Она ничего не предлагала – она улыбнулась. И с ещё большей невинностью пропела:
–Ты, помнится, всю лесную нечисть подчинил...
Именно в этот момент граф Анис Клыкоэн понял, насколько попал. Потому что часом ранее, наконец, понял другое – что ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не готов отпускать Алеину Митерей, наказание всех вампиров, его персональный доброжелательный, заботливый кошмар. Что его по природе не способное биться сердце разрывается, когда он видит слёзы на прекрасном женском лице. Что он готов зубами рвать глотки всех, кто осмелится обидеть её хоть словом.
Анис осознал то, что следовало понять уже давно.
Алеина – его. От макушки до пяток, вся без остатка – его. Каждым ехидным словом, каждым заразительным смешком, каждой улыбкой, каждым взглядом.
И он не готов отдавать её другому. Не готов отпустить.
Только не её.
* * *
Что она в замке, древний вампир осознал сразу. Улыбнулся, не скрывая охватившего его предвкушающего счастья, пронёсся мимо бледной охраны, ворвался в замок. Замер, принюхиваясь, безошибочно понял, куда держать путь. За секунду всего оказался на третьем этаже, а вот перед дверью в нужную гостиную помедлил, прислушиваясь.
Спокойное дыхание, размеренное биение сердца... смешок. Тихий, но очень ехидный.
Окрылённый счастьем и нетерпеливым предвкушением, граф легонько толкнул дверь и скользнул в помещение.
Алеина стояла у открытого окна. Прекрасная, как и всегда, с растрёпанной чёрной косой, в любимой белой рубашке с красными узорами, сине-зелёной юбке, босиком.
Крохотный, изготовленный специально для неё золотой бинокль с магически усиленными линзами держала у лица. Оказалось, что из вампирского замка прекрасно видно дом мага Ярополка. Али очень радовалась, когда это выяснилось, и так и не узнала, что для прекрасного вида Анису пришлось договориться с лесной ведьмой о частичном перемещении леса.
С нечистью договариваться нужды не было, они графу Клыкоэну и так подчинялись. А потому теперь боровики в маговском огороде выращивали поганки... и чеснок. Очень, очень много чеснока. Кикиморы во дворе озеро вырыли, причём за ночь всего, и теперь жили там с русалками, водяным и прочей водной мелкой нечистью. Банники оккупировали баню, бессовестно тратили все дрова и горячительное содержимое погреба – последнее им поселившийся в доме домовой вытаскивал, они его за это с собой в баню брали. А ночью все новоиспечённые соседи мага разводили костры, водили хороводы и горланили песни и некультурные частушки.
Маг страдал, выл, проклинал всех на свете, тщетно пытался нечисть со своих земель выгонять, но к отцу в город не уезжал. Анис Ярополку подарок всё же сделал – ленту белую, из волос Алеины вытащенную. А вместе с ней приворот любовный, ведьмой сделанный, а потому не рушимый ни магией, ни временем. Относить подарок отправил орчанку – фигурой с доброго парубка, два метра ростом, такой же ширины разворотом плеч, кулаком размером с голову мага. Одинокую, но гордую и принципиальную, от магов нос воротящую.
Ох, сколько же раз Ярополку этим кулаком в голову прилетало... и всё равно магу мало было, всё равно упрямо в лес уходил, к дому орчанки, у порога с цветами караулил, песни любовные пел, даже предложение руки и сердца делал. Раз двадцать уже. Но дама упёрто стояла на своём, раз за разом отправляя мага к предкам.
Так что и неясно, кто в итоге страдал больше и более упрямым был.
Анис кашлянул, привлекая внимание. Отняв бинокль от лица, Алеина мигом обернулась. Лицо её осветила радостная улыбка, в синих глазах засверкало счастье, с розовых губ слетело нежное:
–Анисушка.
Он не решался до последнего. Задавался вопросом, ответит ли Али ему согласием, разделит ли чувства, полностью захватившие его самого.
