Сияющая румяная официантка поставила на столик огромную чашку кофе, увенчанную плотной шапкой пены. Секунда – и рядом опустилось блюдце с кусочком присыпанного золотыми звездочками брусничного кекса, традиционного ньеландского лакомства для празднования дня Зимнего Солнцестояния.
Моя рука с зажатым серебряным кругляшом пятикронеровой монеты – ровно-ровно для оплаты большого стакана сливочного кофе – застыла над протянутой ладошкой официантки.
– Я не заказывала, – кивнула я на десерт и попыталась отодвинуть его обратно к незадачливой дьессе, скорее всего, перепутавшей столики, но та только разулыбалась еще сильнее.
– Подарок от заведения, льера, – прощебетала она. – Сегодня всем посетителям полагается кусочек фирменного Зимнего кекса с пожеланием. Только ешьте осторожнее: внутри спрятан талисман на новый солнечный год.
– Талисман? – недоверчиво переспросила я.
– Так да… – официантка окинула меня удивленным взглядом, предсказуемо задержавшись на темных волосах и ярко-синих глазах.
Чистокровные свейландцы жили в Ньеланде не первый век, а сейчас связи между двумя соседями и вовсе стали как никогда тесными – меня, например, несмотря на все мои просьбы, родители отправили на учебу в Хелльфаст – но культурные различия между странами полуострова Скьелле еще сохранялись.
Вот и день Зимнего Солнцестояния мы справляли по-разному. В горном Финнхейме наряжали ели и вывешивали за окна фонарики, привлекающие духов. В моем родном равнинном Свейланде устраивали традиционный парад Зимних дев, и каждая девочка мастерила еловый венок со свечами и грезила о звании Зимней королевы. А в болотистом Ньеланде... кажется, в Ньеланде проводили огромную ярмарку и украшали камины вязаными носками в надежде, что Зимний великан наполнит их богатством, удачей и любовью. По крайней мере, так объяснила мне Риики, моя словоохотливая соседка по общежитию, когда узнала, что я так и не разобралась в обычаях тех мест, где училась уже третий год.
Сказать честно, за два с половиной года учебы я, поддавшись на пылкие уговоры Риики, в первый раз решила остаться в кампусе на праздники вместо того, чтобы как обычно уехать домой. Соседка клятвенно заверила меня, что об этом решении я точно-точно не пожалею. Но главным ее аргументом были мои успехи в алхимии – почему-то для успешного студенческого празднования это должно было стать решающим фактором. Почему именно, она объяснять отказалась – напустила таинственности, скорчила умильную рожицу, взяла с меня клятвенное обещание, что я непременно буду ровно в полседьмого в кафе на площади Стаалиен, и унеслась в город, только подметки сверкнули.
Что ж, Риики оказалась неправа. Я уже жалела о своем поспешном решении, с тоской думая о последнем предпраздничном поезде в Свейхольм, уехавшем еще в полдень. Дома меня ждали бы тихие выходные в компании любимых книг, теплого пушистого пледа и маминого знаменитого зимнего глёгги, плетение елового венка вдвоем с сестрой и катание на упряжке по заснеженному лесу. Но я была в Хелльфасте, стрелка на часах приближалась к половине восьмого, а безответственная Риики так и не появилась.
Подавив тоскливое раздражение, я подняла взгляд на официантку, так и стоявшую возле меня в странном ожидании.
– О, так вы ж, наверное, недавно здесь, – наконец догадалась та. – Это же наша старинная ньеландская традиция. В праздничный кекс запекаются талисманы – маленькие безделушки, которые определяют судьбу на весь будущий год. У каждой свое особенное значение. Хотите, льера, вытаскивайте ваш талисман, а я останусь и расскажу, что он значит. Давайте, давайте!
Признаться, напористость официантки уже начинала меня нервировать. Я без особого интереса, мечтая лишь избавиться от навязчивого внимания дьессы, ковырнула вилочкой кекс. Раздался характерный металлический скрежет – железо царапнуло о железо. Официантка замерла в предвкушении.
