И капала с их клыков ядовитая слюна и алкали их желудки свежего мяса. Кого перетаскали по одному, кого растерзали, кого обглодали до белых костей, кого вздернули на ближайших осинах. У всех выпили горячую янтарную кровь, которая была этим тварям вкуснее любого медового вара.
Нескоро увидела стремительная Астрада, что весь ее грозный отряд оказался бит. Погибли в неравных схватках, застигнутые врасплох. Немногие отправились следом за Богиней, чтобы защитить ее, невидящую и неслышащую, ослепленную собственными фантазиями и страстями. Остановившись посреди залитой лунным светом поляны, Астрада увидела рядом с собой лишь семерых воинов.
– Куда же испарилось мое войско?! – закричала Богиня, сверкая змеиными глазами. – Неужто, покинули меня в час нужды, преступили все воинские клятвы и трусливо сбежали?!
– Нет, моя госпожа, все мы здесь, – проговорил Солнечный воевода, утирая янтарную кровь со лба. И не мог он понять, то была его кровь или кровь многих сотен братьев и сыновей, что он потерял в той бессмысленной лесной резне.
– Как же мне с вами, трусами, отвоевывать свои земли, если вы и себя защитить-то не можете?! – ярилась Астрада, потрясая перед носом измученного Солнечного воеводы своим огромным боевым серпом.
Но не успел ей ответить воевода. Набросилась на него сзади тень, могучая как сотня бесов, и неуловимая, как быстрая смерть. Захрипел и забился воевода, в глазах его читалась мольба. Оставшиеся в живых последние воины бросились своему полководцу на выручку и только Астрада, пораженная увиденным в самое сердце, не тронулась с места. Взирала она испуганными, жаждущими глазами на то, как тень терзает солнечных воинов, как лижет кровь из их ран и рвет на части.
– Госпожа! Помоги! – был предсмертный крик Солнечного воеводы.
Но Астрада отвела глаза. Она желала спастись сама, а на иные жизни ей теперь было плевать. Все равно они обречены. Их янтарная кровь слишком вкусна. И, пришпорив коня, Богиня кинулась в самую гущу леса, не разбирая дороги, сквозь низкие ветки и бурелом. И вслед ей летели стоны умирающих воинов да громкий хохот Никты, вновь одержавшей победу. Кричала от горя и бешенства Астрада, да только сделать ничего не могла. Предавший однажды…
Наблюдал за всей этой битвой с балкона своего Замка Ньолис. Каждую каплю потерянной янтарной крови он ощущал как пролитую свою. Итчаль стояла рядом, держала мужа за руку и молчала. Никакие слова не способны унять боль, что чувствовал Бог Солнца. Но и оставить его один на один с утратой, верная Итчаль не могла. А потому лишь тишиной поддерживала скорбь. Образ Астрады перед могучим внутренним взором Ньолиса затерялся где-то далеко в западных лесах и канул. Искусители сегодня заново праздновали победу.
Потянулись в Замке Ньолиса безрадостные летние дни. Отряд, отправленный на поиски затерявшейся младшей сестры, вернулся ни с чем. Ни единой весточки, ни единого клочка длинного зеленого платья – ничего не нашли. Почтили память Астрады люди и Боги, да вернулись к своим обычным делам. Люди ухаживали за урожаем, заготавливали впрок овощи, грибы да ягоды, варили мед, чинили и правили теплую одежду, да заключали предзимние браки. Боги готовились к новым схваткам, точили мечи да ковали доспехи. Все понимали, что нападение на земли Астрады – лишь первая ласточка грядущих завоеваний. Но беда пришла, откуда не ждали.
Одним утром, незваная, зашла на воинский совет мужа Богиня Итчаль. Чело ее было бледнее снега, губы и руки дрожали мелкой дрожью, на глазах проступили слезы. Встали воины, с поклоном поприветствовали Госпожу. Ньолис тоже поднялся, твердым шагом прошествовал к ненаглядной, взял в ладони ее похолодевшие пальчики и спросил:
– С чем пожаловала, супруга моя? – и добавил мягко. – Что стряслось?
