Я откуда-то точно знала, что за звезда за окном – Сириус. И мы на торжественной церемонии имянаречения наследника династии. Каждое слово, каждое движение должно быть выверено, чтобы не возник дипломатический скандал. Мне 14, и я уже очень хорошо разбираюсь в таких тонкостях. Я иду ровно на два шага позади отца. Я помню, что первую часть приветствия мы должны произнести вместе. И мы синхронно произносим : альгерито контрастенимо оргетаниум.
АКС.
Пациентка на этот раз мне попалась до невозможности упрямая. И абсолютно не верящая в своё излечение. Конечно, понять девчонку можно: полтора года провести в коме, а потом семь месяцев «путешествовать» по разным больницам, да к тому же практически без положительной динамики. Я читал её карту и недоумевал, почему было выбрано такое странное лечение. Нет, оно не было в корне неверным и не приносило вреда организму. Но и пользы тоже не добавляло.
И я понял, что уговоры пройти еще один восстановительный курс, ни к чему хорошему не приведут. Она просто откажется. И мне пришлось играть в «злого доктора». Заставлять её делать больше, чем она могла. Я знал, что не смогу быстро завоевать доверие, зато в моих силах было пробудить злость и желание сбежать. А для этого, как минимум, надо было восстановить частично атрофированные без должной нагрузки мышцы.
Потом это несносное создание умудрилось где-то подхватить вирус. Разум говорил, что человеческий организм со временем справится с этой напастью, а интуиция требовала забрать девочку под неусыпное наблюдение к себе домой и ускорить процесс выздоровления.
В клинике про вирус еще не знали, потому никто не удивился моему решению. Все были в курсе, что иногда мне требовалось провести индивидуальное тестирование пациента в спокойной обстановке, и я брал «работу» на дом.
Писать назначения для моих пациентов я закончил далеко за полночь. К счастью, все они шли на выздоровление, и за пару дней моего отсутствия ничего непоправимого произойти не могло. Надписав каждую папку, я пошёл проведать Ирину и сказать ей, что завтра мы её перевозим на несколько дней в другое место, не уточняя, что этим местом является мой дом.
Первое, на что упал мой взгляд, была пустая кровать. «Потеря» обнаружилась спящей на подоконнике. Святая галактика, ну кому в здравом уме в голову может прийти мысль сидеть при высокой температуре у открытого окна! Как еще не вывалилась! Я осторожно дотронулся рукой до лба девчонки. Мне не нужен был градусник, чтобы понять, что температура уже поднялась за отметку 39.5. Времени на объяснения не было. Вспомнив, что второпях так и не вынул из кармана халата пузырёк с остатками целебной микстуры, достал его и напоил пациентку. Погрузив Иру в более глубокий сон, я завернул её в одеяло и понёс на руках к машине.
Хорошо, что электроника позволяла открывать двери пультом. Я усадил девушку рядом на переднее сидение, и мы поехали. Руль приходилось держать одной рукой, потому что мой ценный груз постоянно норовил выпутаться из-под одеяла и свернуться калачиком.
Дома я отнёс Иру в специально отведённую гостевую для пациентов. Накануне моя интуиция потребовала приготовить противопростудную мазь и густой сироп, достаточно быстро восстанавливающий иммунитет. Оба средства были очень действенные. И очень противные. Одно – на запах, второе – на вкус. Я пробовал добавлять разные компоненты для нейтрализации запаха и улучшения вкуса. Но чем приятнее становилось лекарство, тем меньше пользы оно приносило. Я не использовал никакие инопланетные технологии, скорее уж, восстановил давно забытые рецепты травников, увеличив свойства пары компонентов, благо уровень земной науки это позволял.
Процессу намазывания спящая пациентка почти не сопротивлялась.
