–Слушай, давно спросить хотел, но не хотел мешать, – он встал за спиной, наклонился вперёд, опёрся руками о стол по обе стороны от меня и вгляделся в то, что происходило за стеклом. – Как твой проект называется?
–«Реакция различных видов нежити на лекарскую магию»! – ответила не без гордости.
Маг помолчал.
–То есть мне не показалось, ты реально из сумки мертвечину доставала? – спросил мрачно.
Вопрос удивил. Вскинув голову, развернулась фактически в кольце чужих рук, сильно снизу вверх посмотрела в голубые глаза, которые Алар на меня опустил, и не поняла:
–А у вас в лаборатории что, и мертвечину найти можно?
Мрачный аристократ помрачнел ещё сильнее, снова посмотрел туда, где шевелились пальцы разных представителей нежити.
–Я в шоке, – счёл своим долгом сообщить сокрушённо.
Порадовалась бы за него, но времени мало совсем оставалось.
–Так, я тебе должна, – напомнила ему, а то вдруг забыл? И, оттолкнув одну из рук, спрыгнула на пол. – Я сейчас, погоди секунду!
И побежала к одному из стеллажей, на котором в коробочке точно видела мел. Красный, как и положено.
Когда вернулась, Алар сидел на моём месте, небрежно уместив локоть на столе и с предвкушением ожидая меня. И нахмурился, когда я же пробежала мимо, к стене, и рухнула на пол, одним быстрым, отточенным движением вырисовывая красный круг на ровном полу.
–Ты... ты чего делаешь? – парень от удивления аж встал.
–Погоди минутку, – попросила я вежливо, ловко выписывая руну за руной.
У меня в этом деле опыт большой, я бы даже сказала – огромный! И минуты не прошло, когда пентаграмма была закончена.
–Веана, – позвал аристократ не то предостерегающе, не то растерянно.
Но меня было не остановить! Он же мне правда помог, и сильно, так сильно, как никто другой бы не смог! Хотя, наверно, смог бы, но это искать бы пришлось, потом уговаривать... этот вон сразу уговорился, так что я ему правда благодарна очень-очень сильно, ведь к утру едва успела закончить.
Так что и отблагодарить стоит как следует.
И я выпрыгнула из пентаграммы, осталась на коленях совсем рядом с ней и нараспев зачитала заклинание призыва.
И вот что должно было случиться дальше? Гул пламени, его же рёв и жар, а затем явившийся по зову из огня демон должен был сурово вопросить: «Чисты ли твои помыслы, дева, да готова ли кровью своей ты платить за призыв?!»
Но вместо всего этого королевский дворец огласил полный отчаяния вой:
–Не-е-ет, Веана, только не ты-ы-ы!
А вот уже потом пламя полыхнуло, но и гул, и рёв заглушило последовавшее:
–Когда тебя уже сожрут, девка ты неугомонная?
Мне стало стыдно. Прям вот очень стыдно.
Глянув на потрясённого, стоящего с круглыми глазами мага, бессовестно соврала:
–Это он про какую-то другую Веану, честное слово.
Но демон на зов уже явился и мои последние слова расслышал отлично.
–Нет, – едва ли не плачет, – нет больше ни одной такой Веаны. Да и слава Богу!
Тут уже на демона и я воззрилась в шоке.
–Ты же демон, Миторушка. Какой Бог?
Громадное, метра под два с половиной, чернокожее, мускулистое чудище с крепкими витыми рогами, способными убить с одного удара мощными кулаками, живущее с пламенем в венах... громко заплакало лавовыми слезами.
–Ой, что же ты? – я торопливо на ноги поднялась и с жалостью на рогатого посмотрела. – Не плачь, Миторушка, не надо...
–А как же тут не плакать? – этот через пламя перешагнул, традиционно наплевав на все заклинания, которые его, вообще-то, внутри сдерживать должны были, прошёл к столу, за которым до этого я работала, и как рухнул на скамейку! Все столы подпрыгнули и содержимое стеллажей зазвенело. – Веана, ты меня в могилу загонишь. А мне всего семьсот пятьдесят два, я демон в самом расцвете сил, у меня вся жизнь впереди! Была, пока с тобой, чертовка, не повстречался.