Но ожидание с каждым днём становилось болезненнее и невыносимее. Каждый вечер ему становилось всё труднее отпускать её домой. Каждое утро от самого восхода солнца Анис стоял у окна и с нетерпением, напряжением высматривал хрупкую фигуру на лесной тропинке. Придёт ли сегодня? Не случилось ли чего?
Это было подобно невыносимой, самой жестокой пытке.
Он больше не мог так жить.
И сегодня, едва солнце коснулось горизонта, поднимаясь, улетел в город. Его не было половину дня, но в итоге Анис вернулся с заветным.
И не сомневался больше. Не мог сомневаться, видя восторг и радость при виде него на лице его любимой.
–Алеина, – шаг вперёд, – я больше не могу скрывать это от тебя, – опустился не на одно – сразу на оба колена, заставив удивлённо охнуть девушку, – ты стала моим миром, девочка. Моим дыханием, моей Луной, моей жизнью. Тысячу лет мёртвое сердце не билось, ему просто не для кого было биться, всю эту тысячу лет у него не было тебя. У меня не было тебя. Ты принесла смысл в само моё существование. Я готов на что угодно, лишь бы на твоём лице цвела полная счастья улыбка, а в глазах сверкали только слёзы радости. Пожалуйста, Алеина, позволь мне каждый день до скончания веков делить с тобой каждый счастливый миг, и я обещаю, что не подпущу к тебе ни одного мгновения горя и несчастья. Луна моя, сделай меня самым счастливым вампиром в истории, прими мои руку и сердце и стань моей женой.
И время застыло вместе с затаившим дыхание вампиром, ожидая ответа, который, без преувеличения, решит его судьбу. Их судьбу.
А Алеина стояла, до глубины души шокированная признанием, и едва сдерживала слёзы. Это было так внезапно, так неожиданно, но вместе с тем и так прекрасно – невыносимо прекрасно. И в душе цвели, распускаясь, весенние цветы радости, счастья, любви.
Любви, которая уже некоторое время таилась и в ней самой.
Любви, из-за которой покидать вампирский замок с каждым днём было всё тяжелее, а по утру ноги сами несли назад.
Любви, от которой душа пела, от которой так хотелось постоянно быть рядом с Анисом, болтать всякие глупости без устали, лишь бы улыбнулся, посмеялся, поговорил с ней ещё.
И не прогонял. Больше всего на свете Алеина боялась, что однажды надоест графу Клыкоэну и услышит от него самые страшные слова. Что он уйдёт, лишив её возможности придти, и на века заберёт с собой её сердце.
–Анис, – поверить в услышанное Али было очень сложно.
Горло сжало спазмом, по щекам потекли горячие слёзы, душа разрывалась на части от счастья и неверия.
–Алеина, – вампир опустил протягиваемую с кольцом руку, помрачнел, тут же вскочил на ноги и оказался возле любимой, но прикасаться к ней побоялся. – Я напугал тебя, Луна моя?
–Что ты, – всхлипнула она, – я счастлива...
В первое мгновение древний решил, что ему послышалось. Замер, не веря, и осторожно переспросил, до ужаса боясь услышать отказ:
–Ты... согласна?
Девушка всхлипнула ещё раз и расплакалась, не сдерживаясь.
–Да, Анис, да. Я согласна, – не смотря на слёзы, на губах цвела широкая, полная нежности, радости, счастья улыбка, нашедшая полное отражение на лице вампира.
Золотой ободок был осторожно надет на тоненький пальчик, а сама Алеина тут же оказалась подхвачена и закружена по комнате. Первый вскрик неожиданности сменился звонким заразительным смехом, который с улыбками и выступившими на глаза слезами умиления слушали все вампиры замка. Они были рады за своего графа, впервые за столько лет отыскавшего своё счастье.
–Это что же, – едва оказавшись на полу, но продолжая покоиться в нежных объятьях любимого, спохватилась синеглазка, – я теперь буду графиней Клыкович?
Анис даже поправлять не стал, лишь рассмеялся и, склонившись, впервые в жизни подарил Алеине поцелуй. Её самый первый, нежный, ласковый, неторопливый поцелуй с привкусом радостных слёз и бесконечного счастья.
