Пролог.
Сумерки Урдулая поглотили вход в старый оловянный рудник, не каждый бы вообще понял, что в этом холме есть что-то ещё. Казалось, что все разумные существа давно покинули это место, но вдруг, среди древних тоннелей, раздался громкий топот. От входа, в сторону дальнего зала, шёл быстрым шагом странный человек, в полностью закрывавшей лицо белой маске и выцветших робах, некогда покрытых клетчатыми узорами. На его поясе висели серп, кинжал и несколько разных мешочков, а многочисленные ожоги пальцев говорили о недавнем, и не очень удачном, знакомстве с алхимией. Вечерний гость рудника постоянно что-то шептал, обсуждал какую-то книгу и ругался на неопределенность.
Забежав в зал, человек на секунду остановился и выдохнул, словно расслабился после длительного ожидания, и даже позволил себе улыбнуться. Впрочем, так расслабился бы любой, окажись он после серии приключений у себя в логове, а оно уже было близко. Быстро найдя на стене нужный камень, человек нажал на него и открыл потайную дверь, за которой располагался довольно крупный зал, оборудованный одновременно под лабораторию и храм. Помимо лабораторного оборудования и алтаря, там был ещё книжный шкаф, маленький верстак и обеденный стол, где стоял чайник и котелок со вчерашней едой. Тем не менее, хозяин пещеры не стал терять время, и тут же направился прямо к алтарю из серого камня, на котором лежала куча свечей, свитков и несколько рукописных книг. От одной из них, в кожаном переплёте, исходила особенно зловещая аура.
– Наконец-то! Они у меня! – без конца повторял хозяин пещеры, разгребая морщинистыми костлявыми руками алтарь от разной ерунды. Затем он протёр его от пыли, и положил пару туда мешочков из тех, что висели у него на поясе.
Прочитав пару каких-то мантр, или заклинаний, таинственный колдун достал из одного из положенных на алтарь мешочков и разложил перед собой несколько светло-бежевых ромбовидных косточек лубоса – местного фрукта, покрытых угловатыми символами, которые присыпал сверху синим порошком, что лежал в ещё одном мешочке. Кости он трижды поднял и бросил, при этом внимательно наблюдая, не только, какой стороной они упали, но и направление их друг к другу, а так же рисунок, который катящиеся кости оставили на высыпанном туда синем порошке.
– Плохо, очень плохо, неужели иначе нельзя? – шептал колдун, перерисовывая образовавшуюся картину на отдельную бумажку. – Кости кидались трижды, но каждый раз они говорили про молодого, причём слишком молодого. Впрочем, никто не обещал отсутствие условий, так что всё честно.
Ещё раз оглядев результат, человек в робах начал шептать ещё одно заклинание, одновременно выписывая замысловатые пасы над всем этим. Его костлявые бледные руки, оказались покрыты нанесёнными черными чернилами письменами. Колдун уже начал выделывать по настоящему сложные движения, и потихонечку, от лежащего на столе синего порошка, со следами костей, начал подниматься сизый туман, собираясь в абстрактные фигуры.
– Нет, книга, ты не могла мне соврать в такой мелочи, было бы точно заметно, – голос колдуна в маске вдруг стал резким, но тут же затих, а он сам погрузился в рассматривание создаваемых дымом фигур.
– Не то. Слишком нечёткие. Слишком поверхностные. Больше. Нужно больше реагента, – шептали под маской морщинистые губы, а рука продолжала сыпать синий порошок, пока столб сизого дыма не вырос почти до роста самого колдуна. Тогда он прикрыл глаза, и словно погрузился в транс, начав ритмично покачиваться и хлопать себя по телу, параллельно напевая какую-то дикую и бессвязную горловую песню.
