«пить кровь» настолько созвучна с «пить кровь христианских младенцев» - в чем веками огульно обвиняли евреев, что это не может быть простым совпадением, да и странно себе представить ростовщиков, умертвляющих почву: где связь? (Хотя ненависть не подразумевает логики и обоснованных обвинений, просто фобия в виде патологии.)
В любом случае, национальная тема – больная для Ф.М. Куда ни кинь в текстах взгляд: всюду немцы, поляки, русские, англичане. Он их сравнивает, находит отличия, делает выводы, а, стало быть, - разделяет и сталкивает. И надо всем – идефикс: человека определяет его национальность, и за это нужно цепляться.
Ф.М. сам цепляется и начинает исподволь разжигать национальную рознь в умах подрастающего поколения:
«Надо, чтоб и юноша энтузиаст возлюбил свою нацию, а не шел бы искать правды и идеала на стороне и вне общества».
Надо, очень надо! А то ведь вдруг найдет эту правду, которую мы, националисты, так старательно прячем. Правду о том, что любовь к своей нации рано или поздно превращается в презрение или ненависть ко всем остальным. Убежденность в своей религии зачинает войну со всеми её критиками и противниками. Но общество научит правильно любить родину и креститься в нужную сторону перед штыковой атакой.
Кого же колоть штыком?
Главный враг.
Кто же еще среди врагов Ф.М.? А всё она же – несчастная русская интеллигенция. Вот уж кому достается со всех сторон! Легко выбрать себе врагом того, кто считает ниже своего достоинства отвечать на оскорбления, ввязываясь в бессмысленную перепалку, но всё равно постоянно вставляет палки в колеса ура-патриотам, националистам и религиозным фанатикам.
Достоевский, предчувствуя неизбежную критику, старается наносить упреждающие удары: «…бессовестность русского интеллигентного человека – решительный для меня феномен. Что в том, что она у нас так сплошь да рядом обыкновенна и все к ней привыкли…» Вот, значит, как: интеллигентный человек (атеист, естественно) – бессовестный. Ну, ничего страшного, мы «привыкли». Не буду приводить всю цитату, там еще про лживость, равнодушие, неуважение к себе и т.д. В общем, враг России найден. Если всё-таки черносотенцы придут к власти, понятно – кто будет в первых расстрельных списках.
Для Достоевского любая другая национальность, любая чужая религия или система ценностей вызывают лишь пренебрежение, если не гадливость. Но всё это не имело бы принципиального значения, если бы не призывы к насилию и войне. Турок не человек, мусульманин – неверный, стало быть – вперед, на Константинополь! Россия – великая страна, стало быть – вперед к мировому господству. Что думает весь остальной мир об этих безумных фантазиях – Ф.М. не волнует.
Война.
Не волнует это лишь человека, страдающего неявным биполярным расстройством и явным раздельным мышлением (в психиатрической науке это именуется «компартментализация» - механизм психологической защиты, проявляющийся в том, что противоречия между какими-то мыслями, идеями, отношениями или формами поведения упорно не осознаются). У Достоевского эти психические отклонения доходили, возможно, даже до шизофренической раздвоенности, которая проявлялись в спорадическом бездумном милитаризме (это у человека, считавшего себя милосердным, сострадательным христианином!), в результате чего он выдавал такие перлы: «Да и Бог с ней, с войной; кто войны хочет, хотя, в скобках говоря, пролитая кровь “за великое дело любви” многое значит, многое очистить и омыть может, многое может вновь оживить и многое доселе приниженное и опакощенное в душах наших, вновь вознести».
Это цитата из «Дневника писателя».
То есть, война, убийство тысяч людей (большинство из которых – невинные жертвы, как бывает в каждой войне) – может вознести что-то приниженное в его душе?! Это на полном серьезе?! И этот маньяк после всего сказанного – главный моральный авторитет в тысячелетней истории моей страны? Это просто издевательство.
