"Если в рай после смерти меня поведут без тебя, –
Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть."
© Саади
Я стояла, открыв капот, и слов у меня не было! Милый братец попросил забрать машину, потому что она ему понадобится, а улетел он из охотничьего дома с однополчанами на катере. Хотя ругать надо было в первую очередь себя. Ведь знала, что Марк легкомысленный! И уехала, не проверив резервный блок питания. А Марк, оказывается, на нём и ездил. А основной блок не зарядил. Лень доставать было? Или забыл. Братец может... И что теперь?
В лесу сумрачно, деревья заслоняют свет и о зарядке солнечных батарей думать не приходится. До поляны многотонную машину не дотолкаешь. Придётся охотиться. Хорошо, если попадётся олень или, хотя бы, волк. Топливный бак семейного монстра способен переработать убоину в горючее. И я доеду до дома. Если попадётся олень. Или хотя бы до заправочной станции, где можно купить блок питания. Господи, хоть бы успеть выехать из зоны молчания! Связаться с братом, пусть пришлёт кого-нибудь с помощью!
Вынула из боковых фиксаторов карабин. Проверила. Какое счастье, что Марк служит в армии! Приучили оружие держать в порядке. И на том спасибо! Оставила "уснувшую" машину и углубилась в лес, благословляя благородную Ливию, вдолбившую своим ученицам, что одежда должна соответствовать обстоятельствам. И я, отправляясь на машине, надела охотничий костюм. Это название в нашей семье применяется для военной формы. Я в армии не служила. Несмотря на то, что наша семья не входит в "золотую сотню", запрет на службу в армии действует для меня, как и для всех женщин, способных рожать. Было очень обидно, – в нашей семье служили все. И мама. Хотя благородная Клелия не является нашей биологической матерью. Мы с братом дети "дорогой мамочки". Линия тета номер пять тысяч двести шестьдесят восемь. Папе пришлось платить за близнецов двойную цену. Но он, смеясь, говорит, что за такую радость заплатил бы и больше! Деньги в семье есть. Папа занимается "координацией и организацией". Раньше, в древности, это называлось "мафией". Нас с братом в дела, конечно, не посвящали. О том, насколько наш образ жизни отличается от "нормального", я узнала только в интернате. Там все девочки ходили без охраны! И моим охранникам не разрешили находиться на территории. Тогда папа нанял официальное агентство. И наш интернат был самым охраняемым местом на планете.
Брату проще, – в пять лет – военная Академия. Зато у него много знакомств в самых разных слоях общества. Папа сразу указал на это маме, когда она попыталась возразить против его решения. Сам папа в Академии не учился. Была война, и он служил рядовым десантником. Ушёл в отставку центурионом. Мог бы дослужиться и до трибуна, ему предлагали. Но папа вернулся домой. Марку, когда он спросил, ответил:
– Я и так патриций. Война, – дело святое. Гражданство Империи, – тоже не лишнее. А после... Мне есть чем себя занять, сын.
Устроилась, чтобы видеть звериную тропу. Жду, слившись с лесом... Меня брали на охоту с шести лет. Каждые каникулы. Так что я умею и выслеживать добычу, и стрелять в удалённую цель. Близко подбираться мне не разрешали, – девочка! Дискриминация по половому признаку...
Мне повезло. Не прошло и часа, как появился олень. Хороший, крупный самец. Смогу добраться до дома! Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, почувствовала, как выравнивается пульс и обостряется зрение. Задержала дыхание, и плавно нажала на курок. Выстрел. Неожиданно громкий. Олень падает. И я, повесив карабин на плечо, отправляюсь за добычей, раздумывая, как её доставить к машине. Приняла решение, донести кусок, заправить топливный бак и вернуться на машине. Иначе не получится. Выходить из машины не понадобится, манипуляторами нас выучили владеть в совершенстве. Я, на спор с братом, даже крестиком вышивала. Вспомнила разобиженное лицо Марка, на душе потеплело.