– Давайте скорее узнаем, что там, – поторопила она, нетерпеливо покусывая полные алые губы.
Кекс разломился на удивление легко. Огонек зажженной на столике свечи сверкнул на полукруглом ободке небольшого предмета, наполовину скрытого тестом. И не успела я полностью достать из кекса свой талисман на следующий солнечный год, как официантка радостно завизжала, прижимая к груди поднос.
– Ох, ну вот же оно, наконец-то! – воскликнула она так, что на нас обернулись все гости, сидящие за ближайшими столиками. – Попалось кому-то заветное колечко! Как же вам повезло, льера, как повезло! Для девушки найти в Зимнем кексе колечко – это к любви. Если уже есть на сердце кто – непременно предложение сделает, – девушка завистливо вздохнула. – А если сердце свободно, значит, любовь уже не за горами. Вот увидите, в следующем году вам точно повезет.
Я хмыкнула. В следующем году мне повезет, если я сумею сдать дьесу Олейсенну экзамен по магическому сопротивлению веществ, но уж это к любви точно не имеет никакого отношения. Что же до всего остального – романтические терзания я видела только в книгах и, честно говоря, не хотела бы испытывать на себе.
Но обижать ценящую традиции официантку не хотелось – и раз уж в моем куске Зимнего кекса оказалось сулящее любовь колечко, я решила забрать его с собой. Положу в карман в день экзамена по магическому сопротивлению веществ как талисман – вдруг получится пробудить в дьесе Олейсенне хоть кроху симпатии и побить рекорд университета, сдав на целых семь баллов из десяти?
Колечко, вынутое из нежной мякоти кекса, оказалось простеньким, но симпатичным. Тонкий ободок из магически закаленного железа и стеклянная капля в гнезде оправы. Искусственный камень был насыщенно-синего цвета, настолько яркого, что в глубине он казался почти непрозрачным. На острых гранях поблескивали теплые искры от трепещущего пламени свечи.
Я провела по ободку кольца пальцем, отряхивая прилипшие крошки – и мне вдруг показалось, что оно дрогнуло у меня в руках, едва заметно нагревшись, точно активированный рунический артефакт. Однако даже после самого тщательного осмотра никакой гравировки на кольце не обнаружилось, а камень был обыкновенной стекляшкой, лишенной магии. Но странное чувство никак не проходило.
Почему же тогда...
Я подняла голову, намереваясь спросить у официантки, должны ли их фирменные талисманы так реагировать на прикосновение – и встретилась взглядом с пронзительно синими, точно камень в моем новообретенном кольце, глазами незнакомца.
– Ты мне нужна, – без предисловий произнес он и улыбнулся мне так широко, словно я была его давней и хорошей знакомой. – Пойдем скорее.
– Что?
Я недоуменно нахмурилась. Улыбчивый синеглазый свейландец был далеко не первым мужчиной в Хелльфасте, воспылавшим желанием со мной познакомиться, но настолько наглый тип мне попался впервые. Немедленно захотелось, забыв о природной стеснительности, возмущенно послать его куда подальше, но…
Следующий вопрос привел меня в еще большее замешательство.
– У тебя же девять баллов по прикладной алхимии?
– Десять, – машинально поправила я. – Девять – это по теоретической.
Белозубая улыбка стала еще шире.
– Тогда ты мне точно нужна, – уверенно подтвердил он. – Пойдем.
Свейландец нетерпеливо протянул руку. Стоило мне вложить в нее пальцы, как он решительно потянул меня вслед за собой на улицу – настолько быстро, что я едва успела подхватить со стула пальто и оставить рядом с блюдцем так и не отданный официантке пятикронер.
За час, что я просидела в кафе в ожидании Риики, безоблачная и безветренная погода сменилась настоящим снегопадом. Ветер бросал в лицо крупные хлопья снега, проскальзывал под теплое пальто и узкую юбку, щипал за лодыжки под тонкими шерстяными чулками. Я поежилась, поднимая повыше воротник в тщетной попытке защититься от снега и ветра и остро жалея, что позволила втянуть себя в эту сомнительную авантюру.