Да, понятно по его высказываниям о турках (это уже верх ксенофобии и религиозной нетерпимости: «В глазах умирающих братьев бесчестятся их сестры, в глазах матерей бросают вверх их детей-младенцев и подхватывают на ружейный штык; селения истребляются, церкви разбиваются в щепы, всё сводится поголовно — и это дикой, гнусной мусульманской ордой, заклятой противницей цивилизации») и «истребляемых целыми областями» славянах, что он, как и многие тогда, как и многие сейчас, пал жертвою военной лживой пропаганды, когда добрых наивных людей заманивали на войну на территории других государств сказками о жестокости и бесчеловечности одной из враждующих сторон, и о беспомощности и святости уничтожаемой другой стороны. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что на войне не бывает хороших и плохих, героев и злодеев. И зверства творятся с обеих сторон. Но уж если ты себя возомнил совестью нации и пророком, тогда необходимо повнимательнее проверять источники получаемой информации и, вообще, быть менее наивным в геополитических вопросах.
Для Достоевского же на войну идут и ей радуются «лучшие люди». Против войны выступать для него – «явное бесчестие» и «разрыв с всеобщим и повсеместным чувством народным». Главным врагом милитариста становится не непосредственный противник в войне, а пацифист – человек, не желающий, чтобы люди убивали друг друга.
Intermezzo.
Ура-патриотический бум!
Запишись в армию по контракту! Гарантированы: участие в необъявленных войнах на территории сопредельных независимых государств и тайные похороны за казенный счет. Социальная реклама в действии: небывалая активность среди женского населения! Больше они не говорят: «Была бы я мужиком, сама пошла б воевать!», а реально отращивают яйца и едут отстреливать врага, объявленного в вечерних новостях по центральным каналам. Суровый ведущий, грозно насупив бровки, имитирует период гона у орангутанга (или гориллы?) и визжит в экран о врагах народа и фашистской угрозе, распятых мальчиках и мировой закулисе. Женщины в восторге и отказываются от своих сыновей, причисленных (в силу патологически болезненного гуманизма) к пятой колонне. Что, мальчишечка, говоришь – «Это сталинские времена!» Нет, ты что! Сказал бы еще – опричнина. Добро пожаловать в двадцать первый век, страна! Из современной Европы в средневековую Азию.
Разве не об этом мечтал Достоевский, рассуждая о «лучших людях», которые все как один бодрыми колоннами шли турка воевать? Только придуманных распятых мальчиков в 19-м веке заменяли славянские младенцы, бросаемые на турецкие штыки и содранная кожа с их родителей. (В каком объеме эта информация являлась пропагандисткой выдумкой, к сожалению, теперь уже не установить.)
Ну, а всех, кто думает по-другому и не хочет идти в чужие страны людей убивать, Ф.М. начинает считать своими врагами (у людей же не может быть мнения, отличного от его собственного). После чего начинает травлю в печати. Причем он не может в открытую пойти против, например, пацифиста Л.Н. Толстого, а начинает под видом литературной критики издеваться над его персонажем из «Анны Карениной» Левиным, заранее пояснив, что Левин – выразитель идей самого автора.
Естественно, без отрыва от основной линии – разжигания милитаристского угара в СМИ:
«Поверьте, что в некоторых случаях, если не во всех почти (кроме разве войн междоусобных), — война есть процесс, которым именно с наименьшим пролитием крови, с наименьшею скорбию и с наименьшей тратой сил, достигается международное спокойствие и вырабатываются, хоть приблизительно, сколько-нибудь нормальные отношения между нациями».
Не пытайтесь это перечитывать ещё несколько раз, если у вас, как и у меня, глаза на лоб полезли от прочитанного. Вы поняли правильно, и смысл от повторения не изменится:
Война – способ общения наций с наименьшим пролитием крови. Страшно даже предположить: какой способ – с наибольшей? Переговоры? Подписание конвенций и пактов? Система уступок и противовесов, нахождение консенсуса?
Задолго до Оруэлла: война – это мир; ложь – это правда. Двоемыслие шизофренического сознания Достоевского:
«долгий мир зверит и ожесточает человека, а не война. Долгий мир всегда родит жестокость, трусость и грубый, ожирелый эгоизм, а главное — умственный застой».