А к оленю я подходить не стала. Рядом с ним уже стоял охотник. Вот почему выстрел был таким громким! Мы стреляли одновременно. Высокий ладный мужчина в военной форме без знаков различия. Хищная грация, привитая Академией. Старше нас с Марком. А вот насколько? Все военные привиты. Как правило. Папа не делал прививку. Сказал, что ему это не надо. Ну... мы почти чистокровные. Вот уже восемь поколений рождается от чистокровных матерей. Дорогих мамочек, конечно, запрашивают только через два поколения. Чтобы не привлекать внимания. А чистокровные смешанных линий не отказываются погостить несколько лет в семье. Вкусить, так сказать, привилегий, положенных эталонным самкам. Всё-таки, я злая и завистливая. Я ведь тоже не работаю. Следить за поместьем, – это же не работа? Это обязанность каждой патрицианки. Мама передала мне почти все дела, оставив себе лишь заботу о папе. А детей у меня, слава Богу, нет.
Я выскочила замуж в семнадцать лет. Сразу после интерната. За брата одной из соучениц. Он казался мне таким изысканным... Медового месяца у нас не получилось. Уже через две недели совместной жизни я поняла, что мой муж по сути своей захребетник. У него такая тонкая душевная организация, что он может только отдыхать от невыносимой тяжести этого мира. А я должна обеспечивать ему этот самый отдых. Ходить на цыпочках, и кидаться выполнять малейший каприз дражайшего супруга. А ведь папа меня предупреждал! Развели нас быстро. Всего месяц нервотрёпки, и оставленные бывшему мужу загородный дом и квартира в элитном районе. Я хотела побороться за них, но папа сказал:
– Оставь, девочка. Это слишком малая цена за твоё взросление.
А когда бывший муж подал на меня в суд, требуя компенсации за моральный ущерб, папа послал к нему ребят с предложением заплатить авансом за ущерб физический. Благородный Тарпей внял голосу разума и отозвал иск.
Стою, не двигаясь, чтобы не привлекать внимания. Расстояние такое, что я не успею воспользоваться карабином, если этот мужчина решит напасть. Достала нож, осознавая, что вряд ли сумею им воспользоваться. Мужчина рассматривал голову оленя, потом, не оборачиваясь, сказал:
– Не бойся, не трону. Отличный выстрел, кстати. Предлагаю поделить пополам.
Подумала, что половины туши мне хватит до заправки.
– Согласна. Только ты мне поможешь донести мою долю к машине.
И еле удержалась, чтобы не отпрыгнуть. Настолько хищным было движение моего... хммм... напарника? Призвала двенадцать лет воспитания и удержалась на месте. Даже убрала нож. Всё равно ничего сделать не успею... и он обещал не трогать... А жаль...
О чём я думаю?.. Сердце замерло, как испуганная птичка перед змеёй. В груди щекочущий холод... Смотрю в льдистые серо-голубые глаза и не могу произнести ни звука. И ОН (я точно знаю, что это ОН! Потому что других не существует. Их просто нет!) тоже молчит, застыв изваянием... Прошло несколько веков...
– Я и не знал, что в этом лесу водятся феи.
Собрала все силы, чтобы ответить ровным голосом, как подобает патрицианке.
– Благодарю за комплимент. Так мы договорились? Ты поможешь мне?
– Приказывай, владычица.
В невероятных глазах пляшут чёртики... Он ведь чистокровный! Такие сияющие глаза только у чистокровных! Как жаль! Папа не разрешит нам... О чём я думаю! С усилием оторвала взгляд от льдистых глаз. Мужчина забросил тушу оленя на гравиплатформу, образовавшуюся из небольшой пластины. Таких технологий в нашем мире нет! И Марк о них ничего не рассказывал. Сохраняю достоинство. Патрицианка не может удивляться. Поворачиваюсь и иду к машине. Мой спутник бесшумно движется следом. За ним, на уровне плеч, летит платформа с добычей.
– Ох ты ж, ничего себе! Я думал, эти монстры только в Академии остались! Что же ты такая невнимательная, детка? Батарея сдохла, так её заряжать надо! Вроде неглупая девочка, стреляешь хорошо...
