– Император мудр. Я не подумал об этом.
Император, подчёркнуто оглядев безбровых, безволосых центурионов, только-только начавших обрастать младенческим пушком, неопределённо хмыкнув, отвернулся.
– Интересно... – Кассий Агриппа раскрытой ладонью провёл вдоль стены, не прикасаясь к камню. Точнее, к имитации грубой каменной кладки. Современные имперские инструменты её не брали, – вязли и ломались. А лучевые – поглощались, не причиняя ущерба. Инженер, руководивший работами, даже высказал предположение, что попытки вскрытия периметра, посредством лучевого инструмента, лишь усиливают его защиту.
– Гравитационное воздействие мы не пытались применять, мой Император. Нужен блокирующий щит, а локализовать последствия...
– Я понял, трибун Мелий. От гравитационного воздействия мы воздержимся. Ты можешь идти.
Откозыряв, военный инженер удалился. Император же пожелал видеть тех, кто был внутри древней базы.
– Генри Миллер? – Тонкая соболиная бровь приподнялась в насмешливом изумлении. Тишина. Приближённые властителя Нового Вавилона переглянулись – молчать, когда Император спрашивает, недопустимо. Но вмешиваться в разговор Императора с явно знакомым ему человеком... Не имея возможности покинуть помещение, присутствующие постарались слиться со стенами. Да-да... это просто элементы декора...
Старый (а старый ли?), потрёпанный жизнью бродяга ответил Повелителю не менее насмешливым взглядом.
– Кассий Агриппа?
Адъютант не выдержал. Опытный царедворец решил, что лучше получить взыскание, чем попасть под ЗОВ, не обратив внимания на недопустимую фамильярность по отношению к Повелителю.
– Ты обращаешься к Императору!
Две пары сияющих глаз посмотрели на офицера с пониманием и жалостью. Адьютанту захотелось застрелиться. Вместо этого, он вытянулся во фрунт, держа равнение на Повелителя.
Мужчины синхронно шагнули навстречу, и сжали друг другу предплечья в древнем воинском приветствии.
– Не ожидал увидеть тебя живым, ро.
– Выживать я умею не хуже тебя, лямбда.
– Я рад. – Пауза... – Ты всё ещё придерживашься своих принципов?
– Разумеется.
Чёткие губы властителя Нового Вавилона изогнулись в улыбке.
– Тогда ты умеешь выживать лучше меня. Я бы не смог удержаться и не перестрелять этих мерзавцев. Почему ты не организовал оборону планеты? Здесь достаточно людей, умеющих держать в руках оружие. Для обмена товарами, вы могли бы договориться о нейтральной территории.
– Ты всегда любил командовать, лямбда. Любил и умел, надо отдать тебе должное. Здесь собрались люди не терпящие, когда их пытаются организовать. Нами достаточно помыкали. А нейтральной территорией до недавнего времени являлся припортовый район города.
– Будешь посредником между временным командованием и местными.
– Отказа ты не примешь?
– Нет. Ты наилучшая кандидатура для переходного периода. Фригольд закончился. Через полгода я приму решение о статусе ваших миров. Присоединятся ли они к ближайшему герцогству, либо выделятся в самостоятельную административную единицу. Завтра жду от тебя рапорт о состоянии дел.
– Слушаюсь, мой Император!
Бродяга, волшебным образом преобразившись, щёлкнул каблуками поношенных сапог и, сделав безупречный поворот кругом, строевым шагом покинул зал переговоров. Свита Императора не шелохнулась. Так и продолжали изображать стенные украшения, пока Кассий Агриппа задумчиво отбивал пальцами марш легионеров.
– Слушаю тебя, сын.
– Можно я поеду с тобой, папа? Я хочу встретить маму.
– Нет, Касссий. Мама – "дающая миру жизнь", и у неё могут быть неприятности, если в Резервации решат, что она испытывает привязанность к своему ребёнку.
– А мы её заберём из этой Резервации! И у мамы не будет неприятностей! Да?
– Нет, Кассий. – Секунд Вителлий Север тяжело вздохнул, надевая фуражку. – Это незаконно. Дающие миру жизнь могут покинуть Резервацию только после исполнения трёх обязательных контрактов. Этот контракт – второй.
