Часть IV. ЖИЗНЬ
Глава 1. КАК ИЗ-ЗА КАРЛА МАРКСА НИКТО НИКУДА НЕ ДОЕХАЛ
Сидел у себя в кабинете, тут впёрся какой-то лохматый дед с развесистой карломарксовской бородой и взялся увлечённо мне что-то доказывать. А т.к. звуки в этой кудлатой бороде путались и искажались, и большую часть из того, что он плёл, разобрать было невозможно, то я со всем его бубнением соглашался. В итоге он заявил, что со мной спорить - только время терять. T.к. я, по его словам, "занял соглашательскую позицию". И ушёл.
Ну это так - к слову, а рассказать я хотел про другое.
Еду прижатый к окну на задней площадке в и без того переполненном трамвае, а на остановке ещё ввалила шумно галдящая толпа с большими сумками и буквально расплющила меня на стекле окна.
Поехали, на следующей улице трамвай останавливается, и водитель объявляет остановку: "Карла Маркса!". Главарь толпы вдруг встревожился и в суматохе не расслышав или не разобрав, переспрашивает у меня:
- Что он сказал? Поломался?
Я хоть и разобрал, но, как верно подметил вышеупомянутый дед, привычно "занял соглашательскую позицию" и утвердительно кивнул. После чего этот самый главарь давай шуметь на своих, чтоб быстрей выходили, т.к. трамвай "поломался". И толпа сумочников, точно так же галдя и подгоняя друг друга, вывалила наружу. А следом за ними из трамвая послушно вышли и остальные граждане.
И поехал я дальше в полном одиночестве.
Глава 2. КАК Я БЫЛ НАГРАЖДЁН ЗА ПОДДЕРЖКУ ФРАНЦУЗСКИХ КОММУНИСТОВ
При советской власти в ближайшем киоске Союзпечати регулярно брал газету L'Humanite. Не знаю, за каким чёртом, т.к. во французском ни бум-бум. Видимо потому, что она отличалась от советской прессы, и это был своего рода дверной глазок в другую жизнь.
Так вот - в очередной раз беру, и вдруг бабулька-киоскёрша конспиративно суёт мне три шариковые ручки. При этом всякими знаками показывает, чтоб быстрее сваливал и не светился перед очередью. Дождавшись, когда у киоска никого не осталось, подошёл прояснить ситуацию.
Оказывается, в то время в городе не было ни одной школы, где бы преподавали французский, тем не менее газету французских коммунистов по разнарядке распределяли по всем киоскам Союзпечати исправно. И её никто, кроме меня, не брал.
Просроченные газеты киоскёрши пачками возвращали на склад, за что регулярно на планёрках получали нагоняй от союзпечатного начальства. При этом всегда в пример ставили мою бабульку - вот Кузьминична же как-то умеет! И в конце концов другим в назидание премировали её как самую передовую союзпечатницу.
А она в свою очередь, опасаясь потерять такого ценного покупателя, решила поощрить и меня шариковыми ручками, которые в отличие от французских газет наоборот - были в страшном дефиците. Только я этой награды не оценил, т.к. всегда предпочитал пользоваться перьевой авторучкой.
Глава 3. КАК МЫ В ТЕАТР СХОДИЛИ
Управление культуры придумало для своих сотрудников праздничную новогоднюю программу в драматическом театре. А т.к. наши жёны принадлежали к культурным работникам, то под эту лавочку в театр принарядились и мы. Причём Полицанову по этому поводу даже купили новую шапку взамен его приплюснутой капелюхи, которую он носил до сих пор. Шапка, конечно, была роскошная - лохматая и пушистая, жёны изливали восторги по поводу красавца Полицанова, а мы с Никифоровым завистливо помалкивали.
В гардеробе Полицанова велела мужу запихать шапку поглубже в рукав и законопатить шарфом, а то, грит, как пить дать сопрут.
В театре нам понравилось. Во всяком случае своим весельем и балагурством мы артистов переплюнули. В итоге кончилось тем, что артистки со сцены как-то незаметно перебазировались за наш праздничный стол, после чего как угорелые плясали с нами. Кое-как распрощавшись с артистками заявились в гардероб - полицановской шапки нет как нет...
Разворачиваемся и идём назад - на разборки прямиком к директору драмтеатра. Тот театрально закатывает глаза - за шапку ответственности нести не хочет. Тогда в качестве компенсации в сердцах забираем у него со стола шампанское, которое тот притырил в надежде гульнуть со своим персоналом.