Молчу. Зачем объяснять, что это Марк не удосужился зарядить батарею? Если я сама виновата, что, зная брата, не посмотрела под капот до отъезда... И зачем нужны слова, когда я смотрю и стараюсь запомнить каждую чёрточку, слушаю, чтобы потом вспоминать каждый звук... Он уйдёт... А я останусь. Такая вот грустная история...
– Как звать, красивая?
– Вителлия.
Я испугалась. Впервые в жизни испугалась. Такая ярость и отвращение в серо-голубых глазах! Глаза, подобно далёким звёздам, обжигают холодом абсолютного нуля. Что вызвало такую реакцию?
– Лгать нехорошо, красивая.
Я ничего не понимаю! Он сошёл с ума? Вот так? Сразу?
Мне протянут платок. Отстранившись, выпрямилась, смотрю на незнакомца, не выражая никаких чувств, кроме вежливого внимания.
– Я не представился, красивая. Меня зовут Тит Вителлий Север. И я знаю всех своих родственников. Тебя среди них нет.
А я ощутила ликование! Вителлий Север! Папа разрешит мне встречаться с ним! Но почему он чистокровный? Вспомнила уроки генеалогии... Мать благородного Тита, – чистокровная. А отец, – консул Империи, – патриций. Может быть, как и мы, они брали чистокровных чаще, чем прочие семьи? Доля консула, плюс доля легата-прим... Да. Вителлии Северы могли себе позволить чистокровных матерей для своих потомков.
– Чему радуешься, красивая?
И меня захлестнула обида. Конечно, одна из первых семей Империи, и мы... провинциальные патриции. И благородный Тит испытывает негодование... За то, что вынужден общаться со мной? Да, я не гражданка, – всего лишь жительница. Но я остаюсь патрицианкой. А все патриции равны. Холодно посмотрела на благородного Тита и ответила:
– Мы не родственники Вителлиям Северам. Мой отец, – благородный Публий Вителлий. Если между нашими кланами и было родство, то оно настолько давнее, что о нём можно забыть. Благодарю за помощь, благородный Вителлий Север. Мне пора ехать. Если нам по дороге, могу подвезти.
Тит просиял глазами. И ледяной свет сменился теплом и нежностью. Удерживаю выражение вежливого внимания, не растекаясь лужицей от счастья. Как мудр был папа, когда потребовал отдать меня в интернат, несмотря на то, что у него были в тот момент трения с конкурентами. Поэтому мы с Марком и ходили везде с охраной... Благородная Ливия выучила меня как должны вести себя патрицианки. И я сейчас отчаянно цепляюсь за правила поведения, чтобы не потерять к себе уважение. В очередной раз позавидовала чистокровным. Вот кому этикет не нужен! Чем бы чистокровная ни тешилась, лишь бы детей рожала!
– Ты хотела заправить бак мясом?
– Можно и костями. Главное, – органика.
– Ты позволишь помочь тебе, благородная Вителлия? Потребуется немного времени...
Тит достал боевой нож, и начал примериваться к туше. А я поняла, что он не охотник.
– Не надо, благородный Вителлий Север. Садись в машину. Я всё сделаю сама.
– Тебе не надо пачкать руки в крови, благородная Вителлия. Я...
– Я и не собираюсь пачкать руки, благородный Вителлий Север.
– Просто Тит, прошу тебя. Вителлием Севером зовут моего отца.
Я мысленно и так называю его просто Тит. Но вслух? Это недопустимо. Села на водительское место, Тит занял пассажирское сиденье рядом. И я включила манипуляторы.
– Мясо оставим? Загрузим кости?
– Мне столько мяса некуда девать. Разве что ты приготовишь обед?
– Для чего ты охотился, благородный Вителлий? Если тебе не нужно мясо?
Расстроилась... Не ожидала, что мой избранник способен убивать для забавы.
– Я не сказал, что не нужно. Но охотился я, чтобы понять смысл охоты. Ты поняла, что я не охотник.
– Ты не знаешь с какой стороны подойти к туше.
Пока мы перебрасывались словами, я при помощи манипуляторов с насадками-пилками разделала тушу на куски. Освободила от костей. Достала из бортовых контейнеров одноразовые упаковки, положила в них мясо и потроха. Голову тоже запаковала отдельно. Кости загрузила в бак. Индикаторы засветились, переработка началась. Хорошо, что манипуляторы снабжаются энергией автономно...