– Ну и что, что незаконно?!! Зато мама будет жить с нами!
Глаза сына консула вспыхнули ледяным пламенем.
– Кассий, ты правнук Императора, да живёт он вечно! Мы не можем себе позволить отступить от законов Империи. Даже мысль о подобном не должна посещать тебя. Это недостойно.
Малыш опустил голову, пряча выступившие на глазах слёзы.
– Я понимаю. Я просто хотел...
Центурион присел перед сыном на корточки, заглядывая ему в лицо:
– Я тоже этого хочу, Кассий. Всем сердцем.
Ребёнок вложил ладошку в руку отца.
– Я буду ждать вас дома. Можно я соберу букет для мамы? Она любит цветы?
Секунд прикусил губу, потом, всё-таки, решился:
– Кассий, если мама не будет обращать на тебя внимания, ты не должен расстраиваться. Дающих миру жизнь приучают забывать своих детей. Это для того, чтобы они не огорчались, оставляя их в семьях отцов. У дающих миру жизнь может быть более шестидесяти детей, и... Это их служение, сын.
– Таков их путь?
Кассий серьёзно смотрел в глаза отца. Центурион чётко кивнул сыну:
– Таков их путь. Путь "дающих миру жизнь".
– Приветствую дающую миру жизнь! – Секунд в парадной форме отсалютовал матери своего сына, сопровождаемой куратором, которому достался безразличный кивок. Куратор, не отреагировав на псевдоприветствие сына консула, сделал шаг назад, и проход в Резервацию затянула пелена защитного барьера. На площадке остались только центурион и дорогая мамочка.
Ледяной взгляд огромных глаз обжёг центуриона холодом абсолютного нуля. Секунд не позволил себе улыбки. Лишь почтительно усадил чистокровную в кабину флаера. Лёгкий аппарат жаворонком вспорхнул в небо, уравнял скорости с большим десантным катером, барражирующим пространство над местом встречи, и занял своё место на одном из наружных причалов.
– Ты в своём уме, военный? Я должна лезть в это...
– Это называется входной люк, Кси.
– Мне плевать, как это называется! Я в него не полезу!
Сын консула подчёркнуто внимательно осмотрел кипящую от возмущения дорогую мамочку.
– Ты так поправилась, что не сможешь пролезть? А я и не заметил.
Удар локтем в бок и пинок в лодыжку заменили ответ. Центурион схватил молодую женщину, блокируя попытку вцепиться полированными коготками в глаза, и ужом скользнул в шлюзовую камеру катера. Оказавшись на полу, Секунд кувырком ушёл в сторону от чистокровной, жалея, что не подключил гарнитуру шлема. Визг возмущённой Кси до сих пор заполнял уши. Сбросив туфли и вооружившись ими, дорогая мамочка кинулась в атаку на хохочущего офицера. Увернувшись от одного удара и осторожно заблокировав второй, Секунд подхватил свою женщину на руки и, куснув за ушко, промурлыкал:
– Хорошо, что я отказал сыну в просьбе поехать тебя встречать. Вид буйствующей матери – слишком сильное зрелище для ребёнка. Казарма в Академии общая, и, если малыш начнёт кричать во сне, над ним будут смеяться.
– Кассий не дома? – Кси перестала выворачиваться из рук мужчины и растерянно смотрела на него своими глазищами, опять напомнившими сыну консула подтаивающие весенние озёра. Секунд, постаравшись сдержать вздох облегчения, ответил:
– Сейчас наш сын собирает для тебя букет. Он пробудет дома ещё две недели, а потом отправится продолжать занятия. Малыш обучается на первом курсе Академии. Сбежал, чтобы увидеться с тобой. Дольше трёх недель прогуливать запрещено. Через три месяца опять сбежит, если удастся.
– Что значит, если?! Их запирают?!!
– Именно. И сигнализацию включают. Кассий, перед отправкой в Академию, специально занимался со специалистами по преодолению запирающих контуров. К счастью, в семье таковые имеются.
– Мама...
