— А можно мне сценарий? — попросила Ира. Профессор протянул ей сценарий. Едва-едва соприкоснувшись с ней пальцами, на что девушка резко одёрнула руку, чтобы больше не чувствовать его прикосновений, боясь тех колючих иголочек, что сразу же пробежали по всему её телу. — Спасибо... Лера держи, у тебя ночь на изучение сценария. Завтра жду тебя в восемь утра, чтобы мы с тобой успели немного порепетировать...
— Хорошо, до завтра, — ответила Лера и тоже удалилась, чувствуя накал всей ситуации, что сейчас происходил в съёмочной группе.
После того, как девушка, претендующая на главную роль, испарилась за дверью гостиницы, профессор произнёс:
— Если ты с ней будешь репетировать, то я точно не увижу тебя в главной роли!
— Я могла бы сняться в фильме, но...
— Никаких, но... У меня есть ещё одна вакансия в роли. Если ты не идёшь играть в роли главной героини, то на эту роль ты точно пойдёшь! И никаких возражений от тебя я больше принимать больше не буду...
— И на какую роль Вы меня определили?
— На роль своей матери!
— Нет!!! — вспыхнула мгновенно Ира, зажигаясь в пламени неоднородных чувств из-за того, что её склоняют сняться в фильме против её воли и против того, к какой роли её склоняют...
— А почему бы и нет? — спросила Катя, видя ураган чувств, пронёсшихся на лице её подруги. — Очень хорошая роль... Возьми сама сценарий и почитай сначала, прежде чем отказаться от всего происходящего! Поверь мне, тебе понравиться!
Ира, молча, взяла в руки ещё одну кипу бумаг со сценарием и, не сказав больше не единого слова, ушла в свой номер.
Всю ночь Ира читала сценарий, время от времени вытирая слёзы. Окончив читать рукопись, она встала и вышла на балкон... Девушка никогда не думала, что всю её жизнь можно представить в абсолютно другом ракурсе, свете, о котором она даже и не могла подумать! Прочитав сценарий, она глубоко задумалась над тем, что всегда считала, что обречена на пожизненный позор, который перенёсся с её родителей на неё и после всех злоключений, что произошли с ней в подростковом возрасте... Её мать была проституткой, а отец сидел в тюрьме за убийство... А когда отец вышел из мест лишения свободы (Ире в то время исполнилось уже пятнадцать лет), они втроём отправились в соседний город и разбились на машине. В живых осталась только Ира. Но ей совсем не хотелось в то время жить, так как она являлась причиной гибели её родителей... Пока они ехали в машине, они сильно ругались, и отец, сидящий за рулём, повернувшись к Ире назад, упустив приближающийся поворот, в который не смог вписаться, вылетел в кювет...
После аварии Ирина долго приходила в себя, медленно возвращаясь к жизни, и стала жить, чтобы со временем забыть все унижения и боль, что были до возвращения отца из тюрьмы, забыть момент аварии... Она пыталась старательно стереть из памяти образы матери и отца, которых вытащили из их машины в окровавленном виде после аварии... Едва вспоминала тот день, всё всплывало с новой силой, но боль от этого уже значительно притупилась...
Прочитав сценарий профессора, девушка поняла, что она была ни в чём не виновата, унижали, обижали и ранили её другие, а она оставалась сама несмотря ни на что чистой.
«Почему я должна страдать из-за того, что моя мать — проститутка, а отец — преступник? Ведь не я продавала своё тело за деньги, не я убила человека! Почему всегда загоняла себя в угол, едва слышала слова „веселье“, „молодёжь“, „клуб“, „вечеринка“, „компания друзей“? Почему я должна бояться своего прошлого? Бояться, что оно всплывёт? Ведь у каждого из нас людей есть свои скелеты в шкафах, своё прошлое, которые могут изменить круто жизнь любого человека... И что плохого в том, что я снимусь в роли своей матери? Ведь это только роль... Если я сыграю роль проститутки, это не значит, что я таковой являюсь на самом деле!» — уговаривала сама себя Ира.