– Я поражён! Ты настоящее сокровище, Вителлия. Позволишь мне сесть за руль?
– Нет.
– Я умею управлять этим монстром. Меня учили, правда.
И обаятельная улыбка, при виде которой хочется доверить всё. Но! Мы почти незнакомы.
– Куда тебя подвезти?
– Не доверяешь... В общем, правильно. Я сам дойду. Здесь недалеко.
И выскользнул из машины. А как же олень? Растворился в лесу... Всё же он охотник. Только никогда не разделывал добычу. Наверное, у Вителлиев Северов для этого существуют егеря. Или... он рейнджер? Сердце сжимается от обиды. Ушёл и не оглянулся... Какое счастье, что я вела себя как патрицианка! Иначе сейчас бы со стыда сгорела. Потихоньку тронулась с места. До дома доеду. В крайнем случае, вытащу кусок мяса манипуляторами.
А как только я выехала из леса, машину подхватило и подняло вверх. Вокруг стены света. Наш семейный монстр втягивается в этот сияющий тоннель, как детская игрушка. Сижу в машине. Карабин перезарядила, держу под рукой. Вроде бы папа ни с кем не ссорился. Так в чём же дело? Наконец машина встала на колёса. На закрывшийся люк. Шлюзовая камера корабля... когда выровнялось давление, открылась дверь в коридор. И показалась знакомая фигура.
– Благородная Вителлия. Я всё-таки довезу тебя до дома.
– Что это значит, благородный Вителлий Север?
– Мне надо поговорить с твоим отцом.
– Ты даже имени его не знал!
– Не знал. Ну и что? Ты патрицианка, оттого и все эти заморочки.
– Я не понимаю...
– Всё просто, девочка. Если бы ты не была патрицианкой, я тебя увёз бы и заключил брак на ближайшем имперском корабле. Но ты патрицианка. Поэтому я намерен просить твоего отца отдать тебя мне в жёны. Как думаешь, согласится?
– Не зна... Что за странные шутки, благородный Вителлий Север?
В моей душе царит смятение. Отдать в жёны... А вдруг я ослышалась? И не переспросишь!
– Тит.
– Что?
– Моё имя. Или ты и своего брата называешь благородным Вителлием?
– При чём здесь Марк?
– При том, что ты запутаешься, малышка. У меня четверо полнородных братьев. Пока четверо. И как ты намерена к нам обращаться? Мы собираемся минимум трижды за четырнадцать лет. И?
– И какое отношение ваши редкие встречи имеют ко мне?
Значит, не ослышалась! А вдруг папа не согласится? Хотя, с чего бы? Мысли мелькают, в глазах мутится, сердце колотится так, что мне страшно... Руки похолодели. Тит рассмеялся, осветив меня сияющими глазами.
– Как моя жена ты будешь обязана присутствовать на сборах семьи.
– Я не твоя жена, благородный Вителлий Север!
– Не спорь, малышка. Если твой отец откажет, я тебя украду. И ты будешь моей женой по факту давности.
– Ты ненормальный. Мы практически незнакомы...
– Всё что мне нужно знать, я знаю, малышка.
– Я, конечно, польщён, благородный Вителлий Север. Но к чему такая спешка?
Папа внимательно и с уважением смотрит на Тита. Про меня папа всё понял сразу. И отправил меня к себе за спину. Сижу в кресле, наблюдаю за Титом. А вдруг, папа откажет? Тит улыбнулся пугающе-хищно, и весело сказал:
– Использую опыт своего отца.
– Успешный, надеюсь?
– Надеюсь, что мне повезёт больше.
Молчание... А я пытаюсь вспомнить сплетни, во множестве распространяемые об императорской семье, и об имперской принцессе в частности. Но она же чистокровная? Как можно сравнивать?! Тит, глядя папе в глаза, продолжил:
– Отец увидел женщину, на которой захотел жениться, и... старался соблюдать законы Республики. Я такого промаха не сделаю. Твоя дочь будет моей женой. Матерью моих детей. Я так решил, и так будет.