Проходя по сцене разошедшийся Никифоров заявляет, что шампанское никак не компенсирует наш ущерб, забираем, грит, и музыкальную аппаратуру! Директор театра тут же раскинув руки падает на аппаратуру, и видя, что сковырнуть его никак невозможно, Никифоров, ничего более-менее подходящего не высмотрев, принимает другое решение - забираем тогда фильтры с прожекторов (он в то время увлекался изготовлением цветомузыкальных приставок).
С фильтрами и бутылками возмущённые выходим на улицу. Сначала, как водится, получаем выволочку - чего, мол, там так долго копались, потом выясняется, что жена Полицанова, решив, что так будет надёжней, вытащила шапку из полицановского рукава и держала при себе в пакете, но из-за артисток мы этот момент как-то упустили из виду.
Шампанское надо было куда-то девать, поэтому продолжили праздник у нас дома. Правда - без артисток.
Глава 4. ТОНКОСТИ ЭТИКЕТА
Сидим в столовке, хлебаем щи. Все доедают наклонив тарелки в свою сторону, а я, начитавшись книжек про культуру поведения, скребу ложкой вывернув чашку от себя. Сидящий напротив Агеев интересуется, чегой-то я придуриваюсь. За меня встрял Гаврилов:
- По правилам, грит, этикета тарелку в свою сторону наклонять нельзя!
- Эт почему ещё?
Гаврилов мысленно прикинул и объяснил:
- Наверное, чтоб не пролить щи на себя.
- А на меня, - спрашивает Агеев, - по правилам этикета проливать щи, значит, можно?
Глава 5. ПЧЁЛЫ - ОТДЫХАЮТ!
Полицанова погнали на прогулку с дитём - заглянул по пути ко мне. С порога - нет, заявляет, не буду, я с сынулькой гуляю. Ну с полбутылки-то сухого ничего, говорю, не случится.
А полбутылки эти остались со вчерашнего. Сели вчера на диван напротив телевизора, жена и говорит: доставай из холодильника вина сухого немного тяпнем. А т.к. оно оказалось с кислинкой, а я кислятины не перевариваю, то решил чем-нибудь подсластить. Нарыл где-то банку искусственного мёда (при советской власти делали такой суррогат из сахарной патоки, в которую для привкуса добавляли немного натурального продукта). Жена грит, чего сидишь, наливай по второму, а меня что-то и с первого развезло, но сознаваться как-то не с руки.
Наутро проанализировал, уж не с мёду ли, думаю? Рассказал Полицанову - решили проверить. Намесили в стаканы мёду, а дальше собиралось по крупицам из рассказов очевидцев, как Полицанов до дому добирался.
Жил он в двух кварталах от меня, но хватило его только на полдороги. У кинотеатра "Октябрь" упал. Народ видит - мальчонка тянет батяньку за рукав, а тот ни с места. Маленько погадали - пьяный или нездоровится? Обнюхали - ничего кроме мёда не нанюхали, да ещё значок, видят, депутатский к нему приколот. Подхватили за руки за ноги и попёрли рядом с кинотеатром в поликлинику. Там на крылечке то ли нечайно уронили, то ли стукнули его обо что, но Полицанов вдруг ожил, огляделся, увидел свой дом, распрощался - дальше, говорит, сам дойду.
Но на этом дело не кончилось. Во дворе у дома сидели старушки, и Полицанова развезло поздороваться с ними (взыграли, видимо, депутатские наклонности). Причём здороваться взялся с каждой персонально, а т.к. старушки сидели кружком, а Полицанов не запомнил, с какой начал, то так и ходил по кругу пока не надоел.
Кстати, когда мы потом пытались проделать этот номер с натуральным мёдом, то ничего не вышло. Полбанки мёду выжрали - и ни в одном глазу.
Глава 6. ЕСЛИ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ ПО-ХОРОШЕМУ
Во времена, когда в стране кроме советской эстрады ничего нельзя было услышать, были у меня три виниловых диска Чеслава Немена. Я ими так дорожил, что включал только по особо торжественным случаям. Пока мне один раз с обидой не высказали: "Мы, - грят, - к тебе как к человеку на день рождения пришли, а ты, - грят, - как распоследняя подлюга нас тут Чеславом Неменом гнобишь!"
Кончилось тем, что сгрёб я Чеслава Немена в охапку и отнёс приятелю, который имел обыкновение коллекционировать диски, но никогда их не слушать.
- А чего это ты вдруг припёр его мне? - насторожился тот.
- Да, - грю, - никому чего-то не нравится как поёт, дай, думаю, отдам тебе на перевоспитание.
Тот понимающе кивнул, поставил Немена на полку и с удовлетворением добавил:
- Ну у меня-то он - не попоёт!