Незнакомец ничего не объяснял – а я никак не могла сообразить, с чего начать расспросы. Признаться, он показался мне обычным хелльфастским франтом – дорогое драповое пальто, идеально уложенная прическа, которую совершенно не портили снежинки, запутавшиеся в пушистых темных волосах, ярко-синие глаза и вид человека, которому все в этой жизни дозволено, а что не дозволено – то все равно сойдет с рук.
Он доказал это почти сразу же – проходя мимо лотка с жареными каштанами, подцепил две штуки прямо с жаровни и несколько раз подбросил на ладони, остужая. Я внутренне сжалась в ожидании гневных окликов продавца, не зная, куда себя деть со стыда – но ничего не последовало. И от этого стало еще досаднее.
Ловко очистив от скорлупы нежную мякоть ореха, свейландец, как ни в чем не бывало, съел один каштан и протянул мне второй. Я замерла – спину между лопаток жег взгляд торговца, и согласиться взять краденое угощение было все равно что стать соучастницей преступления.
Наверное, наглый незнакомец прочитал все на моем лице, потому что тут же убрал руку. Негромкий щелчок – и с пальцев сорвалась вспышка серебристой магии, похожей на тонкую нить паучьего шелка. Подвижный конец нити юркнул в карман его пальто и вытащил оттуда маленький медный кронер. Монетка, подхваченная магическим ветром, устремилась к торговцу. Позади раздался добродушный смешок без капли раздражения или неприязни, и мой неожиданный спутник усмехнулся в ответ, не поворачивая головы.
На раскрытой ладони вновь появился очищенный каштан. На этот раз я взяла его. Синие глаза лукаво блеснули, и я почти против воли тоже улыбнулсь в ответ, хотя очень хотела остаться серьезной и строгой, чтобы всем своим видом показать, что я не намерена поощрять подобные выходки. Но по-настоящему рассердиться почему-то никак не получалось.
Доев каштан, я наконец решилась задать вопрос.
– Послушай, а Риики…
– Ансельм, – тут же перебил меня он.
– Что?
– Имя такое, Ансельм. Ансельм Ноур.
– Эстери, – представилась я в ответ. И добавила. – Я думала, за мной зайдет подруга…
Ансельм хмыкнул.
– Подруги не будет, я за нее, – я посмотрела на него с недоверием. – Как ты сказала, Риики? Да?
Он вдруг размотал шарф и накинул его себе на голову. Наверное, по его мнению, это должно было напоминать женскую шаль, но скорее казалось, что у Ансельма внезапно заболел зуб. Затянув узел под горлом, он обернулся ко мне, часто захлопал ресницами и тоненьким голоском пропищал:
– Эстери, подружка, нам надо поторопиться, пока ярмарка не закрылась. Вверяю тебя заботам лэра Ноура, он самый красивый и самый невероятный молодой человек из всех, кого я знаю, и я ужасно завидую, что этот вечер ты проведешь в его наиприятнейшей компании. Ах! – на последнем слове он закашлялся, сорвав голос, и закончил уже своим, нормальным тоном. – Ну как, сойду я за Риики?
Не удержавшись, я рассмеялась. С Ансельмом было на удивление легко, несмотря на его, казалось бы, совершенно несносный характер.
– Если честно, ты не очень-то похож на Риики, – ответила я, и лэр тут же обиженно надул губки бантиком. – Но в чем-то ты даже лучше. По крайней мере, ты опоздал всего на час, а она вообще не пришла.
– Буду считать это комплиментом, – улыбнулся он, снимая с головы шарф, но вместо того, чтобы вновь повязать себе, обмотал его вокруг моей шеи. – И нет, я не опоздал.
Забота Ансельма была неожиданна. Закончив поправлять шарф, он потянулся к моей ладони, сжал озябшие пальцы. Несмотря на холод, рука у него была приятная – теплая и по-мужски уверенная. Отчего-то хотелось следовать за ним, куда угодно, лишь бы он вот так держал меня за руку, давая понять одним лишь прикосновением, что я под защитой и все мои проблемы непременно будут решены.
