Любые совпадения с реальностью — случайность. Автор ни к чему не призывает, прекрасно понимает разницу между насилием и БДСМ и не отождествляет их; роман не является пособием по тематическим отношениям и практикам; мнение автора может быть отличным от мнения и мировоззрения героев.
Загляни мне прямо в душу
И не бойся живущих там демонов.
Я покой твой не нарушу,
Если… сам не захочешь иного.
Попроси — покажу тебе сказку,
Где желанье цветёт красным,
И где боль превращается в ласку…
Ты полюбишь на грани опасность.
Верь. Я знаю.
Обычный день обычной жизни. Рабочая суета, разъезды по объектам, а между ними всё время носом в телефон: где-то появились новые интересные обои, текстурная краска, плитка, обновление интерьерных мелочей, где-то скидки на хорошую фирму, где-то проблемы с поставкой — куда без них? Суета, суета…
Это её жизнь — в сумасшедшем темпе, полная забот и нервотрёпки. Но и удовлетворения немало. От хорошо выполненного заказа, от сияющих глаз клиентов, от их восхищённых охов.
Да, она такая. Один из лучших в Питере дизайнеров. Не самая — тут наглости не хватает настолько себя превозносить, — но однозначно хороша. Очередь из заказчиков на год вперёд — лучшее тому подтверждение.
Пожалуй, ей можно позавидовать. Эффектная двухуровневая квартира в элитном доме, обставленная с любовью и вниманием к мелочам. Сама не бедная, далеко. И не только благодаря работе — любимый брат много помогал и помогает до сих пор. Старший, самый лучший, самый внимательный и заботливый братик!
Родители никогда не были богатыми, средний класс скорее, а вот братец в смутные девяностые сумел раскрутиться, правда, она ни тогда, ни сейчас предпочитала не знать, чем именно он там занимается, хоть и понимала, что законно так быстро взлететь вряд ли возможно. Из родителей осталась только мать, и та переехала в деревню, подальше от городского шума, благо брат же устроил всё так, чтобы максимально облегчить старушке жизнь (она была поздним ребёнком, но отец умер не от старости, а не выдержав событий почти десятилетней давности). В итоге, в непосредственной близости друг от друга были только они с братом.
Жизнь текла своим чередом. Ночные клубы, светские вечеринки, театры, рестораны… У неё всё это могло быть, но — не хотелось. Так что в основном было одиночество. Тихое, иногда давящее или жалящее, но оно тоже было её. Даже яркая красота не помогала, скорее от неё, красоты, большинство проблем в жизни и возникало. Раньше. Но об этом лучше вообще не вспоминать.
Рабочий день закончился, и уставшая девушка, сделав последний звонок, спустилась на стоянку. В машинах она предпочитала функциональность, так что Вольво ХС90 модели прошлого года (опять же, подарок брата), устраивал и её потребность в прилично выглядящем внедорожнике, в который можно и клиента посадить, и материалы загрузить (и при этом он не застрянет на возможном бездорожье), и отвечал требованиям брата к её безопасности. И вообще, что может быть лучше старой доброй европейской марки?
Сняв с сигналки, опустилась в комфортное кресло и на несколько минут расслабилась, выдыхая — очередной день закончен. Тот, который в обычной жизни обычного обывателя. Но… Под кожей снова зудели неудовлетворённость и подспудно нарастающая потребность. В боли. Вот так бывает, да.
Прислушиваясь к себе, она недолгое время раздумывала: обойдётся, или уже нет? Увы, нет. Значит… Девушка достала смартфон, помедитировала над ним, потом решительно нашла нужный номер в контактах и отправила смс. Всего одно короткое слово: «Надо». Адресат прочитает, как сможет, и всё поймёт. Они давно уже обо всём условились: сегодняшний вызов означал, что потерпеть она ещё может, но лучше бы не затягивать до «Срочно». Вот тогда совсем труба, да.
Принятое решение расслабило плечи, даже лёгкая улыбка заиграла на губах. Сегодня.
Про клуб она, как всегда, вспоминала в последний момент, а надо хотя бы дня за два, чтобы успеть всё организовать. А то и пораньше. Так что номер-выручалочка.
