Если ключ — это витражи, то нам нужен витраж клана Райх. Они считаются самыми богатыми среди аристократических семейств Вельтерна, потому что занимаются банковским делом, – парень на время замолчал, переходя от одного витража к другому, пока, наконец, не выдал: –Вот он, паук Райхов.
– Если золотая монета — это витраж клана Райх, – протянул Ноа задумчиво, – тогда то, что он должен освещать...
– Будет тем, что должно указать на ключ, – закончил мысль Махаон.
Сейчас Ноа чувствовал себя настоящим исследователем, отважным и очень умным. Адреналин разгонял кровь, и парень, увлекшись этим приключением, совершенно забыл об опасности.
Витраж Райхов освещал каменную статую змееподобного дракона Империи Ре – как сказал Махаон и еще добавил, что это родина Шенга, – лапа дракона была опущена прямо перед ним, а палец с длинным острым когтем указывал на одну из квадратных плит, на постаменте прямо под собой. Махаон нажал на нее и сразу же послышался противный скрежет – сработал секретный механизм. На полу между всеми статуями отъехала плита и явила взору Махаона и Ноа темную лестницу.
Мальчишки начали спускаться, темнота обволакивала их со всех сторон. Чтобы ненароком не провалиться в какую-нибудь дыру или не удариться головой, Ноа снова зажег свечу, и они двинулись вглубь. В подземелье, как ни странно, было сухо, а от спертого воздуха становилось трудно дышать. К тому же, сработавший механизм поднял столб вековой пыли и песка.
В конце коридора их ждала овальная комната, в центре которой на высоком пьедестале сидела каменная горгулья, крепко сжимавшая что-то между коленями и грудью. Пьедестал был широк и кроме горгульи на ней стоял еще и старый ржавый кубок.
– Кто-о-о-о, кто-о-о-о потревожил сон мой многовековой? Кто-о-о-о решился нарушить стража покой? – проскрежетала горгулья, разлепляя каменные глаза.
– Судя по последним строчкам подсказки это и есть страж, которому нужно что-то дать, – шепнул Махаон Ноа.
– Мда, и говорит она стихами, – застонал Ноа.
– Мы ищем пророчество, – сказал Махаон, выступая вперед, но статуя повторила ровно то же самое, словно не слышала его слов.
– Кажется, она ждет стихов в ответ, – высказался Ноа. – О боги, почему все всегда обязательно должно быть в стихах?
– Черт, сейчас... – Махаон сосредоточился. – Мы путники, что за пророчеством пришли, что сделать нам, чтобы его с собою унести?
– Мне нужен дар в обмен на свиток ценный,
Пусть это будет отпечаток сил заветный.
Пусть кровью станет ваша дань,
Тогда уж свиток я отдам.
– Чудно, стихи нас привели к говорящей стихами горгулье, которой нужна кровь, – вновь простонал Ноа.
По просьбе Махаона он вынул свой Артефакт из ножен, и Махаон осторожно резанул себя по ладони, выдавливая кровь в чашу около горгульи.
– Я приношу сей дар, в крови моей есть сила рода, ее готов отдать, коль это послужит для моего народа.
Ноа чуть не прыснул от смеха, а Махаон лишь пожал плечами. Горгулья притянула каменную лапу к чаше, коснулась крови и поднесла к своим губам. Ее лицо не выражало никаких эмоций – оно и естественно, ведь это же просто статуя! Немного помолчав, горгулья продолжила:
– В твоей крови есть сила, я не спорю,
Но ценность дара я оспорю.
Твой дар силен и есть в тебе талант,
Но посмотреть бы лучший вариант.
Я чувствую, что Аталантсоны сейчас слабы,
И в крови их мне нет нужды.
На скулах Махаона заиграли желваки от злости, но ничего не сказал ей. Он лишь проворчал себе под нос что-то вроде «Аталантсоны когда-нибудь вновь станут великими» и посмотрел на Ноа. Его взгляд говорил больше слов, и Ноа с большой неохотой сделал небольшой надрез на своей руке и выдавил немного крови в чашу.