А поймал себя на мысли, что мне безумно нравится дотрагиваться до её нежной кожи. Хотелось нарисовать на её спине и груди линии созвездий, светивших мне ночами дома. Пару минут я позволил себе помечтать, представив нас вдвоём на берегу лиловых озёр планеты Беатричи (открывший её капитан корабля был романтиком и любителем земного поэта Петрарки). И прошептал нежно моя Ири… Определённо, думал я, закутывая девушку в одеяльный конверт с лёгким самоподогревом, вариант имени Ири подошел бы ей гораздо больше холодного Ирина. Но что толку мечтать…
Напоив мою подопечную горьким, но столь необходимым лекарством, я уложил её поудобнее в кровати, включил датчики отслеживания состояния и собирался пойти к себе поспать. Я знал, что при малейшем ухудшении, меня разбудит резкий сигнал. Но не успел я сделать пары шагов к выходу, как до этого момента спокойно лежащая на кровати Ира завозилась и начала пытаться выбраться из тёплого конверта. Я знал, что ей жарко и от собственной температуры, и от мази, и от достаточно сильно греющего одеяла. Выбраться самостоятельно из термоконверта она, конечно, не могла, а вот свалиться на пол запросто. Мне пришлось лечь рядом. Как только я приобнял Ири, она тут же затихла и перестала сопротивляться. Я дотронулся губами до её лба. Температура немного уменьшилась. Полежу немного, и уйду, - решил я. И заснул, прижимая к себе девушку. Поза была не слишком удобной, но вот, странное дело, я замечательно выспался.
Я тихо встал. Под действием лекарств девушка еще спала. Сегодня предстояло повторить курс лечения, а перед этим смыть остатки старой мази. Представив себе реакцию на предложение помыть, я осторожно капнул девушке на губы пару капель «зелья спокойствия» и пошел за новой порцией мази и микстуры.
Я успел выпить чашку кофейного энергетика и съесть пару витаминных батончиков, когда на браслет пришел сигнал, что пациентка просыпается. Когда я вошел в комнату, Иришка уже проснулась и активно пыталась выпутаться из одеяльного кокона.
«Вот неугомонная», - подумал я и максимально мягко постарался объяснить необходимость водных процедур и повторения лечения. Вероятно, догадавшись, что ей придётся стоять передо мной голой (можно подумать, первый раз!) Ира очень мило покраснела. Но благодаря успокоительным каплям, спокойно позволила отнести себя в ванну, только поморщившись от контрастного душа.
Щедро намазав пациентку мазью, я натянул ей на ноги шерстяные носки, в которые был насыпан горчичный порошок, и, переодел её в специальную одежду со вшитым аналогом детского памперса. Затем максимально плотно зафиксировал девушку в термококоне и дал выпить порцию лекарства, смешанного с лёгкой долей снотворного. Я надеялся, что два часа спокойствия мне точно обеспечены. Но не тут-то было! Ира крутилась, ёрзала, жаловалась на что-то, иногда даже скулила, как обиженный щенок. Пришлось опять обнять её, прижав к себе, и говорить, какая она замечательная, периодически уговаривая выпить порцию лекарства. Чувствовал я себя при этом достаточно странно. Так могли общаться родители с маленькими детьми или альбиане, обретающие свою «нери ото» - единую половинку.
Когда привязка только возникала, все альбианцы носились со своими половинками, как с самым дорогим сокровищем, торопясь исполнить даже невысказанные желания. А уж если избранница себя плохо чувствовала, её окружали такой гиперзаботой, что и представить себе невозможно. Понятное дело, что альбианок это безумно раздражало, и они пытались попросить принести нечто, находящееся достаточно далеко. К счастью, такое безумие длилось всего несколько дней.
Помню, как моя мама рассказывала про свою бабушку: та умудрилась подхватить обычный насморк, а прадед был готов собирать межгалактический консилиум целителей. К счастью, прабабушка вспомнила, что раньше одним из средств борьбы с простудой считался сок алоэ, и отправила прадеда на его поиски. К его возвращению безумие привязки почти схлынуло, но каплями на основе алоэ пришлось всё же воспользоваться.
Я знал, что во мне есть альбианские гены, но они никак не могли войти в гармоничное звучание с землянкой.
К ночи температура ожидаемо поднялась. Теперь у прикроватного столика стояли сразу три ёмкости: к приготовленному травяному отвару добавилось совсем лёгкое жаропонижающее и пузатый кувшин медово-клюквенного морса. От большого количества тёплого питья девушка начала сильно потеть. Я осторожно промокал её лицо мягким полотенцем и уговаривал потерпеть, крепко прижимая одной рукой к себе, а второй регулярно вливая точно отмеренные порции лекарств.