Машина слушалась руля идеально, и даже вечерние пробки не уменьшили удовольствия от поездки. Всё потому, что сегодня она расслабится. Наконец-то.
Деловой центр довольно быстро сменился жилыми высотками нового квартала. Питер рос вширь. Не так интенсивно, как Москва, но тоже здорово. Знакомый двор, дорогой подземный паркинг (зато далеко идти не надо), лифт, пятнадцатый этаж. Не на самом верху, но именно отсюда начинались двухуровневки. Золотая середина — к птичьим высотам её никогда не тянуло. Красиво отделанная деревом дверь со стальным нутром (одна из всего двух на этаже). Всё, она почти дома.
Открыв сложный, сейфовый замок, ступила в ярко освещённый холл, а за спиной раздался тихий щелчок.
— Добрый вечер, хозяйка.
— Здравствуй, зайка, — пальцы привычно ворошат идеальную укладку. Упс, уже нет… — Помоги.
Девушка поводит плечами, и, стоящий до этого на коленях, парень тут же подхватывает лёгкую курточку, чтобы повесить на плечики. Быстро возвращается, вновь опускается на колени и осторожно расстёгивает замки высоких сапог, бережно стягивает и подставляет под изящные ступни мягкие мокасины. Никаких тапочек!
Теперь в ванную, помыть руки, и можно идти на заманчивые запахи.
— Что у нас на ужин?
— Сырный суп с гренками и овощной салат. Ваш любимый каркадэ и творожные кексы.
Ну да, непритязательность в еде осталась с детства. Деликатесов она и в ресторане может поесть, а дома хочется… домашнего. И зайке практика хорошая.
Как же одиночество? А вот так. Зайка — это… зайка. Слуга по дому, повар. Раб, если говорить предметно. Не близкий, не любимый, не тёплый, хотя бесспорно полезный и в чём-то даже уютный. Но суп опять недосолил, зараза! Укоризненный взгляд, и парень, сам попробовавший первую ложку и виновато покосившийся в её сторону, опускает голову. Но соль передаёт незамедлительно. Вот и повод для наказания (как же сложно было учиться искать их в таких мелочах!): не за недосол, за регулярность ошибки. Как раз пятница, день разбора полётов. Да и косяков за неделю накопилось уже.
— И когда ж ты научишься пробовать?
Тяжёлый вздох в ответ. Самое интересное, что он пробует. В середине примерно, или чуть раньше. А вот в конце, чтоб убедиться, что всё в порядке… частенько забывает почему-то. Наказать пожёстче, чтоб запомнил наконец? Так повод слишком мелкий. Надо подумать.
Поужинав, она отправилась в спальню — переодеваться, пока раб метнулся в ванную, чтобы налить воды. И через десять минут позвал её, успев даже посуду помыть. Расторопный… когда хочет. Или пытается набавить себе баллов перед неизбежным наказанием.
Вода оказалась именно такой, как надо — расслабляюще-тёплой, ароматной, с пушистой пенной шапкой. В такую безумно приятно погрузиться, сбрасывая с себя все заботы суматошного дня. Даже целой недели, в данной ситуации.
Полчаса полного блаженства, лишь потом неспешное, тщательное скольжение влажной мягкой губкой по телу, и, наконец, она, словно Афродита, вышагивает из пены в услужливо распахнутое полотенце. А что? И Афродита, пусть и не блондинка. Длинная рубашка-туника прямо на голое тело. Взгляд на часы… Как же долго тянется время, когда не надо! Всё ещё слишком рано.
Несмотря на заведённый порядок, возиться сегодня с воспитательными мерами не очень хотелось: сейчас она немного на взводе — мало ли? Но придётся: чем себя занять до долгожданного визита, решительно не представлялось. Вернее, не хотело представляться. В голове царила пустота. Не звенящая лёгкостью, а мутная, тяжёлая. Пожалуй, «надо» как-то стремительно перерастало в «срочно».
— В комнату, зайка.