– Еще один дар приносим мы тебе... чтоб свиток забрать смогли себе, – сказал Ноа неуверенно.
Горгулья вновь потянулась к чаше и, когда она попробовала на вкус его кровь, ее лицо стало довольным и удивленным. Она смерила Ноа долгим взглядом и проговорила:
– Последний Вайскопф объявился на земле
И кровь твоя ценнее и вкусней.
Твой дар – росток, но с ним ты осторожней,
Ведь чем сильнее он, тем нам тревожней.
Огонь в тебе коварен, непокорен,
Но будь ты крепок и упорен.
Приму я плату и свиток я отдам,
Но текст был разделен напополам.
Горгулья разогнулась и протянула вещь, которую держала между своими ногами и животом. Это оказался небольшой прямоугольный шелковый мешочек фиолетового цвета, перевязанный широкой красной лентой.
– Другая сестра хранит заветную часть,
Но чтоб достать, придется упасть.
Там, где траву качает не ветер,
Лежит отпечаток старинных наследий.
Дверь не отворяется, ее нужно найти,
Чтоб равновесие вновь обрести.
Там ждет и томится моя другая сестра,
Что очень умна и, к слову, щедра.
Предложит и сребра, и злата она,
Но ты не бери – не уйдешь никогда.
Горгулья умолкла и застыла. Теперь она стала похожа обычную статую. Махаон же сверлил ее взглядом, наверное, ждал еще подсказок. Но их не было.
– Ты записал? – саркастично спросил Ноа.
– Я запомнил, – серьезно ответил Махаон, а когда Ноа на него удивленно глянул, добавил: – Шучу, на ленте вышито.
Они покинули подземелье, закрыли потайную дверь и, уже выбравшись из Дома Конклава, чуть не попались ночным патрулирующим. Но, слава Богам Виридитерры, ребятам удалось остаться незамеченными. Короткими перебежками, постоянно оглядываясь по сторонам, они добрались до общежития и разошлись по комнатам. Засыпал Ноа с мыслью и надеждой на то, что фрау Энгстелиг не узнает об этой ночной прогулке. Ему даже показалось, что он становится параноиком, когда думает, что она знает о каждом его шаге.
Мрачный день склонялся к еще более мрачному вечеру, когда Рогналль смотрел в окно. Свинцовое небо тревожно нависло над домо Скуггена, а воздух был заряжен как перед грозой. Это было совсем непохоже ни на день, когда они прибыли, ни на один из тех дней, что он провел в Клане Рек. Там тоже не всегда были погожие деньки, но Рогналль скучал по журчанию речной воды, по блестящей чешуе рыб, резко подпрыгивающих над водой, по запаху сырой земли.
Нет, в доме Скуггена было все не так плохо, несмотря на внешнюю мрачность крепости и опасности таящиеся вне ее стен, в Черном лесу. Вокруг дома Скуггена рыскали опасные твари, но Рогналль точно знал, что это место окружено магической защитой и хода им сюда нет. И как бы не выли огромные белые волки – старые боги Черного леса, – как бы не скреблись когтями по старому камню, проникнуть сюда они не могли.
Но там, в Клане Рек, он оставил своих самых верных, пускай и немногочисленных, друзей. Одно радовало – его единственная сестра Тристан последовала за ним. Вот только легче от этого не становилось. Ведь Рогналль с детства был закрытым и молчаливым. Всегда, когда с ним заводили разговор другие эльфы, мальчик искал глазами сестру, будто бы надеясь на немой совет, что ему дальше делать. Лишь немногие сверстники смогли пробиться сквозь его замкнутость и заслужить доверие. И оттого разлука с ними была невыносимой.
Тристан же быстро влилась в Эрмандад. Каждый день она проводила с Нану – женщиной-кошкой, зримым свидетелем того, как бывает опасна магия – и с этим странным Маркусом из Клана Гор. К последнему Рогналль относился с настороженностью. Он часто видел, как они с Тристан вступали в поединок, вот только вместо шпаг у них были припасены друг для друга не менее острые фразочки. Клан Гор не был дружественным для речных эльфов, и потому для Рогналля оставалось загадкой, почему Тристан тратит так много времени на своего – фактически – недруга.