Посмотрев на стрелки часов, которые показывали шесть часов утра, девушка подумала, что смело может отдохнуть целых полтора часа. Едва её голова коснулась подушки, она погрузилась в крепкий сон, сквозь который услышала чей-то беспокойный стук в дверь её номера. Кое-как распечатав глаза, Ира встала с кровати, и с усталостью открыла дверь, за которой оказался Пётр Валерьянович, увидевший Иру, у которой были растрёпаны волосы, сонное и уставшее лицо, произнёс:
— Ого! Ничего себе! С тобой всё в порядке?
— Да, а в чём дело? — ответила девушка смотря на обеспокоенного мужчину, смущаясь под его взглядом.
— Как в чём? Нам давно пора ехать на съёмки, время уже девять часов.
— Как девять? О, Господи! Я проспала!
— А можно тебя спросить: во сколько ты легла спать?
— В шесть, — честно ответила Ира, бегая по своему номеру, собирая себе одежду и полотенце, чтобы сходить в душ и переодеться. — Простите меня! Я сейчас быстро соберусь и спущусь вниз.
— Хорошо. Я жду тебя в холле...
Профессор ушёл, закрыв за собой дверь с лёгкой улыбкой, от того, какой он застал девушку. Она показалась ему маленьким суетливым воробышком, мечущимся с ветки на ветки. Ему так хотелось подойти к ней и прижать к себе, сказав, чтобы перестала суетиться и расстраиваться из-за того, что проспала... Хотелось просто её приласкать, чтобы не видеть то, как она расстраивалась из-за всего происходящего... Но не мог себе этого позволить, не желая спугнуть свою музу и нимфу, зная, насколько она ранима и чувствительна...
Не прошло и пятнадцати минут, как Ира примчалась в холл, где её ожидал профессор, который отметил то, что девушка способна собираться чрезмерно быстро по сравнению с другими представительницами женского пола, которым на сбор необходимо было как минимум полчаса и ещё больше... Они вдвоём сели в такси и поехали на место съёмок, где их уже все ждали и не начинали без главного человека, которым являлся профессор, съёмки.
При их появлении всё понеслось в своём череде, и Ира с интересом наблюдала за съёмками сцен, в которых снималась девушка в её роли... В одном из перерывов, Ира подошла к профессору и задала ему свой наболевший вопрос, который её очень мучал:
— Пётр Валерьянович, а кто будет сниматься в роли постоянного клиента со мной?
— Я, — ответил мужчина, как ни в чём не бывало, не смея смотреть на свою собеседницу.
— Вы?!!
— Ага... Прости, что не предупредил заранее, но что-либо менять уже поздно... Съёмки уже запущены и идут своим чередом...
— В этом есть кое-какие преимущества, — грустно произнесла Ира, смотря на суетящихся вокруг людей. — Лучше сниматься в постели с Вами, чем с каким-то другим чужим мужчиной. Но с другой стороны... — она замолчала, не желая говорить: «не хочу чувствовать Ваши прикосновения к своему телу, не хочу, чтобы Вы меня обнимали, не хочу, чтобы Вы меня целовали...»
Пётр Валерьянович перевёл свой взгляд со съёмочной группы на говорящую с ним Иру, не услышав от неё всё то, что она хотела сказать, но всё понял сам... Понял и понимал, что может причинить ей боль тем, что происходит сейчас на съёмках. Хотя сам с трепетом ожидал момента съёмок с ней, желая прикасаться к ней, чувствовать её тело, чувствовать её ответные прикосновения, сгорая от своих чувств к этой девочке, которая не знала по-настоящему искренней и настоящей любви, не знала, что мужчины могут причинять не только боль...
Проходили день за днём... Наступило время съёмок сцен с Ирой, которая ожидала их с трепетом и диким волнением.
— Ну, Вы и тяжёлый! — смеясь, сказала Ира, лёжа спиной на кровати с раскинутыми волосами по подушке и обёрнутой в простыню так, чтобы оставались незначительно открытыми груди и полностью обнажённые плечи, в то время как на ней сверху располагался Пётр Валерьянович, одетый лишь в одни семейные трусы, над которыми Ира, увидев их, долго смеялась, увидев на них несколько миленьких котят.