И он снова заплакал, сотрясаясь всем громадным телом, громко рыдая и поливая деревянный стол лавовыми слезами, от которых несчастная древесина тут же огнём вспыхнула.
Но благо защита лаборатории снова сработала на «отлично» и мигом всё потушила.
Я сбегала, мимо всё ещё ошарашенного, стоящего без движения с приоткрытым ртом мага прошла, свой проект подцепила, чтобы всякие неосторожные мои труды не попортили, к груди прижала и в сторонку отошла.
–По делу я тебя вызвала, Миторушка, – времени правда мало совсем оставалось, пришлось объяснять скоренько. – Вот этот славный молодец, Алар, помог мне безмерно. Слов не хватит описать, как сильно помог. А в благодарность запросил поцелуй прекрасного кареглазого создания. Вот я и вспомнила, что у тебя же глаза карие, и рога прекрасные, и хвостик тоже, да и в целом ты весь очень даже прекрасный. Так что, будь другом, поцелуй парня, а?
На меня уставились оба. Нет, Миторушка и до этого на меня смотрел, но тут вот именно уставился, шею вперёд вытянул, голову к полу опустил, пасть, полную клыков, приоткрыл, словно не веря.
А вот Алар до этого с демона шокированного взгляда не сводил... но лишь до моих слов, после ме-е-едленно повернулся, в лицо моё посмотрел так... ну просто так... тут тоже слов не хватит описать, что за взгляд это был. Смесь ужаса, гнева и обиды.
–Неужели не по нраву? – расстроилась я, заметив реакцию аристократа. – Аларчик, ты приглядись повнимательнее, у него и глазки карие, и прекрасен Миторушка в целом и по отдельности.
У мага дёрнулся глаз. Заметно очень. Затем ещё раз, потом дёрнулась уже щека, а сам и не моргает, продолжает на меня во все глаза глядеть.
Миторушка в себя пришёл первым, перевёл взгляд с растерянной, расстроенной меня на застывшего Алара, затем назад, снова на мага и... повалился со скамьи, оглашая дворец громоподобным хохотом. От этого хохота задрожали стены и загудела защита лаборатории, что уж обо мне говорить?
Один только маг невозмутимым остался. Хотя-а-а... какая невозмутимость? В шоке маг был. В шоке и возмущении, сильных настолько, что он даже дрожания дворца не заметил, только вдруг рот приоткрыл и почему-то прошипел:
–Веана...
Божечки, я и не знала, что моё имя может звучать вот так...
Но тут лабораторные часы на стене разразились соловьиным свистом, и свистнул он ровно восемь раз, недвусмысленно говоря, что:
–Опаздываю! – я аж подпрыгнула и тут же в пентаграмму сиганула, благо давно научилась демонические потоки под себя подстраивать. – Спасибо, Аларчик, ты мой герой! Миторушку поцелуй, тебе понравится!
И полыхнуло пламя, отрезая меня от не затихающего хохота демона.
Последнее, что увидела – перекошенное от ярости лицо аристократа.
* * *
Проект я защитила с блеском! В смысле, в самый ответственный момент что-то пошло не так, направление магии сбилось и один из разложившихся пальцев вдруг начал блестеть, заливая бело-голубым сиянием весь кабинет. Из-за этой оплошности комиссия хотела поставить мне «хорошо», но почему-то передумала и поставила всё же «отлично», когда я предложила быстренько вместе смотаться на кладбище и всё перепроверить.
Так что я защитила! На «отлично»! И из аудитории выходила тоже с блеском, потому что палец блестеть продолжал, а оставлять исследование у себя никто не захотел. И на меня смотрели все – кто с завистью, кто с ужасом, но смотрели все.
А я такая довольная была, какой никогда-никогда довольной не была! Ну, преувеличиваю, конечно, но радости во мне правда очень много было. И радовалась я, и улыбалась широко во всё лицо, и по академии не шла – летела!