Когда-то давно все эльфийские кланы были едины. Это было еще в те времена, когда существовала единая эльфийская держава на далеком востоке, у подножия Драконьих гор. Столицей ее был невероятный город Аурусмур, которым был величайшим городом из всех тогда существовавших. Да и теперь многие города уступают ему в величии.
И правили эльфийской державой три выдающихся царя. Руины былого величия и сейчас остались там, как напоминание о том, насколько велика была эльфийская культура. Но все стало сложнее, когда люди набрались сил и создали свои первые государства. Эльфам нужно было защищаться, и последние три эльфийские царя так и не договорились о том, где стоит искать убежище. Царь Ловерк считал, что эльфам стоит укрыться в лесах, царь Фьеллат – в горах, а царь Ванн думал, что стоит искать спасения в кочевании по рекам. Так и разошлись последователи трех царей, и образовались три эльфийских клана. С тех самых пор – незапамятных, оставшихся в легендах – кланы недолюбливали друг друга.
За дверью послышался тихий шорох и какая-то возня, а затем послушался гневный шепот «Не вздумай играть со мной, девчонка» и более звонкий голос – Рогналль узнал в нем Тристан – «Даже и не думала». Рогналль насторожился, прислушиваясь к возне, но не успел даже подумать о том, чтобы подойти к двери, как она распахнулась и в комнату вошла растрепанная и раскрасневшаяся Тристан. За ее спиной стоял такой же растрепанный Маркус, и Рогналль недовольно нахмурился.
– А, ты здесь, братишка, – только и сказала она. – Я думала, что ты занимаешься с Нану.
Судьба Нану могла постичь и Рогналля, и потому женщина-кошка обучала его контролю над своей силой.
– Нет, она сказала, что на сегодня занятий достаточно, – безразлично ответил Рогналль, стараясь скрыть свою неприязнь.
Тристан обернулась к Маркусу, неловко улыбнувшись, эльф молча кивнул и скрылся из виду. Она плотно прикрыла дверь, о чем-то вздыхая, и повалилась на кровать. Рогналль встал со своего места и присел около нее.
– Мне не нравится, что ты так много времени проводишь с ним, – сказал он осуждающе. Рогналль нахмурился и плотно поджал губы, совсем как маленький ребенок.
– А как мне не проводить с Маркусом много времени, если он один из главных здесь? – оправдывалась Тристан, глядя в потолок.
– Ты проводишь с ним время не так... как проводят с кем-то главным, – тихо буркнул Рогналль, но Тристан его услышала и дала слабый подзатыльник.
– Я уже взрослая, – сказала она. – А ты бы лучше выходил во двор, чтобы заняться чем-то полезным, а не торчал тут. Члены Эрмандада теперь наша семья.
– Но я не просил этого! Я хочу просто вернуться в наш маленький дом в устье реки, чтобы папа снова водил нас на рыбалку, а брат по вечерам рассказывал свои придуманные истории. – Рогналль и не заметил, как на глазах выступили слезы.
Тристан поднялась и нежно обняла брата, поглаживая его по волосам.
– Шшш, ты же знаешь, – тихо прошептала она ему на ухо, – что мы больше не можем вернуться туда. Имперские маги узнали о тебе и потому пришли. Мы не можем доверять даже старейшине Аслог, пока не узнаем, кто рассказал про твой дар.
– Это не дар, это проклятие! Тристан... я иногда думаю, что я для тебя...
– Не смей произносить это слово, Рогналль, – предупредила Тристан.
– Обуза, что без меня тебе было бы лучше, – все равно закончил Рогналль.
– Это неправда и ты это знаешь, – серьезно сказала Тристан и еще сильнее сжала брата в своих объятиях. – Нам было тяжело, когда мамы не стало, а когда имперские пришли за папой и Варном ... У меня остался только ты. – Она заставила Рогналля посмотреть на себя.