Ночью она что-то бормотала про карусель на кольцах Сатурна, а потом и вовсе удивила меня, произнеся «альгерито контрастенимо оргетаниум». Я прекрасно знал, как переводится эта фраза – достойнейший будет выбран среди достойных. Но даже на Сириусе эта фраза используется достаточно редко, только на торжественной церемонии имянаречения наследника династии. Конечно, я мог легко найти ответы на свои вопросы, проведя глубокое ментальное сканирование. Но, во-первых, для ослабленного организма это могло стать слишком сильным потрясением, во-вторых, если Ири, действительно, была отправлена сюда из моего пространственного кармана, часть памяти была точно заблокирована и, в третьих, самое главное - я просто не мог так поступить с ней. Пока я ломал голову, кто же мне достался в пациентки, наступило утро. И первое, что я услышал, было: - А где моя большая порция мороженого?
ИРИ
К утру странные звёздные сны позабылись, а вот обещание купить мне большую порцию мороженого, нет. И, проснувшись, я сразу об этом спросила:
- А где моя большая порция мороженого?
- Твоя большая порция чего? – обманчиво-мягким голосом переспросили меня.
- Мороженого! Шоколадного мороженого! Ты обещал! – Я понимала, что веду себя глупо, абсолютно по-детски, но совершенно не могла остановиться. Мне казалось, что внутри меня поселилась маленькая капризуля, желающая получать всё немедленно, по первому требованию.
- А ты любишь шоколад? – без малейшего раздражения спросил мой доктор, - Кстати, раз уж мы так внезапно перешли на «ты», называй меня по имени. Макс.
Макс. Я покатала на языке его имя, словно вкусную конфету
И безо всяких сомнений произнесла: - «М» тут лишняя! Без неё лучше!
- Без неё, действительно, лучше, но давай пока оставим букву на месте. Мороженого, уж извини, я тебе не дам, а вот горячий шоколад с молоком организовать можно.
Моя внутренняя капризка сначала хотела возмутиться, а потом вдруг согласилась.
- Так и быть. Давай сегодня горячий шоколад. Но в следующий раз обязательно мороженое!
АКС
Альбианские гены! Как же мне хотелось всё бросить и побежать покупать большую порцию мороженого! Страшно представить, чем бы могло закончиться выполнение этого каприза, будь я чистокровным альбианцем! В лучшем случае всё лечение пошло бы насмарку, а в худшем мой сладкий подарок принёс бы ещё кучу осложнений. Но я был альбианцем только на одну восьмую, и смог быстро найти оптимальное решение. Подумать, что делать с такой странной тягой угодить Ири я смогу поразмышлять попозже, а сейчас главное помнить, что я прежде всего врач, причём сразу в двух пространственных линиях. Отвесив себе мысленный подзатыльник, я смешал в нужных пропорциях противопростудное и снотворное. И едва не пролил его. На меня смотрели большими глазами испуганного оленёнка. На ресницах дрожала слеза.
- Ты же обещал шоколад… А это.. это не шоколад.
Я с трудом подавил желание вылить лекарственную смесь.
- Да, печально произнёс я, - это не шоколад. Но мне так хотелось накрыть стол в маленькой гостиной и там разлить горячий сладкий напиток. А еще заказать к нему маленькие воздушные пирожные.
- Пирожные я люблю!
- А еще ты могла бы надеть красивое платье…
- Красивое платье – это хорошо!
- Конечно. Но чтобы умыться и переодеться в красивую одежду, надо набраться сил. Ты же немножко болела, помнишь? - Мне неуверенно кивнули в ответ. - А этот сироп придаст тебе сил.
- Ну хорошо, давай. А потом красивое платье и шоколад!
Выпив микстуру, Ири зевнула и царственно произнесла: - Я немного отдохну, а ты пока всё приготовь для шоколадопития.
Через пару минут она спала. И казалась абсолютно беззащитной. А я чувствовал, как моё сознание просто раздваивается. Половина хотела зацеловать это личико с таким нежно-трогательным выражением, а вторая – хорошенько выпороть несносную девчонку за её капризы. Но я не сделал ни того, ни другого.
Когда-то у моего учителя был очень тяжелый больной. Мало того, что у него была нарушена сердечная деятельность, так параллельно молодой человек страдал психическими расстройствами. В свои двадцать он ощущал себя годовалым младенцем. Пить и есть он соглашался только из бутылочки, а спать мог лишь в специально сделанной под его размеры детской кроватке. На лечение у профессора Одского тогда ушло почти два года. А я должен был периодически заменять его, изображая заботливую нянюшку и вливая в пациента лекарственные смеси. Кстати, выздоровев, этот молодой человек этот сделал несколько достаточно важных открытий в молекулярной физике.
