- Его величество посчитал, что голод и труд – два наиболее действенных средства, чтобы молодое поколение осознало – драться с друзьями нельзя, - улыбнулся девушке наследник. И добавил. – А миледи Вероника организовала нам ужин.
- И мне бы хотелось, - поспешила добавить я, - чтобы его величество никогда не узнал о порывах моего доброго сердца.
Молодые люди, включая Джулиану, рассмеялись. Фотограф, выглядевший совсем несчастным, нахмурился.
- Итак, дамы и… господа, позвольте вам представить моих друзей. Герцог Гирвас, виконт Крайом и милорд Меграс. Граф Троубридж, к сожалению, отсутствует.
Я хмыкнула. Бедный граф всегда так хмурился, когда видел меня, что создавалось ощущение, что это я его зажимала в коридоре, а не он – меня.
- Какие у вас будут вопросы? – спросил наследник у Джулианы.
- Вы все – одногодки? – начала журналистка, у которой горели глаза.
Аристократы дружно склонили головы.
- И как вас воспитывали?
- Строго, - ответил наследник. – У его величества целая теория о том, как надо воспитывать наследника и его ближайшее окружение. И наказаний в этой системе гораздо больше, чем поощрений.
- И за что вас могут наказать?
- За драку между своими. За самовольную отлучку. За грубость к женщине, особенно если она ниже по социальному положению.
- А за что могут наградить?
- За хорошо выполненное задание, - разом ответили все.
- А как наградить тех, у кого есть все? – вдруг спросила Джулиана.
- Нам дают кусочек того, чего у нас никогда не было, - тихо и серьезно ответил Брэндон.
- И что же это?
- Свобода.
- Да все, что вы запланировали, снимать еще неделю! – дружно возмутились и Брэндон, и фотограф. Аристократы из ближайшего окружения принца молчали – должно быть, рабство у рептилоидов вспомнили. И тем не менее, судя по выражению на породистых физиономиях, были всецело на стороне наследника.
- Ваше высочество! А вы – быстренько, - стала уговаривать я. – Поверьте, мы в долгу не останемся! Пирожочков напечем! Блинчиков…
И получилось у меня так: льстиво-льстиво. Ну, чистый подхалимаж… Джулиана смотрела на меня удивленно. Наверное, в ее картине мира пирожками соблазнять наследника престола было… как-то не правильно. Но я- то прекрасно знала, что это – подействует. И добавила соблазна:
- А пирожочки будут с разными начинками…Горяченькие…
- Ладно, - Брэндон кивнул как завороженный.
- Завтра будем снимать танцы – я и принесу!
- Мы тоже придем! – решительно шагнули аристократы.
С мыслью о том, что Каталина меня убьет, я подхватила Джулиану под руку, и удалилась. Сообщив, правда, молодым людям, что сейчас снимем верховую прогулку – и на сегодня все. Репортаж с побережья можно сделать и завтра-послезавтра. Я ж не зверь какой!
- И тогда у нас остаются снимки в кругу семьи, в академии и что-нибудь интересное, с фейерверком, - радостно шепнула я Джулиане.
Пока мы не ушли из дворца, я записалась в приемной императора на аудиенцию завтрашним утром.
- Надо предупредить, что нам нужны также снимки с участием его величества.
А дальше нас ждала редакция – сегодня был четверг, следовательно, ночью второй выпуск газеты «Имперская правда» должен быть отправиться в типографию.
- Вот объясните мне – это что? – гневалась мама.
И мы поспешили в кабинет, где она общалась с подчиненными.
Мама была прекрасна…Со вздернутым вверх подбородком, аккуратно убранными серебристыми волосами, в белоснежной, накрахмаленной блузке, и длинной темно-синей юбке по фигуре, чуть расклешенной книзу с высокой талией. Мама осторожно, потихоньку, но все-таки осваивала имперскую моду - и ей невероятно шло.
- У меня два десятка статей! И все про одно и тоже: мужчина спрыгнул с моста, спасти его не удалось. В окрестностях Роттервика обнаружили банду – есть пострадавшие. Банк «Имперский Золотой» возможно стоит на грани банкротства. Целители не смогли спасти ребенка, упавшего в ущелье в Западной провинции. И так далее – и тому подобное!