Мальчик молчал. Он бы очень хотел быть как все, чтобы с их семьёй не случилось это несчастье. Тристан тоже этого хотела. Она прижалась щекой к макушке брата и стала тихо напевать старую эльфийскую колыбельную, которую их мама пела для Тристан и не успела спеть для Рогналля. Жизнь их мамы унесла лихорадка, когда Рогналлю едва-едва исполнился годик, и совсем маленькая Тристан взяла на себя заботу о младшем брате.
Вскоре Рогналль уснул, и Тристан мягко уложила его в постель. Ему снился весь этот путь, пройденный от поселений Клана Рек до дома Скуггена, снилась Нану, обращающаяся в кошку, снился Маркус, держащий за руку ее сестру. Из-за последнего он почувствовал раздражение – этот дурак не заберет у него Тристан, тем более он эльф из Горного Клана, – затем Рогналль увидел брата и отца – такими, какими запомнил их в последний день.
Посреди ночи в их комнату стали громко стучать в двери. Рогналль испуганно подорвался, не понимая в чем дело, а не спавшая все это время Тристан осторожно открыла дверь. Рогналль увидел Маркуса, и вид у него был одновременно испуганный и радостный, а Тристан удивленно спросила:
– Что-то случилось?
– Он вернулся, – выдохнул Маркус. – Мастер Ралинаэль вернулся. Собирайтесь, мы все поприветствуем его.
Эльф бросился дальше по коридору, сообщая эту новость другим жителям. Рогналль же взглянул на Тристан. Он никак не мог понять, почему из-за возвращения одного человека нужно поднимать среди ночи всю крепость. Рогналль наспех оделся, а потом вышел вслед за Тристан. Они сразу же влились в толпу людей, спешащих во внутренний двор.
На улице жителей дома Скуггена было еще больше. За их спинами Тристан и Рогналль ничего не видели. Люди столпились так, что посередине образовался примерно метровый коридор, начиная от ворот дома Скуггена и заканчивая ступенями в саму крепость. У подножия ступеней уже стояла Нану, Йорий, Аарон, и два незнакомца - пухлощекая темноволосая девушка и долговязый парень. Все стояли в темноте – только звезды были немыми свидетелями этому собранию – и восторженно перешептывались. Среди всех этих людей Тристан и Рогналля нашел Маркус.
– Идем, у вас сегодня почетная роль, – сказал он, взяв Тристан за руку, из-за чего Рогналль нахмурился.
Он провел их через расступающуюся толпу к ступеням, где Йорий слабо улыбнулся Рогналлю.
– Что происходит? – тихо спросила Тристан, наклоняясь к Маркусу.
– Мастер всегда лично приветствует новичков, – ответил также тихо Маркус.
Рогналль стал поближе к Тристан. Мальчику было неуютно находиться на виду у всех. А еще он очень хотел увидеть мастера Ралинаэля. Рогналль слышал об этом человеке от Ярны, но она рассказывала кратко и сухо, говорила, что он великий человек и такой же великий маг, которому по силам изменить этот неправильный мир.
Ждать долго не пришлось. Спустя минуту у ворот дома Скуггена появились двое. Они беспрепятственно прошли через невидимую стену, не позволяющую врагам пробраться в крепость. Рядом с невысокой темноволосой девушкой шел мужчина, который едва ли – по мнению Рогналля – мог соответствовать статусу мага, знатно портившему кровь власть имущим. Его худое, обожженное с левой стороны лицо, сразу бросалась в глаза. Он шёл, гордо выпрямив спину, и был почти на голову выше остальных.
Мужчина двинулся вперед к ступеням по маленькому коридору, образованному с двух сторон столпившимися людьми, вместе с девушкой. Он взмахнул рукой и внезапно у всех над головами заиграли блики белого пламени, освещая весь внутренний дворик. В этот момент толпа будто бы ожила. Все начали беспрестанно повторять «Мастер» и тянуть руки к этому человеку, в ответ на что мужчина старался прикоснуться к каждой протянутой руке.
– С возвращением, мастер! – кричала одна сторона толпы.
– Мы по вам скучали! – вторили с другой стороны.
Маркус слегка склонил голову, когда мужчина и девушка подошли к ступеням:
– С возращением, мастер, – сказал эльф, а затем кивнул девушке. – Анна.