Сделанная на заказ детскокроватная конструкция отчего-то мною не была выброшена. Возможно потому, что этот случай был одним из последних, когда я ассистировал профессору в лечении.
Вынув «младенческие » атрибуты из чехла, я привёл их в порядок. Нашел в шкафу постельное бельё в цветочек (не помню, чтобы покупал его) и обустроил под «детскую» цветочную палату, оформленную так под одну богатую экстравагантную пациентку, уверенную, что только среди цветов она сможет выздороветь. Пациентка выздоровела. Переделка комнаты была оплачена. А теперь должна была послужить мне в благих целях воспитания и исцеления.
Мне требовалось, чтобы Ири поспала крепко хотя бы еще один час. Отслеживающий браслет по-прежнему спокойно переливался оттенками зелёного. Войдя в комнату, я увидел, что она спит на спине, слегка приоткрыв рот. Напоить её лекарством не составило труда. Спящая капризуля пробормотала что-то про шоколад, перевернулась на бок и сладко засопела. Выждав минут десять, чтобы снотворное подействовало наверняка, я осторожно раздел её, искупал в тёплой ванне и переодел в специально подготовленный зелёный детский цельный комбинезон, не забыв поддеть под него большой памперс. Затем я перенёс Иру в цветочную комнату и поспешил в прямом смысле облачиться в костюм заботливой нянюшки. Ну что ж, капризность должна быть наказуема. И при пробуждении девочку ожидает очень большой сюрприз.
ИРИ
Пахло ландышами. Над головой закреплённые на музыкальном кольце, кружились разноцветные птички. Стены комнаты, окращенные прежде в спокойный бирюзовый цвет, пестрели разнообразием цветочных венков и букетов. А моя кровать превратилась в огромную детскую люльку. То ли я сошла с ума, то ли время отмотало свой ход назад, вернув меня в раннее детство. Потому что ощущала я себя именно хорошо спеленатым младенцем.
Прерывая мои раздумья, в комнату вошла довольно крупная дама с достаточно непропорциональной фигурой. Тёмно-зелёное платье, белый фартук и чепец и большие очки в толстой роговой оправе придавали ей вид какого-то выдуманного сказочного персонажа. Поставив на столик две достаточно большие бутылки с сосками. После этого дама-фрау подошла ко мне и неожиданно тоненьким голосом засюсюкала:
АКС.
Пациентка на этот раз мне попалась до невозможности упрямая. И абсолютно не верящая в своё излечение. Конечно, понять девчонку можно: полтора года провести в коме, а потом семь месяцев «путешествовать» по разным больницам, да к тому же практически без положительной динамики. Я читал её карту и недоумевал, почему было выбрано такое странное лечение. Нет, оно не было в корне неверным и не приносило вреда организму. Но и пользы тоже не добавляло.
И я понял, что уговоры пройти еще один восстановительный курс, ни к чему хорошему не приведут. Она просто откажется. И мне пришлось играть в «злого доктора». Заставлять её делать больше, чем она могла. Я знал, что не смогу быстро завоевать доверие, зато в моих силах было пробудить злость и желание сбежать. А для этого, как минимум, надо было восстановить частично атрофированные без должной нагрузки мышцы.
Потом это несносное создание умудрилось где-то подхватить вирус. Разум говорил, что человеческий организм со временем справится с этой напастью, а интуиция требовала забрать девочку под неусыпное наблюдение к себе домой и ускорить процесс выздоровления.
В клинике про вирус еще не знали, потому никто не удивился моему решению. Все были в курсе, что иногда мне требовалось провести индивидуальное тестирование пациента в спокойной обстановке, и я брал «работу» на дом.
Писать назначения для моих пациентов я закончил далеко за полночь. К счастью, все они шли на выздоровление, и за пару дней моего отсутствия ничего непоправимого произойти не могло. Надписав каждую папку, я пошёл проведать Ирину и сказать ей, что завтра мы её перевозим на несколько дней в другое место, не уточняя, что этим местом является мой дом.