В этот момент дым на столе словно начал жить своей жизнью. Повинуясь неизвестным силам, он завивался в сложные узоры, которые складывались в почти полноценные изображения. Там много чего можно было увидеть, например чьи-то лики, или неизвестные предметы, а то и вовсе абстрактные фигуры. Со стороны было хорошо видно, что ритуал стоил колдуну очень больших усилий. Его пробивал пот, голос запинался, а движения становились всё более размашистыми, пока он не повалился без сил на землю. Несколько секунд стояла гробовая тишина, казалось, что стали слышны шаги ползающих по потолку пещеры пауков, но затем раздался громкий и немного отчаянный смех колдуна.
– Значит строчка «Лишь не видавший алтаря», в книге была написана не просто так, – сказал он, наконец, сам себе, когда вдоволь насмеялся. – Ну, раз уж пришлось пойти этим путём, то придётся вводить в дело долгий план. Хорошо хоть, с космическими событиями в ближайшее время проблем нет. Скоро, очень скоро случится событие , а подходящая пара уже найдена. Надеюсь, молодёжь сейчас любит читать книги.
Глава 1. Некромант.
Жизнь. Многих пугает её окончание, поскольку их, во всяком случае в привычном им виде, потом не будет. При этом никого не пугает тот факт, что когда-то его не было. Но есть и те, для кого-то всё наоборот: посмертие скучно и обыденно, а вот то, что было до всего сущего, до времени, это загадка, на которую оказались не в силах ответить даже величайшие мудрецы прошлого. Но, как это не печально, но лишь прожив жизнь, можно познать её секреты. Но даже изучение сил, дарующих бытие, не последняя ступенька, просто лишь изучив жизнь, можно познать смерть. Лишь изучив смерть, можно узнать, куда стремится всё сущее. И лишь узнав куда, можно попробовать раскрутить этот клубок и проследить, так откуда же оно взялось.
Именно подобные рассуждения и обычный случай, а вовсе не страх смерти, как некоторые себе представляют, привели меня на тонкий, как волос, путь некроманта. Хотя простой народ Урдулая, несведущий в изысканной терминологии магов, обычно называет нас гранами, намекая тем самым, что мы переступили некую грань, после которой нам уже не место в приличном обществе. Впрочем, у меня всегда была своя трактовка этого названия, некромант как бы занимает пограничное положение, большинство из нас живые, но уже достаточно сильно углубились в мир мёртвых.
Некромантия – магическая школа самой смерти, но она может работать и с жизнью, а её источником часто являются живые существа. Но какой смысл живым приближать свою смерть? Каждый ведь осознаёт, что окружив себя смертью, сам неизбежно станешь её частью, даже ещё будучи условно живым. Но нет, снова и снова, и народы, и отдельные личности обращаются к тёмным искусствам, поскольку лишь они способны дать ответы на самые базовые вопросы бытия, вроде тех, что я упоминал выше. Но магию изучают не только ради ответов. Знания так же дают возможность творить и разрушать, ощущая себя почти божеством, наделенным полномочиями решать чужие судьбы во благо своих идей. Да, именно так мыслят и действуют большинство некромантов, и никто из нас не питает никаких иллюзий по этому поводу. Но, тёмным магом ведь ещё нужно стать, потому давайте я лучше расскажу всё по порядку.