— А ты как хотела? Я ведь выше тебя ростом и здоровее тебя, — ответил мужчина, натягивая на свою спину простынь, чтобы скрыть то, что на их телах было прикрытие в виде одежды и постельного белья.
— Готовы? — крикнули им из-за камер. — Начали! — крикнул режиссёр, после чего Пётр Валерьянович начал целовать Иру в губы нежно, ласково, но с напором, отчего девушка сама стала его обнимать, не понимая при этом, что её тянет к этому мужчине, и хочется продолжить всё происходящее, но уже без камер и всех присутствующих вокруг них людей. Ни к одному мужчине её так не тянуло, не хотелось прерывать их наигранной сейчас связи и продолжить всё по-настоящему.
После таких съёмок, Ира брала спрятанные глубоко в шкафу её номера сигареты и выходила ночью на балкон курить, глотая слёзы от непонимания того, что с ней происходит и чего она хочет в данный момент. «Почему? Почему мне приятны его прикосновения и поцелуи? Я не люблю его! Не хочу, чтобы это было любовью! Он слишком стар для меня! Да и как я буду смотреть в глаза Катерине, если у нас эти съёмки перерастут во что-то большее? Это всё неправильно! Это всё не так как должно быть!.. Господи, за что мне такое испытание сейчас, когда я успела успокоиться после произошедшего со мной в прошлом?.. Побыстрее бы уже засняли весь фильм, и все уехали бы! Я не могу больше видеть его рядом с собой, я не хочу его видеть!!!» — думала она, куря сигарету за сигаретой в предпоследний день съёмок, сидя на полу балкона и глотая при этом слёзы, безостановочно текущие по её щекам.
Достав очередную сигарету, Ирина увидела боковым зрением, что к ней кто-то подошёл. Балкон был общим для всех номеров на этаже, и подойти к ней мог кто угодно. Но девушка по походке и обуви сразу же узнала, кто оказался возле неё — это был тот, о котором сейчас она сидела, думала.
— Это ещё что такое? — спросил он, вырывая из её рук сигареты с зажигалкой, выбросив их в стоящую рядом урну. — Ты чего это?
Ира подняла своё лицо по направлению к мужчине, который присел рядом с ней на карточки и заглянула в его глаза.
— Ты в порядке?.. Что у тебя случилось?.. Давай выкладывай!..
Ира, не отрывая своего взгляда от лица мужчины, подтянулась и стала целовать его в губы, и как она и ожидала, Пётр Валерьянович не оттолкнул её, не стал сопротивляться, прижав её тело к себе, жадно впиваясь в её губы.
Но девушка спустя мгновение сама вырвалась из его объятий, поднимаясь на ноги, после чего подошла к перилам балкона, смотря сквозь них на то, что происходило внизу на улице.
— Вот из-за этого мне так плохо... — ответила Ира, больше, не смотря на Петра Валерьяновича. — Я предполагала, что эти съёмки так просто не закончатся для нас, для Вас... Вы воспринимаете меня не как актрису, а как женщину... Я этого очень боялась и это случилось! — Ира замолчала, заметив, что рядом с ними стоит Олег. Отвернувшись от мужчин, она спряталась своё лицо в ладонях. «Зачем он сюда пришёл? Он, наверняка, всё увидел и услышал!»
— Зачем ты позвал меня, отец? Чтобы я увидел, что ваша жизнь из фильма продолжается и вне съёмочной площадки?
— Ты неправильно всё понял! — начал оправдываться Пётр Валерьянович.
— Папа, ты оправдываешься? На тебя это совсем не похоже! И мне это совсем не нравиться! Ты взрослый мужчина и волен делать то, что тебе хочется!
— Я позвал тебя, чтобы поговорить с тобой! Я не думал, что Ира будет здесь!