Кассий прошептал это слово, и замер, глядя на Кси широко раскрытыми глазами, держа равнение на вышедших из флаера родителей. Из украшенных галуном рукавов белой парадной формы высовывались исцарапанные кисти рук. Секунд мимолетно подумал, что малышу в ближайшее время надо держаться подальше от бабушки. Благородная Агриппина без понимания относится к вредителям её роз. Кси тоже замерла, но всего лишь на мгновение.
– Кассий!
Пролетев несколько метров до ребёнка, дорогая мамочка тормошила сына, смеялась и плакала. Весенние озёра её глаз, оттаивая, покрывались ледяной водой. Секунд твёрдо решил взять Резервацию штурмом. Если ему откажут в третьем контракте Кси.
– Как ты посмел рисковать жизнью моего сына?!! Отвечай, военный!
– О чём ты говоришь, Кси?
– Не смей мне лгать, военный! Ребёнок рассказал мне о фригольдерских мирах!
– Мы с Кассием провели там два отпуска, Кси. Только и всего.
Взгляд на сына. Курсант опустил голову, потом с упрёком посмотрел на мать:
– Я больше тебе ничего не буду рассказывать, мама. Ты очень волнуешься.
Чистокровная молча развернулась и ушла в свои комнаты, заблокировав вход. Секунд вызвал на наруч картинку из системы наблюдения: дорогая мамочка лежала, свернувшись клубком на кровати, зажимая рот кулачком и вздрагивая от беззвучных рыданий.
Кассий виновато шмыгнул носом.
– Я больше не буду, папа. Я не подумал, что мама рассердится.
– Мама испугалась за тебя, сын.
Малыш удивлённо раскрыл глаза:
– Но почему? Ничего, ведь, не случилось? Может быть, познакомить маму с дядей Аланом и тётей Адой? Она их увидит, и сразу поймёт, что...
– Боюсь, что мама поймёт совсем не то, что ты желаешь ей объяснить, Кассий.
– А если дедушка... нет, если прадедушка ей скажет?
– Насчёт Консула ты всё сам понял. А кто твой прадедушка ты помнишь?
– У Императора, да живёт он вечно! хватает забот, и мы не должны их увеличивать. Так, папа?
Секунд промолчал.
– А если бабушка маме объяснит?
– Кассий, вы учили Евгенические законы? Твоя мама – дающая миру жизнь.
– Дааа... Значит, с бабушкой мы встречаться пока не будем? – боязливая надежда в голосе ребёнка вызвала у центуриона улыбку.
– О розах расскажешь ей сам.
Курсант поёжился, но возражать отцу не стал.
– Она высекла ребёнка! Ремнём! И ты позволил!
– Ребёнок знал, на что шёл, когда рвал для тебя цветы, Кси. Офицер должен думать о последствиях.
– Кассию ещё шести лет не исполнилось.
– Благородная Агриппина знает, как наказывают в Резервации. Ты предпочитаешь, чтобы к нашему сыну применялась эта система наказаний?
– Не дави на меня, военный! И откуда патрицианке знать, как наказывают в Резервации? Слухи и сплетни!
Секунд, пройдясь по комнате, вернулся в кресло, усадив дорогую мамочку на колени, куснул её за ушко, и всё-таки, ответил, удивляясь про себя разнице характеров при одинаковом воспитании. Мать знала командный состав легионов Республики, и ориентировалась в расстановке политических сил, а Кси даже не поинтересовалась происхождением собственного сына. Ннда... Безопаснее всего его девочке будет в поместье. И выходить в свет только на приёмы у Императора, да живёт он вечно!
– Благородная Агриппина воспитывалась в Резервации. И о системе наказаний маме известно абсолютно всё.
– Тоже мне, благородная...
Кси, поймав заледеневший взгляд Секунда, застыла пойманной птичкой. Только сердце колотилось часто-часто. Сын консула включил контроль дыхания, и мягко сказал:
– Не надо говорить о моей маме в таком тоне, Кси.
Чистокровная вывернулась из рук центуриона и, отбежав на безопасное по её мнению расстояние, выкрикнула со слезами в голосе:
– Я вообще с тобой не буду разговаривать! Ты должен обо мне заботиться, а ты пугаешь меня!