- Но это же все правда, - попытался ей возразить мужчина постарше, предварительно оглядев своих коллег и осознав, что всеобщая поддержка на его стороне.
Наивный!
- Правда?! – рассердилась мама. – Членов банды уже схватили охраняющие тот участок дороги ветераны. Бандиты дожидаются суда – где это? Про мужчину, что бросился с моста – не знаю. А вот про то, что пьяных подростков, упавших в ущелье, было девять человек. Из них спасли восьмерых – это даже мне известно. Почему такой странный подход к подаче информации? И каким образом он относится к правде – за которую вы все так ратуете?!
- И как быть? – спросил другой журналист, помоложе.
- Переписывайте, - голосом строгой учительницы, дающей двоечникам последний шанс, сказала мама. – И на будущее – если хотите работать в газете миледи Вероники, дважды проверяйте предоставляемую вами информацию!
- Но половина материала – это тексты внештатников!
- Кто у нас с ними работает? – рыкнула мама на незнакомого мне пожилого дядечку.
- Понимаете, новости про разбой, грабеж и убийства – продаются лучше.
- Конечно, - не стала спорить с очевидным мама. – А еще новости про покушения и заговоры. Но если силовые ведомства справляются с ситуацией, почему мы должны делать вид, что они не работают? Такого не будет.
Повисло молчание.
- У кого-нибудь ко мне есть вопросы? – поинтересовалась маменька.
- Миледи Журавлева, - спросил у нее журналист постарше. – Вы говорили, что возможно будет взять интервью у высокопоставленных вельмож.
- Будет возможно, - кивнула величественно мама. – Миледи Вероника этим вопросом как раз занимается.
- За пирожки, господа, - сказала я многозначительно, - в империи Тигвердов возможно все.
На этом мужчины вышли из матушкиного кабинета.
- А я взяла Вилли работать в редакцию посыльным, - похвасталась мама уже своим, не учительским голосом.
- Спасибо, - искренне поблагодарила я. Мне стало немного стыдно. Как же за всеми этими событиями я не подумала о работе для своего маленького друга. – Надо только, чтобы он учебу не забросил. Джон пристроил его в ту же школу, где у его друзей сыновья учатся.
- Как-то выкрутимся, - улыбнулась мама. – А мальчишка хороший.
Я кивнула.
- Слушай, дочь! – взглянула на меня строго-строго главный редактор. – А где кроссворд для последней страницы?
- Ой! Забыла! – ахнула я.
- Ты народ подсадила – ты и разбирайся! А то что ж получается – какая хозяйка, такие и работники? Неорганизованные! Все! Только Джулиана и Луиза умнички. И я молодец! А вот остальные!
Мы расхохотались – и я понеслась трудиться.
Отловила Вилли, сунула ему деньги и велела нестись в книжный магазин за энциклопедиями. Затем принялась расчерчивать квадратики на листе бумаги. Это мне развлеченье на полдня – точно. С другой стороны –сама виновата, не надо было тянуть.
К вечеру меня из-за стола вытянул Ричард.
- Пойдем домой, неугомонная ты моя! – распорядился он.
- Сейчас, - кивнула я. – Еще два слова – на «Т» и «С»
- Тигверды и солдаты.
- Очень смешно.
- А тебе из какой области надо?
- Из мирной.
- Цветочки-бантики?
- Драгоценные камни, книги, города…
И тут я кое-что вспомнила:
- Ричард, - кто такие тикуны?
- Что?! Где ты этого набралась? Ты где была? С кем?! – началось...
Допрос с пристрастием, рычанием и огненными искорками в черных очах! Красота!!! Пришлось рассказывать все, как есть. И про разноцветных пушистых даггов, и про синюю маргаритку, и про ребристые обожженные деревья. Отчитываться, оправдываться, успокаивать, прикрываться наследником, обещать блины и…много чего обещать…
Как я и предполагала, тикуны – это клопы. Живут в коре не особо ценных древесных пород, из которых и строят свои жилища бедняки. Сам по себе тикун не опасен, и даже деревья он не ест – просто там селится. Но людей кусает - от страха, впрыскивая под кожу мизерную дозу яда. Яд для жизни не опасен, но зуд и покраснения вызывает.
