать. Хотя каждому из нас был вживлён чип, гарантирующий пять лет невозможность зачатия.
Каждый корабль стоял в кольце двойного энергетического поля. Одно из них окутывало единой окружностью пространство шириной в двадцать шагов, второе прилегало практически впритык к каждому из одиннадцати кораблей. Мы должны были пересечь первый контур, занять заранее оговоренные точки на линии окружности. Затем следовало полностью раздеться (выяснилось, что так лучше определяется совместимость пилота и корабля), оставив только коммуникатор на руке, и пройти несколько кругов, прислушиваясь к своим ощущениям. При получении отклика (а это могли быть и приятные глазу картинки, и музыка и даже поглаживание) следовало «пустой» рукой дотронуться до коммуникатора. Затем снять его. У остальных тут же появлялся сигнал, и все замирали. Период ожидания мог быть от одной до пяти минут. Всё зависело от расположенности корабля и решимости пилота. Если корабль принимал свою «половинку», цвет экрана у всех менялся с красного на зелёный. Если нет, все слышали несколько резких звуков, и движение по кругу продолжалось.
В теории всё выглядело понятным. Мы репетировали столько раз это хождение, что сбиться с ритма не было никакой возможности. Но одежда! Оставлять в ней зёрнышко категорически не хотелось. Прятать было некуда. Нас всех регулярно стригли, оставляя на голове минимально короткий ёжик волос.
Тогда я решила спрятать зёрнышко за щёку.
Поначалу всё шло хорошо. Но после четвёртого или пятого мигания коммуникатора была довольно большая пауза. Раздавшийся резкий звон оказался неожиданным. От неожиданности я сглотнула, и моё зерно оказалось проглоченным. В тот же миг меня просто затянуло в ближайший пузырь, окружающий космический корабль. Коммуникатор слетел с моей руки. Единственное, что я успела заметить – цвет экрана изменился на зелёный.
И вот я внутри инопланетного корабля. Монстра, как его называли одни пилоты, и чуда, как считали другие. Кстати говоря, те, кто воспринимал эти корабли чудовищами, отбор не прошёл.
Обычная капитанская рубка. Знакомая с первого курса панель управления. Краем глаза замечаю, что часть символов меняется с непонятных закорючек на известные мне символы. Осторожно присаживаюсь в кресло. Пытаюсь устроиться поудобнее. Находиться голой по-прежнему некомфортно. Неожиданно из кресла вырастают лианы и крепко меня охватывают. Позабыв про все инструкции, я начинаю вырываться. Хочу закричать, и вдруг меня окутывает идущее изнутри ощущение тепла и спокойствия. Перестав дёргаться, я понимаю, что мне создают костюм. С интересом наблюдаю, как широкие полосы лиан трансформируются в части комбинезона. Получившаяся ткань, с одной стороны, плотно прилегает к телу, а с другой - кажется невесомой и не причиняет ни малейшего неудовольствия. Конечно, болотно-зелёный не мой любимый цвет, но и этот вариант гораздо лучше полной наготы.
Зеркала не хватает катастрофически. Я зажмуриваю глаза (можно подумать, это поможет!) и представляю себя стоящей на капитанском мостике в серебристом комбинезоне. В руках у меня подзорная труба, похожая на пиратскую из старых фильмов двадцатого века и веер из разноцветных перьев. Сочетание совершенно нелепое, и я начинаю тихонько хихикать.
Сидеть с закрытыми глазами надоедает.
Я встаю с кресла, открыв глаза, и тут же плюхаюсь обратно. Одна из стенок корабля стала зеркальной. В ней отражается то ли испуганная, то ли удивлённая девушка в серебристом комбинезоне, а на появившемся рядом столике лежат веер и подзорная труба.
Я поняла, что корабль не просто подстраивается под мои физические параметры, но и пытается найти способ считать мои пожелания. И чем ярче и чётче образ, тем легче и быстрее происходит его реализация.
На самом деле вероятность разумности или полуразумности КБК - космических биокораблей, прозванных студентами Кабиками, оценивалась, как 90% из 100 возможных.
Впервые эта версия прозвучала и была тогда же сразу высмеяна после излечения-вытрезвления пьяного смотрителя. Затем об этом же заговорили учёные-добровольцы, не только проверяющие на себе лечебные способности КБК, но и выяснившие необходимость и способ их подзарядки. Речь шла не о создании какого-то уникального топлива, а элементарной ласке и передаче положительных эмоций.
Поэтому во время обучения мы регулярно разговаривали с нашими космическими «партнёрами», рассказывали им какие-то забавные истории, гладили обшивку и шептали, какие они замечательные.
Первоначально мы каждый день меняли наших «спутников». Через какое-то время становилось понятно, что КБК показывают своё «расположение» одним пилотам больше, чем другим.
Мне чаще всего доставался самый маленький корабль. Даже во время так называемой психологической притирки, мне казалось, что мой Кабик старается сделать часть обшивки, к которой я прислоняюсь, более мягкой.
Но иногда КБК показывали свой характер, особенно когда считали, что им достаётся неподходящий пилот.
Конечно, мы все обещали, что любовь ни-ни... Да и времени свободного почти не оставалось. Только учиться, учиться и практиковать. Но, как известно, судьба любит посмеяться над нашими обещаниями.
Мы знали друг друга только по никам. Настоящие имена, на время программы были стёрты из нашей памяти, и это вовсе не красивый оборот речи. Яркие воспоминание о семье, друзьях стали смутными. Вроде и было хорошее, а детали ускользают.
Кто-то придумывал себе прозвища сам, кому-то давали преподаватели.
Бес был отличником. Во всём, кроме контакта с КБК. Нет, все тестовые задания он выполнял, но настоящего тёплого отклика так и ни разу не получил. Впрочем, его это не особенно расстраивало. По отдельным оговоркам можно было предположить, что в его семье была просо династия военных, и не самого низкого ранга. Вероятно, есть вещи, которое никакое ментальное стирание не может убрать из памяти.
И вот за полгода до окончания экспериментальной программы, он влюбился. Смотрелись они вместе странно. Высокий широкоплечий Бес и миниатюрная брюнетка, судя по форме работающая в одной из химических лабораторий. В какой-то момент мы даже заподозрили приворот, но регулярные проверки на внешнее воздействие не могли оставить незамеченным столько сильное вмешательство на психику.
А за два месяца до часа «икс» всё изменилось.
Как потом выяснилось, наш Бес в порыве откровенности проболтался о наших КБК, даже сводил деву своего сердца на экскурсию в закрытый ангар, чем напугал её. И девица сбежала.
Хорошо еще, что она не успела рассказать никому об увиденном. То ли решила, что не поверят, то ли испугалась, что её тут же изолируют.
А Бес сходил с ума. Он забросил учёбу, едва не разнёс во время химического опыта лабораторию, а контакт с КБК и вовсе сошёл на нет.
Так как о его любви мало кто знал, преподаватели решили, что мы просто переутомились, а лучший ученик особенно, и дали нам два дня выходных. Ну и себе заодно отдых организовали. Правда, в отличие от нас, запертых на территории базы, они решили отдохнуть в расположенном недалёко приокеанском городке.
А Бес сорвался. Никогда не употреблявший спиртное (да и кто бы рискнул, зная отношение Кабиков к выпивке), он умудрился где-то раздобыть две бутылки непонятного самогона. Но лучше не стало. И тогда он решил выговориться и пошел в ангар к космолётам.
Непонятно, какой он руководствовался логикой, да и была ли она, но для откровенной беседы он выбрал корабль, прозванный Угрюмым, контакт с ним устанавливался с трудом.