Парень шумно вздохнул и шустро развернулся на выход, а она пошла следом, по пути снова завернув в спальню, чтоб одеться уже приличнее. Визитёр же ж, да.
Но ладно, это потом. Сейчас — наказание.
Боль зайка не любил. Скорее даже боялся, и сильно. Так что вопрос о способе наказания давно не стоял, в отличие от силы воздействия. И выбора девайса. Вот только она наказывать не особо любила. Особенно болью. Она, боль, должна быть по обоюдному согласию и для обоюдного удовольствия. Но есть такое слово — «надо».
Успокаивало лишь, что раб точно на всё это шёл осознанно. Во всяком случае, её в этом дружно уверяли. Есть и такая категория тематиков. Так что пришлось во всё вникать и учиться по ходу дела. Нужда заставила — надо же понимать, как обращаться с таким типом нижних, хоть и не то чтобы очень к этому душа лежит. Но…
Зайку (в миру — Алексея, но мальчик был столь милым и послушным, что мог стать только «зайкой», пусть и двадцатишестилетним) ей подарили три года назад — любимый брат, разумеется. А потому от такого подарка сложно было отказаться. Особенно когда искренне верят, что тебе это пойдёт на пользу. Нууу… домработница ей больше не требовалась, это да. И, если уж совсем откровенно, на характере наличие раба тоже сказалось в положительном смысле: всё же когда кто-то постоянно рядом, это влияет. Живой, но почти незаметный, услужливый. Вот только из-за той самой нелюбви зайки к боли, её собственные, основные потребности не с кем было реализовывать. Приходилось планировать походы в клуб (а там кучу факторов надо учесть и совместить), или… копить и ждать до последнего. Как сегодня, к примеру.
Помощь-то ей всегда готовы оказать, но… Это проклятущее, вечное «но».
«Комнатой» называлась оборудованная на первом этаже игровая. Ничего претенциозного, но всё нужное имелось. Да и почему нет, если площадь и финансы позволяют?
— Раздевайся. Совсем.
Она бросила приказ, направляясь уже к полкам с девайсами. Что выбрать? Что-то такое, что даже при не особо сильных ударах, но по нежным местам, возымеет достаточный воспитательный эффект. Мальчик, конечно, был послушным и исполнительным, но вот эта его рассеянность-забывчивость с каждым разом словно бы усугублялась. Что она не так делает? Ну нет у неё этой склонности, что делает Верхнюю Доминой в классическом понимании. Кое-что, конечно, есть, но очень избирательное. И уж точно нет потребности воспитывать, нет некоторой грозности. Наоборот, нравится быть нежной. Может, в этом и дело? Или слишком мягко его наказывает? Видимо, напрасно. Так рабы и распускаются, чувствуя недостаточность силы воли хозяина. Даже если они добровольные рабы.
Да, зайка боль не любил, но вот чтобы его воспитывали и наказывали — желал.
Выбрав узкую кожаную шлёпалку(1) средней длины (сейчас важна как хлёсткость, так и хорошая управляемость), она развернулась к уже обнажившемуся парню, застывшему с заведёнными за спину руками, ногами на ширине плеч и склонённой головой. Всё правильно, начальная позиция, первая. Потом она уже будет вертеть им как угодно.
— В пятую, зайка.
Мальчик вздрогнул, глянул из-под ресниц испугано, но тут же гибко склонился, складываясь почти пополам и обхватывая лодыжки пальцами. Крайне, крайне уязвимая поза. Для порки по заднице — самое то: кожа натянута так, что даже не особо сильные удары покажутся резкими. Особенно такой неженке. А ведь говорят, что у мужчин порог болевой чувствительности довольно высокий. Но везде бывают исключения. Зайки вот, например, такие.
Поза знакомая, но не слишком часто используемая, хотя и многофункциональная: если заставить сдвинуть ноги, мало того, что она окажется неустойчивой ко всему прочему, так добавится и страх, что прилетит по бубенчикам. А если те зажать меж бёдер, и вовсе можно использовать для наказания именно их. Но настолько зайка всё же не накосячил.
Она огладила нежную кожу, рукой чувствуя пока ещё сдерживаемую рабом внутреннюю дрожь. Потом ладонь сменилась кожаной полоской.