Ричард пытался меня отговорить, намекая на то, что упоминание об этом насекомом не совсем принято в светском обществе, но я решительно отвергла подобный снобизм. Представила, как Вилли радостно вписывает в колонку знакомое слово, и решила, что все делаю правильно.
- А на «с»? – я подняла глаза на Ричарда. Ох…Как же хитро он улыбается…
- Сойки – подойдут? Добьем местную аристократию сельской экзотикой! – мужчина хохотал.
- Сойка – это птичка? – я обрадовалась, услышав знакомое слово.
- Сойки – это цветы, Ника! И я думал, они твои любимые, раз тебе так понравилась та картина. Я даже букет приготовил, но потом пришлось искать подснежники.
Я вспомнила любимую картину, что написала Джулиана, и ярко-синие маленькие цветочки на ней. Годится!
- Все! – захлопала я в ладоши. – Ричард, а где ты нашел подснежники, ведь не сезон был?
- Для влюбленного мужчины нет ничего невозможного, – очень серьезно ответили мне.
- Пойдем, - попросила я.
Мы вместе отнесли кроссворд маме. Она кивнула, улыбнувшись, посмотрела на Ричарда. И отпустила меня домой.
- А вы? – удивленно посмотрел на нее ненаследный принц Тигверд.
- Ну, нет! Пока все сделано не будет, как надо – я отсюда ни ногой!
Я хотела сказать, что тоже не пойду. В конце концов, кто всех взгоношил! Но споткнулась о матушкин взгляд – и удалилась
- У тебя удивительная мама, - тихо проговорил Ричард. – Чем-то похожа на мою. С ней рядом тоже тепло.
- Расскажи о своей маме, - попросила я. А сама вспомнила наброски, что видела в альбоме у Джулианы. Надо попросить, чтобы она и для нас портрет Милены Рэ написала. Интересно, я бы понравилась маме Ричарда?
- Ты бы ей понравилась, - эхом отозвался на мои мысли Ричард. – Она ценила искренность. Мама и сама была такой - прямолинейной, честной. Говорила всегда только то, что думала. Все, как есть. Вот только говорила редко и мало. Она была тихая, молчаливая. Часто – грустная.
Он потер лоб и вдруг неожиданно светло улыбнулся:
- Мама учила меня…без слов. Либо показывала что-то, либо просто клала ладонь на лоб – и я знал, что она хочет сказать. Или видел сон, в котором чему-то учился…
Мне вдруг стало очень грустно. Что-то заныло в груди, больно сжало в висках, и очень-очень сильно обожгло палец с перстнем. Буквально секунда – и все прошло. Так же внезапно, как и началось.
Мы шли пешком по вечернему Роттервику. Людей было мало, в воздухе сладко пахло цветущими деревьями. Запах был свежий, весенний. Так пахнет, когда цветут те самые деревья, в парке у дворца. Под этим деревом мы встретились когда-то. Осенью. Интересно, как они называются, эти деревья? Надо все-таки добраться до атласа в библиотеке.
- Пойдем, поужинаем? – прервал мои мысли Ричард. Я и не заметила, что мы подошли к ресторану «Зеленая цапля».
- Может, дома? – я поежилась, вспоминая помпезность этого роскошного места – Дома как-то…уютнее?
- Ника, - меня нежно, но крепко обняли за плечи, развернули к себе. – Ну неужели ты думаешь, что я за это время тебя не выучил?! Мы не пойдем в этот ресторан. То есть пойдем, но не совсем туда, куда ты ожидаешь. Во-первых - это сюрприз, который, я надеюсь, тебе понравится.
- А во-вторых? – я совсем напряглась.
- А во-вторых - дома нет ни еды, ни слуг…никого.
- Даже Флоризеля?
- Он в поместье с Джоном – с ним все будет в порядке, не волнуйся. Просто я хочу, чтобы мы были только вдвоем.