Первое, на что упал мой взгляд, была пустая кровать. «Потеря» обнаружилась спящей на подоконнике. Святая галактика, ну кому в здравом уме в голову может прийти мысль сидеть при высокой температуре у открытого окна! Как еще не вывалилась! Я осторожно дотронулся рукой до лба девчонки. Мне не нужен был градусник, чтобы понять, что температура уже поднялась за отметку 39.5. Времени на объяснения не было. Вспомнив, что второпях так и не вынул из кармана халата пузырёк с остатками целебной микстуры, достал его и напоил пациентку. Погрузив Иру в более глубокий сон, я завернул её в одеяло и понёс на руках к машине.
Хорошо, что электроника позволяла открывать двери пультом. Я усадил девушку рядом на переднее сидение, и мы поехали. Руль приходилось держать одной рукой, потому что мой ценный груз постоянно норовил выпутаться из-под одеяла и свернуться калачиком.
Дома я отнёс Иру в специально отведённую гостевую для пациентов. Накануне моя интуиция потребовала приготовить противопростудную мазь и густой сироп, достаточно быстро восстанавливающий иммунитет. Оба средства были очень действенные. И очень противные. Одно – на запах, второе – на вкус. Я пробовал добавлять разные компоненты для нейтрализации запаха и улучшения вкуса. Но чем приятнее становилось лекарство, тем меньше пользы оно приносило. Я не использовал никакие инопланетные технологии, скорее уж, восстановил давно забытые рецепты травников, увеличив свойства пары компонентов, благо уровень земной науки это позволял.
Процессу намазывания спящая пациентка почти не сопротивлялась.
А поймал себя на мысли, что мне безумно нравится дотрагиваться до её нежной кожи. Хотелось нарисовать на её спине и груди линии созвездий, светивших мне ночами дома. Пару минут я позволил себе помечтать, представив нас вдвоём на берегу лиловых озёр планеты Беатричи (открывший её капитан корабля был романтиком и любителем земного поэта Петрарки). И прошептал нежно моя Ири… Определённо, думал я, закутывая девушку в одеяльный конверт с лёгким самоподогревом, вариант имени Ири подошел бы ей гораздо больше холодного Ирина. Но что толку мечтать…
Напоив мою подопечную горьким, но столь необходимым лекарством, я уложил её поудобнее в кровати, включил датчики отслеживания состояния и собирался пойти к себе поспать. Я знал, что при малейшем ухудшении, меня разбудит резкий сигнал. Но не успел я сделать пары шагов к выходу, как до этого момента спокойно лежащая на кровати Ира завозилась и начала пытаться выбраться из тёплого конверта. Я знал, что ей жарко и от собственной температуры, и от мази, и от достаточно сильно греющего одеяла. Выбраться самостоятельно из термоконверта она, конечно, не могла, а вот свалиться на пол запросто. Мне пришлось лечь рядом. Как только я приобнял Ири, она тут же затихла и перестала сопротивляться. Я дотронулся губами до её лба. Температура немного уменьшилась. Полежу немного, и уйду, - решил я. И заснул, прижимая к себе девушку. Поза была не слишком удобной, но вот, странное дело, я замечательно выспался.
Я тихо встал. Под действием лекарств девушка еще спала. Сегодня предстояло повторить курс лечения, а перед этим смыть остатки старой мази. Представив себе реакцию на предложение помыть, я осторожно капнул девушке на губы пару капель «зелья спокойствия» и пошел за новой порцией мази и микстуры.
Я успел выпить чашку кофейного энергетика и съесть пару витаминных батончиков, когда на браслет пришел сигнал, что пациентка просыпается. Когда я вошел в комнату, Иришка уже проснулась и активно пыталась выпутаться из одеяльного кокона.
«Вот неугомонная», - подумал я и максимально мягко постарался объяснить необходимость водных процедур и повторения лечения. Вероятно, догадавшись, что ей придётся стоять передо мной голой (можно подумать, первый раз!) Ира очень мило покраснела. Но благодаря успокоительным каплям, спокойно позволила отнести себя в ванну, только поморщившись от контрастного душа.
Щедро намазав пациентку мазью, я натянул ей на ноги шерстяные носки, в которые был насыпан горчичный порошок, и, переодел её в специальную одежду со вшитым аналогом детского памперса. Затем максимально плотно зафиксировал девушку в термококоне и дал выпить порцию лекарства, смешанного с лёгкой долей снотворного. Я надеялся, что два часа спокойствия мне точно обеспечены. Но не тут-то было! Ира крутилась, ёрзала, жаловалась на что-то, иногда даже скулила, как обиженный щенок. Пришлось опять обнять её, прижав к себе, и говорить, какая она замечательная, периодически уговаривая выпить порцию лекарства. Чувствовал я себя при этом достаточно странно. Так могли общаться родители с маленькими детьми или альбиане, обретающие свою «нери ото» - единую половинку.
