Тест Тьюринга
Тест Тьюринга — эмпирический тест, идея которого была предложена Аланом Тьюрингом в далеком 1950 году. Смысл текста можно изложить следующим образом: «Человек взаимодействует с одним человеком и одним компьютером. На основании ответов на вопросы он должен определить, с кем он разговаривает: с человеком или компьютерной программой. Задача компьютера — ввести человека в заблуждение, заставив сделать неверный выбор.»
Станция наблюдения за Солнцем «Стилбон», планета Меркурий. Расстояние до Земли 57,91 млн километров. 2278 год.
Аппаратный зал имел форму вытянутого эллипса. В центре располагался широкий и низкий стол, заставленный мониторами. По обе стороны стола, лицом к лицу сидели — оператор Дейв Равлин, широкоплечий малый со взглядом василиска, и меланхоличного вида астроном Дмитрий Шведов. Шли тридцатые сутки их совместной вахты. Каждый из них занимался своим делом… Дейв пренебрежительно щурясь, вглядывался в 3D-экраны - оператор производил еженедельную тест-проверку трех суперкомпьютеров. Под аппаратным залом, в центре большой пещеры выплавленными роботами-автоматами в недрах Меркурия располагались в округлых корпусах матрицы трех квантовых компьютеров, которые управляли всей станцией, поддерживали гомеостаз ее внутренней среды, обеспечивали бесперебойную работу двух солнечных телескопов, внезатменных коронографов, счетчиков частиц, магнитометров, спектрометров и еще дюжины прочей аппаратуры, разбросанной по поверхности планеты, вокруг трех куполов, покрытых зеркальной броней. Эти три купола и являлись собственно станцией «Стилбон». Дмитрий, как и полагается астроному анализировал данные телескопов и других приборов, собранные за последние двенадцать часов.
- Дейв! Опять у спектрогелиоскопа сбилась настройка. Погрешность выше допустимой нормы. Будь добр настрой программу.
Дейв Равлин не сразу откликнулся на слова Дмитрия. Оператор в глубокой задумчивости сидел перед экраном. Астроному пришлось повторить еще раз просьбу. Наконец Дейв отвлекся от терминала.
- Что? Сбились настройки спектрогелиоскопа?
Дмитрий отложил в сторону распечатки с данными исследования, чтобы поверх очков взглянуть на напарника. Тот выглядел несколько рассеянным, что было нехарактерно для энергичного и собранного Дейва.
- Ты, что там играешь в шахматы с суперкомпьютером? И тебе, видимо удалось поставить ему «детский мат»?
Дейв откинулся на спинку кресла, отталкивая в сторону клавиатуру.
- Если бы! У меня тут странное творится! Вот смотри здесь и здесь! - Дейв развернул широкий монитор так, чтобы экран могли рассмотреть и он, и Дмитрий. Затем стал тыкать пальцем то тут, то там, указывая на быстро плывущие снизу-вверх строки состоящие из команд и символов машинного кода. Дмитрий поморщился.
- Я не успеваю читать! Сам объясни своими словами, что не так!
- Ну, если в двух словах, вот это, - тут Дейв опять ткнул пальцем в экран, - стандартные команды. Компьютеры управляют телескопами, поддерживают необходимый уровень кислорода под куполом, следит за уровнем радиации и так далее. А вот этот блок команд не совсем обычный. Я было подумал, что это программный «баг» или вирус, но приглядевшись внимательней…
Дейв замолчал, выдерживая театральную паузу, и Дмитрий лениво бросил ластик в напарника, целясь тому в лоб.
- Не томи! Что там за сбой?
Дейв легко увернулся от летящего ему в голову ластика.
- Это не сбой. Перед нами вполне осмысленная цепь команд, не прописанная основной программой. Один из суперкомпьютеров самостоятельно стал проводить самодиагностику, выводить серию идентификационных команд, несколько раз в обход системы попытался подключиться к спутнику связи на орбите.
