Дорога Алая. Опаленная

21.09.2020, 17:54 Автор: Валентина Байху

Закрыть настройки

Показано 1 из 15 страниц

1 2 3 4 ... 14 15


Глава. ШАГ 1


       
       Когда тебе всего восемь, и ты смешной, непосредственный и шкодливый ребенок, прозвище «Красная Шапочка» воспринимается спокойно и как-то безразлично.
       Когда тебе уже восемнадцать, у тебя густая грива алых, словно кровь волос, тонкая талия и пышная грудь, прозвище, полученное в детстве, начинает нервировать, а ты мечтаешь расквасить задире нос или поставить пару фингалов под глазами. И не важно, что ты девушка, оно несущественно. Ведь в тебе просыпаются мальчишеские замашки, и очередная «слива» украшает физиономию незадачливого насмешника.
       От восьми до восемнадцати время летит незаметно, наставив десятки царапин, сотни синяков и тысячи подножек.
       Где-то смех рвется из груди свободной птицей, где-то слезы душат не хуже веревки висельника.
       Красная жизнь Красной Шапочки. Иной она быть не могла. Иной быть не умела.
       
       Маленькая, уютная, скромная и ничем не примечательная деревушка на самой окраине Вороньего Царства, граничащая с Черным Лесом и Пустошами стояла обособленно. В большом мире, да что там, в самом Царстве о ней мало кто знал, а те кто знали, вряд ли вспоминали. Сюда не наведывались могущественные власти волшебного мира, земли не привлекали вселенских злодеев, даже инспекторы, раз в квартал обязанные посещать малочисленные деревни, равнодушно игнорировали здешнюю глушь. Охотников за нечистью, которой обреталось в черных краях слишком много, приходилось заманивать сюда едва ли не силой, а уж инквизиторы и вовсе никогда не ступали на черноземные почвы, пропитанные магией и скверной. Даже самая захудалая темная сила игнорировала нудных и скучных обитателей деревни, даром что та находилась на кромке двух самых жутких мест Альянса Царств.
       Парадокс? Бессмыслица? Шутка богов?
       Это было всего лишь маленькое и незначительное Воронье Гнездо, как называли Царство черных птиц другие королевтсва-великаны. Называли презрительно, зло, равнодушно и без должного уважения. А потому еще более маленькая и незначительная деревенька в нем, под названием Вороньи Перья, которая даже на мировой карте никак не обозначалась, вовсе игнорировалась миром.
       
       Сколько себя помнила, Скарлетт* всегда мечтала уехать. Покинуть скучную, размеренную рутину, разломать кривую, кособокую, но по непонятным причинам чрезвычайно прочную клетку. Отчаянно хотелось вырваться в столицу сказочного мира, Золотой Город, где правил мудрый, относительно, король Дроздобород. Мечталось забраться на самые высокие горы в Алмазном Королевстве, где властвовали гномы, и встретить красивейший рассвет, когда Солнце начинало свою неизменную скачку на золотой колеснице, запряженной сверкающими, огненными лошадьми. Погостить во Фрисланде, острове-призраке, и увидеть Город Древних Душ, где жизнь и смерть стали единым целым. Пройтись тайными тропами по заповедным лесам, вдохнуть воздух свободы на морских просторах, попробовать то, что раньше никогда не делала и о чем еще даже не подозревала. Оказаться в самом заповедном месте на краю вселенной – Лукоморье** – и уйти в другие миры.
       Путешествовать.
       
       Это была их общая мечта с бабушкой.
       Скарлетт забиралась под толстое одеяло, устраивалась в теплых объятиях бабули, и они на пару шушукались, секретничали и мечтали, как самые лучшие в мире подружки, даром, что одной было всего восемь, а другой уже восемьдесят.
       Им обеим было слишком тесно в неизменных рамках скудного однообразия. И они развлекались, сочиняя себе приключения, совершая в мечтах подвиги и мысленно блуждая по бескрайним дорогам в поисках чудес и приключений.
       
       Сказочницы.
       