То есть лошадку, которую по глазам кнутом хлещут, ему жалко, а тысячи замученных на войне людей – не особо, видимо.
И становится понятно – почему. Вернее, во имя чего:
Великодержавный шовинизм.
«…великая наша Россия, во главе объединенных славян, скажет всему миру, всему европейскому человечеству и цивилизации его свое новое, здоровое и еще неслыханное миром слово. Слово это будет сказано во благо и воистину уже в соединение всего человечества новым, братским, всемирным союзом, начала которого лежат в гении славян, а преимущественно в духе великого народа русского»
Это то – во что верит Достоевский. Основа его мировоззрения. Может быть, я что-то не так понял, но у меня создалось впечатление, что он мечтает: во-первых, о захвате всех стран, населенных преимущественно славянами; во-вторых, о захвате уже всего мира, где Россия будет метрополией, а славяне – высшей расой. Если кто-то может объяснить мне отличие этой концепции от планов Гитлера (с заменой соответственно: немцев русскими, а арийцев славянами), очень прошу: помогите. Я никакой разницы не вижу, к сожалению. И могу только со скорбью констатировать, что Достоевский – пан-славянский фашист, лелеющий идею мирового господства.
«Всякий великий народ верит и должен верить… что живет он на то, чтоб стоять во главе народов, приобщить их всех к себе воедино и вести их, в согласном хоре, к окончательной цели, всем им предназначенной».
Думаете, это сказал Гитлер? Муссолини? Нет, наш любимый Достоевский.
Предназначенная всем народам цель, как я понимаю, - это стать рабами «Великого народа», а затем, исполнив свою второстепенную подчиненную роль, сгореть, видимо, в огне печей, задохнуться в газовых камерах.
Интересно, если бы была такая физическая возможность извлечь Достоевского в момент написания этих жутких строк с его мягкого стула и отправить в Освенцим 1945 года, показав - к чему приводят подобные рассуждения, он бы одумался? Или к тому времени он уже находился в таком состоянии старческого маразма, что был бы не способен анализировать и воспринимать новую информацию?
Следствием национализма и антиинтеллектуализма становится и презрение ко всей европейской цивилизации, со всеми ее достижениями и культурой. (Что не мешало Д. чудесным образом развлекаться в Баден-Бадене, проматывая чужие деньги в рулетку.) Европа для Ф.М. - враг, угроза и жупел: «Трудно представить себе, до какой степени она нас боится. А если боится, то должна и ненавидеть. Нас замечательно не любит Европа и никогда не любила; никогда не считала она нас за своих, за европейцев, а всегда лишь за досадных пришельцев».
Современность.
Очень это созвучно современным воплям с телеэкранов, не правда ли? И в то же время эта сладостная хулиганская щекотка внутри груди: «она нас боится! Нас! Боится! Правильно, бойся нас, тварь! Это тебя не спасет, когда мы придем, но бойся! Нам так приятнее будет резать!» Я, быть может, перегибаю палку, но очень уж мерзко ура-патриоты упиваются своей воображаемой силой, которая ничего, кроме крови и жертв принести не может в принципе, а как уверенно напророчил герой этого эссе: «Будущность Европы принадлежит России». Ни больше ни меньше! Ну, и, естественно: «Константинополь – рано ли, поздно ли, должен быть наш…», чуть не забыл!
Легко рассуждать о «русской идее», о «русском мире», что бы это ни значило, сидя в прокуренных кухнях за очередным литром водки, насмотревшись предварительно на обилие приезжих из жарких южных стран на улицах родного города средней полосы. При этом забывается, что представители иных национальностей – тоже люди, которым также необходимо выживать, что они и делают, выполняя за копейки ту работу, на которую местный житель не подпишется из-за гонора и лени.
Так вот, эти во многом прекраснодушные люди понимают хоть немного, к чему действительно ведет национализм? Или разрыв между фантазиями в голове и мерзостью реального насилия не преодолим?