Я закрою глаза, чтобы светлого рая не видеть."
© Саади
Я стояла, открыв капот, и слов у меня не было! Милый братец попросил забрать машину, потому что она ему понадобится, а улетел он из охотничьего дома с однополчанами на катере. Хотя ругать надо было в первую очередь себя. Ведь знала, что Марк легкомысленный! И уехала, не проверив резервный блок питания. А Марк, оказывается, на нём и ездил. А основной блок не зарядил. Лень доставать было? Или забыл. Братец может... И что теперь?
В лесу сумрачно, деревья заслоняют свет и о зарядке солнечных батарей думать не приходится. До поляны многотонную машину не дотолкаешь. Придётся охотиться. Хорошо, если попадётся олень или, хотя бы, волк. Топливный бак семейного монстра способен переработать убоину в горючее. И я доеду до дома. Если попадётся олень. Или хотя бы до заправочной станции, где можно купить блок питания. Господи, хоть бы успеть выехать из зоны молчания! Связаться с братом, пусть пришлёт кого-нибудь с помощью!
Вынула из боковых фиксаторов карабин. Проверила. Какое счастье, что Марк служит в армии! Приучили оружие держать в порядке. И на том спасибо! Оставила "уснувшую" машину и углубилась в лес, благословляя благородную Ливию, вдолбившую своим ученицам, что одежда должна соответствовать обстоятельствам. И я, отправляясь на машине, надела охотничий костюм. Это название в нашей семье применяется для военной формы. Я в армии не служила. Несмотря на то, что наша семья не входит в "золотую сотню", запрет на службу в армии действует для меня, как и для всех женщин, способных рожать. Было очень обидно, – в нашей семье служили все. И мама. Хотя благородная Клелия не является нашей биологической матерью. Мы с братом дети "дорогой мамочки". Линия тета номер пять тысяч двести шестьдесят восемь. Папе пришлось платить за близнецов двойную цену. Но он, смеясь, говорит, что за такую радость заплатил бы и больше! Деньги в семье есть. Папа занимается "координацией и организацией". Раньше, в древности, это называлось "мафией". Нас с братом в дела, конечно, не посвящали. О том, насколько наш образ жизни отличается от "нормального", я узнала только в интернате. Там все девочки ходили без охраны! И моим охранникам не разрешили находиться на территории. Тогда папа нанял официальное агентство. И наш интернат был самым охраняемым местом на планете.
Брату проще, – в пять лет – военная Академия. Зато у него много знакомств в самых разных слоях общества. Папа сразу указал на это маме, когда она попыталась возразить против его решения. Сам папа в Академии не учился. Была война, и он служил рядовым десантником. Ушёл в отставку центурионом. Мог бы дослужиться и до трибуна, ему предлагали. Но папа вернулся домой. Марку, когда он спросил, ответил:
– Я и так патриций. Война, – дело святое. Гражданство Империи, – тоже не лишнее. А после... Мне есть чем себя занять, сын.
Устроилась, чтобы видеть звериную тропу. Жду, слившись с лесом... Меня брали на охоту с шести лет. Каждые каникулы. Так что я умею и выслеживать добычу, и стрелять в удалённую цель. Близко подбираться мне не разрешали, – девочка! Дискриминация по половому признаку...
Мне повезло. Не прошло и часа, как появился олень. Хороший, крупный самец. Смогу добраться до дома! Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, почувствовала, как выравнивается пульс и обостряется зрение. Задержала дыхание, и плавно нажала на курок. Выстрел. Неожиданно громкий. Олень падает. И я, повесив карабин на плечо, отправляюсь за добычей, раздумывая, как её доставить к машине. Приняла решение, донести кусок, заправить топливный бак и вернуться на машине. Иначе не получится. Выходить из машины не понадобится, манипуляторами нас выучили владеть в совершенстве. Я, на спор с братом, даже крестиком вышивала. Вспомнила разобиженное лицо Марка, на душе потеплело.