       Только не суждено было сбыться тем фантазиям – не стало бабушки.
       Миг и нет.
       А вчера была. Позавчера была. Утром была. Минуту назад.
       Секунду…
       Завтра больше нет.
       И непонятно что теперь делать, и одеяло уже не греет, нет ласковых рук, не испечет никто бабушкины вкуснейшие пироги, которые за обе щеки уплетала вся деревня. Никто не будет смеяться детским шуткам, коллекция вязаных носков больше не пополнится, а в теплом домике, оказавшемся больше никому ненужным, не вспыхнет яркий светильник: «Иди, внучка, иди скорее! Бабуля ждет!».
       На похоронах Скарлетт стояла спокойная, молчаливая, без слез и истерик. Контраст; особенно после того, как мать едва не бросилась вслед за опускающимся в землю гробом. И люди хвалили, говорили, что молодец, говорили, что взрослая, сильная, смелая, говорили… много всего. Это ведь и значит быть взрослой?
       
       Когда перестали замечать ее присутствие, Скарлетт с красным прозвищем, прилипшим к ней с детства, скрылась в старом, опустевшем домике. Обедневшим. Шаг за шагом, мелкой поступью обходила каждый миллиметр расколовшегося мира – вокруг нее, внутри.
       Она долго кружилась по комнате, по кухне, на кровати, на стуле, вдоль стен. Пела и танцевала. И смеялась.
       Так, как просила бабушка.
       
       - Не грусти, моя дорогая, когда меня не станет, - говорила она.
       - Почему тебя не станет? – удивлялась пятилетняя Красная Шапочка. – Ты куда-то уедешь?
       - На небо улечу, - смеялась бабушка, обнимая ее крепко-крепко. – На небо, к птицам и звездам. Чтобы следить за твоими шалостями, чтобы оберегать тебя от горестей.
       - Нет, не хочу! Ты останешься со мной навсегда! – возмущалась маленькая Скарлетт, грозно хмуря бровки и представляя, как поколотит этих противных птиц и непонятные звезды, осмелившихся посягнуть на любимую бабушку.
       - Мне бы хотелось навсегда остаться с тобой, но я не смогу.
       - Что же я буду делать без тебя? – у девочки дрожал подбородок и вот-вот готовы хлынуть слезы из глаз.
       - Не плач, не грусти. Смейся, как ты умеешь, танцуй, пой. Пусть это будет праздник, как мы с тобой любим устраивать. Не конец.

       
       Конца не должно было быть.
       Потому Красная Шапочка, которая на самом деле Скарлетт, танцевала в круговороте воспоминаний, больно натыкаясь на мебель. Пела до крика, до хрипа, чтобы бабушка на небесах услышала, и смеялась – звонко, от души.
       А две мокрые дорожки слез, бегущие по щекам, ей всего лишь чудились.
       _______________________________________________
       
       * Скарлетт – ярко-красный, пурпурный.
       
       ** Лукоморье — заповедное место на окраине вселенной, где стоит мировое древо — ось мира, по которому можно попасть в другие миры, так как его вершина упирается в небеса, а корни достигают преисподней. По мировому древу спускаются и поднимаются боги.
       


       Глава. ШАГ 2


       
       Возвращаться в деревню совсем не хотелось, но и оставаться на границе Черного Леса дольше было нельзя. Вечерело, темнота наползала на землю черной дымкой, похожей на живые кошмары. Даже в яркие, солнечные дни люди избегали проклятых земель, что уж говорить про ночную мглу, когда власть обретали древние сущности и выходили на охоту монстры.
       Несмотря на то, что деревня граничила с самыми страшными местами Альянса Царств, но жуткие твари и призраки редко выходил на охоту из лесных чащоб. Многие рассказывали легенды о старых временах, когда Вороньи Перья считались священным местом, и были окружены благословением. Кто-то говорил, что территории вокруг Черного Леса до сих пор были защищены духами и древними договорами, поэтому здесь нечасто происходили нападения или возникала реальная опасть для местных. Максимум раз в десять лет, а то и реже, можно было выловить случайно восставшего зомби или наткнуться на оголодавшую виверну. Поэтому в старые легенды поверить было просто, особенно когда старушки-сплетницы приправливали их всевозможными выдуманными подробностями для детишек и молодых людей.
       Но все равно никто не пренебрегал защитой или правилами, установленными веками.
       