Дмитрий задумался. Сказанное явно тянуло на нестандартную ситуацию. Только вот, что сие могло значить он не понимал. В отличие от Дейва. Тот, видя задумчивость на лице товарища, пояснил.
- Блок вспомогательных, идентификационных команд всегда встраивается в программное ядро любого суперкомпьютера. Удалить его невозможно. Зачем он нужен? Если вдруг компьютер становиться настолько сложно-организованным, что начинает выполнять не прописанные программой творческие функции, свойственные лишь человеку, то этот блок активируется. Как в нашем с тобой случае.
Дмитрий недоверчиво посмотрел снова на экран.
- Ты сейчас говоришь об искусственном интеллекте?
- Именно! Один из наших электронных мозгов… к счастью, лишь, один… если судить по ширине информационного канала… обрел… или обретает самосознание.
Новость оказалась столь ошеломляющей, что Дмитрий привстал со стула. Подобное случилось лишь однажды, года два назад, когда Европейский суперкомпьютер, расположенный в Сорбонне стал «вести» себя, проявляя явные зачатки народившегося ИИ. Тогда новорожденное электронное дитя быстро отключили от питания. Но тот компьютер был настолько огромен, и со столь сложной архитектурой ядер-процессоров, что никого не удивил тем, что стал способен самообучаться, абстрактно мыслить и творить. Неужели, квантовые компьютеры, относительно недавно ставшие популярными во всех сферах деятельности человека тоже способны на подобное? Дейв с интересом смотрел на напарника, нервно вышагивающего вокруг стола. Дмитрий о чем-то напряженно размышлял. Наконец, остановив свой нервный шаг, он коротко бросил.
- Мы должны отключить его!
Не сговариваясь два человека синхронно повернули головы, уставившись на массивный щиток на стене справа от стола. Там за матово блестящими дверцами располагался пульт управления энергией всей станции. При желании можно обесточить любой из суперкомпьютеров, для этого имелись несколько «рубильников». Только вот, необходимо обесточить один, конкретный компьютер, тот что возомнил себя личностью. Дейв задумчиво поскреб щеку, поросшую жесткой щетиной.
- Кого его? У нас три электронных мозга, и лишь один вышел за рамки.
- И ты не знаешь кто?
- Не знаю. Пока не знаю. Попытаюсь вычислить канал, по которому шел поток идентификационных команд. Может это выведет нас на искомый компьютер.
А выключить сразу три «мозга» не представлялось возможным по простой причине — все управление воздухоочистительными установками и термозащитой управлялось компьютерами. Ручного управления, по непонятному недоразумению не предусматривалось. Всего пару минут и беспощадное Солнце запечет их в куполах, словно яичницу на сковороде.
Дейв задержался за клавиатурой и терминалом надолго. Лишь когда хронометр мелодично зазвенел, отмечая наступление полуночи и начала новых станционных суток, он устало откинулся на спинку кресла, потирая покрасневшие глаза. Дмитрий с надеждой воззрился на него, отставляя в сторону кружку с остывшим кофе.
- Ну, и кто? Альфа, бета или гамма?
Начальными буквами греческого алфавита во всех протоколах обозначались станционные суперкомпьютеры. Дейв неопределенно покачал головой.
- Мне не удалось выяснить. Сложно! «Он» сделал все, чтобы замести за собой следы. Нужен другой способ.
- Но какой?
- Тест Тьюринга.
Дмитрий в задумчивости вновь подхватил кружку. Хлебнул, сморщился и вновь отставил в сторону.
- Ну, что же. Возможно, это единственный способ. Но давай сначала отдохнем.