Ещё до рождения судьба твёрдо решила подвергать меня регулярным испытаниям. Об это замечательно говорит даже то, что моя жизнь началась в одном из бесчисленных кланов сакситов, что населяют регион Болотию, верхнюю часть Урдулайского архипелага. От дикой сельвы ближе к центру Урдулая, до промерзающей тундры ближе к краю мира, местные острова действительно имели болота на любой вкус. Сакситы, наверное, единственный народ на Урдулае, обладающий какой-либо значимой силой, не имея, при этом, государства. Скорее всего, дело в негостеприимности наших родных земель. От остального населения архипелага мы отличаемся немного меньшим ростом, более жилистым сложением, бледностью и угловатыми ушами, но свои физические недостатки компенсируем тем, что тренируемся стрелять и сражаться практически с рождения. Каждый саксит, независимо от пола, как только научится строгать, изготовляет лук, а как только сможет держать кузнечный молот, куёт себе оружие и доспехи. Эти вещи, улучшаемые время от времени, сопровождают его потом всю жизнь, наделяясь всё большей силой, проходя с хозяином сквозь бои и ритуалы поклонения стихийным духам. Но вот чужаку завладеть сакситскими изделиями очень тяжело, ибо они сгниют и рассыпятся в прах за пару месяцев после смерти хозяина, при этом отравляя того, кто рискнёт ими воспользоваться. Если только сам владелец, перед смертью, не завещал вещи кому-то, произнеся с последним выдохом специальную клятву, что бы духи стихий перенесли часть его души в даримые предметы. Изредка сакситы могли делать такие подарки даже своим убийцам, победившим в честном бою, в знак признания их доблести.
Большинство сакситов, в той или иной мере, владеют ритуальной магией стихий. Какие-то школы распространены повсеместно, а какие-то лишь в пределах отдельного клана, или даже семьи. Так в моей семье, из поколения в поколение, передавали секрет магических песен. Песни пелись на специальном языке, мало кому известном, и однажды пропетые звучали в том месте всегда, покуда кто-нибудь не развеет чары.
Я плохо помню свой родной клан, дружину Песен ветра. Он был мелким и жил, в основном, пиратством. Шаман клана сказал моим родителям, что звёзды имели невероятно редкое расположение, в момент рождения их сына, и они решили назвать меня Шольсом, что означало удачу. Отец: кузнец дружины и почётный хранитель слов Первой песни, с детства учил меня фехтованию, стрельбе из лука и резке по кости и дереву. Мать же была знахаркой и дочерью вождя, что так же давало мне формальное право свататься к дочерям вождей других кланов. Это право подтверждалось специальной татуировкой на левой щеке, с изображением символа клана: развернутым свитком, поверх которого были изображены завивающиеся линии, символизирующие ветер. Ветер того или иного вида, был вообще общим мотивом символики у всех дружин чья магия посвящена в основном воздуху. Ну, а если бы дело дошло до моей свадьбы с дочерью вождя другого клана, то рядом с имеющейся татуировкой нанесли бы ещё одну, с изображением символики её клана. Некоторые, не очень удачные в семейных делах сакситы, которым не посчастливилось быть детьми вождей, ходят сразу с несколькими татуировками, которые свидетельствуют о многочисленных браках и разводах.
Мать с детства обучила меня чтению, а потом начала учить своему колдовскому ремеслу. От неё я узнал разные целебные наговоры и рецепты нескольких зелий от различных распространённых в Болотии лихорадок. Ещё одной страстью матери было метание копий, я смутно помнил, что она выигрывала какие-то соревнования с другими дружинами, проходившие на острове Щитов.
Так же, мать рассказывая мне древние предания рода, поведала мне историю создания Урдулая, как он откололся от другого мира, во время Войны судеб, именно поэтому на Урдулае нет солнца, а небо просто светлеет и темнеет. Некогда сакситы правили этим архипелагом, но сражения той Войны судеб не оставили камня на камне от их древней цивилизации, а Великий раскол окончательно уничтожил цивилизацию моих предков, оставив лишь банды бездомных странников на дракарах. Именно тогда, при разрушении города Аркренор на острове Горнион, жрица богини Минны, чьи глаза взирают на нас ночами с небес Урдулая, назначила наш род хранить Первую песню до скончания веков.