Вот ровно до встречи с Мореной Игнатьевной и летела, а как её в том конце коридора увидела, так тут же тормознула, лихо развернулась и попыталась свалить.
Но лишь попыталась, потому как в спину мне прилетело наиграно-ласковое:
–Веана, зайчик мой шустрый, ну-ка замерла на месте!
Я замерла. А как не замереть-то? Морена Игнатьевна у нас волшебница, но такая, что к ней на консультации даже городские ведьмы прилетают за новыми проклятьями, она их на досуге разрабатывает. Так что я замерла, да, а то вместо слов в спину что-нибудь бородавочно-облысительное прилетело бы. В смысле, я бы после этого точно облысела или бородавками покрылась.
И вот стою я, к груди накрытые стеклом пальцы нежити прижимаю, а она идёт, громко каблучками по каменному полу стуча. Я уже голову в плечи втягивать начала, а она всё идёт и всё ближе подступает, и что-то мне ой как страшно стало, и чувство такое нехорошее, что сейчас один будущий лекарь точно по голове получит. И за дело, конечно, но всё равно обидно.
–Веана, – Морена Игнатьевна в шаге за мной остановилась, – разговор есть, милая.
Не выпрямляя головы из плеч, медленно развернулась на месте, смотреть продолжала в пол. Красивый пол, серенький такой...
–Кто-то, – начала жена ректора, и так она это «кто-то» сказала, что всем сразу понятно стало, кто именно, – вчера вечером прокрался в мой кабинет и стащил горсть волшебной пыли. Не знаешь, кто бы это мог быть?
С сарказмом спросила, потому что мы обе прекрасно это знали.
Нет, ну а вот если по справедливости:
–Ну а чего сразу я? – голову вскинула, возмущённо на любимого преподавателя посмотрела.
Она у нас красавица, на всю академию одна такая красавица. Косметики не использует никакой, но там и не надо – глаза большущие, двумя сапфирами горят, носик аккуратненький, брови тонкие вразлёт, губы розовые, как розы на кусту, скулы изящные такие, что и глаз не оторвать, а волосы, словно ворона крыло чёрные, толстой косой на спине лежат. Сама невысокая, но тоненькая, как тростиночка, грудь аккуратная, бёдра покатые, и в каждом движении жизнь и характер гордый и непримиримый, но добрый и справедливый.
–Да потому что некому больше, Веана, – вздохнула Морена Игнатьевна, но ругать не стала, лишь спросила сурово, но мягко: – Зачем тебе пыль понадобилась?
И только потому, что не ругала, а спрашивала с заботой и желанием понять, как добрая бабушка, я и выложила ей всю правду.
–Сегодня защита проекта была, а мы все как обычно до последнего дотянули, вот и вышло, что с обеда свободных лабораторий не было. Зато я вспомнила, что нам про лаборатории в королевском дворце лорд Амирей рассказывал, он же на короля работает и точно знает. Вот я и решила, что мне во дворец нужно, а как в него пробраться-то? Вспомнила рассказы девочек о том, что каждый вечер аристократы по тавернам шляются, и поняла, что это мой шанс. Но не идти же с пустыми руками? Вот вашей пыли и стащила, надеясь, что она на аристократа подействует так же, как на нашего ректора действует, что у него взгляд влюблённый и покорный будет и он любой мой каприз выполнить согласится.
Тут я осеклась, на изумлённую моим рассказом жену ректора посмотрела и покаялась:
–Только она как-то не так сработала, пыль эта ваша. Маг от неё застыл, только и всего, и влюблённого взгляда не было, потом только замелькал, и помогать он мне не сразу согласился.
А дальше совсем уж тихо, голову опустив:
–И, кажется, я и сама ею надышалась...
Если до этого Морена Игнатьевна слушала молча, то тут осторожно поинтересовалась:
–Почему ты так решила?
Носом шмыгнула и покаялась:
–Ну потому что у меня потом тоже взгляд, как у пьяной, был, и чувство такое, словно лечу, хотя он меня всего лишь на руках держал, и... эх!
И стою, печально в пол смотрю, а любимая преподавательница вздохнула, подошла, за плечи меня ласково обняла и так сказала:
–Пойдём, Веанушка, открою тебе тайну страшную.