– Не стоит склонять головы там, где мы все равны, – произнес мужчина, похлопывая Маркуса по плечу.
– Если золотая монета — это витраж клана Райх, – протянул Ноа задумчиво, – тогда то, что он должен освещать...
– Будет тем, что должно указать на ключ, – закончил мысль Махаон.
Сейчас Ноа чувствовал себя настоящим исследователем, отважным и очень умным. Адреналин разгонял кровь, и парень, увлекшись этим приключением, совершенно забыл об опасности.
Витраж Райхов освещал каменную статую змееподобного дракона Империи Ре – как сказал Махаон и еще добавил, что это родина Шенга, – лапа дракона была опущена прямо перед ним, а палец с длинным острым когтем указывал на одну из квадратных плит, на постаменте прямо под собой. Махаон нажал на нее и сразу же послышался противный скрежет – сработал секретный механизм. На полу между всеми статуями отъехала плита и явила взору Махаона и Ноа темную лестницу.
Мальчишки начали спускаться, темнота обволакивала их со всех сторон. Чтобы ненароком не провалиться в какую-нибудь дыру или не удариться головой, Ноа снова зажег свечу, и они двинулись вглубь. В подземелье, как ни странно, было сухо, а от спертого воздуха становилось трудно дышать. К тому же, сработавший механизм поднял столб вековой пыли и песка.
В конце коридора их ждала овальная комната, в центре которой на высоком пьедестале сидела каменная горгулья, крепко сжимавшая что-то между коленями и грудью. Пьедестал был широк и кроме горгульи на ней стоял еще и старый ржавый кубок.
– Кто-о-о-о, кто-о-о-о потревожил сон мой многовековой? Кто-о-о-о решился нарушить стража покой? – проскрежетала горгулья, разлепляя каменные глаза.
– Судя по последним строчкам подсказки это и есть страж, которому нужно что-то дать, – шепнул Махаон Ноа.
– Мда, и говорит она стихами, – застонал Ноа.
– Мы ищем пророчество, – сказал Махаон, выступая вперед, но статуя повторила ровно то же самое, словно не слышала его слов.
– Кажется, она ждет стихов в ответ, – высказался Ноа. – О боги, почему все всегда обязательно должно быть в стихах?
– Черт, сейчас... – Махаон сосредоточился. – Мы путники, что за пророчеством пришли, что сделать нам, чтобы его с собою унести?
– Мне нужен дар в обмен на свиток ценный,
Пусть это будет отпечаток сил заветный.
Пусть кровью станет ваша дань,
Тогда уж свиток я отдам.
– Чудно, стихи нас привели к говорящей стихами горгулье, которой нужна кровь, – вновь простонал Ноа.
По просьбе Махаона он вынул свой Артефакт из ножен, и Махаон осторожно резанул себя по ладони, выдавливая кровь в чашу около горгульи.
– Я приношу сей дар, в крови моей есть сила рода, ее готов отдать, коль это послужит для моего народа.
Ноа чуть не прыснул от смеха, а Махаон лишь пожал плечами. Горгулья притянула каменную лапу к чаше, коснулась крови и поднесла к своим губам. Ее лицо не выражало никаких эмоций – оно и естественно, ведь это же просто статуя! Немного помолчав, горгулья продолжила:
– В твоей крови есть сила, я не спорю,
Но ценность дара я оспорю.
Твой дар силен и есть в тебе талант,
Но посмотреть бы лучший вариант.
Я чувствую, что Аталантсоны сейчас слабы,
И в крови их мне нет нужды.
На скулах Махаона заиграли желваки от злости, но ничего не сказал ей. Он лишь проворчал себе под нос что-то вроде «Аталантсоны когда-нибудь вновь станут великими» и посмотрел на Ноа. Его взгляд говорил больше слов, и Ноа с большой неохотой сделал небольшой надрез на своей руке и выдавил немного крови в чашу.
– Еще один дар приносим мы тебе... чтоб свиток забрать смогли себе, – сказал Ноа неуверенно.