Не хватает ни сил, ни желания дальше приводить цитаты из «Дневника писателя», раскрывающие всю мракобесную, ксенофобскую, милитаристскую суть мировоззрения Ф.М. Кому интересно – сами можете ознакомиться, там еще перлов предостаточно.
Но что действительно поражает, как всё это созвучно с киселевскими, прохановскими и иными михалковскими истеричными словоизвержениями по ТВ. Риторика за полтора века ничуть не изменилась. Просто точки на мировой карте, куда засылают на убой одурманенных сограждан, стали другими.
Сильно тревожит, что последнее время в социокультурном пространстве с истерическими нотками вновь зазвучали ретроградные идеи о «Русском мире», призывы «На Берлин!», воплотившиеся в аналогичные марш-броски дегенератов на харлеях. Под шумок двух развязанных правительством войн набрали силу нео-черносотенные движения. Всё чаще читаешь новости о разгроме выставок современного искусства людьми в рясах или клоунами, выдающими себя за казаков. (Или казаками, выдающими себя за клоунов? Трудно разобраться.) Попробовать остановить эту вакханалию мракобесия и имбецильного ура-патриотизма никто и не пытается, так как государству это выгодно, народ зазомбирован новостями из ящика, а думающие люди разобщены и испуганы.
Что удручает больше всего: то, что в этой стране ничего не меняется столетиями и лишь повторяется круг за кругом. Во времена расцвета Достоевского творились не менее бессмысленные вещи, а идея «Русского мира» впервые привела к массовым добровольческим самозакланиям на далекой от родных земель территории.
Может показаться, что я впадаю в истерику, паникую, пытаюсь выставить Д. жутким монстром, виноватым в страшных грехах всей страны. Но я лишь просто хочу показать его настоящую человеческую природу, которой свойственны заблуждения, перегибы, негативные эмоции, субъективные оценки, в общем, всё то, что наполняет каждого из нас. Очень опасно идеализировать образ классика, представляя его совершенным мудрецом, всевидящим пророком и блаженным старцем, изрекающим лишь святую истину, так как впоследствии появляется соблазн использовать его неосторожные и явно несовременные, ретроградные по нынешним критериям высказывания в политических и иных неблаговидных целях.
V.V.
2016
В любом случае, национальная тема – больная для Ф.М. Куда ни кинь в текстах взгляд: всюду немцы, поляки, русские, англичане. Он их сравнивает, находит отличия, делает выводы, а, стало быть, - разделяет и сталкивает. И надо всем – идефикс: человека определяет его национальность, и за это нужно цепляться.
Ф.М. сам цепляется и начинает исподволь разжигать национальную рознь в умах подрастающего поколения:
«Надо, чтоб и юноша энтузиаст возлюбил свою нацию, а не шел бы искать правды и идеала на стороне и вне общества».
Надо, очень надо! А то ведь вдруг найдет эту правду, которую мы, националисты, так старательно прячем. Правду о том, что любовь к своей нации рано или поздно превращается в презрение или ненависть ко всем остальным. Убежденность в своей религии зачинает войну со всеми её критиками и противниками. Но общество научит правильно любить родину и креститься в нужную сторону перед штыковой атакой.
Кого же колоть штыком?
Главный враг.
Кто же еще среди врагов Ф.М.? А всё она же – несчастная русская интеллигенция. Вот уж кому достается со всех сторон! Легко выбрать себе врагом того, кто считает ниже своего достоинства отвечать на оскорбления, ввязываясь в бессмысленную перепалку, но всё равно постоянно вставляет палки в колеса ура-патриотам, националистам и религиозным фанатикам.
Достоевский, предчувствуя неизбежную критику, старается наносить упреждающие удары: «…бессовестность русского интеллигентного человека – решительный для меня феномен. Что в том, что она у нас так сплошь да рядом обыкновенна и все к ней привыкли…» Вот, значит, как: интеллигентный человек (атеист, естественно) – бессовестный. Ну, ничего страшного, мы «привыкли». Не буду приводить всю цитату, там еще про лживость, равнодушие, неуважение к себе и т.д. В общем, враг России найден. Если всё-таки черносотенцы придут к власти, понятно – кто будет в первых расстрельных списках.