– Этой ночью… – проговорила Итчаль, борясь с дрожью и слабостью. – Захваченными оказались мои земли. На них пришел Бленвиг – Бог-Искуситель Кошмаров. Погрузились мои земли в вечный сон, ничто его разогнать не может. Будет Бленвиг пировать на чужих страданиях, силы его будут расти, а мои – гаснуть.
– Так вот, отчего не получали мы вестей из вашего ойна 1: Ойн (язык ПСК) – провинция! – воскликнул самый сметливый из мужей. – Там все уснули кошмарным сном!
Итчаль лишь слабо кивнула.
– А я уже очень давно живу во владениях мужа. Оттого и не почувствовала сразу, что мои подданные и мои земли нуждаются во мне больше всего! – со слезами проронила Богиня.
Не давая любимой супруге более проронить ни слова, могучий Ньолис прижал ее к своей груди, и вновь охватило их яркое золотое сияние. Стали тише, а вскоре и вовсе прекратились всхлипы убитой горем Итчаль. Почувствовала Богиня, как в нее хлынула солнечная сила, поддерживая и врачуя раны, оставленные далеким врагом. В зале совета воцарилась торжественная тишина. Все собравшиеся понимали, что теперь пришла пора Богине Рассвета идти на поле боя, отвоевывать свои земли у жестокого захватчика. Что придется расстаться мужу с женой на неизвестное время. Припомнили также, как становится Ньолис темным и гневливым без мягкой поддержки любимой жены. И взмолились о скором возвращении Светлой Богини.
На утро, крепко поцеловав мужа в сахарные уста, Итчаль отправилась с частью войска в свой далекий ойн. Ньолис наблюдал за ее тенью с балкона Замка насколько хватало взгляда и еще дальше. А после – удалился на ледяные источники. Морщины прорезали его всегда молодое лицо, тяжелый груз давил на богатырские плечи – то была расплата за силы, отданные любимой сестре и ненаглядной жене. Все меньше помогали ледниковые воды Солнечному богу.
Три дня не было от Итчаль никаких вестей. Сквозь морок иллюзий и кошмаров, накрывших ойн, не смог пробиться истинный взгляд Ньолиса, сколько он ни старался. Оставалось лишь ждать. И Бог метался, как затравленный раненный зверь по Замку, ставшему ему клеткой, уходил от бесед, отказывался есть и пить. Сердце его обливалось кровью и смертельно замирало, когда он ощущал новую каплю пролитой янтарной крови. С рассветом четвертого дня показалась на горизонте Богиня Итчаль. Не утерпев, Ньолис ринулся ей навстречу, обратившись в золотого сокола.
От всего многочисленного отряда светлых воинов осталась лишь горстка солдат. Еще три десятка рассветных воинов присоединилось к Итчаль, когда Богиня отбила передовые защитные рубежи и вызволила пленных. На том и закончились их победы. Войско кошмаров нападало на них во время сна, запирая воинов в небытие до конца дней мира. А во время бодрствования, запугивали и отгоняли воинов от границ искусные иллюзии и мании. Проведя несколько дней в бесплодных блужданиях по кривым лабиринтам уродств и кошмарных снов, Итчаль и остатки воинов решили воротиться обратно в Замок.
Приникла к груди мужа Итчаль и громко разрыдалась. Ничем она не смогла помочь своим землям и своему народу, лишь растратила силы и горячую кровь понапрасну. А враг – Бог-Искуситель Бленвиг, даже носа не показал из захваченной Рассветной Башни. Все было кончено. Ньолис гладил свою ненаглядную по ярким огненным волосам и радовался, что она осталась жива и невредима, что ни одна царапина не окрасила бордовым ее нежную кожу. И поклялся вновь, как тогда во время брачного обряда, никогда не давать в обиду свою жену. Вернулись Бог и Богиня в свой Замок, опустошенные, но хранящие свою любовь.
1 Ойн (язык ПСК) – провинция
Кончалось лето. Первый холодный ветер охладил маленькие северные поля и лесные делянки. Люди начали поторапливаться – заготавливать дрова, удить и вялить рыбу, собирать и лущить орехи, ткать белоснежные платья для предзимних свадеб. Наученные природой и сменой сезонов, люди знали, вскоре грянут первые заморозки, а следом, не успеешь оглянуться, сугробы будут стоять до самого горизонта и дальше, до неба.