И первой в сторону своего кабинета пошла. Я за ней – как же не идти, если интересно!
Шли недолго, тут недалеко было, волшебница дверь движением руки открыла, меня первой в чистый, вкусно травами пахнущий кабинет впустила, сама следом зашла, дверь закрыла, закрепляя звукоизолирующее заклинание, но говорить ничего не стала, вместо этого меня обошла, к столу приблизилась, на него рукой одной опёрлась, вторую в бок упёрла и вдруг сказала зеркальцу в серебряной оправе, что на столе лежало:
–Разведусь, гад бессовестный.
Я и не поняла, чего это она с зеркальцем разговаривает, а то вдруг сверкнуло и как лицо нашего ректора показало! Причём довольное до невозможности то лицо было, искренне радостное и счастливое настолько, что слов не хватит, чтобы это счастье описать.
–Тебя ни один храм во всём мире и на порог не пустит, любовь моя, – с бесконечной нежностью, но коварно до невозможно протянул глава нашего учебного заведения.
–Я договорюсь, – мрачно заверила волшебница, которой точно нужно было ведьмой родиться, но что-то не по плану пошло.
Ректор просиял напрочь наглой улыбкой и обрадовал:
–Я уже договорился.
И сам связь разорвал, а Морена Игнатьевна вздохнула показательно горестно, а сама улыбку не сдержала. Да и как сдержать, когда от счастья и любви душа поёт? Никак же сдержать не получится.
И тут зеркальце снова сверкнуло и ректор как прошепчет с улыбкой:
–Обожаю твою улыбку, любимая.
Ничего ему волшебница не ответила, но теперь улыбалась с нежностью, уже не таясь, даже когда её муж снова связь разорвал, в этот раз совсем.
И тут про меня вспомнили, но моё присутствие заставило преподавательницу лишь встать ровно, а вот улыбка... улыбку, боюсь, до самого вечера с её лица ничего не сотрёт.
–Веанушка, – позвала нежно, мягко, с добром и заботой, – тайна у этой пыльцы есть, страшная тайна.
Я ближе подошла, во все глаза на волшебницу глядя и с замиранием сердца ожидая признания.
А Морена Игнатьевна ближе подалась, она лишь чуть-чуть меня повыше была, тоже глаза расширила, словно и сама в ужасе от этой правды была, и прошептала страшное:
–Пыль та... не волшебная.
Я едва не рухнула!
–Как? – растерялась совсем, на первую красавицу академии посмотрела непонимающе.
–Совсем, – уже нормально, не шепотом, ответила преподавательница, плечиками тоненькими пожала ничуть не виновато и без угрызений совести добавила: – Я всех обманула, нет в ней никаких волшебных свойств.
Да кто бы я была такая, чтобы так легко поверить?!
–Но ректор наш от неё голову теряет, – привела неоспоримый факт, которому вся академия свидетелем была, и не раз!
–Да, – Морена Игнатьевна всё больше убеждала меня в том, что совести у неё нет и никогда не было, – ректор наш свято верит в волшебные свойства пыли... вот дальше пусть и верит.
И мне весело подмигнули, а после выставили вон из кабинета.
Так я прочь и пошла, едва ноги переставляя, продолжая шевелящиеся и частично даже светящиеся пальцы к груди прижимать, никого вокруг не замечая и думая, думая, думая...
Не может быть такого, что столько времени Морена Игнатьевна всех обманывала. И ладно всех – ректора! Как можно убедить мага в том, что на него магическое влияние оказывается? Да не простое, а на волю влияющее! Как же так? А как же тогда Алар согласился меня во дворец и в лабораторию провести, если пыль немагическая была? Откуда во мне чувство влюблённости поселилось? Откуда?..
Вот так я до порога главного входа и добрела, а там – распахнутые по причине дня громадные двери, мечтательно вздыхающая толпа и какой-то паренёк в королевском алом с золотым вышитым гербом плаще вбегает на ступеням на порог, пробегает ищущим взглядом по всем вокруг и вдруг поворачивает голову в мою сторону.