– Кси, успокойся, пожалуйста...
Уворачиваясь от туфелек, одна за другой полетевших ему в голову, Секунд отметил, что реакция на предложение успокоиться у его девочки типична для дорогих мамочек. Мама кидается посудой и ножами, Лили швыряет секиру, а нежная ранимая Кси ограничивается туфельками. Зашипев, схватился за рассечённый фарфоровой фигуркой лоб, и внёс поправку – не ограничивается.
– Ой! У тебя кровь идёт! Очень больно?.. Прости меня, Секунд!
Примирение вышло бурным и плодотворным.
– Луций Вителлий Север. Твой младший брат.
– Он такой маленький... И мяучит, как кот.
Кассий растерянно посмотрел на улыбающегося отца.
– Ты был таким же, сын. Луций вырастет, и не будет "мяучить". Он просто голоден.
Первенец Секунда с сомнением покосился на недовольно кривящееся личико брата, и, осторожно ступая, отошёл в сторону.
– Отправляйся на площадку, Кассий. Поработай с тенью. Через десять минут я к тебе присоединюсь.
– Да, папа. – Обрадованный курсант отсалютовал, и рванулся из комнаты.
– Зачем ты допустил Кассия к ребёнку, военный?
– Они братья, Кси. – Секунд напомнил себе о специфическом воспитании, полученном матерью его детей, и мобилизовал все запасы терпения.
Дорогая мамочка отвернулась от центуриона, и взяла ребёнка на руки. Луций Вителлий Север мгновенно успокоился. Одновременно питаться, и плакать малыши, к счастью, не умеют. Понаблюдав за матерью своих детей, Секунд отправился к первенцу. Куратор обратил внимание, что бой с тенью в исполнении Кассия небезупречен. Придётся заниматься с сыном все три недели. Не хватало, чтобы ещё и дед, да живёт он вечно! заметил недоработки. Император периодически инспектирует Академию. А если недоработки у Вителлия Севера, то что говорить об остальных?.. Надо спасать Академию.
– Долго думал?
– Долго, мой Император. С момента заключения первого контракта.
Секунд, вытянувшись во фрунт, ел глазами венценосного деда.
– И легат Клавдий согласен? – В голосе властителя Нового Вавилона не было ничего, кроме лёгкого интереса. Но Секунд не обольщался, дед крайне редко демонстрировал свои чувства. Собственно, единственным человеком, удостоившимся проявления чувств Кассия Агриппы была единственная же признанная им дочь, благородная Агриппина. Маме удаётся выбешивать любимого папеньку за пару минут. Может быть, лямбдам нельзя находиться поблизости друг от друга?.. Секунд старательно отогнал крамольные мысли и сосредоточился на соблюдении статей Устава, регламентирующих поведение военнослужащих в присутствии Императора.
– Я просил Клавдия повременить и не обращаться к легату с подобной просьбой.
– Причина?
– Если мой Император откажет, нет смысла беспокоить легата.
– И что ты намерен предпринять в этом случае?
И опять всего лишь лёгкий интерес. Дед намерен отказать? По спине Секунда потекла струйка холодного пота. Но на лице центуриона не отразилось ничего, кроме готовности выполнить любой приказ Повелителя.
– Обращусь в Резервацию с заявлением о своей готовности выполнить государственный контракт Кси, а перед этим увезу её к себе.
Сын консула внезапно ощутил себя не мышонком в котовьих лапах, как обычно, а котёнком в присутствии кошачьего патриарха. Захотелось усесться "копилкой" и обернуть лапы хвостом, как подобает примерному ученику. Пришлось вернуться мыслями к Уставу.
– Ты нашёл брешь в защите Резервации, центурион? Или воспользуешься помощью стражей?
Дед подсказывает?! Невероятно!
– Я позволил себе поставить маячок на идентификационный браслет Кси, мой Император. А преодоление систем, сходных с защитой Резервации, мы отработали с Алберто и герцогом де ла Модена-Новарро.
На чётко очерченных губах Кассия Агриппы появилась тень улыбки, отразившаяся в ледяных глазах. Значит, дед действительно улыбается. Только чем эта улыбка грозит? И кому?..