Для Достоевского любая другая национальность, любая чужая религия или система ценностей вызывают лишь пренебрежение, если не гадливость. Но всё это не имело бы принципиального значения, если бы не призывы к насилию и войне. Турок не человек, мусульманин – неверный, стало быть – вперед, на Константинополь! Россия – великая страна, стало быть – вперед к мировому господству. Что думает весь остальной мир об этих безумных фантазиях – Ф.М. не волнует.
Война.
Не волнует это лишь человека, страдающего неявным биполярным расстройством и явным раздельным мышлением (в психиатрической науке это именуется «компартментализация» - механизм психологической защиты, проявляющийся в том, что противоречия между какими-то мыслями, идеями, отношениями или формами поведения упорно не осознаются). У Достоевского эти психические отклонения доходили, возможно, даже до шизофренической раздвоенности, которая проявлялись в спорадическом бездумном милитаризме (это у человека, считавшего себя милосердным, сострадательным христианином!), в результате чего он выдавал такие перлы: «Да и Бог с ней, с войной; кто войны хочет, хотя, в скобках говоря, пролитая кровь “за великое дело любви” многое значит, многое очистить и омыть может, многое может вновь оживить и многое доселе приниженное и опакощенное в душах наших, вновь вознести».
Это цитата из «Дневника писателя».
То есть, война, убийство тысяч людей (большинство из которых – невинные жертвы, как бывает в каждой войне) – может вознести что-то приниженное в его душе?! Это на полном серьезе?! И этот маньяк после всего сказанного – главный моральный авторитет в тысячелетней истории моей страны? Это просто издевательство.
Да, понятно по его высказываниям о турках (это уже верх ксенофобии и религиозной нетерпимости: «В глазах умирающих братьев бесчестятся их сестры, в глазах матерей бросают вверх их детей-младенцев и подхватывают на ружейный штык; селения истребляются, церкви разбиваются в щепы, всё сводится поголовно — и это дикой, гнусной мусульманской ордой, заклятой противницей цивилизации») и «истребляемых целыми областями» славянах, что он, как и многие тогда, как и многие сейчас, пал жертвою военной лживой пропаганды, когда добрых наивных людей заманивали на войну на территории других государств сказками о жестокости и бесчеловечности одной из враждующих сторон, и о беспомощности и святости уничтожаемой другой стороны. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что на войне не бывает хороших и плохих, героев и злодеев. И зверства творятся с обеих сторон. Но уж если ты себя возомнил совестью нации и пророком, тогда необходимо повнимательнее проверять источники получаемой информации и, вообще, быть менее наивным в геополитических вопросах.
Для Достоевского же на войну идут и ей радуются «лучшие люди». Против войны выступать для него – «явное бесчестие» и «разрыв с всеобщим и повсеместным чувством народным». Главным врагом милитариста становится не непосредственный противник в войне, а пацифист – человек, не желающий, чтобы люди убивали друг друга.
Intermezzo.
Ура-патриотический бум!
Запишись в армию по контракту! Гарантированы: участие в необъявленных войнах на территории сопредельных независимых государств и тайные похороны за казенный счет. Социальная реклама в действии: небывалая активность среди женского населения! Больше они не говорят: «Была бы я мужиком, сама пошла б воевать!», а реально отращивают яйца и едут отстреливать врага, объявленного в вечерних новостях по центральным каналам. Суровый ведущий, грозно насупив бровки, имитирует период гона у орангутанга (или гориллы?) и визжит в экран о врагах народа и фашистской угрозе, распятых мальчиках и мировой закулисе. Женщины в восторге и отказываются от своих сыновей, причисленных (в силу патологически болезненного гуманизма) к пятой колонне. Что, мальчишечка, говоришь – «Это сталинские времена!» Нет, ты что! Сказал бы еще – опричнина. Добро пожаловать в двадцать первый век, страна! Из современной Европы в средневековую Азию.