Горгулья вновь потянулась к чаше и, когда она попробовала на вкус его кровь, ее лицо стало довольным и удивленным. Она смерила Ноа долгим взглядом и проговорила:
– Последний Вайскопф объявился на земле
И кровь твоя ценнее и вкусней.
Твой дар – росток, но с ним ты осторожней,
Ведь чем сильнее он, тем нам тревожней.
Огонь в тебе коварен, непокорен,
Но будь ты крепок и упорен.
Приму я плату и свиток я отдам,
Но текст был разделен напополам.
Горгулья разогнулась и протянула вещь, которую держала между своими ногами и животом. Это оказался небольшой прямоугольный шелковый мешочек фиолетового цвета, перевязанный широкой красной лентой.
– Другая сестра хранит заветную часть,
Но чтоб достать, придется упасть.
Там, где траву качает не ветер,
Лежит отпечаток старинных наследий.
Дверь не отворяется, ее нужно найти,
Чтоб равновесие вновь обрести.
Там ждет и томится моя другая сестра,
Что очень умна и, к слову, щедра.
Предложит и сребра, и злата она,
Но ты не бери – не уйдешь никогда.
Горгулья умолкла и застыла. Теперь она стала похожа обычную статую. Махаон же сверлил ее взглядом, наверное, ждал еще подсказок. Но их не было.
– Ты записал? – саркастично спросил Ноа.
– Я запомнил, – серьезно ответил Махаон, а когда Ноа на него удивленно глянул, добавил: – Шучу, на ленте вышито.
Они покинули подземелье, закрыли потайную дверь и, уже выбравшись из Дома Конклава, чуть не попались ночным патрулирующим. Но, слава Богам Виридитерры, ребятам удалось остаться незамеченными. Короткими перебежками, постоянно оглядываясь по сторонам, они добрались до общежития и разошлись по комнатам. Засыпал Ноа с мыслью и надеждой на то, что фрау Энгстелиг не узнает об этой ночной прогулке. Ему даже показалось, что он становится параноиком, когда думает, что она знает о каждом его шаге.
ГЛАВА ПОВСТАНЦЫ VIII
Мрачный день склонялся к еще более мрачному вечеру, когда Рогналль смотрел в окно. Свинцовое небо тревожно нависло над домо Скуггена, а воздух был заряжен как перед грозой. Это было совсем непохоже ни на день, когда они прибыли, ни на один из тех дней, что он провел в Клане Рек. Там тоже не всегда были погожие деньки, но Рогналль скучал по журчанию речной воды, по блестящей чешуе рыб, резко подпрыгивающих над водой, по запаху сырой земли.
Нет, в доме Скуггена было все не так плохо, несмотря на внешнюю мрачность крепости и опасности таящиеся вне ее стен, в Черном лесу. Вокруг дома Скуггена рыскали опасные твари, но Рогналль точно знал, что это место окружено магической защитой и хода им сюда нет. И как бы не выли огромные белые волки – старые боги Черного леса, – как бы не скреблись когтями по старому камню, проникнуть сюда они не могли.
Но там, в Клане Рек, он оставил своих самых верных, пускай и немногочисленных, друзей. Одно радовало – его единственная сестра Тристан последовала за ним. Вот только легче от этого не становилось. Ведь Рогналль с детства был закрытым и молчаливым. Всегда, когда с ним заводили разговор другие эльфы, мальчик искал глазами сестру, будто бы надеясь на немой совет, что ему дальше делать. Лишь немногие сверстники смогли пробиться сквозь его замкнутость и заслужить доверие. И оттого разлука с ними была невыносимой.
Тристан же быстро влилась в Эрмандад. Каждый день она проводила с Нану – женщиной-кошкой, зримым свидетелем того, как бывает опасна магия – и с этим странным Маркусом из Клана Гор. К последнему Рогналль относился с настороженностью. Он часто видел, как они с Тристан вступали в поединок, вот только вместо шпаг у них были припасены друг для друга не менее острые фразочки. Клан Гор не был дружественным для речных эльфов, и потому для Рогналля оставалось загадкой, почему Тристан тратит так много времени на своего – фактически – недруга.