Император, подчёркнуто оглядев безбровых, безволосых центурионов, только-только начавших обрастать младенческим пушком, неопределённо хмыкнув, отвернулся.
***
– Интересно... – Кассий Агриппа раскрытой ладонью провёл вдоль стены, не прикасаясь к камню. Точнее, к имитации грубой каменной кладки. Современные имперские инструменты её не брали, – вязли и ломались. А лучевые – поглощались, не причиняя ущерба. Инженер, руководивший работами, даже высказал предположение, что попытки вскрытия периметра, посредством лучевого инструмента, лишь усиливают его защиту.
– Гравитационное воздействие мы не пытались применять, мой Император. Нужен блокирующий щит, а локализовать последствия...
– Я понял, трибун Мелий. От гравитационного воздействия мы воздержимся. Ты можешь идти.
Откозыряв, военный инженер удалился. Император же пожелал видеть тех, кто был внутри древней базы.
***
– Генри Миллер? – Тонкая соболиная бровь приподнялась в насмешливом изумлении. Тишина. Приближённые властителя Нового Вавилона переглянулись – молчать, когда Император спрашивает, недопустимо. Но вмешиваться в разговор Императора с явно знакомым ему человеком... Не имея возможности покинуть помещение, присутствующие постарались слиться со стенами. Да-да... это просто элементы декора...
Старый (а старый ли?), потрёпанный жизнью бродяга ответил Повелителю не менее насмешливым взглядом.
– Кассий Агриппа?
Адъютант не выдержал. Опытный царедворец решил, что лучше получить взыскание, чем попасть под ЗОВ, не обратив внимания на недопустимую фамильярность по отношению к Повелителю.
– Ты обращаешься к Императору!
Две пары сияющих глаз посмотрели на офицера с пониманием и жалостью. Адьютанту захотелось застрелиться. Вместо этого, он вытянулся во фрунт, держа равнение на Повелителя.
Мужчины синхронно шагнули навстречу, и сжали друг другу предплечья в древнем воинском приветствии.
– Не ожидал увидеть тебя живым, ро.
– Выживать я умею не хуже тебя, лямбда.
– Я рад. – Пауза... – Ты всё ещё придерживашься своих принципов?
– Разумеется.
Чёткие губы властителя Нового Вавилона изогнулись в улыбке.
– Тогда ты умеешь выживать лучше меня. Я бы не смог удержаться и не перестрелять этих мерзавцев. Почему ты не организовал оборону планеты? Здесь достаточно людей, умеющих держать в руках оружие. Для обмена товарами, вы могли бы договориться о нейтральной территории.
– Ты всегда любил командовать, лямбда. Любил и умел, надо отдать тебе должное. Здесь собрались люди не терпящие, когда их пытаются организовать. Нами достаточно помыкали. А нейтральной территорией до недавнего времени являлся припортовый район города.
– Будешь посредником между временным командованием и местными.
– Отказа ты не примешь?
– Нет. Ты наилучшая кандидатура для переходного периода. Фригольд закончился. Через полгода я приму решение о статусе ваших миров. Присоединятся ли они к ближайшему герцогству, либо выделятся в самостоятельную административную единицу. Завтра жду от тебя рапорт о состоянии дел.
– Слушаюсь, мой Император!
Бродяга, волшебным образом преобразившись, щёлкнул каблуками поношенных сапог и, сделав безупречный поворот кругом, строевым шагом покинул зал переговоров. Свита Императора не шелохнулась. Так и продолжали изображать стенные украшения, пока Кассий Агриппа задумчиво отбивал пальцами марш легионеров.
***
– Слушаю тебя, сын.
– Можно я поеду с тобой, папа? Я хочу встретить маму.
– Нет, Касссий. Мама – "дающая миру жизнь", и у неё могут быть неприятности, если в Резервации решат, что она испытывает привязанность к своему ребёнку.
– А мы её заберём из этой Резервации! И у мамы не будет неприятностей! Да?
– Нет, Кассий. – Секунд Вителлий Север тяжело вздохнул, надевая фуражку. – Это незаконно. Дающие миру жизнь могут покинуть Резервацию только после исполнения трёх обязательных контрактов. Этот контракт – второй.