Шумно перед началом осени становилось и в Замке Ньолиса. Шумно и тревожно. Заявлялись пред светлы очи Бога Солнца теперь и иные Боги-Покровители, Поверженные и Изгнанные – всех их с родных земель гнали беды и победоносное шествие Богов-Искусителей. Ничего не могли они противопоставить темным богам. Смелость и отвага разбивались о хитрость и подлость. И Боги приходили к своему Королю и Отцу, просить помощи, сил и войск для победы над врагами. Ни разу не отказал Ньолис. И ненаглядная жена его замечала, как угрюм и сер становится Бог Солнца. Плечи его согнулись, морщины избороздили лицо и руки, а пальцы теперь мелко дрожали и больше походили на соколиные когти. Итчаль кормила мужа солнечным вареньем, приносила рассветное молоко, но не могли они разгладить чела Бога. Тратя свою энергию на помощь братьям и сестрам – Ньолис неизбежно старел. Поддерживая жизнь и юность в родне, оставшейся без Башен, без молитв и подданных, сам он с жизнью медленно расставался.
К середине осени в Замке в своих отдельных покоях теперь обитало множество бессмертных. Бог Полей Глеоландт, Богиня Любви Айдрет, Бог Морей Ксалтар и Бог-лекарь Тэсу Инанг – все нашли приют у Ньолиса, все получили частичку силы для отвоевания, и все вернулись обратно ни с чем. Но, как ни старался, нигде не мог Ньолис найти следов Астрады. И печалилось сердце стареющего Бога о сестре, которая где-то запропала. Итчаль же сбивалась с ног, стараясь устроить своих божественных родственников, их свиты и воинов с наибольшим комфортом и уважением. Стал Замок больше похож на большое горланящее гнездо, чем на место отдыха и уюта.
Но никто из бессмертных не проливал свой крови в бою. Не покушались ни Боги-Покровители, ни Боги-Искусители на жизнь друг друга, ибо строго было заповедано – та кровь священна и не может пролиться на землю. И Боги отступали, сохраняя порядки, побежденные, но несломленные, живые.
– Боги всегда проигрывают и всегда побеждают… – время от времени тихо повторял Ньолис, вышагивая в одиночестве по длинным каменным галереям Замка.
Но никто не разумел сих странных слов. Иные же Боги заподозрили венценосного брата в смущении ума, ввиду быстро наступающей старости и потери энергии. Эти разговоры со всей строгостью пресекала Итчаль. Но сии шепотки и перешептывания уже наполняли все темные углы огромного Замка. И самые сильные из Богов уже подумывали о том, чтобы выдвинуть собственные претензии на корону Ньолиса.
Среди людей тоже не было покоя. Жили народы осенями хуже, и появлялись многие черные религиозные секты, и ходили враги по снегу в атаки на замерзшие деревни, и наводнялась земля тварями и гадами. Светлые Боги порывались спуститься к людям, помочь, наставить, да только везде, где ступала их нога, были люди озлоблены и озверелы. «Почто, спрашивали, оставили вы нас на растерзание кошмарным снам, диким теням и разгулявшимся бандитам?» И нечего было ответить Богам.
Кончалась осень. И ждала мир впереди лишь белая стужа да ледяные ветры. Немногие Боги-Покровители еще не подверглись нападениям в своих землях или держали осаду. Но знали они, что дни их сочтены и слабая оборона скоро падет. Так сидела в своей Розовой Башне Богиня-Покровительница Юности Лапикания. Была она самой юной и нежной из всех Богинь. А оказалась к тому же самой храброй, и стойкой. Множество раз Бог-Искуситель Войны Хеддигарн атаковал ее Башню, помогая сестрице Боинге-Искусительнице Наживы Дора?мне, но отбрасывали их обратно войска Лапикании. Не желала Богиня сдаваться злодеям. Скрежетали длинными зубами Хеддигарн и Дорамна, да только плод этот висел слишком высоко – не достать, не покорить.