Десять минут спустя мы оказались в людной старой части Хелльфаста у самого входа на главную городскую ярмарку. Не доходя десяти шагов до первых палаток, Ансельм остановился, повернулся ко мне и нетерпеливо спросил:
– Так как ты хочешь это делать?
Очередной внезапный вопрос совершенно выбил меня из колеи.
– Что?
Он неопределенно кивнул в сторону ярмарки. Проследив за направлением его взгляда, я заметила только палатку с горячим вином и небольшой аптечный киоск в ближайшем к площади здании.
– Предлагаю быстрее все купить и сразу же пойти ко мне.
Намек был настолько неприкрытым, что я возмущенно вырвала свою руку из его пальцев. Внутри вспыхнули обида и разочарование. Только что лэр вел себя вполне прилично, и я позволила себе поверить, что он порядочный человек. Я так бездумно ушла вслед за ним из людного кафе и от Риики, которая, наверное, ищет меня, что невольно почувствовала себя обманутой. А он…
А он…
– Что? – мой голос дрогнул, прозвучав хрипло и жалко. – В смысле – к тебе? Зачем?
– Делать фейерверки, конечно, – с легким недоумением проговорил Ансельм. – У нас не так много времени…
«Делать фейерверки»? Щеки обожгло стыдом. Вот как, оказывается, это называется у ньеландцев? Нет, я конечно слышала перешептывания однокурсниц и знала, что нравы в Хелльфасте были куда более вольными, чем в моем родном Свейхольме, но… но не слишком ли?..
– Что значит «делать фейерверки»? – холодно переспросила я, стараясь, чтобы голос больше не дрожал, а звучал надменно и ровно.
Ансельм нахмурился еще сильнее.
– То и значит, – он подозрительно посмотрел на меня. – Погоди-ка… А ты о чем подумала?
Меня снова бросило в краску. Во взгляде лэра не было никакой двусмысленности, никакой пошлости – только вполне закономерное недоумение – и я почувствовала себя невероятно глупо. Навоображала невесть что о приличном молодом свейландце, чуть не обвинила его во всех грехах, тогда как на самом деле…
Ансельм насмешливо фыркнул, словно сумел каким-то необычайным образом прочитать мои мысли.
– Что-то ты, похоже, совершенно не о том думаешь, – ухмыльнувшись, заявил лэр. – Но нет, под словами «делать фейерверки» я не имел в виду ничего, кроме традиционного праздничного салюта в честь ночи Зимнего солнцестояния. Только и всего.
– Салюта?
– Салюта. Нашего особого праздничного салюта, который ты вызвалась помочь устроить. Теперь вспомнила? – синие глаза выразительно посмотрели на меня, ожидая ответа. – Ну?
– Нет, – пришлось признать мне. – Извини. Риики обещала сообщить мне все детали «праздничной авантюры» при встрече, но… ты же за нее.
Робкой попытке пошутить не удалось разрядить обстановку.
– Невероятно, – вздохнул Ансельм, обреченно глядя куда-то вдаль. – Десять баллов по алхимии – и полное непонимание, как их применить в звездной битве. И что же мне с тобой делать, звездочка?
Я смутилась. Никто никогда не называл меня так. Никто никогда не смотрел так проникновенно, словно взглядом можно было достать до самого сердца – и получить отклик.
Жаркая волна прокатилась по телу. Я вдруг заметила, что Ансельм был очень красив, и это смутило меня еще больше. Отчего бы? Мы же просто… будем делать фейерверки.
– Понимаешь, это мой первый раз… – я осеклась под насмешливым взглядом, поняв, что сказала что-то совершенно не то. – Первый раз на праздниках, я имею в виду. Здесь, в Ньеланде. Я никогда раньше не оставалась в городе на празднование Зимнего Солнцестояния. Всегда сразу после экзаменов уезжала домой, в Свейхольм.