Пока мужчины выясняли свои отношения, Ира скрылась в своём номере и закрыла балконную дверь на замок, чтобы к ней не смогли зайти те, от которых она сейчас спряталась в своей комнате. Вытерев свои слёзы, умывшись, нанеся лёгкий макияж, пошла прогуляться.
Дойдя до школы, которая находилась недалеко от гостиницы, Ира села там на лавочку. Вскоре возле неё появилась Катя, которая следовала за ней по пятам, увидев, что подруга была потерянной и расстроенной.
— Чего грустишь? — спросила Катерина.
— Плохо мне... Душа разрывается на части в очередной раз... Чего я боялась, на то и нарвалась... Но завтра последний день съёмок, потом вы уедите... И я очень надеюсь на то, что моё душевное равновесие восстановиться снова, вернув всё на свои места...
— Это из-за моего отца? — спросила снова Катерина, с грустью осознавая всю сложившуюся ситуацию. — Я знаю, что могу сейчас показаться тебе глупой и навязчивой, но не могу остаться со своими мыслями и догадками в стороне... Я знаю, чувствую и вижу, что мой отец к тебе неравнодушен... После всех событий, что произошли в нашей жизни за последние шесть лет после того, как ты появилась в нашей жизни, я вижу, что папа готов на всё ради тебя, готов выполнить любую твою прихоть и желание, лишь бы ты не страдала...
— И всё равно причиняет мне боль своим отношением к жалкому существу в виде меня. И мне не нужно, совсем не нужно его такое отношение ко мне! Я не хочу, чтобы он вообще испытывал ко мне какие-либо чувства!.. И я очень боюсь всего того, что сейчас происходит... Я уважаю твоего отца, очень уважаю! Но...
Ира достала из своей сумочки сигарету и закурила.
— Брось! — сказала Катя, вырвав у подруги закуренную сигарету. — Сигаретой делу не поможешь!.. Если ты не хочешь отношений с моим отцом, и не хочешь так же, как и я, чтобы он испытывал мучительно долгую боль, то должна придумать что-то, чтобы он переменил к тебе своё отношение! Надо сделать так, чтобы ты перестала его волновать, как женщина!
— Единственное и правильное решение этого вопроса — это то, что вы уезжаете, и я всячески буду стараться избегать встречи с твоим отцом. И, в общем, нам не стоит встречаться нигде и ни под каким предлогом...
— Нам? Ты больше не хочешь и меня видеть тоже?
— Катерина, милая моя, я не про тебя! Я про твоего отца и себя... С самого начала я не хотела сниматься с твоим отцом в сценах, в которых мы с ним снялись... Они все перенеслись в нашу реальность, твой отец хочет меня так же, как и в фильме...
— Ты останешься здесь? — спросила снова Катя, смотря, как подруга снова достала сигарету и закурила, но снова сигарета оказалась в урне от её рук.
— Я какое-то время побуду здесь, а потом возможно вернусь в Москву... Как только приеду, я сообщу тебе об этом... Завтра на съёмках твой отец похоронит меня... Может, похоронив меня на съёмках, он и чувства свои похоронит?
— Я тоже об этом подумала... Пошли в гостиницу?
— Пойдём, только давай зайдём в магазин? Я куплю себе вина... Хочу сегодня напиться...
Оказавшись в своём номере, включив тихо музыку, Ира села в кресло возле электрического камина с бутылкой вина и бокалом. Уже допивая вино, она увидела, что в её номер через балконную дверь, которую она открыла специально, чтобы в номер поступал свежий ночной воздух, вошёл Пётр Валерьянович.
— Я настолько противен тебе, что ты заливаешь все свои чувства спиртным? — спросил мужчина, смотря на пьяную девушку.
— Всё намного сложнее, Пётр Валерьянович! — ответила Ира, наливая остатки вина из бутылки. — Я привязалась к Вам... Вы стали для меня родным человеком... Но то, что происходит на съёмках, меня пугает! Особенно меня пугает то, что Вам нравится меня обнимать и целовать... А я до съёмок сравнивала Вас со своим отцом и хотела, чтобы мой отец был таким же как Вы... Я жалела о том, что мой папа не был таким как Вы — добрым, отзывчивым, чутким и всё понимающим...