А к оленю я подходить не стала. Рядом с ним уже стоял охотник. Вот почему выстрел был таким громким! Мы стреляли одновременно. Высокий ладный мужчина в военной форме без знаков различия. Хищная грация, привитая Академией. Старше нас с Марком. А вот насколько? Все военные привиты. Как правило. Папа не делал прививку. Сказал, что ему это не надо. Ну... мы почти чистокровные. Вот уже восемь поколений рождается от чистокровных матерей. Дорогих мамочек, конечно, запрашивают только через два поколения. Чтобы не привлекать внимания. А чистокровные смешанных линий не отказываются погостить несколько лет в семье. Вкусить, так сказать, привилегий, положенных эталонным самкам. Всё-таки, я злая и завистливая. Я ведь тоже не работаю. Следить за поместьем, – это же не работа? Это обязанность каждой патрицианки. Мама передала мне почти все дела, оставив себе лишь заботу о папе. А детей у меня, слава Богу, нет.
Я выскочила замуж в семнадцать лет. Сразу после интерната. За брата одной из соучениц. Он казался мне таким изысканным... Медового месяца у нас не получилось. Уже через две недели совместной жизни я поняла, что мой муж по сути своей захребетник. У него такая тонкая душевная организация, что он может только отдыхать от невыносимой тяжести этого мира. А я должна обеспечивать ему этот самый отдых. Ходить на цыпочках, и кидаться выполнять малейший каприз дражайшего супруга. А ведь папа меня предупреждал! Развели нас быстро. Всего месяц нервотрёпки, и оставленные бывшему мужу загородный дом и квартира в элитном районе. Я хотела побороться за них, но папа сказал:
– Оставь, девочка. Это слишком малая цена за твоё взросление.
А когда бывший муж подал на меня в суд, требуя компенсации за моральный ущерб, папа послал к нему ребят с предложением заплатить авансом за ущерб физический. Благородный Тарпей внял голосу разума и отозвал иск.
Стою, не двигаясь, чтобы не привлекать внимания. Расстояние такое, что я не успею воспользоваться карабином, если этот мужчина решит напасть. Достала нож, осознавая, что вряд ли сумею им воспользоваться. Мужчина рассматривал голову оленя, потом, не оборачиваясь, сказал:
– Не бойся, не трону. Отличный выстрел, кстати. Предлагаю поделить пополам.
Подумала, что половины туши мне хватит до заправки.
– Согласна. Только ты мне поможешь донести мою долю к машине.
И еле удержалась, чтобы не отпрыгнуть. Настолько хищным было движение моего... хммм... напарника? Призвала двенадцать лет воспитания и удержалась на месте. Даже убрала нож. Всё равно ничего сделать не успею... и он обещал не трогать... А жаль...
О чём я думаю?.. Сердце замерло, как испуганная птичка перед змеёй. В груди щекочущий холод... Смотрю в льдистые серо-голубые глаза и не могу произнести ни звука. И ОН (я точно знаю, что это ОН! Потому что других не существует. Их просто нет!) тоже молчит, застыв изваянием... Прошло несколько веков...
– Я и не знал, что в этом лесу водятся феи.
Собрала все силы, чтобы ответить ровным голосом, как подобает патрицианке.
– Благодарю за комплимент. Так мы договорились? Ты поможешь мне?
– Приказывай, владычица.
В невероятных глазах пляшут чёртики... Он ведь чистокровный! Такие сияющие глаза только у чистокровных! Как жаль! Папа не разрешит нам... О чём я думаю! С усилием оторвала взгляд от льдистых глаз. Мужчина забросил тушу оленя на гравиплатформу, образовавшуюся из небольшой пластины. Таких технологий в нашем мире нет! И Марк о них ничего не рассказывал. Сохраняю достоинство. Патрицианка не может удивляться. Поворачиваюсь и иду к машине. Мой спутник бесшумно движется следом. За ним, на уровне плеч, летит платформа с добычей.
– Ох ты ж, ничего себе! Я думал, эти монстры только в Академии остались! Что же ты такая невнимательная, детка? Батарея сдохла, так её заряжать надо! Вроде неглупая девочка, стреляешь хорошо...