Когда-то давно все эльфийские кланы были едины. Это было еще в те времена, когда существовала единая эльфийская держава на далеком востоке, у подножия Драконьих гор. Столицей ее был невероятный город Аурусмур, которым был величайшим городом из всех тогда существовавших. Да и теперь многие города уступают ему в величии.
И правили эльфийской державой три выдающихся царя. Руины былого величия и сейчас остались там, как напоминание о том, насколько велика была эльфийская культура. Но все стало сложнее, когда люди набрались сил и создали свои первые государства. Эльфам нужно было защищаться, и последние три эльфийские царя так и не договорились о том, где стоит искать убежище. Царь Ловерк считал, что эльфам стоит укрыться в лесах, царь Фьеллат – в горах, а царь Ванн думал, что стоит искать спасения в кочевании по рекам. Так и разошлись последователи трех царей, и образовались три эльфийских клана. С тех самых пор – незапамятных, оставшихся в легендах – кланы недолюбливали друг друга.
За дверью послышался тихий шорох и какая-то возня, а затем послушался гневный шепот «Не вздумай играть со мной, девчонка» и более звонкий голос – Рогналль узнал в нем Тристан – «Даже и не думала». Рогналль насторожился, прислушиваясь к возне, но не успел даже подумать о том, чтобы подойти к двери, как она распахнулась и в комнату вошла растрепанная и раскрасневшаяся Тристан. За ее спиной стоял такой же растрепанный Маркус, и Рогналль недовольно нахмурился.
– А, ты здесь, братишка, – только и сказала она. – Я думала, что ты занимаешься с Нану.
Судьба Нану могла постичь и Рогналля, и потому женщина-кошка обучала его контролю над своей силой.
– Нет, она сказала, что на сегодня занятий достаточно, – безразлично ответил Рогналль, стараясь скрыть свою неприязнь.
Тристан обернулась к Маркусу, неловко улыбнувшись, эльф молча кивнул и скрылся из виду. Она плотно прикрыла дверь, о чем-то вздыхая, и повалилась на кровать. Рогналль встал со своего места и присел около нее.
– Мне не нравится, что ты так много времени проводишь с ним, – сказал он осуждающе. Рогналль нахмурился и плотно поджал губы, совсем как маленький ребенок.
– А как мне не проводить с Маркусом много времени, если он один из главных здесь? – оправдывалась Тристан, глядя в потолок.
– Ты проводишь с ним время не так... как проводят с кем-то главным, – тихо буркнул Рогналль, но Тристан его услышала и дала слабый подзатыльник.
– Я уже взрослая, – сказала она. – А ты бы лучше выходил во двор, чтобы заняться чем-то полезным, а не торчал тут. Члены Эрмандада теперь наша семья.
– Но я не просил этого! Я хочу просто вернуться в наш маленький дом в устье реки, чтобы папа снова водил нас на рыбалку, а брат по вечерам рассказывал свои придуманные истории. – Рогналль и не заметил, как на глазах выступили слезы.
Тристан поднялась и нежно обняла брата, поглаживая его по волосам.
– Шшш, ты же знаешь, – тихо прошептала она ему на ухо, – что мы больше не можем вернуться туда. Имперские маги узнали о тебе и потому пришли. Мы не можем доверять даже старейшине Аслог, пока не узнаем, кто рассказал про твой дар.
– Это не дар, это проклятие! Тристан... я иногда думаю, что я для тебя...
– Не смей произносить это слово, Рогналль, – предупредила Тристан.
– Обуза, что без меня тебе было бы лучше, – все равно закончил Рогналль.
– Это неправда и ты это знаешь, – серьезно сказала Тристан и еще сильнее сжала брата в своих объятиях. – Нам было тяжело, когда мамы не стало, а когда имперские пришли за папой и Варном ... У меня остался только ты. – Она заставила Рогналля посмотреть на себя.
Мальчик молчал. Он бы очень хотел быть как все, чтобы с их семьёй не случилось это несчастье. Тристан тоже этого хотела. Она прижалась щекой к макушке брата и стала тихо напевать старую эльфийскую колыбельную, которую их мама пела для Тристан и не успела спеть для Рогналля. Жизнь их мамы унесла лихорадка, когда Рогналлю едва-едва исполнился годик, и совсем маленькая Тристан взяла на себя заботу о младшем брате.