- Я тоже…
После долгого поцелуя я мало что соображала – просто семенила за Ричардом, который, крепко сжимая мою ладонь, тащил меня за собой. День был тяжелый, вечер поздний. Я украдкой зевала, и честно говоря, предстоящим романтическим ужином интересовалась мало, Тем более что есть не хотелось. Совсем. А хотелось…Домой хотелось.
Мы прошли огромную залу того самого ресторана, где уже были когда-то. Ричард о чем-то пошептался с метродотелем, и мы стали спускаться вниз по винтовой лестнице. Лестница была очень красивая – ажурные воздушные перила с изображением цветов и птиц, белоснежный мрамор с розоватыми прожилками. Спускались довольно долго. Наконец мы вошли в маленькое полуподвальное помещение. Там были изящные кованые столики, выкрашенные мятным цветом стены и огромное количество птичьих клеток! Клетки были разных форм и размеров – от совсем маленьких, плетеных до больших и очень красивых. Клетки были и золотые, и серебряные, кованые, плетеные, но в каждой из них сидели маленькие ярко-зеленые птички. Их было так много, что, если бы они разом стали петь или чирикать, услышать друг друга было бы невозможно. Но к счастью, птички молчали. Больше всего они были похожи на ярко-зеленых воробьев. Ну или растолстевших канареек. И тут я догадалась, кто это:
- Ричард! Это…Зеленые цапли?
- Да, любимая – Ричард смотрел на меня очень вдохновенно и романтично, а я…Я хохотала до слез, настолько зеленый воробей был не похож на цаплю. Наверное, я сильно испортила красоту и торжественность момента, но ничего не могла с собой поделать. Ричард терпеливо ждал… Я успокоилась, но дала себе слово как-нибудь показать Ричарду как выглядит в моем мире цапля – тогда он меня поймет. И простит. Я хихикнула последний раз, когда к нам подошел сам хозяин.
- На сегодня вы закрыты – я хочу, чтобы мы с миледи остались вдвоем. Бутылку «Зеленой цапли», любику для птиц, какой-нибудь легкий десерт для нас.
- Открыть клетки? – мужчина улыбнулся. На мгновение показалось, что он мне подмигнул. Хотя, наверное, это от того, что я смеялась до слез – вот и показалось
- Да. И оставьте нас вдвоем.
- Конечно, милорд.
- Ричард… А почему они не поют? И зачем ты приказал открыть клетки? Мы их будем кормить? А они не улетят? Это что, - какой-то имперский обычай, да?
Ричард смотрел на меня и улыбался. И от этого взгляда стало так тепло, так радостно. Перстень снова обжег палец – но совсем не больно, чуть-чуть.
- Интересно, сколько вопросов подряд ты способна задать? Надо будет как-нибудь посчитать…
- Интересно еще и то, что ты так и не ответил ни на один! – я требовательно уставилась в черные глаза.
Тем временем нам принесли маленький пузатый пузырек с чем-то густым и ядовито-зеленым, две вазочки с нежно-розовым кремом, два очень красивых бокала и небольшую корзиночку с ягодами, напоминающими плоды боярышника. Крышка с легким хлопком открылась, и густое зелье разлили по бокалам. Честно говоря, выглядело немного жутковато. Я сразу вспомнила сказки про то, как злые колдуньи варят в котлах всякие нехорошие зелья, кидая туда сушеных мышей и прочую пакость. И вот это самое зелье в моем мире изображалось чаще всего именно так – нечто густое и зеленое. С другой стороны, в моем мире и цапли выглядят по-другому, так что не будем торопиться и делать поспешных выводов. Ричард тем временем уже поднял свой бокал, приглашая и меня сделать тоже самое.
Я поднесла бокал к лицу, вдохнула аромат – и пропала…Что бы это ни было, но пахло оно восхитительно! Чем-то сладким, свежим, дурманящим. Что-то свернулось пушистой кошкой в области живота и рассыпалось бабочками в голове…Я уже хотела попробовать, но Ричард мягко коснулся щеки, чем вернул меня в этот мир.
- Подожди, любимая. Ника – ты любишь меня?
- Ну вот, приехали. Видимо, у имперцев так принято делать предложение руки и сердца.
- Так не делают предложения руки и сердца – так проверяют любовь!