Молчу. Зачем объяснять, что это Марк не удосужился зарядить батарею? Если я сама виновата, что, зная брата, не посмотрела под капот до отъезда... И зачем нужны слова, когда я смотрю и стараюсь запомнить каждую чёрточку, слушаю, чтобы потом вспоминать каждый звук... Он уйдёт... А я останусь. Такая вот грустная история...
– Как звать, красивая?
– Вителлия.
Я испугалась. Впервые в жизни испугалась. Такая ярость и отвращение в серо-голубых глазах! Глаза, подобно далёким звёздам, обжигают холодом абсолютного нуля. Что вызвало такую реакцию?
– Лгать нехорошо, красивая.
Я ничего не понимаю! Он сошёл с ума? Вот так? Сразу?
Мне протянут платок. Отстранившись, выпрямилась, смотрю на незнакомца, не выражая никаких чувств, кроме вежливого внимания.
– Я не представился, красивая. Меня зовут Тит Вителлий Север. И я знаю всех своих родственников. Тебя среди них нет.
А я ощутила ликование! Вителлий Север! Папа разрешит мне встречаться с ним! Но почему он чистокровный? Вспомнила уроки генеалогии... Мать благородного Тита, – чистокровная. А отец, – консул Империи, – патриций. Может быть, как и мы, они брали чистокровных чаще, чем прочие семьи? Доля консула, плюс доля легата-прим... Да. Вителлии Северы могли себе позволить чистокровных матерей для своих потомков.
– Чему радуешься, красивая?
И меня захлестнула обида. Конечно, одна из первых семей Империи, и мы... провинциальные патриции. И благородный Тит испытывает негодование... За то, что вынужден общаться со мной? Да, я не гражданка, – всего лишь жительница. Но я остаюсь патрицианкой. А все патриции равны. Холодно посмотрела на благородного Тита и ответила:
– Мы не родственники Вителлиям Северам. Мой отец, – благородный Публий Вителлий. Если между нашими кланами и было родство, то оно настолько давнее, что о нём можно забыть. Благодарю за помощь, благородный Вителлий Север. Мне пора ехать. Если нам по дороге, могу подвезти.
Тит просиял глазами. И ледяной свет сменился теплом и нежностью. Удерживаю выражение вежливого внимания, не растекаясь лужицей от счастья. Как мудр был папа, когда потребовал отдать меня в интернат, несмотря на то, что у него были в тот момент трения с конкурентами. Поэтому мы с Марком и ходили везде с охраной... Благородная Ливия выучила меня как должны вести себя патрицианки. И я сейчас отчаянно цепляюсь за правила поведения, чтобы не потерять к себе уважение. В очередной раз позавидовала чистокровным. Вот кому этикет не нужен! Чем бы чистокровная ни тешилась, лишь бы детей рожала!
– Ты хотела заправить бак мясом?
– Можно и костями. Главное, – органика.
– Ты позволишь помочь тебе, благородная Вителлия? Потребуется немного времени...
Тит достал боевой нож, и начал примериваться к туше. А я поняла, что он не охотник.
– Не надо, благородный Вителлий Север. Садись в машину. Я всё сделаю сама.
– Тебе не надо пачкать руки в крови, благородная Вителлия. Я...
– Я и не собираюсь пачкать руки, благородный Вителлий Север.
– Просто Тит, прошу тебя. Вителлием Севером зовут моего отца.
Я мысленно и так называю его просто Тит. Но вслух? Это недопустимо. Села на водительское место, Тит занял пассажирское сиденье рядом. И я включила манипуляторы.
– Мясо оставим? Загрузим кости?
– Мне столько мяса некуда девать. Разве что ты приготовишь обед?
– Для чего ты охотился, благородный Вителлий? Если тебе не нужно мясо?
Расстроилась... Не ожидала, что мой избранник способен убивать для забавы.
– Я не сказал, что не нужно. Но охотился я, чтобы понять смысл охоты. Ты поняла, что я не охотник.
– Ты не знаешь с какой стороны подойти к туше.
Пока мы перебрасывались словами, я при помощи манипуляторов с насадками-пилками разделала тушу на куски. Освободила от костей. Достала из бортовых контейнеров одноразовые упаковки, положила в них мясо и потроха. Голову тоже запаковала отдельно. Кости загрузила в бак. Индикаторы засветились, переработка началась. Хорошо, что манипуляторы снабжаются энергией автономно...