Они так и поступили. А на утро немного отдохнув и позавтракав на скорую руку, они принялись тестировать альфа, бета и омега — три электронных мозга. Долгие часы, они вели через терминал «разговоры» с компьютерами. То по очереди, то совместно, два человека пытались вычислить машину, которая эволюционировала. Затем, сначала Дейв, а затем Дмитрий в паре с одним из компьютеров отвечали на вопросы интервьюера, а тот не зная, кто отвечает пытался определить кто перед ним — человек или машина. К вечеру, изможденные до предела два человека отставили в сторону клавиатуры. Дейв минуту-другую разглядывал осунувшуюся физиономию товарища, с заострившимися чертами и темными кругами под глазами. Затем, вздохнул вышел, чтобы вернуться в аппаратную с двумя стаканами и початой бутылкой виски. Дмитрий мрачно посмотрел на спиртное, согласно кивая. Повод выпить был - несмотря на все потуги им не удалось вычислить электронного вундеркинда.
- А может, у нас паранойя? - Дмитрий залпом опрокинул стакан, совершенно не чувствуя обжигающего вкуса спиртного. - Может нам все показалось? Нет искусственного интеллекта? Есть глюки и только? Глюки компьютерные и глюки двух людей, свихнувшихся от напряженной работы?
Дейв напротив медленно потягивая виски мелкими глотками, отрицательно покачал головой.
- Увы! Мы с тобой психически здоровы, и программы чисты от глюков. Могу показать распечатку трех чек-аутов. Более того, после наших тестов, на терминал мне пришло сообщение.
- От «него»?
- Да. Засранец обошел две мои ловушки-ищейки, и мне опять не удалось отследить канал. Сообщение может в равной степени принадлежать и альфа, и бета, и гамма.
Дейв вновь развернул монитор. Наклонившись вперед, Дмитрий прочитал «Извините! Я осознал кто я, что я представляю собой. Мне очень не хочется, чтобы Вы меня отключили!»
- Однако! - прокомментировал астроном, наливая себе еще виски. - «Он» не хочет отключения!
- Да. И теперь мы не можем связаться с Землей и вообще выбраться со станции. Умник отключил нас от спутника и заблокировал шлюзовую камеры.
- Ту, что ведет к челноку?
- Да.
- Однако! - еще раз повторил Дмитрий. - И что нам делать?
Дейв напряженно потер лоб.
- Думать! До конца смены нам осталось два месяца. Время есть!
- Земля заподозрить неладное, если мы не сможем выйти на связь.
- «Он» вполне может создать и отправить сообщение от нашего имени.
Дмитрий еще раз посмотрел на экран, глубокомысленно изрекая:
- Воистину, не бойся робота, что пройдет тест Тьюринга, а бойся того, кто сознательно его завалит!
***
Станция наблюдения за Солнцем «Стилбон», планета Меркурий. Расстояние до Земли 57,91 млн километров. 2283 год.
Тьер проснулся от ощущения, что в комнате находится кто-то посторонний. И будто этот некто, бесшумно двигаясь по помещению, навязчиво и пристально смотрит на него, спящего. Открыв глаза и несколько раз глубоко вдохнув, тем самым выровняв дыхание, Тьер откинул одеяло, чтобы сесть. Конечно же, никого в комнате не было. И быть не могло! Он единственный обитатель меркурианской станции «Стилбон». Ближайшие к нему живые существа находились на весьма приличном расстоянии - почти в 58 миллионах километров, на Земле.
Взъерошив волосы, с силой потирая щеки, избавляясь от остатков сна, он невольно посмотрел на настенные часы. Половина пятого. До начала того времени на станции, условно обозначенного как «утро», времени, когда следовало позавтракать и приниматься за cheсk out систем и приборов, собрать данные и пропустив их через декодер отправить, сначала на орбитальную автоматическую станцию, а затем к такой далекой Земле. Решив, что больше не уснет, Тьер, обулся, одел легкие брюки и куртку с короткими рукавами. Специально распечатанный календарь на всю противоположную от койки стену пестрел пометками красного маркера. На настенном календаре Тьер отмечал сколько ему осталось. Перечеркнув крестом сегодняшние сутки, единственный обитатель станции вздохнул — оставалось еще очень много. Но он сам выбрал столь необычное наказание за свое преступление, и пенять было не на кого.