–Ты, помнится, всю лесную нечисть подчинил...
Именно в этот момент граф Анис Клыкоэн понял, насколько попал. Потому что часом ранее, наконец, понял другое – что ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не готов отпускать Алеину Митерей, наказание всех вампиров, его персональный доброжелательный, заботливый кошмар. Что его по природе не способное биться сердце разрывается, когда он видит слёзы на прекрасном женском лице. Что он готов зубами рвать глотки всех, кто осмелится обидеть её хоть словом.
Анис осознал то, что следовало понять уже давно.
Алеина – его. От макушки до пяток, вся без остатка – его. Каждым ехидным словом, каждым заразительным смешком, каждой улыбкой, каждым взглядом.
И он не готов отдавать её другому. Не готов отпустить.
Только не её.
* * *
Что она в замке, древний вампир осознал сразу. Улыбнулся, не скрывая охватившего его предвкушающего счастья, пронёсся мимо бледной охраны, ворвался в замок. Замер, принюхиваясь, безошибочно понял, куда держать путь. За секунду всего оказался на третьем этаже, а вот перед дверью в нужную гостиную помедлил, прислушиваясь.
Спокойное дыхание, размеренное биение сердца... смешок. Тихий, но очень ехидный.
Окрылённый счастьем и нетерпеливым предвкушением, граф легонько толкнул дверь и скользнул в помещение.
Алеина стояла у открытого окна. Прекрасная, как и всегда, с растрёпанной чёрной косой, в любимой белой рубашке с красными узорами, сине-зелёной юбке, босиком.
Крохотный, изготовленный специально для неё золотой бинокль с магически усиленными линзами держала у лица. Оказалось, что из вампирского замка прекрасно видно дом мага Ярополка. Али очень радовалась, когда это выяснилось, и так и не узнала, что для прекрасного вида Анису пришлось договориться с лесной ведьмой о частичном перемещении леса.
С нечистью договариваться нужды не было, они графу Клыкоэну и так подчинялись. А потому теперь боровики в маговском огороде выращивали поганки... и чеснок. Очень, очень много чеснока. Кикиморы во дворе озеро вырыли, причём за ночь всего, и теперь жили там с русалками, водяным и прочей водной мелкой нечистью. Банники оккупировали баню, бессовестно тратили все дрова и горячительное содержимое погреба – последнее им поселившийся в доме домовой вытаскивал, они его за это с собой в баню брали. А ночью все новоиспечённые соседи мага разводили костры, водили хороводы и горланили песни и некультурные частушки.
Маг страдал, выл, проклинал всех на свете, тщетно пытался нечисть со своих земель выгонять, но к отцу в город не уезжал. Анис Ярополку подарок всё же сделал – ленту белую, из волос Алеины вытащенную. А вместе с ней приворот любовный, ведьмой сделанный, а потому не рушимый ни магией, ни временем. Относить подарок отправил орчанку – фигурой с доброго парубка, два метра ростом, такой же ширины разворотом плеч, кулаком размером с голову мага. Одинокую, но гордую и принципиальную, от магов нос воротящую.
Ох, сколько же раз Ярополку этим кулаком в голову прилетало... и всё равно магу мало было, всё равно упрямо в лес уходил, к дому орчанки, у порога с цветами караулил, песни любовные пел, даже предложение руки и сердца делал. Раз двадцать уже. Но дама упёрто стояла на своём, раз за разом отправляя мага к предкам.
Так что и неясно, кто в итоге страдал больше и более упрямым был.
Анис кашлянул, привлекая внимание. Отняв бинокль от лица, Алеина мигом обернулась. Лицо её осветила радостная улыбка, в синих глазах засверкало счастье, с розовых губ слетело нежное:
–Анисушка.
Он не решался до последнего. Задавался вопросом, ответит ли Али ему согласием, разделит ли чувства, полностью захватившие его самого.