– Ну и что, что незаконно?!! Зато мама будет жить с нами!
Глаза сына консула вспыхнули ледяным пламенем.
– Кассий, ты правнук Императора, да живёт он вечно! Мы не можем себе позволить отступить от законов Империи. Даже мысль о подобном не должна посещать тебя. Это недостойно.
Малыш опустил голову, пряча выступившие на глазах слёзы.
– Я понимаю. Я просто хотел...
Центурион присел перед сыном на корточки, заглядывая ему в лицо:
– Я тоже этого хочу, Кассий. Всем сердцем.
Ребёнок вложил ладошку в руку отца.
– Я буду ждать вас дома. Можно я соберу букет для мамы? Она любит цветы?
Секунд прикусил губу, потом, всё-таки, решился:
– Кассий, если мама не будет обращать на тебя внимания, ты не должен расстраиваться. Дающих миру жизнь приучают забывать своих детей. Это для того, чтобы они не огорчались, оставляя их в семьях отцов. У дающих миру жизнь может быть более шестидесяти детей, и... Это их служение, сын.
– Таков их путь?
Кассий серьёзно смотрел в глаза отца. Центурион чётко кивнул сыну:
– Таков их путь. Путь "дающих миру жизнь".
***
– Приветствую дающую миру жизнь! – Секунд в парадной форме отсалютовал матери своего сына, сопровождаемой куратором, которому достался безразличный кивок. Куратор, не отреагировав на псевдоприветствие сына консула, сделал шаг назад, и проход в Резервацию затянула пелена защитного барьера. На площадке остались только центурион и дорогая мамочка.
Ледяной взгляд огромных глаз обжёг центуриона холодом абсолютного нуля. Секунд не позволил себе улыбки. Лишь почтительно усадил чистокровную в кабину флаера. Лёгкий аппарат жаворонком вспорхнул в небо, уравнял скорости с большим десантным катером, барражирующим пространство над местом встречи, и занял своё место на одном из наружных причалов.
– Ты в своём уме, военный? Я должна лезть в это...
– Это называется входной люк, Кси.
– Мне плевать, как это называется! Я в него не полезу!
Сын консула подчёркнуто внимательно осмотрел кипящую от возмущения дорогую мамочку.
– Ты так поправилась, что не сможешь пролезть? А я и не заметил.
Удар локтем в бок и пинок в лодыжку заменили ответ. Центурион схватил молодую женщину, блокируя попытку вцепиться полированными коготками в глаза, и ужом скользнул в шлюзовую камеру катера. Оказавшись на полу, Секунд кувырком ушёл в сторону от чистокровной, жалея, что не подключил гарнитуру шлема. Визг возмущённой Кси до сих пор заполнял уши. Сбросив туфли и вооружившись ими, дорогая мамочка кинулась в атаку на хохочущего офицера. Увернувшись от одного удара и осторожно заблокировав второй, Секунд подхватил свою женщину на руки и, куснув за ушко, промурлыкал:
– Хорошо, что я отказал сыну в просьбе поехать тебя встречать. Вид буйствующей матери – слишком сильное зрелище для ребёнка. Казарма в Академии общая, и, если малыш начнёт кричать во сне, над ним будут смеяться.
– Кассий не дома? – Кси перестала выворачиваться из рук мужчины и растерянно смотрела на него своими глазищами, опять напомнившими сыну консула подтаивающие весенние озёра. Секунд, постаравшись сдержать вздох облегчения, ответил:
– Сейчас наш сын собирает для тебя букет. Он пробудет дома ещё две недели, а потом отправится продолжать занятия. Малыш обучается на первом курсе Академии. Сбежал, чтобы увидеться с тобой. Дольше трёх недель прогуливать запрещено. Через три месяца опять сбежит, если удастся.
– Что значит, если?! Их запирают?!!
– Именно. И сигнализацию включают. Кассий, перед отправкой в Академию, специально занимался со специалистами по преодолению запирающих контуров. К счастью, в семье таковые имеются.
***
– Мама...