–Алар, – я от удивления едва исследование не выронила, не знаю даже, как удержала.
–«Реакция различных видов нежити на лекарскую магию»! – ответила не без гордости.
Маг помолчал.
–То есть мне не показалось, ты реально из сумки мертвечину доставала? – спросил мрачно.
Вопрос удивил. Вскинув голову, развернулась фактически в кольце чужих рук, сильно снизу вверх посмотрела в голубые глаза, которые Алар на меня опустил, и не поняла:
–А у вас в лаборатории что, и мертвечину найти можно?
Мрачный аристократ помрачнел ещё сильнее, снова посмотрел туда, где шевелились пальцы разных представителей нежити.
–Я в шоке, – счёл своим долгом сообщить сокрушённо.
Порадовалась бы за него, но времени мало совсем оставалось.
–Так, я тебе должна, – напомнила ему, а то вдруг забыл? И, оттолкнув одну из рук, спрыгнула на пол. – Я сейчас, погоди секунду!
И побежала к одному из стеллажей, на котором в коробочке точно видела мел. Красный, как и положено.
Когда вернулась, Алар сидел на моём месте, небрежно уместив локоть на столе и с предвкушением ожидая меня. И нахмурился, когда я же пробежала мимо, к стене, и рухнула на пол, одним быстрым, отточенным движением вырисовывая красный круг на ровном полу.
–Ты... ты чего делаешь? – парень от удивления аж встал.
–Погоди минутку, – попросила я вежливо, ловко выписывая руну за руной.
У меня в этом деле опыт большой, я бы даже сказала – огромный! И минуты не прошло, когда пентаграмма была закончена.
–Веана, – позвал аристократ не то предостерегающе, не то растерянно.
Но меня было не остановить! Он же мне правда помог, и сильно, так сильно, как никто другой бы не смог! Хотя, наверно, смог бы, но это искать бы пришлось, потом уговаривать... этот вон сразу уговорился, так что я ему правда благодарна очень-очень сильно, ведь к утру едва успела закончить.
Так что и отблагодарить стоит как следует.
И я выпрыгнула из пентаграммы, осталась на коленях совсем рядом с ней и нараспев зачитала заклинание призыва.
И вот что должно было случиться дальше? Гул пламени, его же рёв и жар, а затем явившийся по зову из огня демон должен был сурово вопросить: «Чисты ли твои помыслы, дева, да готова ли кровью своей ты платить за призыв?!»
Но вместо всего этого королевский дворец огласил полный отчаяния вой:
–Не-е-ет, Веана, только не ты-ы-ы!
А вот уже потом пламя полыхнуло, но и гул, и рёв заглушило последовавшее:
–Когда тебя уже сожрут, девка ты неугомонная?
Мне стало стыдно. Прям вот очень стыдно.
Глянув на потрясённого, стоящего с круглыми глазами мага, бессовестно соврала:
–Это он про какую-то другую Веану, честное слово.
Но демон на зов уже явился и мои последние слова расслышал отлично.
–Нет, – едва ли не плачет, – нет больше ни одной такой Веаны. Да и слава Богу!
Тут уже на демона и я воззрилась в шоке.
–Ты же демон, Миторушка. Какой Бог?
Громадное, метра под два с половиной, чернокожее, мускулистое чудище с крепкими витыми рогами, способными убить с одного удара мощными кулаками, живущее с пламенем в венах... громко заплакало лавовыми слезами.
–Ой, что же ты? – я торопливо на ноги поднялась и с жалостью на рогатого посмотрела. – Не плачь, Миторушка, не надо...
–А как же тут не плакать? – этот через пламя перешагнул, традиционно наплевав на все заклинания, которые его, вообще-то, внутри сдерживать должны были, прошёл к столу, за которым до этого я работала, и как рухнул на скамейку! Все столы подпрыгнули и содержимое стеллажей зазвенело. – Веана, ты меня в могилу загонишь. А мне всего семьсот пятьдесят два, я демон в самом расцвете сил, у меня вся жизнь впереди! Была, пока с тобой, чертовка, не повстречался.