Тогда измыслили Хеддигарн и Дорамна страшную хитрость и подлость. Под видом переговоров и обмена пленниками, выманили они Богиню-Покровительницу из-под защиты Розовой Башни. Пришла прекрасна юная дева под сень заснеженных деревьев и, где ступала босыми ногами – там расцветали маленькие розовые цветы. Сопровождал ее лишь малый отряд. Там, под деревьями, их всех и повязали. Куражась, черные воины Хеддигарна под смех воинов Дорамны казнили всех полоненных. Оставалось Лапикании лишь проливать горькие слезы на то, что оказалась такой легковерной.
– Мы тебя не отпустим! – шипела серовласая Дорамна. Красота ее была порочна и искусственна, но понимали это люди и Боги слишком поздно.
– Будешь теперь нашей пленницей! – вторил ей злобный рогатый братец. – Мы с такой юной красавицей еще не забавились, не развлекались!
Подняла на них глаза коленопреклоненная Лапикания и замерла от ужаса. Множество всяких непотребств, насилий и издевательств прочитала она во вражьих очах. И поняла, что не отпустят эти Боги-Искусители ее к брату Королю Ньолису. Проронив последнюю слезинку, Лапикания поднялась на ноги, немало удивив своих надзирателей, и бросилась грудью на острый меч Хеддигарна. Закапала на снег божественная розоватая кровь. Прожгла и растворила металл меча. Бог-Искуситель вскрикнул, бросился к обрушившейся на землю Лапикании, но было уж поздно. Испустила Богиня дух.
И разнесся над всем миром страшный гром и грохот. То сами небеса рыдали и оплакивали утрату самой чистейшей из Богинь.
Впервые в своей бесконечной жизни испугались Хеддигарн и Дорамна. Поняли, что не просто пролили божественную кровь, а своими речами и поступками убили Богиню и нарушили древнюю заповедь. И неизвестная кара теперь постигнет весь их род. Содрогаясь, поспешили они убраться с места казни, лишь слегка присыпав тело юной Богини снегом. А чтобы никто ничего не узнал, не разнес да не растрезвонил – своих воинов, что помогали им в этой засаде и мучениях, Боги-Искусители также растерзали неподалеку. К вечеру, когда страх развеялся, а возмездие не нашло преступников, успокоились их гнилые сердца. И ушли Хеддигарн и Дорамна, как ни в чем не бывало, пировать в опустевшую без хозяйки Розовую Башню.
Ощутил Ньолис в своем горном Замке смерть сестры как огромную дымящуюся дыру в сердце. Покачнулся, потерял равновесие, и только Итчаль успела его подхватить. По сморщенной его щеке прокатилась горькая слеза. Попытался Ньолис вдохнуть полной грудью, да не смог, теснило ее горе и старость. Провела рукой прекрасная Итчаль по седым волосам мужа, спросила мягким голосом:
– Сердце мое, что тревожит тебя? Отчего побледнел и оступился?
Но не смог открыть правду Ньолис, покачал головой да улыбнулся слабо. Попросил оставить его одного со своими печалями. А после, отправил к своему брату Богу-Покровителю Печалей Вере?ссэлу сокола с весточкой и попросил поискать среди снегов тело их сестры Лапикании.
Едва узнав от старшего брата о гибели Лапикании, Верессэл переоделся в одежды нищего путника и, никем не узнанный, отправился в путь. Его ойн был последним, не захваченным темными силами, но разные чудища и монстры давненько гуляли вдоль его границ. Знал Верессэл, что вскоре все кончится и для него, потому заранее предупредил своих воинов, слуг и людей, распустил стражей, развеял по ветру зерно и припасы. Разбрелись все куда глаза глядят, спрятались в глубоких пещерах и гротах, притаились до следующей весны.
Долго бродил неузнанным Верессэл по захваченным тьмой землям, городам и весям. Повсюду там теперь процветали жадность, пьянство, разврат и война. Никто никому не верил, брат шел на брата, и все кляли Светлых Богов, поклоняясь в экстатических бешеных плясках Темным. Верессэл прятал лицо, множество раз убегал от погони, прятался в высоких зимних кронах деревьев, и запоминал все, что видел.