Когда привязка только возникала, все альбианцы носились со своими половинками, как с самым дорогим сокровищем, торопясь исполнить даже невысказанные желания. А уж если избранница себя плохо чувствовала, её окружали такой гиперзаботой, что и представить себе невозможно. Понятное дело, что альбианок это безумно раздражало, и они пытались попросить принести нечто, находящееся достаточно далеко. К счастью, такое безумие длилось всего несколько дней.
Помню, как моя мама рассказывала про свою бабушку: та умудрилась подхватить обычный насморк, а прадед был готов собирать межгалактический консилиум целителей. К счастью, прабабушка вспомнила, что раньше одним из средств борьбы с простудой считался сок алоэ, и отправила прадеда на его поиски. К его возвращению безумие привязки почти схлынуло, но каплями на основе алоэ пришлось всё же воспользоваться.
Я знал, что во мне есть альбианские гены, но они никак не могли войти в гармоничное звучание с землянкой.
К ночи температура ожидаемо поднялась. Теперь у прикроватного столика стояли сразу три ёмкости: к приготовленному травяному отвару добавилось совсем лёгкое жаропонижающее и пузатый кувшин медово-клюквенного морса. От большого количества тёплого питья девушка начала сильно потеть. Я осторожно промокал её лицо мягким полотенцем и уговаривал потерпеть, крепко прижимая одной рукой к себе, а второй регулярно вливая точно отмеренные порции лекарств.
Ночью она что-то бормотала про карусель на кольцах Сатурна, а потом и вовсе удивила меня, произнеся «альгерито контрастенимо оргетаниум». Я прекрасно знал, как переводится эта фраза – достойнейший будет выбран среди достойных. Но даже на Сириусе эта фраза используется достаточно редко, только на торжественной церемонии имянаречения наследника династии. Конечно, я мог легко найти ответы на свои вопросы, проведя глубокое ментальное сканирование. Но, во-первых, для ослабленного организма это могло стать слишком сильным потрясением, во-вторых, если Ири, действительно, была отправлена сюда из моего пространственного кармана, часть памяти была точно заблокирована и, в третьих, самое главное - я просто не мог так поступить с ней. Пока я ломал голову, кто же мне достался в пациентки, наступило утро. И первое, что я услышал, было: - А где моя большая порция мороженого?
ИРИ
К утру странные звёздные сны позабылись, а вот обещание купить мне большую порцию мороженого, нет. И, проснувшись, я сразу об этом спросила:
- А где моя большая порция мороженого?
- Твоя большая порция чего? – обманчиво-мягким голосом переспросили меня.
- Мороженого! Шоколадного мороженого! Ты обещал! – Я понимала, что веду себя глупо, абсолютно по-детски, но совершенно не могла остановиться. Мне казалось, что внутри меня поселилась маленькая капризуля, желающая получать всё немедленно, по первому требованию.
- А ты любишь шоколад? – без малейшего раздражения спросил мой доктор, - Кстати, раз уж мы так внезапно перешли на «ты», называй меня по имени. Макс.
Макс. Я покатала на языке его имя, словно вкусную конфету
И безо всяких сомнений произнесла: - «М» тут лишняя! Без неё лучше!
- Без неё, действительно, лучше, но давай пока оставим букву на месте. Мороженого, уж извини, я тебе не дам, а вот горячий шоколад с молоком организовать можно.
Моя внутренняя капризка сначала хотела возмутиться, а потом вдруг согласилась.
- Так и быть. Давай сегодня горячий шоколад. Но в следующий раз обязательно мороженое!
АКС
Альбианские гены! Как же мне хотелось всё бросить и побежать покупать большую порцию мороженого! Страшно представить, чем бы могло закончиться выполнение этого каприза, будь я чистокровным альбианцем! В лучшем случае всё лечение пошло бы насмарку, а в худшем мой сладкий подарок принёс бы ещё кучу осложнений. Но я был альбианцем только на одну восьмую, и смог быстро найти оптимальное решение. Подумать, что делать с такой странной тягой угодить Ири я смогу поразмышлять попозже, а сейчас главное помнить, что я прежде всего врач, причём сразу в двух пространственных линиях. Отвесив себе мысленный подзатыльник, я смешал в нужных пропорциях противопростудное и снотворное. И едва не пролил его. На меня смотрели большими глазами испуганного оленёнка. На ресницах дрожала слеза.