И он снова заплакал, сотрясаясь всем громадным телом, громко рыдая и поливая деревянный стол лавовыми слезами, от которых несчастная древесина тут же огнём вспыхнула.
Но благо защита лаборатории снова сработала на «отлично» и мигом всё потушила.
Я сбегала, мимо всё ещё ошарашенного, стоящего без движения с приоткрытым ртом мага прошла, свой проект подцепила, чтобы всякие неосторожные мои труды не попортили, к груди прижала и в сторонку отошла.
–По делу я тебя вызвала, Миторушка, – времени правда мало совсем оставалось, пришлось объяснять скоренько. – Вот этот славный молодец, Алар, помог мне безмерно. Слов не хватит описать, как сильно помог. А в благодарность запросил поцелуй прекрасного кареглазого создания. Вот я и вспомнила, что у тебя же глаза карие, и рога прекрасные, и хвостик тоже, да и в целом ты весь очень даже прекрасный. Так что, будь другом, поцелуй парня, а?
На меня уставились оба. Нет, Миторушка и до этого на меня смотрел, но тут вот именно уставился, шею вперёд вытянул, голову к полу опустил, пасть, полную клыков, приоткрыл, словно не веря.
А вот Алар до этого с демона шокированного взгляда не сводил... но лишь до моих слов, после ме-е-едленно повернулся, в лицо моё посмотрел так... ну просто так... тут тоже слов не хватит описать, что за взгляд это был. Смесь ужаса, гнева и обиды.
–Неужели не по нраву? – расстроилась я, заметив реакцию аристократа. – Аларчик, ты приглядись повнимательнее, у него и глазки карие, и прекрасен Миторушка в целом и по отдельности.
У мага дёрнулся глаз. Заметно очень. Затем ещё раз, потом дёрнулась уже щека, а сам и не моргает, продолжает на меня во все глаза глядеть.
Миторушка в себя пришёл первым, перевёл взгляд с растерянной, расстроенной меня на застывшего Алара, затем назад, снова на мага и... повалился со скамьи, оглашая дворец громоподобным хохотом. От этого хохота задрожали стены и загудела защита лаборатории, что уж обо мне говорить?
Один только маг невозмутимым остался. Хотя-а-а... какая невозмутимость? В шоке маг был. В шоке и возмущении, сильных настолько, что он даже дрожания дворца не заметил, только вдруг рот приоткрыл и почему-то прошипел:
–Веана...
Божечки, я и не знала, что моё имя может звучать вот так...
Но тут лабораторные часы на стене разразились соловьиным свистом, и свистнул он ровно восемь раз, недвусмысленно говоря, что:
–Опаздываю! – я аж подпрыгнула и тут же в пентаграмму сиганула, благо давно научилась демонические потоки под себя подстраивать. – Спасибо, Аларчик, ты мой герой! Миторушку поцелуй, тебе понравится!
И полыхнуло пламя, отрезая меня от не затихающего хохота демона.
Последнее, что увидела – перекошенное от ярости лицо аристократа.
* * *
Проект я защитила с блеском! В смысле, в самый ответственный момент что-то пошло не так, направление магии сбилось и один из разложившихся пальцев вдруг начал блестеть, заливая бело-голубым сиянием весь кабинет. Из-за этой оплошности комиссия хотела поставить мне «хорошо», но почему-то передумала и поставила всё же «отлично», когда я предложила быстренько вместе смотаться на кладбище и всё перепроверить.
Так что я защитила! На «отлично»! И из аудитории выходила тоже с блеском, потому что палец блестеть продолжал, а оставлять исследование у себя никто не захотел. И на меня смотрели все – кто с завистью, кто с ужасом, но смотрели все.
А я такая довольная была, какой никогда-никогда довольной не была! Ну, преувеличиваю, конечно, но радости во мне правда очень много было. И радовалась я, и улыбалась широко во всё лицо, и по академии не шла – летела!
Вот ровно до встречи с Мореной Игнатьевной и летела, а как её в том конце коридора увидела, так тут же тормознула, лихо развернулась и попыталась свалить.