— Прости меня! — произнёс с сожалением Пётр Валерьянович, присев рядом с девушкой на подлокотник кресла. — Обещаю тебе, что я изменю своё отношение к тебе...
— Хорошо, до завтра, — ответила Лера и тоже удалилась, чувствуя накал всей ситуации, что сейчас происходил в съёмочной группе.
После того, как девушка, претендующая на главную роль, испарилась за дверью гостиницы, профессор произнёс:
— Если ты с ней будешь репетировать, то я точно не увижу тебя в главной роли!
— Я могла бы сняться в фильме, но...
— Никаких, но... У меня есть ещё одна вакансия в роли. Если ты не идёшь играть в роли главной героини, то на эту роль ты точно пойдёшь! И никаких возражений от тебя я больше принимать больше не буду...
— И на какую роль Вы меня определили?
— На роль своей матери!
— Нет!!! — вспыхнула мгновенно Ира, зажигаясь в пламени неоднородных чувств из-за того, что её склоняют сняться в фильме против её воли и против того, к какой роли её склоняют...
— А почему бы и нет? — спросила Катя, видя ураган чувств, пронёсшихся на лице её подруги. — Очень хорошая роль... Возьми сама сценарий и почитай сначала, прежде чем отказаться от всего происходящего! Поверь мне, тебе понравиться!
Ира, молча, взяла в руки ещё одну кипу бумаг со сценарием и, не сказав больше не единого слова, ушла в свой номер.
Глава 6.
Всю ночь Ира читала сценарий, время от времени вытирая слёзы. Окончив читать рукопись, она встала и вышла на балкон... Девушка никогда не думала, что всю её жизнь можно представить в абсолютно другом ракурсе, свете, о котором она даже и не могла подумать! Прочитав сценарий, она глубоко задумалась над тем, что всегда считала, что обречена на пожизненный позор, который перенёсся с её родителей на неё и после всех злоключений, что произошли с ней в подростковом возрасте... Её мать была проституткой, а отец сидел в тюрьме за убийство... А когда отец вышел из мест лишения свободы (Ире в то время исполнилось уже пятнадцать лет), они втроём отправились в соседний город и разбились на машине. В живых осталась только Ира. Но ей совсем не хотелось в то время жить, так как она являлась причиной гибели её родителей... Пока они ехали в машине, они сильно ругались, и отец, сидящий за рулём, повернувшись к Ире назад, упустив приближающийся поворот, в который не смог вписаться, вылетел в кювет...
После аварии Ирина долго приходила в себя, медленно возвращаясь к жизни, и стала жить, чтобы со временем забыть все унижения и боль, что были до возвращения отца из тюрьмы, забыть момент аварии... Она пыталась старательно стереть из памяти образы матери и отца, которых вытащили из их машины в окровавленном виде после аварии... Едва вспоминала тот день, всё всплывало с новой силой, но боль от этого уже значительно притупилась...
Прочитав сценарий профессора, девушка поняла, что она была ни в чём не виновата, унижали, обижали и ранили её другие, а она оставалась сама несмотря ни на что чистой.
«Почему я должна страдать из-за того, что моя мать — проститутка, а отец — преступник? Ведь не я продавала своё тело за деньги, не я убила человека! Почему всегда загоняла себя в угол, едва слышала слова „веселье“, „молодёжь“, „клуб“, „вечеринка“, „компания друзей“? Почему я должна бояться своего прошлого? Бояться, что оно всплывёт? Ведь у каждого из нас людей есть свои скелеты в шкафах, своё прошлое, которые могут изменить круто жизнь любого человека... И что плохого в том, что я снимусь в роли своей матери? Ведь это только роль... Если я сыграю роль проститутки, это не значит, что я таковой являюсь на самом деле!» — уговаривала сама себя Ира.