Нет, все-таки он читал мои мысли! Второй раз за вечер – это уже не совпадение, это уже закономерность.
- И мне бы хотелось, - поспешила добавить я, - чтобы его величество никогда не узнал о порывах моего доброго сердца.
Молодые люди, включая Джулиану, рассмеялись. Фотограф, выглядевший совсем несчастным, нахмурился.
- Итак, дамы и… господа, позвольте вам представить моих друзей. Герцог Гирвас, виконт Крайом и милорд Меграс. Граф Троубридж, к сожалению, отсутствует.
Я хмыкнула. Бедный граф всегда так хмурился, когда видел меня, что создавалось ощущение, что это я его зажимала в коридоре, а не он – меня.
- Какие у вас будут вопросы? – спросил наследник у Джулианы.
- Вы все – одногодки? – начала журналистка, у которой горели глаза.
Аристократы дружно склонили головы.
- И как вас воспитывали?
- Строго, - ответил наследник. – У его величества целая теория о том, как надо воспитывать наследника и его ближайшее окружение. И наказаний в этой системе гораздо больше, чем поощрений.
- И за что вас могут наказать?
- За драку между своими. За самовольную отлучку. За грубость к женщине, особенно если она ниже по социальному положению.
- А за что могут наградить?
- За хорошо выполненное задание, - разом ответили все.
- А как наградить тех, у кого есть все? – вдруг спросила Джулиана.
- Нам дают кусочек того, чего у нас никогда не было, - тихо и серьезно ответил Брэндон.
- И что же это?
- Свобода.
Глава шестая
- Да все, что вы запланировали, снимать еще неделю! – дружно возмутились и Брэндон, и фотограф. Аристократы из ближайшего окружения принца молчали – должно быть, рабство у рептилоидов вспомнили. И тем не менее, судя по выражению на породистых физиономиях, были всецело на стороне наследника.
- Ваше высочество! А вы – быстренько, - стала уговаривать я. – Поверьте, мы в долгу не останемся! Пирожочков напечем! Блинчиков…
И получилось у меня так: льстиво-льстиво. Ну, чистый подхалимаж… Джулиана смотрела на меня удивленно. Наверное, в ее картине мира пирожками соблазнять наследника престола было… как-то не правильно. Но я- то прекрасно знала, что это – подействует. И добавила соблазна:
- А пирожочки будут с разными начинками…Горяченькие…
- Ладно, - Брэндон кивнул как завороженный.
- Завтра будем снимать танцы – я и принесу!
- Мы тоже придем! – решительно шагнули аристократы.
С мыслью о том, что Каталина меня убьет, я подхватила Джулиану под руку, и удалилась. Сообщив, правда, молодым людям, что сейчас снимем верховую прогулку – и на сегодня все. Репортаж с побережья можно сделать и завтра-послезавтра. Я ж не зверь какой!
- И тогда у нас остаются снимки в кругу семьи, в академии и что-нибудь интересное, с фейерверком, - радостно шепнула я Джулиане.
Пока мы не ушли из дворца, я записалась в приемной императора на аудиенцию завтрашним утром.
- Надо предупредить, что нам нужны также снимки с участием его величества.
А дальше нас ждала редакция – сегодня был четверг, следовательно, ночью второй выпуск газеты «Имперская правда» должен быть отправиться в типографию.
- Вот объясните мне – это что? – гневалась мама.
И мы поспешили в кабинет, где она общалась с подчиненными.
Мама была прекрасна…Со вздернутым вверх подбородком, аккуратно убранными серебристыми волосами, в белоснежной, накрахмаленной блузке, и длинной темно-синей юбке по фигуре, чуть расклешенной книзу с высокой талией. Мама осторожно, потихоньку, но все-таки осваивала имперскую моду - и ей невероятно шло.
- У меня два десятка статей! И все про одно и тоже: мужчина спрыгнул с моста, спасти его не удалось. В окрестностях Роттервика обнаружили банду – есть пострадавшие. Банк «Имперский Золотой» возможно стоит на грани банкротства. Целители не смогли спасти ребенка, упавшего в ущелье в Западной провинции. И так далее – и тому подобное!