– И как тебя только отпускали? – развел руками Ансельм. – Ты же просто сокровище. Десять баллов по прикладной алхимии…
– Ну, – вновь смутилась я, – может, дело в том, что алхимия началась у нас только в этом году?..
Моя рука с зажатым серебряным кругляшом пятикронеровой монеты – ровно-ровно для оплаты большого стакана сливочного кофе – застыла над протянутой ладошкой официантки.
– Я не заказывала, – кивнула я на десерт и попыталась отодвинуть его обратно к незадачливой дьессе, скорее всего, перепутавшей столики, но та только разулыбалась еще сильнее.
– Подарок от заведения, льера, – прощебетала она. – Сегодня всем посетителям полагается кусочек фирменного Зимнего кекса с пожеланием. Только ешьте осторожнее: внутри спрятан талисман на новый солнечный год.
– Талисман? – недоверчиво переспросила я.
– Так да… – официантка окинула меня удивленным взглядом, предсказуемо задержавшись на темных волосах и ярко-синих глазах.
Чистокровные свейландцы жили в Ньеланде не первый век, а сейчас связи между двумя соседями и вовсе стали как никогда тесными – меня, например, несмотря на все мои просьбы, родители отправили на учебу в Хелльфаст – но культурные различия между странами полуострова Скьелле еще сохранялись.
Вот и день Зимнего Солнцестояния мы справляли по-разному. В горном Финнхейме наряжали ели и вывешивали за окна фонарики, привлекающие духов. В моем родном равнинном Свейланде устраивали традиционный парад Зимних дев, и каждая девочка мастерила еловый венок со свечами и грезила о звании Зимней королевы. А в болотистом Ньеланде... кажется, в Ньеланде проводили огромную ярмарку и украшали камины вязаными носками в надежде, что Зимний великан наполнит их богатством, удачей и любовью. По крайней мере, так объяснила мне Риики, моя словоохотливая соседка по общежитию, когда узнала, что я так и не разобралась в обычаях тех мест, где училась уже третий год.
Сказать честно, за два с половиной года учебы я, поддавшись на пылкие уговоры Риики, в первый раз решила остаться в кампусе на праздники вместо того, чтобы как обычно уехать домой. Соседка клятвенно заверила меня, что об этом решении я точно-точно не пожалею. Но главным ее аргументом были мои успехи в алхимии – почему-то для успешного студенческого празднования это должно было стать решающим фактором. Почему именно, она объяснять отказалась – напустила таинственности, скорчила умильную рожицу, взяла с меня клятвенное обещание, что я непременно буду ровно в полседьмого в кафе на площади Стаалиен, и унеслась в город, только подметки сверкнули.
Что ж, Риики оказалась неправа. Я уже жалела о своем поспешном решении, с тоской думая о последнем предпраздничном поезде в Свейхольм, уехавшем еще в полдень. Дома меня ждали бы тихие выходные в компании любимых книг, теплого пушистого пледа и маминого знаменитого зимнего глёгги, плетение елового венка вдвоем с сестрой и катание на упряжке по заснеженному лесу. Но я была в Хелльфасте, стрелка на часах приближалась к половине восьмого, а безответственная Риики так и не появилась.
Подавив тоскливое раздражение, я подняла взгляд на официантку, так и стоявшую возле меня в странном ожидании.
– О, так вы ж, наверное, недавно здесь, – наконец догадалась та. – Это же наша старинная ньеландская традиция. В праздничный кекс запекаются талисманы – маленькие безделушки, которые определяют судьбу на весь будущий год. У каждой свое особенное значение. Хотите, льера, вытаскивайте ваш талисман, а я останусь и расскажу, что он значит. Давайте, давайте!
Признаться, напористость официантки уже начинала меня нервировать. Я без особого интереса, мечтая лишь избавиться от навязчивого внимания дьессы, ковырнула вилочкой кекс. Раздался характерный металлический скрежет – железо царапнуло о железо. Официантка замерла в предвкушении.
– Давайте скорее узнаем, что там, – поторопила она, нетерпеливо покусывая полные алые губы.