– Я поражён! Ты настоящее сокровище, Вителлия. Позволишь мне сесть за руль?
– Нет.
– Я умею управлять этим монстром. Меня учили, правда.
И обаятельная улыбка, при виде которой хочется доверить всё. Но! Мы почти незнакомы.
– Куда тебя подвезти?
– Не доверяешь... В общем, правильно. Я сам дойду. Здесь недалеко.
И выскользнул из машины. А как же олень? Растворился в лесу... Всё же он охотник. Только никогда не разделывал добычу. Наверное, у Вителлиев Северов для этого существуют егеря. Или... он рейнджер? Сердце сжимается от обиды. Ушёл и не оглянулся... Какое счастье, что я вела себя как патрицианка! Иначе сейчас бы со стыда сгорела. Потихоньку тронулась с места. До дома доеду. В крайнем случае, вытащу кусок мяса манипуляторами.
А как только я выехала из леса, машину подхватило и подняло вверх. Вокруг стены света. Наш семейный монстр втягивается в этот сияющий тоннель, как детская игрушка. Сижу в машине. Карабин перезарядила, держу под рукой. Вроде бы папа ни с кем не ссорился. Так в чём же дело? Наконец машина встала на колёса. На закрывшийся люк. Шлюзовая камера корабля... когда выровнялось давление, открылась дверь в коридор. И показалась знакомая фигура.
– Благородная Вителлия. Я всё-таки довезу тебя до дома.
– Что это значит, благородный Вителлий Север?
– Мне надо поговорить с твоим отцом.
– Ты даже имени его не знал!
– Не знал. Ну и что? Ты патрицианка, оттого и все эти заморочки.
– Я не понимаю...
– Всё просто, девочка. Если бы ты не была патрицианкой, я тебя увёз бы и заключил брак на ближайшем имперском корабле. Но ты патрицианка. Поэтому я намерен просить твоего отца отдать тебя мне в жёны. Как думаешь, согласится?
– Не зна... Что за странные шутки, благородный Вителлий Север?
В моей душе царит смятение. Отдать в жёны... А вдруг я ослышалась? И не переспросишь!
– Тит.
– Что?
– Моё имя. Или ты и своего брата называешь благородным Вителлием?
– При чём здесь Марк?
– При том, что ты запутаешься, малышка. У меня четверо полнородных братьев. Пока четверо. И как ты намерена к нам обращаться? Мы собираемся минимум трижды за четырнадцать лет. И?
– И какое отношение ваши редкие встречи имеют ко мне?
Значит, не ослышалась! А вдруг папа не согласится? Хотя, с чего бы? Мысли мелькают, в глазах мутится, сердце колотится так, что мне страшно... Руки похолодели. Тит рассмеялся, осветив меня сияющими глазами.
– Как моя жена ты будешь обязана присутствовать на сборах семьи.
– Я не твоя жена, благородный Вителлий Север!
– Не спорь, малышка. Если твой отец откажет, я тебя украду. И ты будешь моей женой по факту давности.
– Ты ненормальный. Мы практически незнакомы...
– Всё что мне нужно знать, я знаю, малышка.
***
– Я, конечно, польщён, благородный Вителлий Север. Но к чему такая спешка?
Папа внимательно и с уважением смотрит на Тита. Про меня папа всё понял сразу. И отправил меня к себе за спину. Сижу в кресле, наблюдаю за Титом. А вдруг, папа откажет? Тит улыбнулся пугающе-хищно, и весело сказал:
– Использую опыт своего отца.
– Успешный, надеюсь?
– Надеюсь, что мне повезёт больше.
Молчание... А я пытаюсь вспомнить сплетни, во множестве распространяемые об императорской семье, и об имперской принцессе в частности. Но она же чистокровная? Как можно сравнивать?! Тит, глядя папе в глаза, продолжил:
– Отец увидел женщину, на которой захотел жениться, и... старался соблюдать законы Республики. Я такого промаха не сделаю. Твоя дочь будет моей женой. Матерью моих детей. Я так решил, и так будет.