Нескоро увидела стремительная Астрада, что весь ее грозный отряд оказался бит. Погибли в неравных схватках, застигнутые врасплох. Немногие отправились следом за Богиней, чтобы защитить ее, невидящую и неслышащую, ослепленную собственными фантазиями и страстями. Остановившись посреди залитой лунным светом поляны, Астрада увидела рядом с собой лишь семерых воинов.
– Куда же испарилось мое войско?! – закричала Богиня, сверкая змеиными глазами. – Неужто, покинули меня в час нужды, преступили все воинские клятвы и трусливо сбежали?!
– Нет, моя госпожа, все мы здесь, – проговорил Солнечный воевода, утирая янтарную кровь со лба. И не мог он понять, то была его кровь или кровь многих сотен братьев и сыновей, что он потерял в той бессмысленной лесной резне.
– Как же мне с вами, трусами, отвоевывать свои земли, если вы и себя защитить-то не можете?! – ярилась Астрада, потрясая перед носом измученного Солнечного воеводы своим огромным боевым серпом.
Но не успел ей ответить воевода. Набросилась на него сзади тень, могучая как сотня бесов, и неуловимая, как быстрая смерть. Захрипел и забился воевода, в глазах его читалась мольба. Оставшиеся в живых последние воины бросились своему полководцу на выручку и только Астрада, пораженная увиденным в самое сердце, не тронулась с места. Взирала она испуганными, жаждущими глазами на то, как тень терзает солнечных воинов, как лижет кровь из их ран и рвет на части.
– Госпожа! Помоги! – был предсмертный крик Солнечного воеводы.
Но Астрада отвела глаза. Она желала спастись сама, а на иные жизни ей теперь было плевать. Все равно они обречены. Их янтарная кровь слишком вкусна. И, пришпорив коня, Богиня кинулась в самую гущу леса, не разбирая дороги, сквозь низкие ветки и бурелом. И вслед ей летели стоны умирающих воинов да громкий хохот Никты, вновь одержавшей победу. Кричала от горя и бешенства Астрада, да только сделать ничего не могла. Предавший однажды…
Наблюдал за всей этой битвой с балкона своего Замка Ньолис. Каждую каплю потерянной янтарной крови он ощущал как пролитую свою. Итчаль стояла рядом, держала мужа за руку и молчала. Никакие слова не способны унять боль, что чувствовал Бог Солнца. Но и оставить его один на один с утратой, верная Итчаль не могла. А потому лишь тишиной поддерживала скорбь. Образ Астрады перед могучим внутренним взором Ньолиса затерялся где-то далеко в западных лесах и канул. Искусители сегодня заново праздновали победу.
Глава 5
Потянулись в Замке Ньолиса безрадостные летние дни. Отряд, отправленный на поиски затерявшейся младшей сестры, вернулся ни с чем. Ни единой весточки, ни единого клочка длинного зеленого платья – ничего не нашли. Почтили память Астрады люди и Боги, да вернулись к своим обычным делам. Люди ухаживали за урожаем, заготавливали впрок овощи, грибы да ягоды, варили мед, чинили и правили теплую одежду, да заключали предзимние браки. Боги готовились к новым схваткам, точили мечи да ковали доспехи. Все понимали, что нападение на земли Астрады – лишь первая ласточка грядущих завоеваний. Но беда пришла, откуда не ждали.
Одним утром, незваная, зашла на воинский совет мужа Богиня Итчаль. Чело ее было бледнее снега, губы и руки дрожали мелкой дрожью, на глазах проступили слезы. Встали воины, с поклоном поприветствовали Госпожу. Ньолис тоже поднялся, твердым шагом прошествовал к ненаглядной, взял в ладони ее похолодевшие пальчики и спросил:
– С чем пожаловала, супруга моя? – и добавил мягко. – Что стряслось?
– Этой ночью… – проговорила Итчаль, борясь с дрожью и слабостью. – Захваченными оказались мои земли. На них пришел Бленвиг – Бог-Искуситель Кошмаров. Погрузились мои земли в вечный сон, ничто его разогнать не может. Будет Бленвиг пировать на чужих страданиях, силы его будут расти, а мои – гаснуть.
