- Палатки нет, - подхватывая её на руки, проговорил Женя. - Но кое-чем я запасся.
Звёздное небо, мягкий плед, тёплая безлунная ночь и двое. После длинной разлуки, казалось, их любовь будет быстрой и бурной, а им хотелось продлить предвкушение, никуда не торопиться. Он смотрел на её тело, узнавая, восхищаясь, благоговея. Под его губами она нежилась, чувствовала себя желанной и прекрасной. Ни на мгновение не было сомнения, что ему не важны растяжки на её теле или не до конца ушедший вес. Как она хотела передать всю благодарность ему - за его любовь, за детей, за то, что с ним она почувствовала себя живой, цельной, настоящей, смелой, уверенной в себе! Целовала, касалась, ласкала - чтобы вознаградить за его верность, за его стойкое одиночество. Он с ума сходил от любимой - игривой, искренней, нежной, потрясающе красивой.
Вышел из серебристой дымки тонкий серпик месяца, разогнал звёзды. Алина дремала под рукой мужа, поёживаясь от поднявшегося ветерка.
- Лялюша, пойдём в дом, - закутывая её в плед, позвал негромко Женя. Пока нёс домой, проснулись окончательно, целовались, заигрывали. Подъехала машина, у ворот послышались голоса, и Женька, не задумываясь, шагнул к окну.
Утром Женя проснулся от настойчивого стука в дверь. В коридоре слышалась какая-то возня.
- Это детей кормить, - пробормотала Алина, силясь проснуться.
Женька, зевая так широко, что гланды видно, открыл дверь.
- Папа, я вам завтрак принесла! - Милаха, пыхтя, балансировала подносом, уставленным тарелками.
- Спасибо, совёнок, - Женя забрал довольно тяжёлую ношу.
- Я сейчас ещё кофейник принесу, - утопала.
Лялька с закрытыми глазами пыталась наизнанку надеть халат. Муж забрал и помог надеть правильно.
- Доброе утро, - поцеловал в нос, подал чашку. - Кофе, как я понял, тебе не полагается.
- Угм, - она потёрла глаза, отпила. - Липа и ромашка. Для кормящих полезно, но проснуться никак не помогает, - зевнула. - А сколько времени?
- Почти половина девятого.
- Как полдевятого?! - Лялька подскочила. - Я же мелких в семь кормлю!
- Ну, если бы орали, мы бы услышали, - Женька пожал широкими плечами.
Алина огляделась, потрогала грудь.
- Вот заспалась, - с досадой. - Все простыни в молоке, грудь ноет, а я дрыхну. И мама не разбудила.
- Они к вам стучались, - доложила Милаха, криво ставя на простыню кофейник и пытаясь приткнуть молочник, и усаживаясь сама. - Долго! Только вы не открыли почему-то.
Папа поймал кофейник в полёте, налил себе чашку, от греха убрал кофе и молоко на туалетный столик и с улыбкой переглянулся с Лялькой.
- Все в беседке завтракают, - уминая фаршированный блинчик, сообщила Милаха. - И мелкие там. Не плачут!
- Давай поешь, - тоже выбирая себе блин поподжаристее, велел Ляльке муж. - Всё равно уже не семь, зря Милашенция наша старалась, что ли?
Алина успела поесть и быстро принять душ, когда в дверях появилась целая делегация - Рита, Лина и Алиса несли по племяннику.
- Привет! - Лиска кинулась к Ляльке на шею. - Какая ты красивая, Лялька! Просто булочка, ватрушечка моя! А дети какие миленькие, какие красивые! У, мой сладкий! - звонко поцеловала Игорёшу, передала Алине.
Женька к тому времени успел убрать постель и собрать посуду, и Камилла утащила папу играть, показывать котят и кролика, и качаться на качелях, и показать, как научилась кататься на роликах, и…
- Алина, какой же у тебя теперь размер? - всё никак не могла успокоиться Алиса, всю жизнь мечтавшая о выдающихся формах. - Явно больше третьего?