Посмотрев на стрелки часов, которые показывали шесть часов утра, девушка подумала, что смело может отдохнуть целых полтора часа. Едва её голова коснулась подушки, она погрузилась в крепкий сон, сквозь который услышала чей-то беспокойный стук в дверь её номера. Кое-как распечатав глаза, Ира встала с кровати, и с усталостью открыла дверь, за которой оказался Пётр Валерьянович, увидевший Иру, у которой были растрёпаны волосы, сонное и уставшее лицо, произнёс:
— Ого! Ничего себе! С тобой всё в порядке?
— Да, а в чём дело? — ответила девушка смотря на обеспокоенного мужчину, смущаясь под его взглядом.
— Как в чём? Нам давно пора ехать на съёмки, время уже девять часов.
— Как девять? О, Господи! Я проспала!
— А можно тебя спросить: во сколько ты легла спать?
— В шесть, — честно ответила Ира, бегая по своему номеру, собирая себе одежду и полотенце, чтобы сходить в душ и переодеться. — Простите меня! Я сейчас быстро соберусь и спущусь вниз.
— Хорошо. Я жду тебя в холле...
Профессор ушёл, закрыв за собой дверь с лёгкой улыбкой, от того, какой он застал девушку. Она показалась ему маленьким суетливым воробышком, мечущимся с ветки на ветки. Ему так хотелось подойти к ней и прижать к себе, сказав, чтобы перестала суетиться и расстраиваться из-за того, что проспала... Хотелось просто её приласкать, чтобы не видеть то, как она расстраивалась из-за всего происходящего... Но не мог себе этого позволить, не желая спугнуть свою музу и нимфу, зная, насколько она ранима и чувствительна...
Не прошло и пятнадцати минут, как Ира примчалась в холл, где её ожидал профессор, который отметил то, что девушка способна собираться чрезмерно быстро по сравнению с другими представительницами женского пола, которым на сбор необходимо было как минимум полчаса и ещё больше... Они вдвоём сели в такси и поехали на место съёмок, где их уже все ждали и не начинали без главного человека, которым являлся профессор, съёмки.
При их появлении всё понеслось в своём череде, и Ира с интересом наблюдала за съёмками сцен, в которых снималась девушка в её роли... В одном из перерывов, Ира подошла к профессору и задала ему свой наболевший вопрос, который её очень мучал:
— Пётр Валерьянович, а кто будет сниматься в роли постоянного клиента со мной?
— Я, — ответил мужчина, как ни в чём не бывало, не смея смотреть на свою собеседницу.
— Вы?!!
— Ага... Прости, что не предупредил заранее, но что-либо менять уже поздно... Съёмки уже запущены и идут своим чередом...
— В этом есть кое-какие преимущества, — грустно произнесла Ира, смотря на суетящихся вокруг людей. — Лучше сниматься в постели с Вами, чем с каким-то другим чужим мужчиной. Но с другой стороны... — она замолчала, не желая говорить: «не хочу чувствовать Ваши прикосновения к своему телу, не хочу, чтобы Вы меня обнимали, не хочу, чтобы Вы меня целовали...»
Пётр Валерьянович перевёл свой взгляд со съёмочной группы на говорящую с ним Иру, не услышав от неё всё то, что она хотела сказать, но всё понял сам... Понял и понимал, что может причинить ей боль тем, что происходит сейчас на съёмках. Хотя сам с трепетом ожидал момента съёмок с ней, желая прикасаться к ней, чувствовать её тело, чувствовать её ответные прикосновения, сгорая от своих чувств к этой девочке, которая не знала по-настоящему искренней и настоящей любви, не знала, что мужчины могут причинять не только боль...
Проходили день за днём... Наступило время съёмок сцен с Ирой, которая ожидала их с трепетом и диким волнением.
— Ну, Вы и тяжёлый! — смеясь, сказала Ира, лёжа спиной на кровати с раскинутыми волосами по подушке и обёрнутой в простыню так, чтобы оставались незначительно открытыми груди и полностью обнажённые плечи, в то время как на ней сверху располагался Пётр Валерьянович, одетый лишь в одни семейные трусы, над которыми Ира, увидев их, долго смеялась, увидев на них несколько миленьких котят.