- Но это же все правда, - попытался ей возразить мужчина постарше, предварительно оглядев своих коллег и осознав, что всеобщая поддержка на его стороне.
Наивный!
- Правда?! – рассердилась мама. – Членов банды уже схватили охраняющие тот участок дороги ветераны. Бандиты дожидаются суда – где это? Про мужчину, что бросился с моста – не знаю. А вот про то, что пьяных подростков, упавших в ущелье, было девять человек. Из них спасли восьмерых – это даже мне известно. Почему такой странный подход к подаче информации? И каким образом он относится к правде – за которую вы все так ратуете?!
- И как быть? – спросил другой журналист, помоложе.
- Переписывайте, - голосом строгой учительницы, дающей двоечникам последний шанс, сказала мама. – И на будущее – если хотите работать в газете миледи Вероники, дважды проверяйте предоставляемую вами информацию!
- Но половина материала – это тексты внештатников!
- Кто у нас с ними работает? – рыкнула мама на незнакомого мне пожилого дядечку.
- Понимаете, новости про разбой, грабеж и убийства – продаются лучше.
- Конечно, - не стала спорить с очевидным мама. – А еще новости про покушения и заговоры. Но если силовые ведомства справляются с ситуацией, почему мы должны делать вид, что они не работают? Такого не будет.
Повисло молчание.
- У кого-нибудь ко мне есть вопросы? – поинтересовалась маменька.
- Миледи Журавлева, - спросил у нее журналист постарше. – Вы говорили, что возможно будет взять интервью у высокопоставленных вельмож.
- Будет возможно, - кивнула величественно мама. – Миледи Вероника этим вопросом как раз занимается.
- За пирожки, господа, - сказала я многозначительно, - в империи Тигвердов возможно все.
На этом мужчины вышли из матушкиного кабинета.
- А я взяла Вилли работать в редакцию посыльным, - похвасталась мама уже своим, не учительским голосом.
- Спасибо, - искренне поблагодарила я. Мне стало немного стыдно. Как же за всеми этими событиями я не подумала о работе для своего маленького друга. – Надо только, чтобы он учебу не забросил. Джон пристроил его в ту же школу, где у его друзей сыновья учатся.
- Как-то выкрутимся, - улыбнулась мама. – А мальчишка хороший.
Я кивнула.
- Слушай, дочь! – взглянула на меня строго-строго главный редактор. – А где кроссворд для последней страницы?
- Ой! Забыла! – ахнула я.
- Ты народ подсадила – ты и разбирайся! А то что ж получается – какая хозяйка, такие и работники? Неорганизованные! Все! Только Джулиана и Луиза умнички. И я молодец! А вот остальные!
Мы расхохотались – и я понеслась трудиться.
Отловила Вилли, сунула ему деньги и велела нестись в книжный магазин за энциклопедиями. Затем принялась расчерчивать квадратики на листе бумаги. Это мне развлеченье на полдня – точно. С другой стороны –сама виновата, не надо было тянуть.
К вечеру меня из-за стола вытянул Ричард.
- Пойдем домой, неугомонная ты моя! – распорядился он.
- Сейчас, - кивнула я. – Еще два слова – на «Т» и «С»
- Тигверды и солдаты.
- Очень смешно.
- А тебе из какой области надо?
- Из мирной.
- Цветочки-бантики?
- Драгоценные камни, книги, города…
И тут я кое-что вспомнила:
- Ричард, - кто такие тикуны?
- Что?! Где ты этого набралась? Ты где была? С кем?! – началось...
Допрос с пристрастием, рычанием и огненными искорками в черных очах! Красота!!! Пришлось рассказывать все, как есть. И про разноцветных пушистых даггов, и про синюю маргаритку, и про ребристые обожженные деревья. Отчитываться, оправдываться, успокаивать, прикрываться наследником, обещать блины и…много чего обещать…
Как я и предполагала, тикуны – это клопы. Живут в коре не особо ценных древесных пород, из которых и строят свои жилища бедняки. Сам по себе тикун не опасен, и даже деревья он не ест – просто там селится. Но людей кусает - от страха, впрыскивая под кожу мизерную дозу яда. Яд для жизни не опасен, но зуд и покраснения вызывает.