Как и все сакситы, по мере взросления, я начал изготовлять себе личное оружие. Начал, как и большинство, с лука, его я сделал, когда мне было пять циклов. Причём мне даже не пришлось мучиться с выбором материала для него, духи воды сами вынесли на берег, к моим ногам, идеальную для лука палку, что убедило меня в их покровительстве, и именно им я посвятил своё изделие. В итоге, с луком у меня была даже более особенная связь, чем с остальными предметами, я чувствовал это потом всю жизнь. Родители сочли появление у меня предмета подобной силы хорошим знаком, и меня взяли на дракар, хранителем углей. На каждом дракаре сакситов всегда был специальный горшок с углями набранными из жаровни алтаря, на котором приносили жертву Ветру перед походом. За углями нужно было смотреть, а их тление поддерживать весь поход. Считалось, что это приносило удачу.
Но так продолжалось недолго. Когда мне исполнилось восемь циклов, наш клан, всеми тремя дракарами, решил совершить ночное нападение на Картос, небольшую факторию тадов на одноимённом острове. У вождя была откуда-то информация, о наличии там огромного количества серебра. Увы, нас предали, и карательный флот Тадийской империи запер в бухте наши дракары, одновременно высадив десант на берег, дабы отсечь любые пути к отступлению. Последовала битва, в которой погибли мои родители, а я попал в плен к нашим врагам. Возможно, жизнь мне спасли даже не столь юный возраст, сколько татуировка на щеке – я статусный пленник или редкий раб, как им понравится. Выживших было немного, и всех взрослых тут же отправили, на одном из кораблей, на рынок рабов. Лишь меня и нашего старого повара Гарта оставили на Картосе, в качестве слуг при местном припортовом кабаке «Косой парус».
Последовал самый долгий цикл в моей жизни. Я, будучи худощавым сакситом, резко контрастировал с мясистыми смуглыми лицами тадов, и большинство из них меня недолюбливали. Тадские дети регулярно нападали и избивали толпой, а взрослые просто смотрели и потешались. Хотя были и те, кто помогал, но их на острове жило гораздо меньше. Из-за всего этого я старался не выходить но улицу, но и в кабаке тоже были свои проблемы. Хозяин заведения – огромного роста мужик, по имени Ликос Юнион, и без того не очень дружелюбный, по сильной пьяне легко мог побить и свою жену, и меня, и Гарта, а пил он довольно регулярно. Бил меня, периодически, и его старший сын Зирс Юнион. К счастью, хотя бы его жена, Тасана, оказалась достаточно милой женщиной. Она на меня не кричала, угощала фруктами и часто читала мне сказки вместе с её детьми. Но хуже всего мне было из-за того, что Ликос забрал мой личный лук. Его заперли в шкафу, и выдавали только для придуманных мной специально для этого медитаций, и то редко, полностью запрещая из него стрелять.
Но жизнь с тадами неприятна не только всем этим, но и воющими духами. Тады – пришельцы на Урдулае, некогда приведённые сюда из другого мира, который они называли Тадией, чародеем Нихломеном. Вместе с ними на Урдулай попали и воющие духи, которые выли ночами везде, где живут неподалеку тады. Эти твари абсолютно бесплотны, и ни как, кроме воя где-то вдалеке, себя не выдают. Даже величайшие маги Урдулая, так и не придумали, что с ними делать, потому я был вынужден каждую ночь наслаждаться воем этих духов.
А потом умер старик Гарт, и новым поваром взяли какого-то тада, который не желал видеть меня в помощниках, а потому Ликос начал отдавать меня для работ в порт. Там я, в основном, работал на ходильном колесе, с помощью которого крутилась лебёдка крана, которым разгружали корабли. Работа не самая тяжёлая, но крайне утомительная, поскольку нужно было беспрерывно ходить туда-сюда в колесе, приводя в движение механизмы крана. Иногда разгрузки кораблей происходили больше суток беспрерывно, и я не мог после них стоять на ногах, которые горели как пламя, за что получал от Ликоса дополнительных тумаков.
Но даже в судьбах некромантов чёрные полосы не могут длиться вечно, и однажды всё резко изменилось. Как-то проснувшись утром, я обнаружил, что в гавани фактории возник необычный для Картоса переполох, связанный с приездом ночью некого теневого странника.