Кекс разломился на удивление легко. Огонек зажженной на столике свечи сверкнул на полукруглом ободке небольшого предмета, наполовину скрытого тестом. И не успела я полностью достать из кекса свой талисман на следующий солнечный год, как официантка радостно завизжала, прижимая к груди поднос.
– Ох, ну вот же оно, наконец-то! – воскликнула она так, что на нас обернулись все гости, сидящие за ближайшими столиками. – Попалось кому-то заветное колечко! Как же вам повезло, льера, как повезло! Для девушки найти в Зимнем кексе колечко – это к любви. Если уже есть на сердце кто – непременно предложение сделает, – девушка завистливо вздохнула. – А если сердце свободно, значит, любовь уже не за горами. Вот увидите, в следующем году вам точно повезет.
Я хмыкнула. В следующем году мне повезет, если я сумею сдать дьесу Олейсенну экзамен по магическому сопротивлению веществ, но уж это к любви точно не имеет никакого отношения. Что же до всего остального – романтические терзания я видела только в книгах и, честно говоря, не хотела бы испытывать на себе.
Но обижать ценящую традиции официантку не хотелось – и раз уж в моем куске Зимнего кекса оказалось сулящее любовь колечко, я решила забрать его с собой. Положу в карман в день экзамена по магическому сопротивлению веществ как талисман – вдруг получится пробудить в дьесе Олейсенне хоть кроху симпатии и побить рекорд университета, сдав на целых семь баллов из десяти?
Колечко, вынутое из нежной мякоти кекса, оказалось простеньким, но симпатичным. Тонкий ободок из магически закаленного железа и стеклянная капля в гнезде оправы. Искусственный камень был насыщенно-синего цвета, настолько яркого, что в глубине он казался почти непрозрачным. На острых гранях поблескивали теплые искры от трепещущего пламени свечи.
Я провела по ободку кольца пальцем, отряхивая прилипшие крошки – и мне вдруг показалось, что оно дрогнуло у меня в руках, едва заметно нагревшись, точно активированный рунический артефакт. Однако даже после самого тщательного осмотра никакой гравировки на кольце не обнаружилось, а камень был обыкновенной стекляшкой, лишенной магии. Но странное чувство никак не проходило.
Почему же тогда...
Я подняла голову, намереваясь спросить у официантки, должны ли их фирменные талисманы так реагировать на прикосновение – и встретилась взглядом с пронзительно синими, точно камень в моем новообретенном кольце, глазами незнакомца.
***
– Ты мне нужна, – без предисловий произнес он и улыбнулся мне так широко, словно я была его давней и хорошей знакомой. – Пойдем скорее.
– Что?
Я недоуменно нахмурилась. Улыбчивый синеглазый свейландец был далеко не первым мужчиной в Хелльфасте, воспылавшим желанием со мной познакомиться, но настолько наглый тип мне попался впервые. Немедленно захотелось, забыв о природной стеснительности, возмущенно послать его куда подальше, но…
Следующий вопрос привел меня в еще большее замешательство.
– У тебя же девять баллов по прикладной алхимии?
– Десять, – машинально поправила я. – Девять – это по теоретической.
Белозубая улыбка стала еще шире.
– Тогда ты мне точно нужна, – уверенно подтвердил он. – Пойдем.
Свейландец нетерпеливо протянул руку. Стоило мне вложить в нее пальцы, как он решительно потянул меня вслед за собой на улицу – настолько быстро, что я едва успела подхватить со стула пальто и оставить рядом с блюдцем так и не отданный официантке пятикронер.
За час, что я просидела в кафе в ожидании Риики, безоблачная и безветренная погода сменилась настоящим снегопадом. Ветер бросал в лицо крупные хлопья снега, проскальзывал под теплое пальто и узкую юбку, щипал за лодыжки под тонкими шерстяными чулками. Я поежилась, поднимая повыше воротник в тщетной попытке защититься от снега и ветра и остро жалея, что позволила втянуть себя в эту сомнительную авантюру.