— А ты как хотела? Я ведь выше тебя ростом и здоровее тебя, — ответил мужчина, натягивая на свою спину простынь, чтобы скрыть то, что на их телах было прикрытие в виде одежды и постельного белья.
— Готовы? — крикнули им из-за камер. — Начали! — крикнул режиссёр, после чего Пётр Валерьянович начал целовать Иру в губы нежно, ласково, но с напором, отчего девушка сама стала его обнимать, не понимая при этом, что её тянет к этому мужчине, и хочется продолжить всё происходящее, но уже без камер и всех присутствующих вокруг них людей. Ни к одному мужчине её так не тянуло, не хотелось прерывать их наигранной сейчас связи и продолжить всё по-настоящему.
После таких съёмок, Ира брала спрятанные глубоко в шкафу её номера сигареты и выходила ночью на балкон курить, глотая слёзы от непонимания того, что с ней происходит и чего она хочет в данный момент. «Почему? Почему мне приятны его прикосновения и поцелуи? Я не люблю его! Не хочу, чтобы это было любовью! Он слишком стар для меня! Да и как я буду смотреть в глаза Катерине, если у нас эти съёмки перерастут во что-то большее? Это всё неправильно! Это всё не так как должно быть!.. Господи, за что мне такое испытание сейчас, когда я успела успокоиться после произошедшего со мной в прошлом?.. Побыстрее бы уже засняли весь фильм, и все уехали бы! Я не могу больше видеть его рядом с собой, я не хочу его видеть!!!» — думала она, куря сигарету за сигаретой в предпоследний день съёмок, сидя на полу балкона и глотая при этом слёзы, безостановочно текущие по её щекам.
Достав очередную сигарету, Ирина увидела боковым зрением, что к ней кто-то подошёл. Балкон был общим для всех номеров на этаже, и подойти к ней мог кто угодно. Но девушка по походке и обуви сразу же узнала, кто оказался возле неё — это был тот, о котором сейчас она сидела, думала.
— Это ещё что такое? — спросил он, вырывая из её рук сигареты с зажигалкой, выбросив их в стоящую рядом урну. — Ты чего это?
Ира подняла своё лицо по направлению к мужчине, который присел рядом с ней на карточки и заглянула в его глаза.
— Ты в порядке?.. Что у тебя случилось?.. Давай выкладывай!..
Ира, не отрывая своего взгляда от лица мужчины, подтянулась и стала целовать его в губы, и как она и ожидала, Пётр Валерьянович не оттолкнул её, не стал сопротивляться, прижав её тело к себе, жадно впиваясь в её губы.
Но девушка спустя мгновение сама вырвалась из его объятий, поднимаясь на ноги, после чего подошла к перилам балкона, смотря сквозь них на то, что происходило внизу на улице.
— Вот из-за этого мне так плохо... — ответила Ира, больше, не смотря на Петра Валерьяновича. — Я предполагала, что эти съёмки так просто не закончатся для нас, для Вас... Вы воспринимаете меня не как актрису, а как женщину... Я этого очень боялась и это случилось! — Ира замолчала, заметив, что рядом с ними стоит Олег. Отвернувшись от мужчин, она спряталась своё лицо в ладонях. «Зачем он сюда пришёл? Он, наверняка, всё увидел и услышал!»
— Зачем ты позвал меня, отец? Чтобы я увидел, что ваша жизнь из фильма продолжается и вне съёмочной площадки?
— Ты неправильно всё понял! — начал оправдываться Пётр Валерьянович.
— Папа, ты оправдываешься? На тебя это совсем не похоже! И мне это совсем не нравиться! Ты взрослый мужчина и волен делать то, что тебе хочется!
— Я позвал тебя, чтобы поговорить с тобой! Я не думал, что Ира будет здесь!
Пока мужчины выясняли свои отношения, Ира скрылась в своём номере и закрыла балконную дверь на замок, чтобы к ней не смогли зайти те, от которых она сейчас спряталась в своей комнате. Вытерев свои слёзы, умывшись, нанеся лёгкий макияж, пошла прогуляться.
