Воспоминания прибавили мне нежности, хотелось оставить ей приятные впечатления от первого в её жизни поцелуя, и я призвал на помощь весь свой опыт. Маленький ротик и губы полные, сладкие словно конфетки, открылись. Под лёгкими ласками она расслабилась, хотя, как мне кажется, понимала, для чего я устроил столь чувственное отступление. Не позволяя себе ничего лишнего, я переключился на её щёки и запечатал напоследок её улыбку поцелуем, так сказать «контрольный в губы».
- Как ты думаешь, помогло?
- Не знаю…
- Скажи, что-нибудь, по-вашему.
- Но… я не различаю ваш или наш.
- Не различаешь? – Я решил поэкспериментировать и подтвердить одну из своих догадок, для этого, без предупреждения, заговорил на немецком, - Du fuhlst du nicht den Unterschied zwischen den Worten der Muttersprache und anderen Sprachen? (Ты не чувствуешь разницы между словами родного и других языков?)
Её «Nein» сопровождалось подробным объяснением, что она сама удивилась, когда мы с Такрином сказали ей, что друг друга не понимаем. Оказалось – девчонка до сих пор совершенно уверенна, что все на одном языке разговаривают.
Я мог бесконечно удивляться этой необычной девушке, излагавшей свои мысли на чистейшем немецком и не подозревавшей об этом. Как он ей был к лицу! У меня крышу снесло от восторга, как она легко, без акцента сплетала предложения. Девчонка с косичкой, в простеньком платье, а шпрехает, как коренная немка. Есения была самым изумительным чудом из Чуди.
Я опять её поцеловал. Не ради возвращения дара, а потому, что она вызвала во мне сильное желание сделать ей приятно. Видимо мне это не удалось. Она держалась за мои плечи и со вниманием послушной школьницы, впитывала мою не сдержанную ласку. Я не почувствовал той самоотверженной откровенности, с которой она утешала меня под деревом, а сравнение со школьницей значительно охладило мой пыл.
- Скажи мне как тебя зовут?
- Есения.
- Нет, отец называет тебя иначе. Попробуй сосредоточиться, как отец тебя назвал?
Ей было не понятным, что я от неё требую.
- Есения, - повторила она.
- Постарайся отличить… - попросил я, – «жена-малышка», «пытакшха». Чувствуешь, звуки разные. Повтори медленно, обдумывая каждый слог… «же-на ма-лыш-ка», а теперь «пы-такш-ха».
Повторяя слова по слогам, она изменилась в лице и посмотрела на меня изумлённо.
- Слоги… разные…
- Правильно. Теперь, скажи, как тебя отец из комнаты звал.
Она, не задумываясь, собиралась выпалить «Есения», я остановил её, поднеся указательный палец к её припухшим губам и опять напомнил о слогах, и наконец, она смогла перейти с языка собеседника на другой, не используемый сейчас:
- Сей-нэл? – вымолвила с сомнением.
- Молодец. Вспомни, как отец воеводу называет.
- Нла-но-мы-тиш, - мы улыбались довольные успехами.
- Сенечка, по-моему, совет Игуши дар не вернул. Придётся Панычу и дальше с Такрином шутить.
Она кивнула, соглашаясь, и подавила смешок в ответ на мою шутку.
- Ты солгала в храме ради меня, - напоминание неимоверно смутило девушку. Она вырвалась из моих объятий и отошла в сторону. – Я не знаю, как нам поступить.
- Что Вы хотите услышать?
- Чего хочешь ты?
- Вы уже слышали, что я беду чувствую. Я не брошу родителей, когда зло рядом.
- Ясно… - к чему говорить, что тут не останусь? Я взял коробочку со стола, - Это серёжки. Тебе купил. Возьми, пожалуйста, - попросил я.
Она обернулась, осторожно коснулась моей открытой ладони, принимая подарок.
- Спасибо, - тихая благодарность, вызвала во мне прилив грусти.
– «Я буду лишним воспоминанием в её жизни, как и эти серёжки» - подумал я, глядя на её непроколотые мочки.