Ричард пытался меня отговорить, намекая на то, что упоминание об этом насекомом не совсем принято в светском обществе, но я решительно отвергла подобный снобизм. Представила, как Вилли радостно вписывает в колонку знакомое слово, и решила, что все делаю правильно.
- А на «с»? – я подняла глаза на Ричарда. Ох…Как же хитро он улыбается…
- Сойки – подойдут? Добьем местную аристократию сельской экзотикой! – мужчина хохотал.
- Сойка – это птичка? – я обрадовалась, услышав знакомое слово.
- Сойки – это цветы, Ника! И я думал, они твои любимые, раз тебе так понравилась та картина. Я даже букет приготовил, но потом пришлось искать подснежники.
Я вспомнила любимую картину, что написала Джулиана, и ярко-синие маленькие цветочки на ней. Годится!
- Все! – захлопала я в ладоши. – Ричард, а где ты нашел подснежники, ведь не сезон был?
- Для влюбленного мужчины нет ничего невозможного, – очень серьезно ответили мне.
- Пойдем, - попросила я.
Мы вместе отнесли кроссворд маме. Она кивнула, улыбнувшись, посмотрела на Ричарда. И отпустила меня домой.
- А вы? – удивленно посмотрел на нее ненаследный принц Тигверд.
- Ну, нет! Пока все сделано не будет, как надо – я отсюда ни ногой!
Я хотела сказать, что тоже не пойду. В конце концов, кто всех взгоношил! Но споткнулась о матушкин взгляд – и удалилась
- У тебя удивительная мама, - тихо проговорил Ричард. – Чем-то похожа на мою. С ней рядом тоже тепло.
- Расскажи о своей маме, - попросила я. А сама вспомнила наброски, что видела в альбоме у Джулианы. Надо попросить, чтобы она и для нас портрет Милены Рэ написала. Интересно, я бы понравилась маме Ричарда?
- Ты бы ей понравилась, - эхом отозвался на мои мысли Ричард. – Она ценила искренность. Мама и сама была такой - прямолинейной, честной. Говорила всегда только то, что думала. Все, как есть. Вот только говорила редко и мало. Она была тихая, молчаливая. Часто – грустная.
Он потер лоб и вдруг неожиданно светло улыбнулся:
- Мама учила меня…без слов. Либо показывала что-то, либо просто клала ладонь на лоб – и я знал, что она хочет сказать. Или видел сон, в котором чему-то учился…
Мне вдруг стало очень грустно. Что-то заныло в груди, больно сжало в висках, и очень-очень сильно обожгло палец с перстнем. Буквально секунда – и все прошло. Так же внезапно, как и началось.
Мы шли пешком по вечернему Роттервику. Людей было мало, в воздухе сладко пахло цветущими деревьями. Запах был свежий, весенний. Так пахнет, когда цветут те самые деревья, в парке у дворца. Под этим деревом мы встретились когда-то. Осенью. Интересно, как они называются, эти деревья? Надо все-таки добраться до атласа в библиотеке.
- Пойдем, поужинаем? – прервал мои мысли Ричард. Я и не заметила, что мы подошли к ресторану «Зеленая цапля».
- Может, дома? – я поежилась, вспоминая помпезность этого роскошного места – Дома как-то…уютнее?
- Ника, - меня нежно, но крепко обняли за плечи, развернули к себе. – Ну неужели ты думаешь, что я за это время тебя не выучил?! Мы не пойдем в этот ресторан. То есть пойдем, но не совсем туда, куда ты ожидаешь. Во-первых - это сюрприз, который, я надеюсь, тебе понравится.
- А во-вторых? – я совсем напряглась.
- А во-вторых - дома нет ни еды, ни слуг…никого.
- Даже Флоризеля?
- Он в поместье с Джоном – с ним все будет в порядке, не волнуйся. Просто я хочу, чтобы мы были только вдвоем.
- Я тоже…
После долгого поцелуя я мало что соображала – просто семенила за Ричардом, который, крепко сжимая мою ладонь, тащил меня за собой. День был тяжелый, вечер поздний. Я украдкой зевала, и честно говоря, предстоящим романтическим ужином интересовалась мало, Тем более что есть не хотелось. Совсем. А хотелось…Домой хотелось.