Дойдя до школы, которая находилась недалеко от гостиницы, Ира села там на лавочку. Вскоре возле неё появилась Катя, которая следовала за ней по пятам, увидев, что подруга была потерянной и расстроенной.
— Чего грустишь? — спросила Катерина.
— Плохо мне... Душа разрывается на части в очередной раз... Чего я боялась, на то и нарвалась... Но завтра последний день съёмок, потом вы уедите... И я очень надеюсь на то, что моё душевное равновесие восстановиться снова, вернув всё на свои места...
— Это из-за моего отца? — спросила снова Катерина, с грустью осознавая всю сложившуюся ситуацию. — Я знаю, что могу сейчас показаться тебе глупой и навязчивой, но не могу остаться со своими мыслями и догадками в стороне... Я знаю, чувствую и вижу, что мой отец к тебе неравнодушен... После всех событий, что произошли в нашей жизни за последние шесть лет после того, как ты появилась в нашей жизни, я вижу, что папа готов на всё ради тебя, готов выполнить любую твою прихоть и желание, лишь бы ты не страдала...
— И всё равно причиняет мне боль своим отношением к жалкому существу в виде меня. И мне не нужно, совсем не нужно его такое отношение ко мне! Я не хочу, чтобы он вообще испытывал ко мне какие-либо чувства!.. И я очень боюсь всего того, что сейчас происходит... Я уважаю твоего отца, очень уважаю! Но...
Ира достала из своей сумочки сигарету и закурила.
— Брось! — сказала Катя, вырвав у подруги закуренную сигарету. — Сигаретой делу не поможешь!.. Если ты не хочешь отношений с моим отцом, и не хочешь так же, как и я, чтобы он испытывал мучительно долгую боль, то должна придумать что-то, чтобы он переменил к тебе своё отношение! Надо сделать так, чтобы ты перестала его волновать, как женщина!
— Единственное и правильное решение этого вопроса — это то, что вы уезжаете, и я всячески буду стараться избегать встречи с твоим отцом. И, в общем, нам не стоит встречаться нигде и ни под каким предлогом...
— Нам? Ты больше не хочешь и меня видеть тоже?
— Катерина, милая моя, я не про тебя! Я про твоего отца и себя... С самого начала я не хотела сниматься с твоим отцом в сценах, в которых мы с ним снялись... Они все перенеслись в нашу реальность, твой отец хочет меня так же, как и в фильме...
— Ты останешься здесь? — спросила снова Катя, смотря, как подруга снова достала сигарету и закурила, но снова сигарета оказалась в урне от её рук.
— Я какое-то время побуду здесь, а потом возможно вернусь в Москву... Как только приеду, я сообщу тебе об этом... Завтра на съёмках твой отец похоронит меня... Может, похоронив меня на съёмках, он и чувства свои похоронит?
— Я тоже об этом подумала... Пошли в гостиницу?
— Пойдём, только давай зайдём в магазин? Я куплю себе вина... Хочу сегодня напиться...
Оказавшись в своём номере, включив тихо музыку, Ира села в кресло возле электрического камина с бутылкой вина и бокалом. Уже допивая вино, она увидела, что в её номер через балконную дверь, которую она открыла специально, чтобы в номер поступал свежий ночной воздух, вошёл Пётр Валерьянович.
— Я настолько противен тебе, что ты заливаешь все свои чувства спиртным? — спросил мужчина, смотря на пьяную девушку.
— Всё намного сложнее, Пётр Валерьянович! — ответила Ира, наливая остатки вина из бутылки. — Я привязалась к Вам... Вы стали для меня родным человеком... Но то, что происходит на съёмках, меня пугает! Особенно меня пугает то, что Вам нравится меня обнимать и целовать... А я до съёмок сравнивала Вас со своим отцом и хотела, чтобы мой отец был таким же как Вы... Я жалела о том, что мой папа не был таким как Вы — добрым, отзывчивым, чутким и всё понимающим...
— Прости меня! — произнёс с сожалением Пётр Валерьянович, присев рядом с девушкой на подлокотник кресла. — Обещаю тебе, что я изменю своё отношение к тебе...