       Скарлетт нехотя направилась домой, напоследок кинув взгляд на стылую туманную дымку, обволакивающую колючие ветви и искореженные стволы.
       Хоть она и выросла, но от старых мечтаний отказаться так и не смогла. С каждым днем все больше хотелось шагнуть за край, все труднее возвращаться в родную деревню.
       Наверное, только ей, ненормальной, хотелось исчезнуть в темноте жутких деревьев, последовать вслед за молочным туманом и звенящей тишиной в ушах, скрыться в лабиринте лесных троп.
       
       В глухую чащу Черного Леса не проникало солнце, не пели птицы, не баловали яркими красками растения и листва. Во мраке, в болотах, которые укрывали огромные территории, скрывались самые страшные кошмары, не знающие ни жалости, ни сострадания. На каждом шагу неосторожного путника ждала смерть. И даже странники, цыгане и герои не путешествовали по этим местам. Много дурного они с собой несли.
       Скарлетт же хотелось уйти именно туда.
       Потому что там, за угольной тьмой и страшными Пустошами – все те же цыгане рассказывали – скрывались непознанные земли, невиданные чудеса и невероятные приключения. Там существовало заветное место со старым дубом и … свободой.
       
       Красная Шапочка всегда замирала на границе Черного Леса, не решаясь сделать шаг вперед. Здравомыслие? Страх? Нет. Просто у мамы никого больше кроме нее не осталось. Отца-охотника загрызли дикие звери, брат ушел вместе с караваном торговцев, но так и не вернулся, а сестра не пережила суровой зимы, когда ее прихватила лихорадка. Никого не осталось кроме нее. Сбежать сейчас – последнее, что девушка могла сделать. Такого предательства нельзя будет простить. Поэтому Скарлетт не уходила, и терпела всех женихов, которых ей навязывали, терпеливо слушала упреки о нежелании завести семью.
       Это ж позор какой! Девке уже восемнадцать, старая дева! В ее возрасте другие девицы уже третьего карапуза нянчили, а она все в мечтах да глупых фантазиях находилась.
       Бестолковая.
       Глупая.
       Ненормальная.
       Дикарка.
       
       Странная.
       
       Необъяснимую тревогу Скарлетт почувствовала на полпути к дому, почти сразу до нее донесся запах гари, пепла и… металла. Внизу живота скрутило, к горлу подкатила тошнота, внутри образовалась пустая дыра.
       
       Дурная слабость пронзила тело, непослушные ноги неосознанно ускорили шаг. Шаги сменились бегом. Через некоторое время за стволами деревьев, впереди, показалось огненное зарево, особенно хорошо видное в черноте угасающего дня.
       
       Деревня сгорала в адском пожаре и море крови, под крики умирающих и смех разбойников. Вот Джуха, деревенский дурачок, распластался на земле в форме зародыша и прижимал к окровавленной груди букет незабудок. Бабка Форсинья, так и не успевшая попасть на очередные посиделки к своим подругам-сплетницам, уснула вечным сном на пороге своего дома. Могучий кузнец Ардаж, пытающийся защитить семью, но проигравший в этом сражении, придавил к земле своим могучим телом жену и новорожденного сына… телом… а голова лежала отдельно, где-то шагах в десяти. Староста, вредный, но всегда выручающий из беды старик, нашел свой конец от стрел убийц.
       Знакомые лица.
       Мертвые лица.
       Их было очень много.
       
       Скарлетт бросилась сквозь дым, гарь, в голове звучала лишь одна мысль: «Мама! Где-то там мама! Найти надо! Пожалуйста! Только будь жива!».
       В тени наступивших сумерек, в сполохах обжигающего пламени, среди треска рушащихся хижин и воплей ужаса Скарлетт пробиралась к своему дому. О себе не думала, ни одной мысли не возникло в голове. Совершенно. Здравомыслие, осторожность? К дьяволу! Сейчас надо было только добраться туда, где находился самый близкий, самый важный в ее жизни человек. Ради которого и в огонь, и в воду, и сквозь медные трубы. Ради которого не жалко себя, не страшно за себя.
       Только бы жив и здоров был.
       