Вскоре Рогналль уснул, и Тристан мягко уложила его в постель. Ему снился весь этот путь, пройденный от поселений Клана Рек до дома Скуггена, снилась Нану, обращающаяся в кошку, снился Маркус, держащий за руку ее сестру. Из-за последнего он почувствовал раздражение – этот дурак не заберет у него Тристан, тем более он эльф из Горного Клана, – затем Рогналль увидел брата и отца – такими, какими запомнил их в последний день.
Посреди ночи в их комнату стали громко стучать в двери. Рогналль испуганно подорвался, не понимая в чем дело, а не спавшая все это время Тристан осторожно открыла дверь. Рогналль увидел Маркуса, и вид у него был одновременно испуганный и радостный, а Тристан удивленно спросила:
– Что-то случилось?
– Он вернулся, – выдохнул Маркус. – Мастер Ралинаэль вернулся. Собирайтесь, мы все поприветствуем его.
Эльф бросился дальше по коридору, сообщая эту новость другим жителям. Рогналль же взглянул на Тристан. Он никак не мог понять, почему из-за возвращения одного человека нужно поднимать среди ночи всю крепость. Рогналль наспех оделся, а потом вышел вслед за Тристан. Они сразу же влились в толпу людей, спешащих во внутренний двор.
На улице жителей дома Скуггена было еще больше. За их спинами Тристан и Рогналль ничего не видели. Люди столпились так, что посередине образовался примерно метровый коридор, начиная от ворот дома Скуггена и заканчивая ступенями в саму крепость. У подножия ступеней уже стояла Нану, Йорий, Аарон, и два незнакомца - пухлощекая темноволосая девушка и долговязый парень. Все стояли в темноте – только звезды были немыми свидетелями этому собранию – и восторженно перешептывались. Среди всех этих людей Тристан и Рогналля нашел Маркус.
– Идем, у вас сегодня почетная роль, – сказал он, взяв Тристан за руку, из-за чего Рогналль нахмурился.
Он провел их через расступающуюся толпу к ступеням, где Йорий слабо улыбнулся Рогналлю.
– Что происходит? – тихо спросила Тристан, наклоняясь к Маркусу.
– Мастер всегда лично приветствует новичков, – ответил также тихо Маркус.
Рогналль стал поближе к Тристан. Мальчику было неуютно находиться на виду у всех. А еще он очень хотел увидеть мастера Ралинаэля. Рогналль слышал об этом человеке от Ярны, но она рассказывала кратко и сухо, говорила, что он великий человек и такой же великий маг, которому по силам изменить этот неправильный мир.
Ждать долго не пришлось. Спустя минуту у ворот дома Скуггена появились двое. Они беспрепятственно прошли через невидимую стену, не позволяющую врагам пробраться в крепость. Рядом с невысокой темноволосой девушкой шел мужчина, который едва ли – по мнению Рогналля – мог соответствовать статусу мага, знатно портившему кровь власть имущим. Его худое, обожженное с левой стороны лицо, сразу бросалась в глаза. Он шёл, гордо выпрямив спину, и был почти на голову выше остальных.
Мужчина двинулся вперед к ступеням по маленькому коридору, образованному с двух сторон столпившимися людьми, вместе с девушкой. Он взмахнул рукой и внезапно у всех над головами заиграли блики белого пламени, освещая весь внутренний дворик. В этот момент толпа будто бы ожила. Все начали беспрестанно повторять «Мастер» и тянуть руки к этому человеку, в ответ на что мужчина старался прикоснуться к каждой протянутой руке.
– С возвращением, мастер! – кричала одна сторона толпы.
– Мы по вам скучали! – вторили с другой стороны.
Маркус слегка склонил голову, когда мужчина и девушка подошли к ступеням:
– С возращением, мастер, – сказал эльф, а затем кивнул девушке. – Анна.
– Не стоит склонять головы там, где мы все равны, – произнес мужчина, похлопывая Маркуса по плечу.