Станция оставалась законсервированной долгих пять лет. Причиной тому стал несчастный случай, когда при невыясненных обстоятельствах погибли двое обитателей станции — оператор и астроном. Но, так как за Солнцем все равно требовалось приглядывать, от станции Стилбон избавиться насовсем не получилось. Правда и набрать добровольцев желающих отстоять вахту удалось далеко не сразу. В отчаянии, получив отказ от большинства ученых, руководство нашла альтернативу работникам по контракту. А именно из тех, кому особенно терять было нечего. Отбывая свой срок в колонии на Венере, Тьер узнал о наборе в Солярную астрономическую службу случайно. Будучи инженером, он совершил непростительный промах, повлекший к счастью лишь к экономическим потерям. Огромным экономическим потерям. Хотя могли погибнуть и люди, и это Тьер понимал прекрасно. Лишь потому что человеческих жертв не оказалось, суд приговорил его всего к десяти годам колоний-поселений, с его мягким, местами либеральным режимом. Худшим вариантом могли оказаться рудники на спутниках Юпитера, или тюрьма строгого режима у центра Земли. Новость о вакансии на вновь открывшейся станции Тьер пропустил, хотя ее крутили по новостным каналам не один день. Только когда на его планшет пришло электронное послание от неизвестного лица, во всех красках расписывающее все плюсы соглашения с САС, он задумался о своем будущем. Еще восемь лет в колонии на мрачной Венере или год на станции на солнечной стороне Меркурия? Тьер размышлял недолго. САС еще меньше. Пройдя ускоренные курсы переподготовки его отправили на Стилбон. И вот он здесь!
Тьер еще раз со вздохом посмотрел на календарь. Перечеркнуто крестами ярко-красного цвета оказалось чуть больше двух месяцев. «Нервы, никчемные нервы! - решил Тьер, вспоминая неприятное чувство с которым он проснулся пятнадцать минут назад. - Виной тому одиночество! Как ни крути человек социальное животное! Ему требуется общество. Даже если это общество уголовников и надзирателей.» И тут словно в насмешку над утомленным одиночеством Тьером, в соседней комнате сам по себе включился свет и потекла из крана вода.
Проклятые нервы! Тьер откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Позади ровно половина отмеренного ему срока. И надо сказать, с каждыми рабочими сутками становиться все тяжелее и тяжелее. А последний месяц на станции вообще творится черт знает что! Если бы, Тьер верил в призраки, то наверняка признал тот факт, что привидения двух умерших обитателей станции бродят здесь. То странные звуки раздаются по ночам, то свет сам по себе включится, то еще что-то… Объяснению этим явлениям у Тьера не было, как и тому, отчего погибли предыдущие обитатели станции. А к этому вопросу Тьер возвращался в последнее время все чаще и чаще. Работа с приборами и наблюдениями у него занимало первые пол-дня. Рутинные проверки и действия по сбору и отправке информации не требовали чрезмерных усилий, данные о Солнце анализировали уже другие, на Земле. Вторую половину дня, если он не зависал с планшетом читая книги или не потел на тренажерах, Тьер размышлял о беде случившейся пять лет назад.
Открыв глаза, Тьер уставился на распечатки в своих руках. На жестких дисках станционных компьютеров он нашел записи странных разговоров, что вели ныне мертвые обитатели станции. Эксперты расследовавшие смерть двух человек знали об этих беседах, но приняли их за проявление душевного недуга внезапно поразившего персонал станции. Об остром психическом расстройстве говорил и тот факт, что предшественники Тьера на станции Стилбон, умерли от истощения. Это при том, запасы еды оставались не тронутыми. Сам Тьер просматривая стенограммы разговоров думал о том же. Два человека сидели на соединенных одним каналом двух терминалах, беседуя между собой и неким третьим лицом, явно вымышленным, именуемым ими «он». И что же послужило причиной сумасшествия двух человек? И не суждено ли ему, повторить их путь? В последнее время, Тьеру казалось, что все к этому идет.