Мы прошли огромную залу того самого ресторана, где уже были когда-то. Ричард о чем-то пошептался с метродотелем, и мы стали спускаться вниз по винтовой лестнице. Лестница была очень красивая – ажурные воздушные перила с изображением цветов и птиц, белоснежный мрамор с розоватыми прожилками. Спускались довольно долго. Наконец мы вошли в маленькое полуподвальное помещение. Там были изящные кованые столики, выкрашенные мятным цветом стены и огромное количество птичьих клеток! Клетки были разных форм и размеров – от совсем маленьких, плетеных до больших и очень красивых. Клетки были и золотые, и серебряные, кованые, плетеные, но в каждой из них сидели маленькие ярко-зеленые птички. Их было так много, что, если бы они разом стали петь или чирикать, услышать друг друга было бы невозможно. Но к счастью, птички молчали. Больше всего они были похожи на ярко-зеленых воробьев. Ну или растолстевших канареек. И тут я догадалась, кто это:
- Ричард! Это…Зеленые цапли?
- Да, любимая – Ричард смотрел на меня очень вдохновенно и романтично, а я…Я хохотала до слез, настолько зеленый воробей был не похож на цаплю. Наверное, я сильно испортила красоту и торжественность момента, но ничего не могла с собой поделать. Ричард терпеливо ждал… Я успокоилась, но дала себе слово как-нибудь показать Ричарду как выглядит в моем мире цапля – тогда он меня поймет. И простит. Я хихикнула последний раз, когда к нам подошел сам хозяин.
- На сегодня вы закрыты – я хочу, чтобы мы с миледи остались вдвоем. Бутылку «Зеленой цапли», любику для птиц, какой-нибудь легкий десерт для нас.
- Открыть клетки? – мужчина улыбнулся. На мгновение показалось, что он мне подмигнул. Хотя, наверное, это от того, что я смеялась до слез – вот и показалось
- Да. И оставьте нас вдвоем.
- Конечно, милорд.
- Ричард… А почему они не поют? И зачем ты приказал открыть клетки? Мы их будем кормить? А они не улетят? Это что, - какой-то имперский обычай, да?
Ричард смотрел на меня и улыбался. И от этого взгляда стало так тепло, так радостно. Перстень снова обжег палец – но совсем не больно, чуть-чуть.
- Интересно, сколько вопросов подряд ты способна задать? Надо будет как-нибудь посчитать…
- Интересно еще и то, что ты так и не ответил ни на один! – я требовательно уставилась в черные глаза.
Тем временем нам принесли маленький пузатый пузырек с чем-то густым и ядовито-зеленым, две вазочки с нежно-розовым кремом, два очень красивых бокала и небольшую корзиночку с ягодами, напоминающими плоды боярышника. Крышка с легким хлопком открылась, и густое зелье разлили по бокалам. Честно говоря, выглядело немного жутковато. Я сразу вспомнила сказки про то, как злые колдуньи варят в котлах всякие нехорошие зелья, кидая туда сушеных мышей и прочую пакость. И вот это самое зелье в моем мире изображалось чаще всего именно так – нечто густое и зеленое. С другой стороны, в моем мире и цапли выглядят по-другому, так что не будем торопиться и делать поспешных выводов. Ричард тем временем уже поднял свой бокал, приглашая и меня сделать тоже самое.
Я поднесла бокал к лицу, вдохнула аромат – и пропала…Что бы это ни было, но пахло оно восхитительно! Чем-то сладким, свежим, дурманящим. Что-то свернулось пушистой кошкой в области живота и рассыпалось бабочками в голове…Я уже хотела попробовать, но Ричард мягко коснулся щеки, чем вернул меня в этот мир.
- Подожди, любимая. Ника – ты любишь меня?
- Ну вот, приехали. Видимо, у имперцев так принято делать предложение руки и сердца.
- Так не делают предложения руки и сердца – так проверяют любовь!
Нет, все-таки он читал мои мысли! Второй раз за вечер – это уже не совпадение, это уже закономерность.