       Поздно. Скарлетт поняла это, когда наткнулась на чьи-то болтающиеся над землей ноги. Каким-то странно-слепым взглядом, до отупения, она вглядывалась в длинную вереницу тел, развешанных на балках старого, огромного ангара. Тела были похожи на жуткие гирлянды извращенного праздника, способного случиться только в адском пекле. Скарлетт не верила, но все равно смотрела. Понимала, но не осознавала. Разглядывала перекошенные в муке синие лица с вываленными языками, с выпученными глазами, бордовыми полосами на шеях, там, где затянули удавку.
       И мама там тоже болталась.
       Такая…
       Мама.
       
       - Какая симпатичная птичка к нам залетела, - послышалось вдруг за спиной.
       Послышалось… а потом коснулось жесткое, такое, что на коже синяки остались, противно пахнущее табаком, потом и алкоголем. Такое, что передернуло от отвращения.
       Заторможенное сознание слабо отреагировало на раздражитель. Она словно оловянного цветка надышалась, которым любили побаловаться глупые юнцы, и перед глазами одна картина стояла: самый важный человек… мертвый. Страшно мертвый.
       Скарлетт не сопротивлялась, не отбивалась, не кричала, когда ее потащили вглубь ангара на сеновал. Повалили на спину, заставляя смотреть вверх на мертвые лица, болтающиеся ноги, среди смрада умирания. Только в последний момент, когда задирали юбки ее платья, начало что-то проскальзывать в сознании. Когда шарили между ног, когда навались и… в последний момент ударила маленьким серпом, нащупанным в сухих травинках, прямо в шею насильника. Тем самым лезвием, которым собирали пшеницу, которым спасались от голода, которым даже дикого кабана как-то отгоняли. Но тогда коса была чистой, а теперь стала грязной, окровавленной. И Скарлетт тоже оказалась вся в крови, и в слюнях… а еще он обмочился…
       Гадко.
       


       Глава. ШАГ 3


       
       Девушка бежала со всех ног, не различая дорогу, не вглядываясь в окружающую реальность, не замечая темноты, потому что глаза ослепила смерть. Ей всего лишь хотелось убежать как можно дальше из огненного ада.
       Очнулась от забытья Скарлетт только на самой границе Черного Леса. Оставался один шаг, чтобы упасть, прыгнуть в мистическую чащу, из которой не будет возврата.
       Она тяжело дышала, не зная, что делать дальше. Шок от случившегося не прошел, но соображать она была в состоянии. Как ей удалось выбраться из деревни, как ее не заметили беснующиеся в азарте умирания разбойники – относительно – оставалось тайной.
       Чистое везение. Глобальная удача.
       Скарлетт в данный момент осознала несколько вещей. В первую очередь нужно было переждать в каком-нибудь безопасном месте эту ночь. Чтобы была крыша над головой и очаг, ведь если в жилище топилась печь или горел костер потустороннее не станет беспокоить даже бродягу.
       Это правило соблюдалось еще с древних времен, когда небеса свободно рассекали драконы, а границ между несуществующим и реальным никто не контролировал, когда голодный Гери* любил лакомиться медовым солнцем, а боги бродили среди смертных. Те времена давно канули в Лету** и сохранились лишь в редких летописях, но законы остались, и никто не осмеливался их нарушить. Даже древние сущности, властвующие в Черных Лесах и Пустошах.
       Скарлетт приходило на ум лишь одно место, где она могла переждать ночное время – дом бабушки. Вот только до него нужно было еще добраться, ведь дорога лежала вдоль проклятого леса. И неизвестно было, обнаружили домик разбойники или нет.
       
       Вторая важная вещь, которая волновала Красную Шапочку: когда лучше вернуться в деревню? Когда уйдут живодеры, разрушившие дом?
       Ей жизненно необходимо было вернуться на пепелище, похоронить погибших. Иначе она не сможет спокойно покинуть здешние края – вопрос о ее уходе уже не стоял.
       Разве могла она поступить иначе?
       
       Вот только Красная Шапочка предполагала и планировала, а Судьба делала так, как ей хотелось.
       
       Всадники были еще далеко, но Скарлетт уже услышала непреклонный бег взмыленных коней. Сами оседлавшие животных разбойники не издавали ни звука и в зловещей темноте вынырнули на дорогу.
       

Показано 1 из 15 страниц

1 2 3 4 ... 14 15