Незнакомец ничего не объяснял – а я никак не могла сообразить, с чего начать расспросы. Признаться, он показался мне обычным хелльфастским франтом – дорогое драповое пальто, идеально уложенная прическа, которую совершенно не портили снежинки, запутавшиеся в пушистых темных волосах, ярко-синие глаза и вид человека, которому все в этой жизни дозволено, а что не дозволено – то все равно сойдет с рук.
Он доказал это почти сразу же – проходя мимо лотка с жареными каштанами, подцепил две штуки прямо с жаровни и несколько раз подбросил на ладони, остужая. Я внутренне сжалась в ожидании гневных окликов продавца, не зная, куда себя деть со стыда – но ничего не последовало. И от этого стало еще досаднее.
Ловко очистив от скорлупы нежную мякоть ореха, свейландец, как ни в чем не бывало, съел один каштан и протянул мне второй. Я замерла – спину между лопаток жег взгляд торговца, и согласиться взять краденое угощение было все равно что стать соучастницей преступления.
Наверное, наглый незнакомец прочитал все на моем лице, потому что тут же убрал руку. Негромкий щелчок – и с пальцев сорвалась вспышка серебристой магии, похожей на тонкую нить паучьего шелка. Подвижный конец нити юркнул в карман его пальто и вытащил оттуда маленький медный кронер. Монетка, подхваченная магическим ветром, устремилась к торговцу. Позади раздался добродушный смешок без капли раздражения или неприязни, и мой неожиданный спутник усмехнулся в ответ, не поворачивая головы.
На раскрытой ладони вновь появился очищенный каштан. На этот раз я взяла его. Синие глаза лукаво блеснули, и я почти против воли тоже улыбнулсь в ответ, хотя очень хотела остаться серьезной и строгой, чтобы всем своим видом показать, что я не намерена поощрять подобные выходки. Но по-настоящему рассердиться почему-то никак не получалось.
Доев каштан, я наконец решилась задать вопрос.
– Послушай, а Риики…
– Ансельм, – тут же перебил меня он.
– Что?
– Имя такое, Ансельм. Ансельм Ноур.
– Эстери, – представилась я в ответ. И добавила. – Я думала, за мной зайдет подруга…
Ансельм хмыкнул.
– Подруги не будет, я за нее, – я посмотрела на него с недоверием. – Как ты сказала, Риики? Да?
Он вдруг размотал шарф и накинул его себе на голову. Наверное, по его мнению, это должно было напоминать женскую шаль, но скорее казалось, что у Ансельма внезапно заболел зуб. Затянув узел под горлом, он обернулся ко мне, часто захлопал ресницами и тоненьким голоском пропищал:
– Эстери, подружка, нам надо поторопиться, пока ярмарка не закрылась. Вверяю тебя заботам лэра Ноура, он самый красивый и самый невероятный молодой человек из всех, кого я знаю, и я ужасно завидую, что этот вечер ты проведешь в его наиприятнейшей компании. Ах! – на последнем слове он закашлялся, сорвав голос, и закончил уже своим, нормальным тоном. – Ну как, сойду я за Риики?
Не удержавшись, я рассмеялась. С Ансельмом было на удивление легко, несмотря на его, казалось бы, совершенно несносный характер.
– Если честно, ты не очень-то похож на Риики, – ответила я, и лэр тут же обиженно надул губки бантиком. – Но в чем-то ты даже лучше. По крайней мере, ты опоздал всего на час, а она вообще не пришла.
– Буду считать это комплиментом, – улыбнулся он, снимая с головы шарф, но вместо того, чтобы вновь повязать себе, обмотал его вокруг моей шеи. – И нет, я не опоздал.
Забота Ансельма была неожиданна. Закончив поправлять шарф, он потянулся к моей ладони, сжал озябшие пальцы. Несмотря на холод, рука у него была приятная – теплая и по-мужски уверенная. Отчего-то хотелось следовать за ним, куда угодно, лишь бы он вот так держал меня за руку, давая понять одним лишь прикосновением, что я под защитой и все мои проблемы непременно будут решены.