— И что ж мне с тобой делать, зайка? Ведь вроде ты и послушный мальчик, но вот такой невнимательностью очень меня расстраиваешь. А расстраиваться я не люблю. Знаешь, я хочу, чтобы ты хорошенько запомнил сегодняшнее наказание. Потому что, если повторятся старые ошибки, в следующий раз я прикажу сдвинуть ноги и попадёт уже им, — она обхватила пальцами яички и слегка оттянула, а мальчик судорожно всхлипнул. Может, хоть это его проймёт? Если нет, стоит, наверно, задуматься, а не специально ли он такой избирательно-рассеянный? Вряд ли, конечно, но мало ли. — Постоянный недосол, то что-то из нужного не докупишь, то что-то не доделаешь… — перечисляя прегрешения, чем дальше, тем больше она понимала, что, и в самом деле, какие-то эти нарушения пусть и мелкие, но нарочитые, демонстративные. Или нервы шалят от развернувшегося «голода»? Да вроде не настолько, во всяком случае пока ещё. И почему раньше не замечала? А вот сегодня всё совпало. Позже надо будет обдумать. — Итак, сегодня пятнадцать ударов. Считай.
Для мужчины не так и много. Но зайка же. Да и паддл — довольно пробирающая штука. А позиция — уязвимая, да место нежное. Опять же, косяк не настолько важный. Просто раздражающий.
— Ай! Р-разз…
Ну да, по складке под ягодицей — больно. Очень больно. А когда грубая кожа прошлась буквально в миллиметрах от самого ценного, ещё и страшно — а ну как рука дрогнет? Не дрогнет, но зайке-то об этом знать совсем не обязательно.
Она гордилась своим умением направить удар именно туда, куда наметила изначально (и речь не только о таких вот жёстких девайсах, которыми управлять достаточно просто). Да в принципе, так оно и должно быть всегда — элементарно с опытом приходит. Но в том и дело, что ювелирная точность доступна всё же не всем.
Следующий удар лёг ровно по второй складке, снова лишь чуть-чуть не задев сморщившиеся от страха яички. Проймёт, нет? На восьмом мальчишка уже считал с сильным запинанием, хрипло, а на десятом… её прервали.
— Смотрю, хорошо он тебя достал. Развлекаешься в ожидании меня, малыш?
Рука сама собой опустилась на замахе, и она, радостно улыбнувшись, развернулась, тут же оказавшись в крепких объятиях, выдохнула скопившееся под сердцем напряжение и прижалась к широкой груди.
— Пришёл…
— Разве могло быть иначе? Закончишь, или ну его?
Девушка оглянулась на так и стоящего в приказанной позе, дрожащего и сдавленно всхлипывающего мальчишку. Непедагогично, конечно, но, может, и в самом деле хватит.
— Иди, зайка. И, надеюсь, ты хорошо запомнил, что я тебе сказала.
— Д-да, хоззяйка. Я запомнил. Спасибо за урок!
— Угу, вали уже,.. «зааайка».
Гость слегка пнул стёкшего на пол и на коленях отползающего в сторону двери раба. Она подождала и слегка отстранилась, заглядывая в серо-голубые глаза.
— Зачем ты так?
Мужчина пожал плечами и бесшабашно улыбнулся.
— Пусть знает своё место. Тем более не просто так же ты его наказываешь, хоть и всё равно слишком мягко, как по мне. Опять накосячил?
Тихий фырк, и она снова прячет лицо у него на груди. Отогреваясь — душой.
— Стала бы я иначе с ним возиться. Но странно это всё… Как-то наигранно, что ли, он косячит? Только сегодня наконец поняла это.
Она так и стояла, прижавшись к мужчине, и не видела недовольного взгляда в сторону двери и кривой ухмылки.
— Да и хрен с ним. Готова?
— Я?! Давно уже. А ты?
— Для тебя — всегда, малыш.
Пружина в душе почти расслабилась. Ещё немного… Девушка отступила от гостя, вновь направившись к полкам, но в этот раз выбрала простую удобную трёххвостку. Компромиссное решение. А когда обернулась, рослый мужчина обнаружился уже у стены.