- Третий у меня был уже в восьмом классе, - рассмеялась Лялька, прикладывая к обсуждаемой груди Захарчика. - Закончу кормить, надеюсь, вернусь в школьную форму.
- Девчонки, - Алиса слегка подпрыгнула от нетерпения. - Я вам пока не говорила, хотела не по телефону и не по скайпу. Я беременна!
- Поздравляю!
- Здорово!
Девочки накинулись на Лиську обниматься, даже Алина, насколько смогла.
- А срок какой?
- Шестнадцатая неделя, а по мне совсем не видно.
Предчувствуя, что сестра опять свернёт на скользкую дорожку обсуждения женских прелестей, Лина виртуозно перевела разговор на другое.
День был сумасшедше-суматошным, пёстрым, радостным и забавным. По домам, двору и саду то сливаясь в один поток, то растекаясь на тонкие ручейки, мигрировало броуновское движение взрослых и детей. К обеду приехали Золотарёвы и Нетесины, на ужин в двух казанах делали чахохбили, в новой большой печи запекали мясо на рёбрах и картофель по-деревенски с маслом и сливками, пили яблочный пунш и мятный коктейль с арбузом, смеялись над новыми анекдотами, виртуозно рассказываемыми Марком Нетесиным, пели под гитару. Было совсем поздно, все разошлись спать, в гостиной остались только Рита, Вадим с Линой и Женя с Лялькой. Разговаривали, и вдруг Женька поднялся и достал откуда-то с верхней полки плотный конверт.
- Рита, не пришло время?
Та, улыбаясь, кивнула. Женя сел рядом с женой, осторожно оторвал край. В конверте был другой, чуть меньше, прочитал.
- Открыть после 2 февраля 20** года, - посмотрел на сестру. Рита улыбалась немного напряжённо.
Во втором конверте был листок, на котором ровным Ритиным почерком было написано: «02.02.20**. Близнецы. Назовёте Лиза, Захар и Игорь».
Звёздное небо, мягкий плед, тёплая безлунная ночь и двое. После длинной разлуки, казалось, их любовь будет быстрой и бурной, а им хотелось продлить предвкушение, никуда не торопиться. Он смотрел на её тело, узнавая, восхищаясь, благоговея. Под его губами она нежилась, чувствовала себя желанной и прекрасной. Ни на мгновение не было сомнения, что ему не важны растяжки на её теле или не до конца ушедший вес. Как она хотела передать всю благодарность ему - за его любовь, за детей, за то, что с ним она почувствовала себя живой, цельной, настоящей, смелой, уверенной в себе! Целовала, касалась, ласкала - чтобы вознаградить за его верность, за его стойкое одиночество. Он с ума сходил от любимой - игривой, искренней, нежной, потрясающе красивой.
Вышел из серебристой дымки тонкий серпик месяца, разогнал звёзды. Алина дремала под рукой мужа, поёживаясь от поднявшегося ветерка.
- Лялюша, пойдём в дом, - закутывая её в плед, позвал негромко Женя. Пока нёс домой, проснулись окончательно, целовались, заигрывали. Подъехала машина, у ворот послышались голоса, и Женька, не задумываясь, шагнул к окну.
Утром Женя проснулся от настойчивого стука в дверь. В коридоре слышалась какая-то возня.
- Это детей кормить, - пробормотала Алина, силясь проснуться.
Женька, зевая так широко, что гланды видно, открыл дверь.
- Папа, я вам завтрак принесла! - Милаха, пыхтя, балансировала подносом, уставленным тарелками.
- Спасибо, совёнок, - Женя забрал довольно тяжёлую ношу.
- Я сейчас ещё кофейник принесу, - утопала.
Лялька с закрытыми глазами пыталась наизнанку надеть халат. Муж забрал и помог надеть правильно.
- Доброе утро, - поцеловал в нос, подал чашку. - Кофе, как я понял, тебе не полагается.