Кассий прошептал это слово, и замер, глядя на Кси широко раскрытыми глазами, держа равнение на вышедших из флаера родителей. Из украшенных галуном рукавов белой парадной формы высовывались исцарапанные кисти рук. Секунд мимолетно подумал, что малышу в ближайшее время надо держаться подальше от бабушки. Благородная Агриппина без понимания относится к вредителям её роз. Кси тоже замерла, но всего лишь на мгновение.
– Кассий!
Пролетев несколько метров до ребёнка, дорогая мамочка тормошила сына, смеялась и плакала. Весенние озёра её глаз, оттаивая, покрывались ледяной водой. Секунд твёрдо решил взять Резервацию штурмом. Если ему откажут в третьем контракте Кси.
***
– Как ты посмел рисковать жизнью моего сына?!! Отвечай, военный!
– О чём ты говоришь, Кси?
– Не смей мне лгать, военный! Ребёнок рассказал мне о фригольдерских мирах!
– Мы с Кассием провели там два отпуска, Кси. Только и всего.
Взгляд на сына. Курсант опустил голову, потом с упрёком посмотрел на мать:
– Я больше тебе ничего не буду рассказывать, мама. Ты очень волнуешься.
Чистокровная молча развернулась и ушла в свои комнаты, заблокировав вход. Секунд вызвал на наруч картинку из системы наблюдения: дорогая мамочка лежала, свернувшись клубком на кровати, зажимая рот кулачком и вздрагивая от беззвучных рыданий.
Кассий виновато шмыгнул носом.
– Я больше не буду, папа. Я не подумал, что мама рассердится.
– Мама испугалась за тебя, сын.
Малыш удивлённо раскрыл глаза:
– Но почему? Ничего, ведь, не случилось? Может быть, познакомить маму с дядей Аланом и тётей Адой? Она их увидит, и сразу поймёт, что...
– Боюсь, что мама поймёт совсем не то, что ты желаешь ей объяснить, Кассий.
– А если дедушка... нет, если прадедушка ей скажет?
– Насчёт Консула ты всё сам понял. А кто твой прадедушка ты помнишь?
– У Императора, да живёт он вечно! хватает забот, и мы не должны их увеличивать. Так, папа?
Секунд промолчал.
– А если бабушка маме объяснит?
– Кассий, вы учили Евгенические законы? Твоя мама – дающая миру жизнь.
– Дааа... Значит, с бабушкой мы встречаться пока не будем? – боязливая надежда в голосе ребёнка вызвала у центуриона улыбку.
– О розах расскажешь ей сам.
Курсант поёжился, но возражать отцу не стал.
***
– Она высекла ребёнка! Ремнём! И ты позволил!
– Ребёнок знал, на что шёл, когда рвал для тебя цветы, Кси. Офицер должен думать о последствиях.
– Кассию ещё шести лет не исполнилось.
– Благородная Агриппина знает, как наказывают в Резервации. Ты предпочитаешь, чтобы к нашему сыну применялась эта система наказаний?
– Не дави на меня, военный! И откуда патрицианке знать, как наказывают в Резервации? Слухи и сплетни!
Секунд, пройдясь по комнате, вернулся в кресло, усадив дорогую мамочку на колени, куснул её за ушко, и всё-таки, ответил, удивляясь про себя разнице характеров при одинаковом воспитании. Мать знала командный состав легионов Республики, и ориентировалась в расстановке политических сил, а Кси даже не поинтересовалась происхождением собственного сына. Ннда... Безопаснее всего его девочке будет в поместье. И выходить в свет только на приёмы у Императора, да живёт он вечно!
– Благородная Агриппина воспитывалась в Резервации. И о системе наказаний маме известно абсолютно всё.
– Тоже мне, благородная...
Кси, поймав заледеневший взгляд Секунда, застыла пойманной птичкой. Только сердце колотилось часто-часто. Сын консула включил контроль дыхания, и мягко сказал:
– Не надо говорить о моей маме в таком тоне, Кси.
Чистокровная вывернулась из рук центуриона и, отбежав на безопасное по её мнению расстояние, выкрикнула со слезами в голосе:
– Я вообще с тобой не буду разговаривать! Ты должен обо мне заботиться, а ты пугаешь меня!
– Кси, успокойся, пожалуйста...