- Ты же обещал шоколад… А это.. это не шоколад.
Я с трудом подавил желание вылить лекарственную смесь.
- Да, печально произнёс я, - это не шоколад. Но мне так хотелось накрыть стол в маленькой гостиной и там разлить горячий сладкий напиток. А еще заказать к нему маленькие воздушные пирожные.
- Пирожные я люблю!
- А еще ты могла бы надеть красивое платье…
- Красивое платье – это хорошо!
- Конечно. Но чтобы умыться и переодеться в красивую одежду, надо набраться сил. Ты же немножко болела, помнишь? - Мне неуверенно кивнули в ответ. - А этот сироп придаст тебе сил.
- Ну хорошо, давай. А потом красивое платье и шоколад!
Выпив микстуру, Ири зевнула и царственно произнесла: - Я немного отдохну, а ты пока всё приготовь для шоколадопития.
Через пару минут она спала. И казалась абсолютно беззащитной. А я чувствовал, как моё сознание просто раздваивается. Половина хотела зацеловать это личико с таким нежно-трогательным выражением, а вторая – хорошенько выпороть несносную девчонку за её капризы. Но я не сделал ни того, ни другого.
Когда-то у моего учителя был очень тяжелый больной. Мало того, что у него была нарушена сердечная деятельность, так параллельно молодой человек страдал психическими расстройствами. В свои двадцать он ощущал себя годовалым младенцем. Пить и есть он соглашался только из бутылочки, а спать мог лишь в специально сделанной под его размеры детской кроватке. На лечение у профессора Одского тогда ушло почти два года. А я должен был периодически заменять его, изображая заботливую нянюшку и вливая в пациента лекарственные смеси. Кстати, выздоровев, этот молодой человек этот сделал несколько достаточно важных открытий в молекулярной физике.
Сделанная на заказ детскокроватная конструкция отчего-то мною не была выброшена. Возможно потому, что этот случай был одним из последних, когда я ассистировал профессору в лечении.
Вынув «младенческие » атрибуты из чехла, я привёл их в порядок. Нашел в шкафу постельное бельё в цветочек (не помню, чтобы покупал его) и обустроил под «детскую» цветочную палату, оформленную так под одну богатую экстравагантную пациентку, уверенную, что только среди цветов она сможет выздороветь. Пациентка выздоровела. Переделка комнаты была оплачена. А теперь должна была послужить мне в благих целях воспитания и исцеления.
Мне требовалось, чтобы Ири поспала крепко хотя бы еще один час. Отслеживающий браслет по-прежнему спокойно переливался оттенками зелёного. Войдя в комнату, я увидел, что она спит на спине, слегка приоткрыв рот. Напоить её лекарством не составило труда. Спящая капризуля пробормотала что-то про шоколад, перевернулась на бок и сладко засопела. Выждав минут десять, чтобы снотворное подействовало наверняка, я осторожно раздел её, искупал в тёплой ванне и переодел в специально подготовленный зелёный детский цельный комбинезон, не забыв поддеть под него большой памперс. Затем я перенёс Иру в цветочную комнату и поспешил в прямом смысле облачиться в костюм заботливой нянюшки. Ну что ж, капризность должна быть наказуема. И при пробуждении девочку ожидает очень большой сюрприз.
ИРИ
Пахло ландышами. Над головой закреплённые на музыкальном кольце, кружились разноцветные птички. Стены комнаты, окращенные прежде в спокойный бирюзовый цвет, пестрели разнообразием цветочных венков и букетов. А моя кровать превратилась в огромную детскую люльку. То ли я сошла с ума, то ли время отмотало свой ход назад, вернув меня в раннее детство. Потому что ощущала я себя именно хорошо спеленатым младенцем.
Прерывая мои раздумья, в комнату вошла довольно крупная дама с достаточно непропорциональной фигурой. Тёмно-зелёное платье, белый фартук и чепец и большие очки в толстой роговой оправе придавали ей вид какого-то выдуманного сказочного персонажа. Поставив на столик две достаточно большие бутылки с сосками. После этого дама-фрау подошла ко мне и неожиданно тоненьким голосом засюсюкала:
