я не обратил внимания, как мы попали в замкнутое пространство, но мы точно были внутри какого-то помещения, поскольку я не ощущал привычного ветерка, да и звуки вокруг были скорее искусственного происхождения.
– Приехали. Сергей, Михаил, Лидия. Думаю, не лишним будет предупредить вас о том, что данный момент – последний, на котором есть возможность повернуть назад. Михаил и Лидия, пути назад не будет. Сергею, к сожалению, я такого варианта предложить не могу.
Не смотря на какой-то перманентный шум в помещении, громкий голос Ли отозвался гулким эхом – судя по всему, мы находились в каком-то огромном зале или ангаре. Миша пробурчал из-под мешка какое-то ругательство, а затем чётко сказал.
– Готов к любым последствиям. Валяйте.
Лида сразу же после него дала и своё согласие.
– Снимайте уже мешок. Мы не для того сюда ехали.
Дэшэн подошёл ближе и осторожно снял с каждого из нас мешок. Мы находились в громадном помещении, еле освещённом дневным светом, падающим через небольшие щели возле потолка. Солнечный свет был слишком тусклым, чтобы можно было понять размеры помещения и его содержимое, но само расстояние до окон позволяло оценить высоту – около двадцати метров. Миша не удержался от замечания.
– Пещера бэтмена какая-то.
По всей площади помещения горели огоньки оборудования и компьютеров, который моргали, пищали, печатали в темноте. Было темно, но во мраке мы видели людей в белых халатах, ходивших между оборудованием. Каждый был занят каким-то делом. На нас внимания никто не обращал.
– Свет, пожалуйста.
По всему периметру ангара резко вспыхнули лампы солнечного света. Свет поначалу показался таким ярким, что все сощурились. Привыкнув к свету, я приоткрыл глаза. Картина, которая предстала предо мной была в высшей степени поразительна. Лида была полностью согласна с моим суждением и не смогла сдержать своего комментария.
– Слишком много потрясений за один день.
В центре зала почти до потолка возвышался обелиск. Он был окружён огромным количеством лесов и подмостков, примыкавших вплотную к его поверхности. На подмостках располагалось много разной аппаратуры, которая была переплетена паутиной из кабелей, свисавших со всей конструкции и уходящих куда-то под землю, где, видимо, и базировался центр обработки данных. По лесам тут и там сновали люди в белых лабораторных халатах, совершенно не обращавших на нас никакого внимания, как будто подобные экскурсии тут проводились чуть ли не каждый день.
Мы стояли в полном изумлении и не знали, что сказать. Сам я испытывал какой-то благоговейный трепет, находясь рядом с этим рукотворным чудом. Обелиск возвышался до самого потолка, вполне материальный, но выглядел так, что читался только сам контур обелиска. Зрение не могло сконцентрироваться на его поверхности – изваяние, в отличии от своих собратьев было полностью чёрного цвета и, судя по всему, совершенно не отражало свет, из-за чего создавалось впечатление, что нам показывают двухмерную проекцию. Тем не менее, границы огибали леса и только по ним можно было понять, где находятся углы обелиска.
– Давайте подойдём поближе.
– Куда ещё ближе?
– Не беспокойтесь, защита обелиска деактивирована почти тридцать лет назад. Обелиск не способен причинить вреда ни вам, ни мне. Пойдёмте к нему, я должен показать вам то, для чего мы сюда пришли.
Ли повёл нас среди кучи оборудования, расположенного по всей площади ангара. Мимо нас сновали работники, здоровались с нашим провожатым и отправлялись дальше по своим делам. Все вели себя почтительно, кто-то кивал головой, кто-то жал руку, мимо некоторых Ли проходил, наклонялся к уху и давал указания – выглядело так, что Дэшэн был если не главным руководителем этого предприятия, то очень высокопоставленным сотрудником.
Подойдя вплотную к изваянию, я наконец-то почувствовал то же ощущение, что и раньше, когда мне приходилось приближаться к источнику обелисковых полей. Но тут эти ощущения были очень слабо выражены, кроме того, нам удалось подойти на очень близкое расстояние – мы остановились в каких-то десяти метрах от основания. Вблизи обелиск выглядел ещё более сюрреалистично – смотря на него, я начинал утопать в его черноте так, что не хотелось отводить глаза. Периферийное зрение полностью отказывало, отчего казалось, что ты падаешь в какую-то бесконечную бездну.
– Вот мы и пришли. Как вы уже наверняка заметили, данный представитель семейства обелисковых выглядит совершенно по-другому, разительно отличаясь от своих собратьев. Есть предположения, отчего он так выглядит? Мысли? Не стесняйтесь, высказывайте.
Первой заговорила Лида.
– Создаётся впечатление, будто смотришь в чёрную дыру, из которой не может выбраться даже солнечный свет. На обелиске трудно сконцентрироваться, видимо, цвет, который он приобрёл абсолютно чёрный, как будто поглощает сто процентов света.
– Девяносто девять целых, девяносто восемь сотых. Извините, что перебил, продолжайте.
– К обелиску можно подойти близко, как вы уже сказали, у него отключена защита. Это вы её отключили?
– Скорее нет, чем да. Подробности немного позже. Но отключение защиты – точно результат наших действий. Скорее ответная реакция.
– Значит, вы произвели над обелиском какое-то действие, после чего тот выключил защиту и стал поглощать весь падающий на него свет… Тут либо включилась какая-то внутренняя система энергосбережения, либо…
Лида замялась, а я продолжил.
– Он умирает.
Дэшэн бросил быстрый взгляд на меня, а Лида завершила.
– Выходит из строя, я хотела сказать.
– Очень правильные выводы. Действительно, вы правильно оценили текущее состояние обелиска. На данный момент, он работает на три процента от его изначальной мощности и пытается компенсировать потери энергии за счёт окружающего пространства. Это мы выяснили сразу, после того как провели опыт. К сожалению, в то время мы совершенно безответственно относились к обелискам и навлекли на себя это проклятие. Мы почти полностью вывели из строя обелиск.
– Как вы это сделали? И зачем?!
Ли по-настоящему смутился и начал смотреть куда-то вдаль, видимо, вспоминая тот самый день.
– Тридцать лет назад, наш отдел создал, как нам казалось тогда, революционный прибор, который должен был перенаправить генерируемое изваянием обелисковое поле в нужном нам направлении. Любознательность, алчность, жажда наживы и власти заставили нас совершить одну из самых больших ошибок в истории человечества. Уже через год после начала эксперимента, мы поняли, что происходят какие-то глобальные изменения от того, что мы сделали.
– Почему вы просто не остановили эксперимент?
– Вначале мы пытались исправить ситуацию. Пытались применить разные настройки поляризатора, увеличить поток, проходящий через него, и совершали другие действия, которые только усугубляли процесс самостоятельного отключения обелиска от общей сети. А когда решили полностью остановить эксперимент – стало уже поздно.
Миша, молчавший всё это время, удивлённо воскликнул.
– То есть как это поздно?
Дэшэн поглядел на него, грустно улыбнулся, и махнул нам рукой.
– Пойдёмте, проще будет показать.
Проходя сквозь очередные кучи гудящих машин, приборов, компьютеров, я увидел эмблему «Ресёрч Индастриз» и не удержался от вопроса.
– Вы покупаете наше оборудование? Или где-то воруете?
От этих слов Ли откровенно засмеялся.
– Ты про компьютеры и опытные установки? Не совсем. Мы их получили в своё время вполне законным путём.
Мы продолжали идти за Дэшэном вдоль основания обелиска, дважды свернули за угол и подошли к одной из установок, направленных на обелиск. В том, месте, куда была направлена установка, обелиск сохранил зеркальную поверхность, радиусом около десяти метров. Наше отражение было сильно искажено и стягивалось к центру зеркального круга, где я увидел до боли знакомое устройство. От удивления, я воскликнул.
– Исследовательский зонд!
Дэшэн подтвердил мою догадку.
– В точку! Я смотрю, вы уже имели с ними дело?
Я возмутился его словам.
– Вы хотите сказать, что уничтожили обелиск исследовательским зондом нашей корпорации? Где вы его взяли?
– Не уничтожили, а деактивировали, но да, в целом дела обстоят именно так.
– Кто вам дал такое право? Это секретная разработка нашей корпорации!
Дэшэн выдержал большую паузу, дождавшись, пока я успокоюсь, после чего невозмутимо произнёс.
– Сергей успокойтесь, пожалуйста. Мы и есть «Ресёрч Индастриз».
После отпуска, я с нетерпением ждал очередного боевого вылета. Тем более, в этот раз, в бою меня впервые сопровождал Дружок. Кажется, он полностью разделял моё волнение и нетерпеливо ходил по салону, обнюхивая моих соратников – мы уже собрались выдвигаться и проверяли снаряжение.
За время, прошедшее с тех пор, как я впервые узнал о праве первого касания, я успел обо многом подумать. Кроме того, случай во время отпуска заставил меня пересмотреть свои взгляды на жизнь. Я надеялся, что смогу придумать, как убедить стражей довериться мне, но, кроме моих уникальных способностей у меня ничего не было.
В тот день, Дэшэн посвятил нас в историю создания оборонительного корпуса. Сорок лет назад, стражи были неотъемлемой частью нашей корпорации. Тогда ещё не успели утихнуть войны за обладание как можно большего количества обелисков, поэтому, все эксперименты, которые были связаны с изваяниями активно лоббировались в руководстве. Началась гонка вооружений, исследований и технологий.
В то время, одним из передовых отделов стал Китайско-Тайваньский корпус «Ресёрч Индастриз». Его расположение, геополитическая ценность в мире и количество связей сыграло на руку развитию практических исследований над обелисками. К обелискам ещё можно было свободно подходить, система защиты от людей была устроена гораздо проще, чем сейчас.
Именно тогда, учёные корпуса создали Зонд дискретизации. Это устройство было предназначено для перенаправления обелисковых потоков, генерируемых изваяниями в нужные географические координаты. Корпорация планировала связать несколько обелисков, путём концентрации энергии и скрещивания их в одной точке. Для этого и были выбраны три достаточно близко стоящих обелиска. Работа зондов устроена по схожему принципу с ГОПОМ. Отличием было лишь добавление собственного источника энергии, который усиленно крутил катушку, наматывая нити потоков гораздо быстрее. Электромагнитный штырь зонда задавал направление выхода концентрированного потока в заданном направлении. Позже были созданы более продвинутые версии, позволившие направлять потоки по произвольному вектору, при помощи простых сервоприводов.
После того, как зонды установили на нескольких обелисках, запустилась реакция принудительного извлечения обелисковой энергии, которая привела к выходу из строя трёх узлов обелисковой системы. Это действие, судя по всему, не было предусмотрено создателями обелисков, но активировалась базовая система защиты на случай непредвиденных ситуаций. Через какое-то время, исследователи поняли, что узлы отключились от остальных – система полностью изолировала повреждённые изваяния.
Но и другие обелиски претерпели значительные изменения. Защитное поле резко усилилось в радиусе нескольких километров вокруг каждого устройства планеты, что ускорило мутацию животных и повлияло на поведение людей рядом с обелисками. Теперь, чем ближе человек подходит к изваянию, тем более абсурдными становятся его действия. Опытным путём, нашли новый горизонт обелисковой защиты – от ста до пятисот метров, в зависимости от мощности обелискового потока в окрестности узла.
Работники корпуса, которые поняли, к чему ведёт использование Зондов дискретизации долгое время пытались донести до общественности опасность их использования, но вскоре были объявлены предателями и стали преследоваться по обвинениям в распространении корпоративной тайны. Так и образовался корпус стражей. Корпорация «Ресёрч Индастриз» постаралась уничтожить все данные, которые можно было найти о проведённых опытах.
Поразмыслив на базе над своим планом действий, я понял, что его, как такового нет. Поэтому решил не забивать себе голову лишней морокой и действовать по обстоятельствам. Одно мне было известно точно – я должен добиться их расположения, чтобы получить больше достоверной информации. Ли Дэшэн рассказал нам далеко не всё. Уже сидя в вертолёте, я решил, что должен рассказать обо всём капитану. Но пока не знал, как это сделать.
– О чём задумался, боец?
Попов, как обычно, был очень внимателен и не мог не заметить моё напряжение. Я был рассеян, мало смеялся и почти не вступал в разговоры с отрядом. По правде говоря, мне было стыдно за свою грядущую авантюру, поскольку я мог навлечь на наш отряд большую беду.
– Ни о чём. Просто не могу отойти от отпуска.
– Советую тебе собраться быстрее. Скоро посадка. В любом случае, если захочешь поговорить – я рядом. Ты же знаешь, мы своих в беде не бросаем.
– Так точно.
От его слов, мне стало ещё пакостнее на душе. В голове только и вертелись мысли о предательстве, и я решил, что, как только завершу то, что задумал – сразу поговорю обо всей ситуации с Поповым. Но его вечная проницательность никак не давала мне передышки, и следующий вопрос застал меня врасплох.
– Слышал, вы в Тайчжуне попали в паршивую историю. Чего азиатам от вас было нужно?
Я замялся, попытавшись найти правильные слова.
– Я… я не знаю. Говорили что-то про вечный двигатель прогресса. Я мало, что понял, поскольку они говорили на азиатском диалекте эсперанто. И по большей части, не давали мне сказать ни слова.
– Я видел официальный отчёт, но, зная тебя…
Внезапно, вертолёт пошёл на посадку, отчего я с облегчением вздохнул. Врать в глаза командиру было ещё хуже, чем придумывать, что писать в рапорте. Но мне нужно было обязательно во всём разобраться самому. В противном случае, я подставил бы весь отряд под удар. Лучше пусть считают их непричастными – по крайней мере, это спасёт их в случае осложнений.
Вертолёт приземлился на крышу бывшего госпиталя. Город был заброшен около тридцати лет назад, но вдали виднелись пики высоток нового – жители перебрались подальше от эпицентра обелискового поля и смогли построить новую жизнь. Весь отряд, по два человека расположился по периметру крыше здания, занимая укрытия и оценивая обстановку вокруг.
– Капитан, кажется, тихо. Можно приступать.
Вертушка поднялась в небо и отправилась на точку эвакуации. Задачей было устранение небольшого лагеря конкурирующей стороны, на расстоянии около четырёх километров от зоны высадки. Идти было достаточно далеко, поэтому мы, недолго думая, сразу отправились к точке.
Честно говоря, задачи подобного рода для меня были не самыми любимыми. Что-то добыть, изучить, разузнать или защитить товарищей – это то, ради чего я вступил в кинетические войска. Но когда дело доходит до устранения кого-то, уже обосновавшегося на определённой территории, мне совсем не хочется принимать участие. Тем не менее, это всё равно является моим долгом, моё дело – защитить отряд от кинетиков.
Отряд растянулся на несколько метров, капитан шёл со мной в арьергарде и о чём-то размышлял. Он намеренно замедлил немного шаг, давая возможность ближайшим бойцам зайти чуть вперёд и, убедившись, что нас никто не слышит, обратился ко мне.
– Приехали. Сергей, Михаил, Лидия. Думаю, не лишним будет предупредить вас о том, что данный момент – последний, на котором есть возможность повернуть назад. Михаил и Лидия, пути назад не будет. Сергею, к сожалению, я такого варианта предложить не могу.
Не смотря на какой-то перманентный шум в помещении, громкий голос Ли отозвался гулким эхом – судя по всему, мы находились в каком-то огромном зале или ангаре. Миша пробурчал из-под мешка какое-то ругательство, а затем чётко сказал.
– Готов к любым последствиям. Валяйте.
Лида сразу же после него дала и своё согласие.
– Снимайте уже мешок. Мы не для того сюда ехали.
Дэшэн подошёл ближе и осторожно снял с каждого из нас мешок. Мы находились в громадном помещении, еле освещённом дневным светом, падающим через небольшие щели возле потолка. Солнечный свет был слишком тусклым, чтобы можно было понять размеры помещения и его содержимое, но само расстояние до окон позволяло оценить высоту – около двадцати метров. Миша не удержался от замечания.
– Пещера бэтмена какая-то.
По всей площади помещения горели огоньки оборудования и компьютеров, который моргали, пищали, печатали в темноте. Было темно, но во мраке мы видели людей в белых халатах, ходивших между оборудованием. Каждый был занят каким-то делом. На нас внимания никто не обращал.
– Свет, пожалуйста.
По всему периметру ангара резко вспыхнули лампы солнечного света. Свет поначалу показался таким ярким, что все сощурились. Привыкнув к свету, я приоткрыл глаза. Картина, которая предстала предо мной была в высшей степени поразительна. Лида была полностью согласна с моим суждением и не смогла сдержать своего комментария.
– Слишком много потрясений за один день.
В центре зала почти до потолка возвышался обелиск. Он был окружён огромным количеством лесов и подмостков, примыкавших вплотную к его поверхности. На подмостках располагалось много разной аппаратуры, которая была переплетена паутиной из кабелей, свисавших со всей конструкции и уходящих куда-то под землю, где, видимо, и базировался центр обработки данных. По лесам тут и там сновали люди в белых лабораторных халатах, совершенно не обращавших на нас никакого внимания, как будто подобные экскурсии тут проводились чуть ли не каждый день.
Мы стояли в полном изумлении и не знали, что сказать. Сам я испытывал какой-то благоговейный трепет, находясь рядом с этим рукотворным чудом. Обелиск возвышался до самого потолка, вполне материальный, но выглядел так, что читался только сам контур обелиска. Зрение не могло сконцентрироваться на его поверхности – изваяние, в отличии от своих собратьев было полностью чёрного цвета и, судя по всему, совершенно не отражало свет, из-за чего создавалось впечатление, что нам показывают двухмерную проекцию. Тем не менее, границы огибали леса и только по ним можно было понять, где находятся углы обелиска.
– Давайте подойдём поближе.
– Куда ещё ближе?
– Не беспокойтесь, защита обелиска деактивирована почти тридцать лет назад. Обелиск не способен причинить вреда ни вам, ни мне. Пойдёмте к нему, я должен показать вам то, для чего мы сюда пришли.
Ли повёл нас среди кучи оборудования, расположенного по всей площади ангара. Мимо нас сновали работники, здоровались с нашим провожатым и отправлялись дальше по своим делам. Все вели себя почтительно, кто-то кивал головой, кто-то жал руку, мимо некоторых Ли проходил, наклонялся к уху и давал указания – выглядело так, что Дэшэн был если не главным руководителем этого предприятия, то очень высокопоставленным сотрудником.
Подойдя вплотную к изваянию, я наконец-то почувствовал то же ощущение, что и раньше, когда мне приходилось приближаться к источнику обелисковых полей. Но тут эти ощущения были очень слабо выражены, кроме того, нам удалось подойти на очень близкое расстояние – мы остановились в каких-то десяти метрах от основания. Вблизи обелиск выглядел ещё более сюрреалистично – смотря на него, я начинал утопать в его черноте так, что не хотелось отводить глаза. Периферийное зрение полностью отказывало, отчего казалось, что ты падаешь в какую-то бесконечную бездну.
– Вот мы и пришли. Как вы уже наверняка заметили, данный представитель семейства обелисковых выглядит совершенно по-другому, разительно отличаясь от своих собратьев. Есть предположения, отчего он так выглядит? Мысли? Не стесняйтесь, высказывайте.
Первой заговорила Лида.
– Создаётся впечатление, будто смотришь в чёрную дыру, из которой не может выбраться даже солнечный свет. На обелиске трудно сконцентрироваться, видимо, цвет, который он приобрёл абсолютно чёрный, как будто поглощает сто процентов света.
– Девяносто девять целых, девяносто восемь сотых. Извините, что перебил, продолжайте.
– К обелиску можно подойти близко, как вы уже сказали, у него отключена защита. Это вы её отключили?
– Скорее нет, чем да. Подробности немного позже. Но отключение защиты – точно результат наших действий. Скорее ответная реакция.
– Значит, вы произвели над обелиском какое-то действие, после чего тот выключил защиту и стал поглощать весь падающий на него свет… Тут либо включилась какая-то внутренняя система энергосбережения, либо…
Лида замялась, а я продолжил.
– Он умирает.
Дэшэн бросил быстрый взгляд на меня, а Лида завершила.
– Выходит из строя, я хотела сказать.
– Очень правильные выводы. Действительно, вы правильно оценили текущее состояние обелиска. На данный момент, он работает на три процента от его изначальной мощности и пытается компенсировать потери энергии за счёт окружающего пространства. Это мы выяснили сразу, после того как провели опыт. К сожалению, в то время мы совершенно безответственно относились к обелискам и навлекли на себя это проклятие. Мы почти полностью вывели из строя обелиск.
– Как вы это сделали? И зачем?!
Ли по-настоящему смутился и начал смотреть куда-то вдаль, видимо, вспоминая тот самый день.
– Тридцать лет назад, наш отдел создал, как нам казалось тогда, революционный прибор, который должен был перенаправить генерируемое изваянием обелисковое поле в нужном нам направлении. Любознательность, алчность, жажда наживы и власти заставили нас совершить одну из самых больших ошибок в истории человечества. Уже через год после начала эксперимента, мы поняли, что происходят какие-то глобальные изменения от того, что мы сделали.
– Почему вы просто не остановили эксперимент?
– Вначале мы пытались исправить ситуацию. Пытались применить разные настройки поляризатора, увеличить поток, проходящий через него, и совершали другие действия, которые только усугубляли процесс самостоятельного отключения обелиска от общей сети. А когда решили полностью остановить эксперимент – стало уже поздно.
Миша, молчавший всё это время, удивлённо воскликнул.
– То есть как это поздно?
Дэшэн поглядел на него, грустно улыбнулся, и махнул нам рукой.
– Пойдёмте, проще будет показать.
Проходя сквозь очередные кучи гудящих машин, приборов, компьютеров, я увидел эмблему «Ресёрч Индастриз» и не удержался от вопроса.
– Вы покупаете наше оборудование? Или где-то воруете?
От этих слов Ли откровенно засмеялся.
– Ты про компьютеры и опытные установки? Не совсем. Мы их получили в своё время вполне законным путём.
Мы продолжали идти за Дэшэном вдоль основания обелиска, дважды свернули за угол и подошли к одной из установок, направленных на обелиск. В том, месте, куда была направлена установка, обелиск сохранил зеркальную поверхность, радиусом около десяти метров. Наше отражение было сильно искажено и стягивалось к центру зеркального круга, где я увидел до боли знакомое устройство. От удивления, я воскликнул.
– Исследовательский зонд!
Дэшэн подтвердил мою догадку.
– В точку! Я смотрю, вы уже имели с ними дело?
Я возмутился его словам.
– Вы хотите сказать, что уничтожили обелиск исследовательским зондом нашей корпорации? Где вы его взяли?
– Не уничтожили, а деактивировали, но да, в целом дела обстоят именно так.
– Кто вам дал такое право? Это секретная разработка нашей корпорации!
Дэшэн выдержал большую паузу, дождавшись, пока я успокоюсь, после чего невозмутимо произнёс.
– Сергей успокойтесь, пожалуйста. Мы и есть «Ресёрч Индастриз».
Глава 17. Недопонимание
После отпуска, я с нетерпением ждал очередного боевого вылета. Тем более, в этот раз, в бою меня впервые сопровождал Дружок. Кажется, он полностью разделял моё волнение и нетерпеливо ходил по салону, обнюхивая моих соратников – мы уже собрались выдвигаться и проверяли снаряжение.
За время, прошедшее с тех пор, как я впервые узнал о праве первого касания, я успел обо многом подумать. Кроме того, случай во время отпуска заставил меня пересмотреть свои взгляды на жизнь. Я надеялся, что смогу придумать, как убедить стражей довериться мне, но, кроме моих уникальных способностей у меня ничего не было.
В тот день, Дэшэн посвятил нас в историю создания оборонительного корпуса. Сорок лет назад, стражи были неотъемлемой частью нашей корпорации. Тогда ещё не успели утихнуть войны за обладание как можно большего количества обелисков, поэтому, все эксперименты, которые были связаны с изваяниями активно лоббировались в руководстве. Началась гонка вооружений, исследований и технологий.
В то время, одним из передовых отделов стал Китайско-Тайваньский корпус «Ресёрч Индастриз». Его расположение, геополитическая ценность в мире и количество связей сыграло на руку развитию практических исследований над обелисками. К обелискам ещё можно было свободно подходить, система защиты от людей была устроена гораздо проще, чем сейчас.
Именно тогда, учёные корпуса создали Зонд дискретизации. Это устройство было предназначено для перенаправления обелисковых потоков, генерируемых изваяниями в нужные географические координаты. Корпорация планировала связать несколько обелисков, путём концентрации энергии и скрещивания их в одной точке. Для этого и были выбраны три достаточно близко стоящих обелиска. Работа зондов устроена по схожему принципу с ГОПОМ. Отличием было лишь добавление собственного источника энергии, который усиленно крутил катушку, наматывая нити потоков гораздо быстрее. Электромагнитный штырь зонда задавал направление выхода концентрированного потока в заданном направлении. Позже были созданы более продвинутые версии, позволившие направлять потоки по произвольному вектору, при помощи простых сервоприводов.
После того, как зонды установили на нескольких обелисках, запустилась реакция принудительного извлечения обелисковой энергии, которая привела к выходу из строя трёх узлов обелисковой системы. Это действие, судя по всему, не было предусмотрено создателями обелисков, но активировалась базовая система защиты на случай непредвиденных ситуаций. Через какое-то время, исследователи поняли, что узлы отключились от остальных – система полностью изолировала повреждённые изваяния.