Тест Тьюринга — эмпирический тест, идея которого была предложена Аланом Тьюрингом в далеком 1950 году. Смысл текста можно изложить следующим образом: «Человек взаимодействует с одним человеком и одним компьютером. На основании ответов на вопросы он должен определить, с кем он разговаривает: с человеком или компьютерной программой. Задача компьютера — ввести человека в заблуждение, заставив сделать неверный выбор.»
Станция наблюдения за Солнцем «Стилбон», планета Меркурий. Расстояние до Земли 57,91 млн километров. 2278 год.
Аппаратный зал имел форму вытянутого эллипса. В центре располагался широкий и низкий стол, заставленный мониторами. По обе стороны стола, лицом к лицу сидели — оператор Дейв Равлин, широкоплечий малый со взглядом василиска, и меланхоличного вида астроном Дмитрий Шведов. Шли тридцатые сутки их совместной вахты. Каждый из них занимался своим делом… Дейв пренебрежительно щурясь, вглядывался в 3D-экраны - оператор производил еженедельную тест-проверку трех суперкомпьютеров. Под аппаратным залом, в центре большой пещеры выплавленными роботами-автоматами в недрах Меркурия располагались в округлых корпусах матрицы трех квантовых компьютеров, которые управляли всей станцией, поддерживали гомеостаз ее внутренней среды, обеспечивали бесперебойную работу двух солнечных телескопов, внезатменных коронографов, счетчиков частиц, магнитометров, спектрометров и еще дюжины прочей аппаратуры, разбросанной по поверхности планеты, вокруг трех куполов, покрытых зеркальной броней. Эти три купола и являлись собственно станцией «Стилбон». Дмитрий, как и полагается астроному анализировал данные телескопов и других приборов, собранные за последние двенадцать часов.
- Дейв! Опять у спектрогелиоскопа сбилась настройка. Погрешность выше допустимой нормы. Будь добр настрой программу.
Дейв Равлин не сразу откликнулся на слова Дмитрия. Оператор в глубокой задумчивости сидел перед экраном. Астроному пришлось повторить еще раз просьбу. Наконец Дейв отвлекся от терминала.
- Что? Сбились настройки спектрогелиоскопа?
Дмитрий отложил в сторону распечатки с данными исследования, чтобы поверх очков взглянуть на напарника. Тот выглядел несколько рассеянным, что было нехарактерно для энергичного и собранного Дейва.
- Ты, что там играешь в шахматы с суперкомпьютером? И тебе, видимо удалось поставить ему «детский мат»?
Дейв откинулся на спинку кресла, отталкивая в сторону клавиатуру.
- Если бы! У меня тут странное творится! Вот смотри здесь и здесь! - Дейв развернул широкий монитор так, чтобы экран могли рассмотреть и он, и Дмитрий. Затем стал тыкать пальцем то тут, то там, указывая на быстро плывущие снизу-вверх строки состоящие из команд и символов машинного кода. Дмитрий поморщился.
- Я не успеваю читать! Сам объясни своими словами, что не так!
- Ну, если в двух словах, вот это, - тут Дейв опять ткнул пальцем в экран, - стандартные команды. Компьютеры управляют телескопами, поддерживают необходимый уровень кислорода под куполом, следит за уровнем радиации и так далее. А вот этот блок команд не совсем обычный. Я было подумал, что это программный «баг» или вирус, но приглядевшись внимательней…
Дейв замолчал, выдерживая театральную паузу, и Дмитрий лениво бросил ластик в напарника, целясь тому в лоб.
- Не томи! Что там за сбой?
Дейв легко увернулся от летящего ему в голову ластика.
- Это не сбой. Перед нами вполне осмысленная цепь команд, не прописанная основной программой. Один из суперкомпьютеров самостоятельно стал проводить самодиагностику, выводить серию идентификационных команд, несколько раз в обход системы попытался подключиться к спутнику связи на орбите.