ПРОЛОГ
Загляни мне прямо в душу
И не бойся живущих там демонов.
Я покой твой не нарушу,
Если… сам не захочешь иного.
Попроси — покажу тебе сказку,
Где желанье цветёт красным,
И где боль превращается в ласку…
Ты полюбишь на грани опасность.
Верь. Я знаю.
Обычный день обычной жизни. Рабочая суета, разъезды по объектам, а между ними всё время носом в телефон: где-то появились новые интересные обои, текстурная краска, плитка, обновление интерьерных мелочей, где-то скидки на хорошую фирму, где-то проблемы с поставкой — куда без них? Суета, суета…
Это её жизнь — в сумасшедшем темпе, полная забот и нервотрёпки. Но и удовлетворения немало. От хорошо выполненного заказа, от сияющих глаз клиентов, от их восхищённых охов.
Да, она такая. Один из лучших в Питере дизайнеров. Не самая — тут наглости не хватает настолько себя превозносить, — но однозначно хороша. Очередь из заказчиков на год вперёд — лучшее тому подтверждение.
Пожалуй, ей можно позавидовать. Эффектная двухуровневая квартира в элитном доме, обставленная с любовью и вниманием к мелочам. Сама не бедная, далеко. И не только благодаря работе — любимый брат много помогал и помогает до сих пор. Старший, самый лучший, самый внимательный и заботливый братик!
Родители никогда не были богатыми, средний класс скорее, а вот братец в смутные девяностые сумел раскрутиться, правда, она ни тогда, ни сейчас предпочитала не знать, чем именно он там занимается, хоть и понимала, что законно так быстро взлететь вряд ли возможно. Из родителей осталась только мать, и та переехала в деревню, подальше от городского шума, благо брат же устроил всё так, чтобы максимально облегчить старушке жизнь (она была поздним ребёнком, но отец умер не от старости, а не выдержав событий почти десятилетней давности). В итоге, в непосредственной близости друг от друга были только они с братом.
Жизнь текла своим чередом. Ночные клубы, светские вечеринки, театры, рестораны… У неё всё это могло быть, но — не хотелось. Так что в основном было одиночество. Тихое, иногда давящее или жалящее, но оно тоже было её. Даже яркая красота не помогала, скорее от неё, красоты, большинство проблем в жизни и возникало. Раньше. Но об этом лучше вообще не вспоминать.
Рабочий день закончился, и уставшая девушка, сделав последний звонок, спустилась на стоянку. В машинах она предпочитала функциональность, так что Вольво ХС90 модели прошлого года (опять же, подарок брата), устраивал и её потребность в прилично выглядящем внедорожнике, в который можно и клиента посадить, и материалы загрузить (и при этом он не застрянет на возможном бездорожье), и отвечал требованиям брата к её безопасности. И вообще, что может быть лучше старой доброй европейской марки?
Сняв с сигналки, опустилась в комфортное кресло и на несколько минут расслабилась, выдыхая — очередной день закончен. Тот, который в обычной жизни обычного обывателя. Но… Под кожей снова зудели неудовлетворённость и подспудно нарастающая потребность. В боли. Вот так бывает, да.
Прислушиваясь к себе, она недолгое время раздумывала: обойдётся, или уже нет? Увы, нет. Значит… Девушка достала смартфон, помедитировала над ним, потом решительно нашла нужный номер в контактах и отправила смс. Всего одно короткое слово: «Надо». Адресат прочитает, как сможет, и всё поймёт. Они давно уже обо всём условились: сегодняшний вызов означал, что потерпеть она ещё может, но лучше бы не затягивать до «Срочно». Вот тогда совсем труба, да.
Принятое решение расслабило плечи, даже лёгкая улыбка заиграла на губах. Сегодня.
Про клуб она, как всегда, вспоминала в последний момент, а надо хотя бы дня за два, чтобы успеть всё организовать. А то и пораньше. Так что номер-выручалочка.