– Так вот, отчего не получали мы вестей из вашего ойна 1: Ойн (язык ПСК) – провинция! – воскликнул самый сметливый из мужей. – Там все уснули кошмарным сном!
Итчаль лишь слабо кивнула.
– А я уже очень давно живу во владениях мужа. Оттого и не почувствовала сразу, что мои подданные и мои земли нуждаются во мне больше всего! – со слезами проронила Богиня.
Не давая любимой супруге более проронить ни слова, могучий Ньолис прижал ее к своей груди, и вновь охватило их яркое золотое сияние. Стали тише, а вскоре и вовсе прекратились всхлипы убитой горем Итчаль. Почувствовала Богиня, как в нее хлынула солнечная сила, поддерживая и врачуя раны, оставленные далеким врагом. В зале совета воцарилась торжественная тишина. Все собравшиеся понимали, что теперь пришла пора Богине Рассвета идти на поле боя, отвоевывать свои земли у жестокого захватчика. Что придется расстаться мужу с женой на неизвестное время. Припомнили также, как становится Ньолис темным и гневливым без мягкой поддержки любимой жены. И взмолились о скором возвращении Светлой Богини.
На утро, крепко поцеловав мужа в сахарные уста, Итчаль отправилась с частью войска в свой далекий ойн. Ньолис наблюдал за ее тенью с балкона Замка насколько хватало взгляда и еще дальше. А после – удалился на ледяные источники. Морщины прорезали его всегда молодое лицо, тяжелый груз давил на богатырские плечи – то была расплата за силы, отданные любимой сестре и ненаглядной жене. Все меньше помогали ледниковые воды Солнечному богу.
Три дня не было от Итчаль никаких вестей. Сквозь морок иллюзий и кошмаров, накрывших ойн, не смог пробиться истинный взгляд Ньолиса, сколько он ни старался. Оставалось лишь ждать. И Бог метался, как затравленный раненный зверь по Замку, ставшему ему клеткой, уходил от бесед, отказывался есть и пить. Сердце его обливалось кровью и смертельно замирало, когда он ощущал новую каплю пролитой янтарной крови. С рассветом четвертого дня показалась на горизонте Богиня Итчаль. Не утерпев, Ньолис ринулся ей навстречу, обратившись в золотого сокола.
От всего многочисленного отряда светлых воинов осталась лишь горстка солдат. Еще три десятка рассветных воинов присоединилось к Итчаль, когда Богиня отбила передовые защитные рубежи и вызволила пленных. На том и закончились их победы. Войско кошмаров нападало на них во время сна, запирая воинов в небытие до конца дней мира. А во время бодрствования, запугивали и отгоняли воинов от границ искусные иллюзии и мании. Проведя несколько дней в бесплодных блужданиях по кривым лабиринтам уродств и кошмарных снов, Итчаль и остатки воинов решили воротиться обратно в Замок.
Приникла к груди мужа Итчаль и громко разрыдалась. Ничем она не смогла помочь своим землям и своему народу, лишь растратила силы и горячую кровь понапрасну. А враг – Бог-Искуситель Бленвиг, даже носа не показал из захваченной Рассветной Башни. Все было кончено. Ньолис гладил свою ненаглядную по ярким огненным волосам и радовался, что она осталась жива и невредима, что ни одна царапина не окрасила бордовым ее нежную кожу. И поклялся вновь, как тогда во время брачного обряда, никогда не давать в обиду свою жену. Вернулись Бог и Богиня в свой Замок, опустошенные, но хранящие свою любовь.
1 Ойн (язык ПСК) – провинция
Глава 6
Кончалось лето. Первый холодный ветер охладил маленькие северные поля и лесные делянки. Люди начали поторапливаться – заготавливать дрова, удить и вялить рыбу, собирать и лущить орехи, ткать белоснежные платья для предзимних свадеб. Наученные природой и сменой сезонов, люди знали, вскоре грянут первые заморозки, а следом, не успеешь оглянуться, сугробы будут стоять до самого горизонта и дальше, до неба.