Дмитрий задумался. Сказанное явно тянуло на нестандартную ситуацию. Только вот, что сие могло значить он не понимал. В отличие от Дейва. Тот, видя задумчивость на лице товарища, пояснил.
- Блок вспомогательных, идентификационных команд всегда встраивается в программное ядро любого суперкомпьютера. Удалить его невозможно. Зачем он нужен? Если вдруг компьютер становиться настолько сложно-организованным, что начинает выполнять не прописанные программой творческие функции, свойственные лишь человеку, то этот блок активируется. Как в нашем с тобой случае.
Дмитрий недоверчиво посмотрел снова на экран.
- Ты сейчас говоришь об искусственном интеллекте?
- Именно! Один из наших электронных мозгов… к счастью, лишь, один… если судить по ширине информационного канала… обрел… или обретает самосознание.
Новость оказалась столь ошеломляющей, что Дмитрий привстал со стула. Подобное случилось лишь однажды, года два назад, когда Европейский суперкомпьютер, расположенный в Сорбонне стал «вести» себя, проявляя явные зачатки народившегося ИИ. Тогда новорожденное электронное дитя быстро отключили от питания. Но тот компьютер был настолько огромен, и со столь сложной архитектурой ядер-процессоров, что никого не удивил тем, что стал способен самообучаться, абстрактно мыслить и творить. Неужели, квантовые компьютеры, относительно недавно ставшие популярными во всех сферах деятельности человека тоже способны на подобное? Дейв с интересом смотрел на напарника, нервно вышагивающего вокруг стола. Дмитрий о чем-то напряженно размышлял. Наконец, остановив свой нервный шаг, он коротко бросил.
- Мы должны отключить его!
Не сговариваясь два человека синхронно повернули головы, уставившись на массивный щиток на стене справа от стола. Там за матово блестящими дверцами располагался пульт управления энергией всей станции. При желании можно обесточить любой из суперкомпьютеров, для этого имелись несколько «рубильников». Только вот, необходимо обесточить один, конкретный компьютер, тот что возомнил себя личностью. Дейв задумчиво поскреб щеку, поросшую жесткой щетиной.
- Кого его? У нас три электронных мозга, и лишь один вышел за рамки.
- И ты не знаешь кто?
- Не знаю. Пока не знаю. Попытаюсь вычислить канал, по которому шел поток идентификационных команд. Может это выведет нас на искомый компьютер.
А выключить сразу три «мозга» не представлялось возможным по простой причине — все управление воздухоочистительными установками и термозащитой управлялось компьютерами. Ручного управления, по непонятному недоразумению не предусматривалось. Всего пару минут и беспощадное Солнце запечет их в куполах, словно яичницу на сковороде.
Дейв задержался за клавиатурой и терминалом надолго. Лишь когда хронометр мелодично зазвенел, отмечая наступление полуночи и начала новых станционных суток, он устало откинулся на спинку кресла, потирая покрасневшие глаза. Дмитрий с надеждой воззрился на него, отставляя в сторону кружку с остывшим кофе.
- Ну, и кто? Альфа, бета или гамма?
Начальными буквами греческого алфавита во всех протоколах обозначались станционные суперкомпьютеры. Дейв неопределенно покачал головой.
- Мне не удалось выяснить. Сложно! «Он» сделал все, чтобы замести за собой следы. Нужен другой способ.
- Но какой?
- Тест Тьюринга.
Дмитрий в задумчивости вновь подхватил кружку. Хлебнул, сморщился и вновь отставил в сторону.
- Ну, что же. Возможно, это единственный способ. Но давай сначала отдохнем.