Но лишь попыталась, потому как в спину мне прилетело наиграно-ласковое:
–Веана, зайчик мой шустрый, ну-ка замерла на месте!
Я замерла. А как не замереть-то? Морена Игнатьевна у нас волшебница, но такая, что к ней на консультации даже городские ведьмы прилетают за новыми проклятьями, она их на досуге разрабатывает. Так что я замерла, да, а то вместо слов в спину что-нибудь бородавочно-облысительное прилетело бы. В смысле, я бы после этого точно облысела или бородавками покрылась.
И вот стою я, к груди накрытые стеклом пальцы нежити прижимаю, а она идёт, громко каблучками по каменному полу стуча. Я уже голову в плечи втягивать начала, а она всё идёт и всё ближе подступает, и что-то мне ой как страшно стало, и чувство такое нехорошее, что сейчас один будущий лекарь точно по голове получит. И за дело, конечно, но всё равно обидно.
–Веана, – Морена Игнатьевна в шаге за мной остановилась, – разговор есть, милая.
Не выпрямляя головы из плеч, медленно развернулась на месте, смотреть продолжала в пол. Красивый пол, серенький такой...
–Кто-то, – начала жена ректора, и так она это «кто-то» сказала, что всем сразу понятно стало, кто именно, – вчера вечером прокрался в мой кабинет и стащил горсть волшебной пыли. Не знаешь, кто бы это мог быть?
С сарказмом спросила, потому что мы обе прекрасно это знали.
Нет, ну а вот если по справедливости:
–Ну а чего сразу я? – голову вскинула, возмущённо на любимого преподавателя посмотрела.
Она у нас красавица, на всю академию одна такая красавица. Косметики не использует никакой, но там и не надо – глаза большущие, двумя сапфирами горят, носик аккуратненький, брови тонкие вразлёт, губы розовые, как розы на кусту, скулы изящные такие, что и глаз не оторвать, а волосы, словно ворона крыло чёрные, толстой косой на спине лежат. Сама невысокая, но тоненькая, как тростиночка, грудь аккуратная, бёдра покатые, и в каждом движении жизнь и характер гордый и непримиримый, но добрый и справедливый.
–Да потому что некому больше, Веана, – вздохнула Морена Игнатьевна, но ругать не стала, лишь спросила сурово, но мягко: – Зачем тебе пыль понадобилась?
И только потому, что не ругала, а спрашивала с заботой и желанием понять, как добрая бабушка, я и выложила ей всю правду.
–Сегодня защита проекта была, а мы все как обычно до последнего дотянули, вот и вышло, что с обеда свободных лабораторий не было. Зато я вспомнила, что нам про лаборатории в королевском дворце лорд Амирей рассказывал, он же на короля работает и точно знает. Вот я и решила, что мне во дворец нужно, а как в него пробраться-то? Вспомнила рассказы девочек о том, что каждый вечер аристократы по тавернам шляются, и поняла, что это мой шанс. Но не идти же с пустыми руками? Вот вашей пыли и стащила, надеясь, что она на аристократа подействует так же, как на нашего ректора действует, что у него взгляд влюблённый и покорный будет и он любой мой каприз выполнить согласится.
Тут я осеклась, на изумлённую моим рассказом жену ректора посмотрела и покаялась:
–Только она как-то не так сработала, пыль эта ваша. Маг от неё застыл, только и всего, и влюблённого взгляда не было, потом только замелькал, и помогать он мне не сразу согласился.
А дальше совсем уж тихо, голову опустив:
–И, кажется, я и сама ею надышалась...
Если до этого Морена Игнатьевна слушала молча, то тут осторожно поинтересовалась:
–Почему ты так решила?
Носом шмыгнула и покаялась:
–Ну потому что у меня потом тоже взгляд, как у пьяной, был, и чувство такое, словно лечу, хотя он меня всего лишь на руках держал, и... эх!
И стою, печально в пол смотрю, а любимая преподавательница вздохнула, подошла, за плечи меня ласково обняла и так сказала:
–Пойдём, Веанушка, открою тебе тайну страшную.