Но и другие обелиски претерпели значительные изменения. Защитное поле резко усилилось в радиусе нескольких километров вокруг каждого устройства планеты, что ускорило мутацию животных и повлияло на поведение людей рядом с обелисками. Теперь, чем ближе человек подходит к изваянию, тем более абсурдными становятся его действия. Опытным путём, нашли новый горизонт обелисковой защиты – от ста до пятисот метров, в зависимости от мощности обелискового потока в окрестности узла.
Работники корпуса, которые поняли, к чему ведёт использование Зондов дискретизации долгое время пытались донести до общественности опасность их использования, но вскоре были объявлены предателями и стали преследоваться по обвинениям в распространении корпоративной тайны. Так и образовался корпус стражей. Корпорация «Ресёрч Индастриз» постаралась уничтожить все данные, которые можно было найти о проведённых опытах.
Поразмыслив на базе над своим планом действий, я понял, что его, как такового нет. Поэтому решил не забивать себе голову лишней морокой и действовать по обстоятельствам. Одно мне было известно точно – я должен добиться их расположения, чтобы получить больше достоверной информации. Ли Дэшэн рассказал нам далеко не всё. Уже сидя в вертолёте, я решил, что должен рассказать обо всём капитану. Но пока не знал, как это сделать.
– О чём задумался, боец?
Попов, как обычно, был очень внимателен и не мог не заметить моё напряжение. Я был рассеян, мало смеялся и почти не вступал в разговоры с отрядом. По правде говоря, мне было стыдно за свою грядущую авантюру, поскольку я мог навлечь на наш отряд большую беду.
– Ни о чём. Просто не могу отойти от отпуска.
– Советую тебе собраться быстрее. Скоро посадка. В любом случае, если захочешь поговорить – я рядом. Ты же знаешь, мы своих в беде не бросаем.
– Так точно.
От его слов, мне стало ещё пакостнее на душе. В голове только и вертелись мысли о предательстве, и я решил, что, как только завершу то, что задумал – сразу поговорю обо всей ситуации с Поповым. Но его вечная проницательность никак не давала мне передышки, и следующий вопрос застал меня врасплох.
– Слышал, вы в Тайчжуне попали в паршивую историю. Чего азиатам от вас было нужно?
Я замялся, попытавшись найти правильные слова.
– Я… я не знаю. Говорили что-то про вечный двигатель прогресса. Я мало, что понял, поскольку они говорили на азиатском диалекте эсперанто. И по большей части, не давали мне сказать ни слова.
– Я видел официальный отчёт, но, зная тебя…
Внезапно, вертолёт пошёл на посадку, отчего я с облегчением вздохнул. Врать в глаза командиру было ещё хуже, чем придумывать, что писать в рапорте. Но мне нужно было обязательно во всём разобраться самому. В противном случае, я подставил бы весь отряд под удар. Лучше пусть считают их непричастными – по крайней мере, это спасёт их в случае осложнений.
Вертолёт приземлился на крышу бывшего госпиталя. Город был заброшен около тридцати лет назад, но вдали виднелись пики высоток нового – жители перебрались подальше от эпицентра обелискового поля и смогли построить новую жизнь. Весь отряд, по два человека расположился по периметру крыше здания, занимая укрытия и оценивая обстановку вокруг.
– Капитан, кажется, тихо. Можно приступать.
Вертушка поднялась в небо и отправилась на точку эвакуации. Задачей было устранение небольшого лагеря конкурирующей стороны, на расстоянии около четырёх километров от зоны высадки. Идти было достаточно далеко, поэтому мы, недолго думая, сразу отправились к точке.
Честно говоря, задачи подобного рода для меня были не самыми любимыми. Что-то добыть, изучить, разузнать или защитить товарищей – это то, ради чего я вступил в кинетические войска. Но когда дело доходит до устранения кого-то, уже обосновавшегося на определённой территории, мне совсем не хочется принимать участие. Тем не менее, это всё равно является моим долгом, моё дело – защитить отряд от кинетиков.
Отряд растянулся на несколько метров, капитан шёл со мной в арьергарде и о чём-то размышлял. Он намеренно замедлил немного шаг, давая возможность ближайшим бойцам зайти чуть вперёд и, убедившись, что нас никто не слышит, обратился ко мне.