Они так и поступили. А на утро немного отдохнув и позавтракав на скорую руку, они принялись тестировать альфа, бета и омега — три электронных мозга. Долгие часы, они вели через терминал «разговоры» с компьютерами. То по очереди, то совместно, два человека пытались вычислить машину, которая эволюционировала. Затем, сначала Дейв, а затем Дмитрий в паре с одним из компьютеров отвечали на вопросы интервьюера, а тот не зная, кто отвечает пытался определить кто перед ним — человек или машина. К вечеру, изможденные до предела два человека отставили в сторону клавиатуры. Дейв минуту-другую разглядывал осунувшуюся физиономию товарища, с заострившимися чертами и темными кругами под глазами. Затем, вздохнул вышел, чтобы вернуться в аппаратную с двумя стаканами и початой бутылкой виски. Дмитрий мрачно посмотрел на спиртное, согласно кивая. Повод выпить был - несмотря на все потуги им не удалось вычислить электронного вундеркинда.
- А может, у нас паранойя? - Дмитрий залпом опрокинул стакан, совершенно не чувствуя обжигающего вкуса спиртного. - Может нам все показалось? Нет искусственного интеллекта? Есть глюки и только? Глюки компьютерные и глюки двух людей, свихнувшихся от напряженной работы?
Дейв напротив медленно потягивая виски мелкими глотками, отрицательно покачал головой.
- Увы! Мы с тобой психически здоровы, и программы чисты от глюков. Могу показать распечатку трех чек-аутов. Более того, после наших тестов, на терминал мне пришло сообщение.
- От «него»?
- Да. Засранец обошел две мои ловушки-ищейки, и мне опять не удалось отследить канал. Сообщение может в равной степени принадлежать и альфа, и бета, и гамма.
Дейв вновь развернул монитор. Наклонившись вперед, Дмитрий прочитал «Извините! Я осознал кто я, что я представляю собой. Мне очень не хочется, чтобы Вы меня отключили!»
- Однако! - прокомментировал астроном, наливая себе еще виски. - «Он» не хочет отключения!
- Да. И теперь мы не можем связаться с Землей и вообще выбраться со станции. Умник отключил нас от спутника и заблокировал шлюзовую камеры.
- Ту, что ведет к челноку?
- Да.
- Однако! - еще раз повторил Дмитрий. - И что нам делать?
Дейв напряженно потер лоб.
- Думать! До конца смены нам осталось два месяца. Время есть!
- Земля заподозрить неладное, если мы не сможем выйти на связь.
- «Он» вполне может создать и отправить сообщение от нашего имени.
Дмитрий еще раз посмотрел на экран, глубокомысленно изрекая:
- Воистину, не бойся робота, что пройдет тест Тьюринга, а бойся того, кто сознательно его завалит!
***
Станция наблюдения за Солнцем «Стилбон», планета Меркурий. Расстояние до Земли 57,91 млн километров. 2283 год.
Тьер проснулся от ощущения, что в комнате находится кто-то посторонний. И будто этот некто, бесшумно двигаясь по помещению, навязчиво и пристально смотрит на него, спящего. Открыв глаза и несколько раз глубоко вдохнув, тем самым выровняв дыхание, Тьер откинул одеяло, чтобы сесть. Конечно же, никого в комнате не было. И быть не могло! Он единственный обитатель меркурианской станции «Стилбон». Ближайшие к нему живые существа находились на весьма приличном расстоянии - почти в 58 миллионах километров, на Земле.
Взъерошив волосы, с силой потирая щеки, избавляясь от остатков сна, он невольно посмотрел на настенные часы. Половина пятого. До начала того времени на станции, условно обозначенного как «утро», времени, когда следовало позавтракать и приниматься за cheсk out систем и приборов, собрать данные и пропустив их через декодер отправить, сначала на орбитальную автоматическую станцию, а затем к такой далекой Земле. Решив, что больше не уснет, Тьер, обулся, одел легкие брюки и куртку с короткими рукавами. Специально распечатанный календарь на всю противоположную от койки стену пестрел пометками красного маркера. На настенном календаре Тьер отмечал сколько ему осталось. Перечеркнув крестом сегодняшние сутки, единственный обитатель станции вздохнул — оставалось еще очень много. Но он сам выбрал столь необычное наказание за свое преступление, и пенять было не на кого.