Машина слушалась руля идеально, и даже вечерние пробки не уменьшили удовольствия от поездки. Всё потому, что сегодня она расслабится. Наконец-то.
Деловой центр довольно быстро сменился жилыми высотками нового квартала. Питер рос вширь. Не так интенсивно, как Москва, но тоже здорово. Знакомый двор, дорогой подземный паркинг (зато далеко идти не надо), лифт, пятнадцатый этаж. Не на самом верху, но именно отсюда начинались двухуровневки. Золотая середина — к птичьим высотам её никогда не тянуло. Красиво отделанная деревом дверь со стальным нутром (одна из всего двух на этаже). Всё, она почти дома.
Открыв сложный, сейфовый замок, ступила в ярко освещённый холл, а за спиной раздался тихий щелчок.
— Добрый вечер, хозяйка.
— Здравствуй, зайка, — пальцы привычно ворошат идеальную укладку. Упс, уже нет… — Помоги.
Девушка поводит плечами, и, стоящий до этого на коленях, парень тут же подхватывает лёгкую курточку, чтобы повесить на плечики. Быстро возвращается, вновь опускается на колени и осторожно расстёгивает замки высоких сапог, бережно стягивает и подставляет под изящные ступни мягкие мокасины. Никаких тапочек!
Теперь в ванную, помыть руки, и можно идти на заманчивые запахи.
— Что у нас на ужин?
— Сырный суп с гренками и овощной салат. Ваш любимый каркадэ и творожные кексы.
Ну да, непритязательность в еде осталась с детства. Деликатесов она и в ресторане может поесть, а дома хочется… домашнего. И зайке практика хорошая.
Как же одиночество? А вот так. Зайка — это… зайка. Слуга по дому, повар. Раб, если говорить предметно. Не близкий, не любимый, не тёплый, хотя бесспорно полезный и в чём-то даже уютный. Но суп опять недосолил, зараза! Укоризненный взгляд, и парень, сам попробовавший первую ложку и виновато покосившийся в её сторону, опускает голову. Но соль передаёт незамедлительно. Вот и повод для наказания (как же сложно было учиться искать их в таких мелочах!): не за недосол, за регулярность ошибки. Как раз пятница, день разбора полётов. Да и косяков за неделю накопилось уже.
— И когда ж ты научишься пробовать?
Тяжёлый вздох в ответ. Самое интересное, что он пробует. В середине примерно, или чуть раньше. А вот в конце, чтоб убедиться, что всё в порядке… частенько забывает почему-то. Наказать пожёстче, чтоб запомнил наконец? Так повод слишком мелкий. Надо подумать.
Поужинав, она отправилась в спальню — переодеваться, пока раб метнулся в ванную, чтобы налить воды. И через десять минут позвал её, успев даже посуду помыть. Расторопный… когда хочет. Или пытается набавить себе баллов перед неизбежным наказанием.
Вода оказалась именно такой, как надо — расслабляюще-тёплой, ароматной, с пушистой пенной шапкой. В такую безумно приятно погрузиться, сбрасывая с себя все заботы суматошного дня. Даже целой недели, в данной ситуации.
Полчаса полного блаженства, лишь потом неспешное, тщательное скольжение влажной мягкой губкой по телу, и, наконец, она, словно Афродита, вышагивает из пены в услужливо распахнутое полотенце. А что? И Афродита, пусть и не блондинка. Длинная рубашка-туника прямо на голое тело. Взгляд на часы… Как же долго тянется время, когда не надо! Всё ещё слишком рано.
Несмотря на заведённый порядок, возиться сегодня с воспитательными мерами не очень хотелось: сейчас она немного на взводе — мало ли? Но придётся: чем себя занять до долгожданного визита, решительно не представлялось. Вернее, не хотело представляться. В голове царила пустота. Не звенящая лёгкостью, а мутная, тяжёлая. Пожалуй, «надо» как-то стремительно перерастало в «срочно».
— В комнату, зайка.
Парень шумно вздохнул и шустро развернулся на выход, а она пошла следом, по пути снова завернув в спальню, чтоб одеться уже приличнее. Визитёр же ж, да.