Шумно перед началом осени становилось и в Замке Ньолиса. Шумно и тревожно. Заявлялись пред светлы очи Бога Солнца теперь и иные Боги-Покровители, Поверженные и Изгнанные – всех их с родных земель гнали беды и победоносное шествие Богов-Искусителей. Ничего не могли они противопоставить темным богам. Смелость и отвага разбивались о хитрость и подлость. И Боги приходили к своему Королю и Отцу, просить помощи, сил и войск для победы над врагами. Ни разу не отказал Ньолис. И ненаглядная жена его замечала, как угрюм и сер становится Бог Солнца. Плечи его согнулись, морщины избороздили лицо и руки, а пальцы теперь мелко дрожали и больше походили на соколиные когти. Итчаль кормила мужа солнечным вареньем, приносила рассветное молоко, но не могли они разгладить чела Бога. Тратя свою энергию на помощь братьям и сестрам – Ньолис неизбежно старел. Поддерживая жизнь и юность в родне, оставшейся без Башен, без молитв и подданных, сам он с жизнью медленно расставался.
К середине осени в Замке в своих отдельных покоях теперь обитало множество бессмертных. Бог Полей Глеоландт, Богиня Любви Айдрет, Бог Морей Ксалтар и Бог-лекарь Тэсу Инанг – все нашли приют у Ньолиса, все получили частичку силы для отвоевания, и все вернулись обратно ни с чем. Но, как ни старался, нигде не мог Ньолис найти следов Астрады. И печалилось сердце стареющего Бога о сестре, которая где-то запропала. Итчаль же сбивалась с ног, стараясь устроить своих божественных родственников, их свиты и воинов с наибольшим комфортом и уважением. Стал Замок больше похож на большое горланящее гнездо, чем на место отдыха и уюта.
Но никто из бессмертных не проливал свой крови в бою. Не покушались ни Боги-Покровители, ни Боги-Искусители на жизнь друг друга, ибо строго было заповедано – та кровь священна и не может пролиться на землю. И Боги отступали, сохраняя порядки, побежденные, но несломленные, живые.
– Боги всегда проигрывают и всегда побеждают… – время от времени тихо повторял Ньолис, вышагивая в одиночестве по длинным каменным галереям Замка.
Но никто не разумел сих странных слов. Иные же Боги заподозрили венценосного брата в смущении ума, ввиду быстро наступающей старости и потери энергии. Эти разговоры со всей строгостью пресекала Итчаль. Но сии шепотки и перешептывания уже наполняли все темные углы огромного Замка. И самые сильные из Богов уже подумывали о том, чтобы выдвинуть собственные претензии на корону Ньолиса.
Среди людей тоже не было покоя. Жили народы осенями хуже, и появлялись многие черные религиозные секты, и ходили враги по снегу в атаки на замерзшие деревни, и наводнялась земля тварями и гадами. Светлые Боги порывались спуститься к людям, помочь, наставить, да только везде, где ступала их нога, были люди озлоблены и озверелы. «Почто, спрашивали, оставили вы нас на растерзание кошмарным снам, диким теням и разгулявшимся бандитам?» И нечего было ответить Богам.
Кончалась осень. И ждала мир впереди лишь белая стужа да ледяные ветры. Немногие Боги-Покровители еще не подверглись нападениям в своих землях или держали осаду. Но знали они, что дни их сочтены и слабая оборона скоро падет. Так сидела в своей Розовой Башне Богиня-Покровительница Юности Лапикания. Была она самой юной и нежной из всех Богинь. А оказалась к тому же самой храброй, и стойкой. Множество раз Бог-Искуситель Войны Хеддигарн атаковал ее Башню, помогая сестрице Боинге-Искусительнице Наживы Дора?мне, но отбрасывали их обратно войска Лапикании. Не желала Богиня сдаваться злодеям. Скрежетали длинными зубами Хеддигарн и Дорамна, да только плод этот висел слишком высоко – не достать, не покорить.