Десять минут спустя мы оказались в людной старой части Хелльфаста у самого входа на главную городскую ярмарку. Не доходя десяти шагов до первых палаток, Ансельм остановился, повернулся ко мне и нетерпеливо спросил:
– Так как ты хочешь это делать?
Очередной внезапный вопрос совершенно выбил меня из колеи.
– Что?
Он неопределенно кивнул в сторону ярмарки. Проследив за направлением его взгляда, я заметила только палатку с горячим вином и небольшой аптечный киоск в ближайшем к площади здании.
– Предлагаю быстрее все купить и сразу же пойти ко мне.
Намек был настолько неприкрытым, что я возмущенно вырвала свою руку из его пальцев. Внутри вспыхнули обида и разочарование. Только что лэр вел себя вполне прилично, и я позволила себе поверить, что он порядочный человек. Я так бездумно ушла вслед за ним из людного кафе и от Риики, которая, наверное, ищет меня, что невольно почувствовала себя обманутой. А он…
А он…
– Что? – мой голос дрогнул, прозвучав хрипло и жалко. – В смысле – к тебе? Зачем?
– Делать фейерверки, конечно, – с легким недоумением проговорил Ансельм. – У нас не так много времени…
«Делать фейерверки»? Щеки обожгло стыдом. Вот как, оказывается, это называется у ньеландцев? Нет, я конечно слышала перешептывания однокурсниц и знала, что нравы в Хелльфасте были куда более вольными, чем в моем родном Свейхольме, но… но не слишком ли?..
– Что значит «делать фейерверки»? – холодно переспросила я, стараясь, чтобы голос больше не дрожал, а звучал надменно и ровно.
Ансельм нахмурился еще сильнее.
– То и значит, – он подозрительно посмотрел на меня. – Погоди-ка… А ты о чем подумала?
Меня снова бросило в краску. Во взгляде лэра не было никакой двусмысленности, никакой пошлости – только вполне закономерное недоумение – и я почувствовала себя невероятно глупо. Навоображала невесть что о приличном молодом свейландце, чуть не обвинила его во всех грехах, тогда как на самом деле…
Ансельм насмешливо фыркнул, словно сумел каким-то необычайным образом прочитать мои мысли.
– Что-то ты, похоже, совершенно не о том думаешь, – ухмыльнувшись, заявил лэр. – Но нет, под словами «делать фейерверки» я не имел в виду ничего, кроме традиционного праздничного салюта в честь ночи Зимнего солнцестояния. Только и всего.
– Салюта?
– Салюта. Нашего особого праздничного салюта, который ты вызвалась помочь устроить. Теперь вспомнила? – синие глаза выразительно посмотрели на меня, ожидая ответа. – Ну?
– Нет, – пришлось признать мне. – Извини. Риики обещала сообщить мне все детали «праздничной авантюры» при встрече, но… ты же за нее.
Робкой попытке пошутить не удалось разрядить обстановку.
– Невероятно, – вздохнул Ансельм, обреченно глядя куда-то вдаль. – Десять баллов по алхимии – и полное непонимание, как их применить в звездной битве. И что же мне с тобой делать, звездочка?
Я смутилась. Никто никогда не называл меня так. Никто никогда не смотрел так проникновенно, словно взглядом можно было достать до самого сердца – и получить отклик.
Жаркая волна прокатилась по телу. Я вдруг заметила, что Ансельм был очень красив, и это смутило меня еще больше. Отчего бы? Мы же просто… будем делать фейерверки.
– Понимаешь, это мой первый раз… – я осеклась под насмешливым взглядом, поняв, что сказала что-то совершенно не то. – Первый раз на праздниках, я имею в виду. Здесь, в Ньеланде. Я никогда раньше не оставалась в городе на празднование Зимнего Солнцестояния. Всегда сразу после экзаменов уезжала домой, в Свейхольм.
– И как тебя только отпускали? – развел руками Ансельм. – Ты же просто сокровище. Десять баллов по прикладной алхимии…
– Ну, – вновь смутилась я, – может, дело в том, что алхимия началась у нас только в этом году?..