Но ладно, это потом. Сейчас — наказание.
Боль зайка не любил. Скорее даже боялся, и сильно. Так что вопрос о способе наказания давно не стоял, в отличие от силы воздействия. И выбора девайса. Вот только она наказывать не особо любила. Особенно болью. Она, боль, должна быть по обоюдному согласию и для обоюдного удовольствия. Но есть такое слово — «надо».
Успокаивало лишь, что раб точно на всё это шёл осознанно. Во всяком случае, её в этом дружно уверяли. Есть и такая категория тематиков. Так что пришлось во всё вникать и учиться по ходу дела. Нужда заставила — надо же понимать, как обращаться с таким типом нижних, хоть и не то чтобы очень к этому душа лежит. Но…
Зайку (в миру — Алексея, но мальчик был столь милым и послушным, что мог стать только «зайкой», пусть и двадцатишестилетним) ей подарили три года назад — любимый брат, разумеется. А потому от такого подарка сложно было отказаться. Особенно когда искренне верят, что тебе это пойдёт на пользу. Нууу… домработница ей больше не требовалась, это да. И, если уж совсем откровенно, на характере наличие раба тоже сказалось в положительном смысле: всё же когда кто-то постоянно рядом, это влияет. Живой, но почти незаметный, услужливый. Вот только из-за той самой нелюбви зайки к боли, её собственные, основные потребности не с кем было реализовывать. Приходилось планировать походы в клуб (а там кучу факторов надо учесть и совместить), или… копить и ждать до последнего. Как сегодня, к примеру.
Помощь-то ей всегда готовы оказать, но… Это проклятущее, вечное «но».
«Комнатой» называлась оборудованная на первом этаже игровая. Ничего претенциозного, но всё нужное имелось. Да и почему нет, если площадь и финансы позволяют?
— Раздевайся. Совсем.
Она бросила приказ, направляясь уже к полкам с девайсами. Что выбрать? Что-то такое, что даже при не особо сильных ударах, но по нежным местам, возымеет достаточный воспитательный эффект. Мальчик, конечно, был послушным и исполнительным, но вот эта его рассеянность-забывчивость с каждым разом словно бы усугублялась. Что она не так делает? Ну нет у неё этой склонности, что делает Верхнюю Доминой в классическом понимании. Кое-что, конечно, есть, но очень избирательное. И уж точно нет потребности воспитывать, нет некоторой грозности. Наоборот, нравится быть нежной. Может, в этом и дело? Или слишком мягко его наказывает? Видимо, напрасно. Так рабы и распускаются, чувствуя недостаточность силы воли хозяина. Даже если они добровольные рабы.
Да, зайка боль не любил, но вот чтобы его воспитывали и наказывали — желал.
Выбрав узкую кожаную шлёпалку(1) средней длины (сейчас важна как хлёсткость, так и хорошая управляемость), она развернулась к уже обнажившемуся парню, застывшему с заведёнными за спину руками, ногами на ширине плеч и склонённой головой. Всё правильно, начальная позиция, первая. Потом она уже будет вертеть им как угодно.
— В пятую, зайка.
Мальчик вздрогнул, глянул из-под ресниц испугано, но тут же гибко склонился, складываясь почти пополам и обхватывая лодыжки пальцами. Крайне, крайне уязвимая поза. Для порки по заднице — самое то: кожа натянута так, что даже не особо сильные удары покажутся резкими. Особенно такой неженке. А ведь говорят, что у мужчин порог болевой чувствительности довольно высокий. Но везде бывают исключения. Зайки вот, например, такие.
Поза знакомая, но не слишком часто используемая, хотя и многофункциональная: если заставить сдвинуть ноги, мало того, что она окажется неустойчивой ко всему прочему, так добавится и страх, что прилетит по бубенчикам. А если те зажать меж бёдер, и вовсе можно использовать для наказания именно их. Но настолько зайка всё же не накосячил.
Она огладила нежную кожу, рукой чувствуя пока ещё сдерживаемую рабом внутреннюю дрожь. Потом ладонь сменилась кожаной полоской.