Продолжение истории можно прочитать на ЛитРес
https://www.litres.ru/ludmila-vladislavovna-udarceva/ne-hochu-byt-geroem-mezhdu-nebom-i-zemley/
- Как ты думаешь, помогло?
- Не знаю…
- Скажи, что-нибудь, по-вашему.
- Но… я не различаю ваш или наш.
- Не различаешь? – Я решил поэкспериментировать и подтвердить одну из своих догадок, для этого, без предупреждения, заговорил на немецком, - Du fuhlst du nicht den Unterschied zwischen den Worten der Muttersprache und anderen Sprachen? (Ты не чувствуешь разницы между словами родного и других языков?)
Её «Nein» сопровождалось подробным объяснением, что она сама удивилась, когда мы с Такрином сказали ей, что друг друга не понимаем. Оказалось – девчонка до сих пор совершенно уверенна, что все на одном языке разговаривают.
Я мог бесконечно удивляться этой необычной девушке, излагавшей свои мысли на чистейшем немецком и не подозревавшей об этом. Как он ей был к лицу! У меня крышу снесло от восторга, как она легко, без акцента сплетала предложения. Девчонка с косичкой, в простеньком платье, а шпрехает, как коренная немка. Есения была самым изумительным чудом из Чуди.
Я опять её поцеловал. Не ради возвращения дара, а потому, что она вызвала во мне сильное желание сделать ей приятно. Видимо мне это не удалось. Она держалась за мои плечи и со вниманием послушной школьницы, впитывала мою не сдержанную ласку. Я не почувствовал той самоотверженной откровенности, с которой она утешала меня под деревом, а сравнение со школьницей значительно охладило мой пыл.
- Скажи мне как тебя зовут?
- Есения.
- Нет, отец называет тебя иначе. Попробуй сосредоточиться, как отец тебя назвал?
Ей было не понятным, что я от неё требую.
- Есения, - повторила она.
- Постарайся отличить… - попросил я, – «жена-малышка», «пытакшха». Чувствуешь, звуки разные. Повтори медленно, обдумывая каждый слог… «же-на ма-лыш-ка», а теперь «пы-такш-ха».
Повторяя слова по слогам, она изменилась в лице и посмотрела на меня изумлённо.
- Слоги… разные…
- Правильно. Теперь, скажи, как тебя отец из комнаты звал.
Она, не задумываясь, собиралась выпалить «Есения», я остановил её, поднеся указательный палец к её припухшим губам и опять напомнил о слогах, и наконец, она смогла перейти с языка собеседника на другой, не используемый сейчас:
- Сей-нэл? – вымолвила с сомнением.
- Молодец. Вспомни, как отец воеводу называет.
- Нла-но-мы-тиш, - мы улыбались довольные успехами.
- Сенечка, по-моему, совет Игуши дар не вернул. Придётся Панычу и дальше с Такрином шутить.
Она кивнула, соглашаясь, и подавила смешок в ответ на мою шутку.
- Ты солгала в храме ради меня, - напоминание неимоверно смутило девушку. Она вырвалась из моих объятий и отошла в сторону. – Я не знаю, как нам поступить.
- Что Вы хотите услышать?
- Чего хочешь ты?
- Вы уже слышали, что я беду чувствую. Я не брошу родителей, когда зло рядом.
- Ясно… - к чему говорить, что тут не останусь? Я взял коробочку со стола, - Это серёжки. Тебе купил. Возьми, пожалуйста, - попросил я.
Она обернулась, осторожно коснулась моей открытой ладони, принимая подарок.
- Спасибо, - тихая благодарность, вызвала во мне прилив грусти.
– «Я буду лишним воспоминанием в её жизни, как и эти серёжки» - подумал я, глядя на её непроколотые мочки.
Продолжение истории можно прочитать на ЛитРес
https://www.litres.ru/ludmila-vladislavovna-udarceva/ne-hochu-byt-geroem-mezhdu-nebom-i-zemley/