Тогда измыслили Хеддигарн и Дорамна страшную хитрость и подлость. Под видом переговоров и обмена пленниками, выманили они Богиню-Покровительницу из-под защиты Розовой Башни. Пришла прекрасна юная дева под сень заснеженных деревьев и, где ступала босыми ногами – там расцветали маленькие розовые цветы. Сопровождал ее лишь малый отряд. Там, под деревьями, их всех и повязали. Куражась, черные воины Хеддигарна под смех воинов Дорамны казнили всех полоненных. Оставалось Лапикании лишь проливать горькие слезы на то, что оказалась такой легковерной.
– Мы тебя не отпустим! – шипела серовласая Дорамна. Красота ее была порочна и искусственна, но понимали это люди и Боги слишком поздно.
– Будешь теперь нашей пленницей! – вторил ей злобный рогатый братец. – Мы с такой юной красавицей еще не забавились, не развлекались!
Подняла на них глаза коленопреклоненная Лапикания и замерла от ужаса. Множество всяких непотребств, насилий и издевательств прочитала она во вражьих очах. И поняла, что не отпустят эти Боги-Искусители ее к брату Королю Ньолису. Проронив последнюю слезинку, Лапикания поднялась на ноги, немало удивив своих надзирателей, и бросилась грудью на острый меч Хеддигарна. Закапала на снег божественная розоватая кровь. Прожгла и растворила металл меча. Бог-Искуситель вскрикнул, бросился к обрушившейся на землю Лапикании, но было уж поздно. Испустила Богиня дух.
И разнесся над всем миром страшный гром и грохот. То сами небеса рыдали и оплакивали утрату самой чистейшей из Богинь.
Впервые в своей бесконечной жизни испугались Хеддигарн и Дорамна. Поняли, что не просто пролили божественную кровь, а своими речами и поступками убили Богиню и нарушили древнюю заповедь. И неизвестная кара теперь постигнет весь их род. Содрогаясь, поспешили они убраться с места казни, лишь слегка присыпав тело юной Богини снегом. А чтобы никто ничего не узнал, не разнес да не растрезвонил – своих воинов, что помогали им в этой засаде и мучениях, Боги-Искусители также растерзали неподалеку. К вечеру, когда страх развеялся, а возмездие не нашло преступников, успокоились их гнилые сердца. И ушли Хеддигарн и Дорамна, как ни в чем не бывало, пировать в опустевшую без хозяйки Розовую Башню.
Ощутил Ньолис в своем горном Замке смерть сестры как огромную дымящуюся дыру в сердце. Покачнулся, потерял равновесие, и только Итчаль успела его подхватить. По сморщенной его щеке прокатилась горькая слеза. Попытался Ньолис вдохнуть полной грудью, да не смог, теснило ее горе и старость. Провела рукой прекрасная Итчаль по седым волосам мужа, спросила мягким голосом:
– Сердце мое, что тревожит тебя? Отчего побледнел и оступился?
Но не смог открыть правду Ньолис, покачал головой да улыбнулся слабо. Попросил оставить его одного со своими печалями. А после, отправил к своему брату Богу-Покровителю Печалей Вере?ссэлу сокола с весточкой и попросил поискать среди снегов тело их сестры Лапикании.
Едва узнав от старшего брата о гибели Лапикании, Верессэл переоделся в одежды нищего путника и, никем не узнанный, отправился в путь. Его ойн был последним, не захваченным темными силами, но разные чудища и монстры давненько гуляли вдоль его границ. Знал Верессэл, что вскоре все кончится и для него, потому заранее предупредил своих воинов, слуг и людей, распустил стражей, развеял по ветру зерно и припасы. Разбрелись все куда глаза глядят, спрятались в глубоких пещерах и гротах, притаились до следующей весны.
Глава 7
Долго бродил неузнанным Верессэл по захваченным тьмой землям, городам и весям. Повсюду там теперь процветали жадность, пьянство, разврат и война. Никто никому не верил, брат шел на брата, и все кляли Светлых Богов, поклоняясь в экстатических бешеных плясках Темным. Верессэл прятал лицо, множество раз убегал от погони, прятался в высоких зимних кронах деревьев, и запоминал все, что видел.