Уворачиваясь от туфелек, одна за другой полетевших ему в голову, Секунд отметил, что реакция на предложение успокоиться у его девочки типична для дорогих мамочек. Мама кидается посудой и ножами, Лили швыряет секиру, а нежная ранимая Кси ограничивается туфельками. Зашипев, схватился за рассечённый фарфоровой фигуркой лоб, и внёс поправку – не ограничивается.
– Ой! У тебя кровь идёт! Очень больно?.. Прости меня, Секунд!
Примирение вышло бурным и плодотворным.
***
– Луций Вителлий Север. Твой младший брат.
– Он такой маленький... И мяучит, как кот.
Кассий растерянно посмотрел на улыбающегося отца.
– Ты был таким же, сын. Луций вырастет, и не будет "мяучить". Он просто голоден.
Первенец Секунда с сомнением покосился на недовольно кривящееся личико брата, и, осторожно ступая, отошёл в сторону.
– Отправляйся на площадку, Кассий. Поработай с тенью. Через десять минут я к тебе присоединюсь.
– Да, папа. – Обрадованный курсант отсалютовал, и рванулся из комнаты.
– Зачем ты допустил Кассия к ребёнку, военный?
– Они братья, Кси. – Секунд напомнил себе о специфическом воспитании, полученном матерью его детей, и мобилизовал все запасы терпения.
Дорогая мамочка отвернулась от центуриона, и взяла ребёнка на руки. Луций Вителлий Север мгновенно успокоился. Одновременно питаться, и плакать малыши, к счастью, не умеют. Понаблюдав за матерью своих детей, Секунд отправился к первенцу. Куратор обратил внимание, что бой с тенью в исполнении Кассия небезупречен. Придётся заниматься с сыном все три недели. Не хватало, чтобы ещё и дед, да живёт он вечно! заметил недоработки. Император периодически инспектирует Академию. А если недоработки у Вителлия Севера, то что говорить об остальных?.. Надо спасать Академию.
Глава четвёртая. Последний рывок
– Долго думал?
– Долго, мой Император. С момента заключения первого контракта.
Секунд, вытянувшись во фрунт, ел глазами венценосного деда.
– И легат Клавдий согласен? – В голосе властителя Нового Вавилона не было ничего, кроме лёгкого интереса. Но Секунд не обольщался, дед крайне редко демонстрировал свои чувства. Собственно, единственным человеком, удостоившимся проявления чувств Кассия Агриппы была единственная же признанная им дочь, благородная Агриппина. Маме удаётся выбешивать любимого папеньку за пару минут. Может быть, лямбдам нельзя находиться поблизости друг от друга?.. Секунд старательно отогнал крамольные мысли и сосредоточился на соблюдении статей Устава, регламентирующих поведение военнослужащих в присутствии Императора.
– Я просил Клавдия повременить и не обращаться к легату с подобной просьбой.
– Причина?
– Если мой Император откажет, нет смысла беспокоить легата.
– И что ты намерен предпринять в этом случае?
И опять всего лишь лёгкий интерес. Дед намерен отказать? По спине Секунда потекла струйка холодного пота. Но на лице центуриона не отразилось ничего, кроме готовности выполнить любой приказ Повелителя.
– Обращусь в Резервацию с заявлением о своей готовности выполнить государственный контракт Кси, а перед этим увезу её к себе.
Сын консула внезапно ощутил себя не мышонком в котовьих лапах, как обычно, а котёнком в присутствии кошачьего патриарха. Захотелось усесться "копилкой" и обернуть лапы хвостом, как подобает примерному ученику. Пришлось вернуться мыслями к Уставу.
– Ты нашёл брешь в защите Резервации, центурион? Или воспользуешься помощью стражей?
Дед подсказывает?! Невероятно!
– Я позволил себе поставить маячок на идентификационный браслет Кси, мой Император. А преодоление систем, сходных с защитой Резервации, мы отработали с Алберто и герцогом де ла Модена-Новарро.
На чётко очерченных губах Кассия Агриппы появилась тень улыбки, отразившаяся в ледяных глазах. Значит, дед действительно улыбается. Только чем эта улыбка грозит? И кому?..