Разве не об этом мечтал Достоевский, рассуждая о «лучших людях», которые все как один бодрыми колоннами шли турка воевать? Только придуманных распятых мальчиков в 19-м веке заменяли славянские младенцы, бросаемые на турецкие штыки и содранная кожа с их родителей. (В каком объеме эта информация являлась пропагандисткой выдумкой, к сожалению, теперь уже не установить.)
Ну, а всех, кто думает по-другому и не хочет идти в чужие страны людей убивать, Ф.М. начинает считать своими врагами (у людей же не может быть мнения, отличного от его собственного). После чего начинает травлю в печати. Причем он не может в открытую пойти против, например, пацифиста Л.Н. Толстого, а начинает под видом литературной критики издеваться над его персонажем из «Анны Карениной» Левиным, заранее пояснив, что Левин – выразитель идей самого автора.
Естественно, без отрыва от основной линии – разжигания милитаристского угара в СМИ:
«Поверьте, что в некоторых случаях, если не во всех почти (кроме разве войн междоусобных), — война есть процесс, которым именно с наименьшим пролитием крови, с наименьшею скорбию и с наименьшей тратой сил, достигается международное спокойствие и вырабатываются, хоть приблизительно, сколько-нибудь нормальные отношения между нациями».
Не пытайтесь это перечитывать ещё несколько раз, если у вас, как и у меня, глаза на лоб полезли от прочитанного. Вы поняли правильно, и смысл от повторения не изменится:
Война – способ общения наций с наименьшим пролитием крови. Страшно даже предположить: какой способ – с наибольшей? Переговоры? Подписание конвенций и пактов? Система уступок и противовесов, нахождение консенсуса?
Задолго до Оруэлла: война – это мир; ложь – это правда. Двоемыслие шизофренического сознания Достоевского:
«долгий мир зверит и ожесточает человека, а не война. Долгий мир всегда родит жестокость, трусость и грубый, ожирелый эгоизм, а главное — умственный застой».
То есть лошадку, которую по глазам кнутом хлещут, ему жалко, а тысячи замученных на войне людей – не особо, видимо.
И становится понятно – почему. Вернее, во имя чего:
Великодержавный шовинизм.
«…великая наша Россия, во главе объединенных славян, скажет всему миру, всему европейскому человечеству и цивилизации его свое новое, здоровое и еще неслыханное миром слово. Слово это будет сказано во благо и воистину уже в соединение всего человечества новым, братским, всемирным союзом, начала которого лежат в гении славян, а преимущественно в духе великого народа русского»
Это то – во что верит Достоевский. Основа его мировоззрения. Может быть, я что-то не так понял, но у меня создалось впечатление, что он мечтает: во-первых, о захвате всех стран, населенных преимущественно славянами; во-вторых, о захвате уже всего мира, где Россия будет метрополией, а славяне – высшей расой. Если кто-то может объяснить мне отличие этой концепции от планов Гитлера (с заменой соответственно: немцев русскими, а арийцев славянами), очень прошу: помогите. Я никакой разницы не вижу, к сожалению. И могу только со скорбью констатировать, что Достоевский – пан-славянский фашист, лелеющий идею мирового господства.
«Всякий великий народ верит и должен верить… что живет он на то, чтоб стоять во главе народов, приобщить их всех к себе воедино и вести их, в согласном хоре, к окончательной цели, всем им предназначенной».
Думаете, это сказал Гитлер? Муссолини? Нет, наш любимый Достоевский.
Предназначенная всем народам цель, как я понимаю, - это стать рабами «Великого народа», а затем, исполнив свою второстепенную подчиненную роль, сгореть, видимо, в огне печей, задохнуться в газовых камерах.
Интересно, если бы была такая физическая возможность извлечь Достоевского в момент написания этих жутких строк с его мягкого стула и отправить в Освенцим 1945 года, показав - к чему приводят подобные рассуждения, он бы одумался? Или к тому времени он уже находился в таком состоянии старческого маразма, что был бы не способен анализировать и воспринимать новую информацию?