— И что ж мне с тобой делать, зайка? Ведь вроде ты и послушный мальчик, но вот такой невнимательностью очень меня расстраиваешь. А расстраиваться я не люблю. Знаешь, я хочу, чтобы ты хорошенько запомнил сегодняшнее наказание. Потому что, если повторятся старые ошибки, в следующий раз я прикажу сдвинуть ноги и попадёт уже им, — она обхватила пальцами яички и слегка оттянула, а мальчик судорожно всхлипнул. Может, хоть это его проймёт? Если нет, стоит, наверно, задуматься, а не специально ли он такой избирательно-рассеянный? Вряд ли, конечно, но мало ли. — Постоянный недосол, то что-то из нужного не докупишь, то что-то не доделаешь… — перечисляя прегрешения, чем дальше, тем больше она понимала, что, и в самом деле, какие-то эти нарушения пусть и мелкие, но нарочитые, демонстративные. Или нервы шалят от развернувшегося «голода»? Да вроде не настолько, во всяком случае пока ещё. И почему раньше не замечала? А вот сегодня всё совпало. Позже надо будет обдумать. — Итак, сегодня пятнадцать ударов. Считай.
Для мужчины не так и много. Но зайка же. Да и паддл — довольно пробирающая штука. А позиция — уязвимая, да место нежное. Опять же, косяк не настолько важный. Просто раздражающий.
— Ай! Р-разз…
Ну да, по складке под ягодицей — больно. Очень больно. А когда грубая кожа прошлась буквально в миллиметрах от самого ценного, ещё и страшно — а ну как рука дрогнет? Не дрогнет, но зайке-то об этом знать совсем не обязательно.
Она гордилась своим умением направить удар именно туда, куда наметила изначально (и речь не только о таких вот жёстких девайсах, которыми управлять достаточно просто). Да в принципе, так оно и должно быть всегда — элементарно с опытом приходит. Но в том и дело, что ювелирная точность доступна всё же не всем.
Следующий удар лёг ровно по второй складке, снова лишь чуть-чуть не задев сморщившиеся от страха яички. Проймёт, нет? На восьмом мальчишка уже считал с сильным запинанием, хрипло, а на десятом… её прервали.
— Смотрю, хорошо он тебя достал. Развлекаешься в ожидании меня, малыш?
Рука сама собой опустилась на замахе, и она, радостно улыбнувшись, развернулась, тут же оказавшись в крепких объятиях, выдохнула скопившееся под сердцем напряжение и прижалась к широкой груди.
— Пришёл…
— Разве могло быть иначе? Закончишь, или ну его?
Девушка оглянулась на так и стоящего в приказанной позе, дрожащего и сдавленно всхлипывающего мальчишку. Непедагогично, конечно, но, может, и в самом деле хватит.
— Иди, зайка. И, надеюсь, ты хорошо запомнил, что я тебе сказала.
— Д-да, хоззяйка. Я запомнил. Спасибо за урок!
— Угу, вали уже,.. «зааайка».
Гость слегка пнул стёкшего на пол и на коленях отползающего в сторону двери раба. Она подождала и слегка отстранилась, заглядывая в серо-голубые глаза.
— Зачем ты так?
Мужчина пожал плечами и бесшабашно улыбнулся.
— Пусть знает своё место. Тем более не просто так же ты его наказываешь, хоть и всё равно слишком мягко, как по мне. Опять накосячил?
Тихий фырк, и она снова прячет лицо у него на груди. Отогреваясь — душой.
— Стала бы я иначе с ним возиться. Но странно это всё… Как-то наигранно, что ли, он косячит? Только сегодня наконец поняла это.
Она так и стояла, прижавшись к мужчине, и не видела недовольного взгляда в сторону двери и кривой ухмылки.
— Да и хрен с ним. Готова?
— Я?! Давно уже. А ты?
— Для тебя — всегда, малыш.
Пружина в душе почти расслабилась. Ещё немного… Девушка отступила от гостя, вновь направившись к полкам, но в этот раз выбрала простую удобную трёххвостку. Компромиссное решение. А когда обернулась, рослый мужчина обнаружился уже у стены.