- Угм, - она потёрла глаза, отпила. - Липа и ромашка. Для кормящих полезно, но проснуться никак не помогает, - зевнула. - А сколько времени?
- Почти половина девятого.
- Как полдевятого?! - Лялька подскочила. - Я же мелких в семь кормлю!
- Ну, если бы орали, мы бы услышали, - Женька пожал широкими плечами.
Алина огляделась, потрогала грудь.
- Вот заспалась, - с досадой. - Все простыни в молоке, грудь ноет, а я дрыхну. И мама не разбудила.
- Они к вам стучались, - доложила Милаха, криво ставя на простыню кофейник и пытаясь приткнуть молочник, и усаживаясь сама. - Долго! Только вы не открыли почему-то.
Папа поймал кофейник в полёте, налил себе чашку, от греха убрал кофе и молоко на туалетный столик и с улыбкой переглянулся с Лялькой.
- Все в беседке завтракают, - уминая фаршированный блинчик, сообщила Милаха. - И мелкие там. Не плачут!
- Давай поешь, - тоже выбирая себе блин поподжаристее, велел Ляльке муж. - Всё равно уже не семь, зря Милашенция наша старалась, что ли?
Алина успела поесть и быстро принять душ, когда в дверях появилась целая делегация - Рита, Лина и Алиса несли по племяннику.
- Привет! - Лиска кинулась к Ляльке на шею. - Какая ты красивая, Лялька! Просто булочка, ватрушечка моя! А дети какие миленькие, какие красивые! У, мой сладкий! - звонко поцеловала Игорёшу, передала Алине.
Женька к тому времени успел убрать постель и собрать посуду, и Камилла утащила папу играть, показывать котят и кролика, и качаться на качелях, и показать, как научилась кататься на роликах, и…
- Алина, какой же у тебя теперь размер? - всё никак не могла успокоиться Алиса, всю жизнь мечтавшая о выдающихся формах. - Явно больше третьего?
- Третий у меня был уже в восьмом классе, - рассмеялась Лялька, прикладывая к обсуждаемой груди Захарчика. - Закончу кормить, надеюсь, вернусь в школьную форму.
- Девчонки, - Алиса слегка подпрыгнула от нетерпения. - Я вам пока не говорила, хотела не по телефону и не по скайпу. Я беременна!
- Поздравляю!
- Здорово!
Девочки накинулись на Лиську обниматься, даже Алина, насколько смогла.
- А срок какой?
- Шестнадцатая неделя, а по мне совсем не видно.
Предчувствуя, что сестра опять свернёт на скользкую дорожку обсуждения женских прелестей, Лина виртуозно перевела разговор на другое.
День был сумасшедше-суматошным, пёстрым, радостным и забавным. По домам, двору и саду то сливаясь в один поток, то растекаясь на тонкие ручейки, мигрировало броуновское движение взрослых и детей. К обеду приехали Золотарёвы и Нетесины, на ужин в двух казанах делали чахохбили, в новой большой печи запекали мясо на рёбрах и картофель по-деревенски с маслом и сливками, пили яблочный пунш и мятный коктейль с арбузом, смеялись над новыми анекдотами, виртуозно рассказываемыми Марком Нетесиным, пели под гитару. Было совсем поздно, все разошлись спать, в гостиной остались только Рита, Вадим с Линой и Женя с Лялькой. Разговаривали, и вдруг Женька поднялся и достал откуда-то с верхней полки плотный конверт.
- Рита, не пришло время?
Та, улыбаясь, кивнула. Женя сел рядом с женой, осторожно оторвал край. В конверте был другой, чуть меньше, прочитал.
- Открыть после 2 февраля 20** года, - посмотрел на сестру. Рита улыбалась немного напряжённо.
Во втором конверте был листок, на котором ровным Ритиным почерком было написано: «02.02.20**. Близнецы. Назовёте Лиза, Захар и Игорь».