Следствием национализма и антиинтеллектуализма становится и презрение ко всей европейской цивилизации, со всеми ее достижениями и культурой. (Что не мешало Д. чудесным образом развлекаться в Баден-Бадене, проматывая чужие деньги в рулетку.) Европа для Ф.М. - враг, угроза и жупел: «Трудно представить себе, до какой степени она нас боится. А если боится, то должна и ненавидеть. Нас замечательно не любит Европа и никогда не любила; никогда не считала она нас за своих, за европейцев, а всегда лишь за досадных пришельцев».
Современность.
Очень это созвучно современным воплям с телеэкранов, не правда ли? И в то же время эта сладостная хулиганская щекотка внутри груди: «она нас боится! Нас! Боится! Правильно, бойся нас, тварь! Это тебя не спасет, когда мы придем, но бойся! Нам так приятнее будет резать!» Я, быть может, перегибаю палку, но очень уж мерзко ура-патриоты упиваются своей воображаемой силой, которая ничего, кроме крови и жертв принести не может в принципе, а как уверенно напророчил герой этого эссе: «Будущность Европы принадлежит России». Ни больше ни меньше! Ну, и, естественно: «Константинополь – рано ли, поздно ли, должен быть наш…», чуть не забыл!
Легко рассуждать о «русской идее», о «русском мире», что бы это ни значило, сидя в прокуренных кухнях за очередным литром водки, насмотревшись предварительно на обилие приезжих из жарких южных стран на улицах родного города средней полосы. При этом забывается, что представители иных национальностей – тоже люди, которым также необходимо выживать, что они и делают, выполняя за копейки ту работу, на которую местный житель не подпишется из-за гонора и лени.
Так вот, эти во многом прекраснодушные люди понимают хоть немного, к чему действительно ведет национализм? Или разрыв между фантазиями в голове и мерзостью реального насилия не преодолим?
Не хватает ни сил, ни желания дальше приводить цитаты из «Дневника писателя», раскрывающие всю мракобесную, ксенофобскую, милитаристскую суть мировоззрения Ф.М. Кому интересно – сами можете ознакомиться, там еще перлов предостаточно.
Но что действительно поражает, как всё это созвучно с киселевскими, прохановскими и иными михалковскими истеричными словоизвержениями по ТВ. Риторика за полтора века ничуть не изменилась. Просто точки на мировой карте, куда засылают на убой одурманенных сограждан, стали другими.
Сильно тревожит, что последнее время в социокультурном пространстве с истерическими нотками вновь зазвучали ретроградные идеи о «Русском мире», призывы «На Берлин!», воплотившиеся в аналогичные марш-броски дегенератов на харлеях. Под шумок двух развязанных правительством войн набрали силу нео-черносотенные движения. Всё чаще читаешь новости о разгроме выставок современного искусства людьми в рясах или клоунами, выдающими себя за казаков. (Или казаками, выдающими себя за клоунов? Трудно разобраться.) Попробовать остановить эту вакханалию мракобесия и имбецильного ура-патриотизма никто и не пытается, так как государству это выгодно, народ зазомбирован новостями из ящика, а думающие люди разобщены и испуганы.
Что удручает больше всего: то, что в этой стране ничего не меняется столетиями и лишь повторяется круг за кругом. Во времена расцвета Достоевского творились не менее бессмысленные вещи, а идея «Русского мира» впервые привела к массовым добровольческим самозакланиям на далекой от родных земель территории.
Может показаться, что я впадаю в истерику, паникую, пытаюсь выставить Д. жутким монстром, виноватым в страшных грехах всей страны. Но я лишь просто хочу показать его настоящую человеческую природу, которой свойственны заблуждения, перегибы, негативные эмоции, субъективные оценки, в общем, всё то, что наполняет каждого из нас. Очень опасно идеализировать образ классика, представляя его совершенным мудрецом, всевидящим пророком и блаженным старцем, изрекающим лишь святую истину, так как впоследствии появляется соблазн использовать его неосторожные и явно несовременные, ретроградные по нынешним критериям высказывания в политических и иных неблаговидных целях.
V.V.
2016