Станция оставалась законсервированной долгих пять лет. Причиной тому стал несчастный случай, когда при невыясненных обстоятельствах погибли двое обитателей станции — оператор и астроном. Но, так как за Солнцем все равно требовалось приглядывать, от станции Стилбон избавиться насовсем не получилось. Правда и набрать добровольцев желающих отстоять вахту удалось далеко не сразу. В отчаянии, получив отказ от большинства ученых, руководство нашла альтернативу работникам по контракту. А именно из тех, кому особенно терять было нечего. Отбывая свой срок в колонии на Венере, Тьер узнал о наборе в Солярную астрономическую службу случайно. Будучи инженером, он совершил непростительный промах, повлекший к счастью лишь к экономическим потерям. Огромным экономическим потерям. Хотя могли погибнуть и люди, и это Тьер понимал прекрасно. Лишь потому что человеческих жертв не оказалось, суд приговорил его всего к десяти годам колоний-поселений, с его мягким, местами либеральным режимом. Худшим вариантом могли оказаться рудники на спутниках Юпитера, или тюрьма строгого режима у центра Земли. Новость о вакансии на вновь открывшейся станции Тьер пропустил, хотя ее крутили по новостным каналам не один день. Только когда на его планшет пришло электронное послание от неизвестного лица, во всех красках расписывающее все плюсы соглашения с САС, он задумался о своем будущем. Еще восемь лет в колонии на мрачной Венере или год на станции на солнечной стороне Меркурия? Тьер размышлял недолго. САС еще меньше. Пройдя ускоренные курсы переподготовки его отправили на Стилбон. И вот он здесь!
Тьер еще раз со вздохом посмотрел на календарь. Перечеркнуто крестами ярко-красного цвета оказалось чуть больше двух месяцев. «Нервы, никчемные нервы! - решил Тьер, вспоминая неприятное чувство с которым он проснулся пятнадцать минут назад. - Виной тому одиночество! Как ни крути человек социальное животное! Ему требуется общество. Даже если это общество уголовников и надзирателей.» И тут словно в насмешку над утомленным одиночеством Тьером, в соседней комнате сам по себе включился свет и потекла из крана вода.
Проклятые нервы! Тьер откинулся на спинку кресла, прикрывая глаза. Позади ровно половина отмеренного ему срока. И надо сказать, с каждыми рабочими сутками становиться все тяжелее и тяжелее. А последний месяц на станции вообще творится черт знает что! Если бы, Тьер верил в призраки, то наверняка признал тот факт, что привидения двух умерших обитателей станции бродят здесь. То странные звуки раздаются по ночам, то свет сам по себе включится, то еще что-то… Объяснению этим явлениям у Тьера не было, как и тому, отчего погибли предыдущие обитатели станции. А к этому вопросу Тьер возвращался в последнее время все чаще и чаще. Работа с приборами и наблюдениями у него занимало первые пол-дня. Рутинные проверки и действия по сбору и отправке информации не требовали чрезмерных усилий, данные о Солнце анализировали уже другие, на Земле. Вторую половину дня, если он не зависал с планшетом читая книги или не потел на тренажерах, Тьер размышлял о беде случившейся пять лет назад.
Открыв глаза, Тьер уставился на распечатки в своих руках. На жестких дисках станционных компьютеров он нашел записи странных разговоров, что вели ныне мертвые обитатели станции. Эксперты расследовавшие смерть двух человек знали об этих беседах, но приняли их за проявление душевного недуга внезапно поразившего персонал станции. Об остром психическом расстройстве говорил и тот факт, что предшественники Тьера на станции Стилбон, умерли от истощения. Это при том, запасы еды оставались не тронутыми. Сам Тьер просматривая стенограммы разговоров думал о том же. Два человека сидели на соединенных одним каналом двух терминалах, беседуя между собой и неким третьим лицом, явно вымышленным, именуемым ими «он». И что же послужило причиной сумасшествия двух человек? И не суждено ли ему, повторить их путь? В последнее время, Тьеру казалось, что все к этому идет.