Но ожидание с каждым днём становилось болезненнее и невыносимее. Каждый вечер ему становилось всё труднее отпускать её домой. Каждое утро от самого восхода солнца Анис стоял у окна и с нетерпением, напряжением высматривал хрупкую фигуру на лесной тропинке. Придёт ли сегодня? Не случилось ли чего?
Это было подобно невыносимой, самой жестокой пытке.
Он больше не мог так жить.
И сегодня, едва солнце коснулось горизонта, поднимаясь, улетел в город. Его не было половину дня, но в итоге Анис вернулся с заветным.
И не сомневался больше. Не мог сомневаться, видя восторг и радость при виде него на лице его любимой.
–Алеина, – шаг вперёд, – я больше не могу скрывать это от тебя, – опустился не на одно – сразу на оба колена, заставив удивлённо охнуть девушку, – ты стала моим миром, девочка. Моим дыханием, моей Луной, моей жизнью. Тысячу лет мёртвое сердце не билось, ему просто не для кого было биться, всю эту тысячу лет у него не было тебя. У меня не было тебя. Ты принесла смысл в само моё существование. Я готов на что угодно, лишь бы на твоём лице цвела полная счастья улыбка, а в глазах сверкали только слёзы радости. Пожалуйста, Алеина, позволь мне каждый день до скончания веков делить с тобой каждый счастливый миг, и я обещаю, что не подпущу к тебе ни одного мгновения горя и несчастья. Луна моя, сделай меня самым счастливым вампиром в истории, прими мои руку и сердце и стань моей женой.
И время застыло вместе с затаившим дыхание вампиром, ожидая ответа, который, без преувеличения, решит его судьбу. Их судьбу.
А Алеина стояла, до глубины души шокированная признанием, и едва сдерживала слёзы. Это было так внезапно, так неожиданно, но вместе с тем и так прекрасно – невыносимо прекрасно. И в душе цвели, распускаясь, весенние цветы радости, счастья, любви.
Любви, которая уже некоторое время таилась и в ней самой.
Любви, из-за которой покидать вампирский замок с каждым днём было всё тяжелее, а по утру ноги сами несли назад.
Любви, от которой душа пела, от которой так хотелось постоянно быть рядом с Анисом, болтать всякие глупости без устали, лишь бы улыбнулся, посмеялся, поговорил с ней ещё.
И не прогонял. Больше всего на свете Алеина боялась, что однажды надоест графу Клыкоэну и услышит от него самые страшные слова. Что он уйдёт, лишив её возможности придти, и на века заберёт с собой её сердце.
–Анис, – поверить в услышанное Али было очень сложно.
Горло сжало спазмом, по щекам потекли горячие слёзы, душа разрывалась на части от счастья и неверия.
–Алеина, – вампир опустил протягиваемую с кольцом руку, помрачнел, тут же вскочил на ноги и оказался возле любимой, но прикасаться к ней побоялся. – Я напугал тебя, Луна моя?
–Что ты, – всхлипнула она, – я счастлива...
В первое мгновение древний решил, что ему послышалось. Замер, не веря, и осторожно переспросил, до ужаса боясь услышать отказ:
–Ты... согласна?
Девушка всхлипнула ещё раз и расплакалась, не сдерживаясь.
–Да, Анис, да. Я согласна, – не смотря на слёзы, на губах цвела широкая, полная нежности, радости, счастья улыбка, нашедшая полное отражение на лице вампира.
Золотой ободок был осторожно надет на тоненький пальчик, а сама Алеина тут же оказалась подхвачена и закружена по комнате. Первый вскрик неожиданности сменился звонким заразительным смехом, который с улыбками и выступившими на глаза слезами умиления слушали все вампиры замка. Они были рады за своего графа, впервые за столько лет отыскавшего своё счастье.
–Это что же, – едва оказавшись на полу, но продолжая покоиться в нежных объятьях любимого, спохватилась синеглазка, – я теперь буду графиней Клыкович?
Анис даже поправлять не стал, лишь рассмеялся и, склонившись, впервые в жизни подарил Алеине поцелуй. Её самый первый, нежный, ласковый, неторопливый поцелуй с привкусом радостных слёз и бесконечного счастья.