И первой в сторону своего кабинета пошла. Я за ней – как же не идти, если интересно!
Шли недолго, тут недалеко было, волшебница дверь движением руки открыла, меня первой в чистый, вкусно травами пахнущий кабинет впустила, сама следом зашла, дверь закрыла, закрепляя звукоизолирующее заклинание, но говорить ничего не стала, вместо этого меня обошла, к столу приблизилась, на него рукой одной опёрлась, вторую в бок упёрла и вдруг сказала зеркальцу в серебряной оправе, что на столе лежало:
–Разведусь, гад бессовестный.
Я и не поняла, чего это она с зеркальцем разговаривает, а то вдруг сверкнуло и как лицо нашего ректора показало! Причём довольное до невозможности то лицо было, искренне радостное и счастливое настолько, что слов не хватит, чтобы это счастье описать.
–Тебя ни один храм во всём мире и на порог не пустит, любовь моя, – с бесконечной нежностью, но коварно до невозможно протянул глава нашего учебного заведения.
–Я договорюсь, – мрачно заверила волшебница, которой точно нужно было ведьмой родиться, но что-то не по плану пошло.
Ректор просиял напрочь наглой улыбкой и обрадовал:
–Я уже договорился.
И сам связь разорвал, а Морена Игнатьевна вздохнула показательно горестно, а сама улыбку не сдержала. Да и как сдержать, когда от счастья и любви душа поёт? Никак же сдержать не получится.
И тут зеркальце снова сверкнуло и ректор как прошепчет с улыбкой:
–Обожаю твою улыбку, любимая.
Ничего ему волшебница не ответила, но теперь улыбалась с нежностью, уже не таясь, даже когда её муж снова связь разорвал, в этот раз совсем.
И тут про меня вспомнили, но моё присутствие заставило преподавательницу лишь встать ровно, а вот улыбка... улыбку, боюсь, до самого вечера с её лица ничего не сотрёт.
–Веанушка, – позвала нежно, мягко, с добром и заботой, – тайна у этой пыльцы есть, страшная тайна.
Я ближе подошла, во все глаза на волшебницу глядя и с замиранием сердца ожидая признания.
А Морена Игнатьевна ближе подалась, она лишь чуть-чуть меня повыше была, тоже глаза расширила, словно и сама в ужасе от этой правды была, и прошептала страшное:
–Пыль та... не волшебная.
Я едва не рухнула!
–Как? – растерялась совсем, на первую красавицу академии посмотрела непонимающе.
–Совсем, – уже нормально, не шепотом, ответила преподавательница, плечиками тоненькими пожала ничуть не виновато и без угрызений совести добавила: – Я всех обманула, нет в ней никаких волшебных свойств.
Да кто бы я была такая, чтобы так легко поверить?!
–Но ректор наш от неё голову теряет, – привела неоспоримый факт, которому вся академия свидетелем была, и не раз!
–Да, – Морена Игнатьевна всё больше убеждала меня в том, что совести у неё нет и никогда не было, – ректор наш свято верит в волшебные свойства пыли... вот дальше пусть и верит.
И мне весело подмигнули, а после выставили вон из кабинета.
Так я прочь и пошла, едва ноги переставляя, продолжая шевелящиеся и частично даже светящиеся пальцы к груди прижимать, никого вокруг не замечая и думая, думая, думая...
Не может быть такого, что столько времени Морена Игнатьевна всех обманывала. И ладно всех – ректора! Как можно убедить мага в том, что на него магическое влияние оказывается? Да не простое, а на волю влияющее! Как же так? А как же тогда Алар согласился меня во дворец и в лабораторию провести, если пыль немагическая была? Откуда во мне чувство влюблённости поселилось? Откуда?..
Вот так я до порога главного входа и добрела, а там – распахнутые по причине дня громадные двери, мечтательно вздыхающая толпа и какой-то паренёк в королевском алом с золотым вышитым гербом плаще вбегает на ступеням на порог, пробегает ищущим взглядом по всем вокруг и вдруг поворачивает голову в мою сторону.
–Алар, – я от удивления едва исследование не выронила, не знаю даже, как удержала.
