Часть 1. Начало.
«Ты не часто мне снишься, мой Отчий Дом,
Золотой мой, недолгий век.
Но всё то, что случится со мной потом, -
Всё отсюда берёт разбег!»
А.Галич
Земля
Моего деда похоронили вчера, а завтра дом должен был пойти «с молотка». Поэтому сейчас я бродил по комнатам, вспоминая счастливые деньки, проведённые здесь в детские годы. Мелькающие вспышками светлые эмоции пронзала тоска безвозвратной утраты. Наверное, из-за этого остальные члены нашего дружного семейства ко мне и не присоединились. Я же хотел оставить себе что-нибудь на память о дорогом сердцу человеке. А может, просто отказывался свыкнуться с мыслью, что деда больше нет.
Оттягивая момент, когда нужно будет уйти отсюда навсегда, я решил подняться на чердак и порыться там.
Книгу я нашёл не сразу, где-то часа через два. Ничего примечательного! Обычный томик карманного формата. Твёрдая обложка в мелкую коричневую клетку, да тонкая атласная ленточка, заложенная неподалёку от начала. Я решил, что это дневник. Интересно, чей же?
Я раскрыл книжицу. К моему удивлению, страницы, где находилась блестящая матерчатая закладка, оказались исписаны, зато все остальные чуть пожелтевшие листы были абсолютно чисты. Я прочёл: «Вайолз зашёл на чердак и нашёл книгу в коричневом переплёте. Пробежав глазами написанное, он быстро устремился вниз. Знал, дом загорелся, и спасти его уже нельзя…»
Ошеломление наложилось поверх отточенной годами обучения реакции и я с томиком в руках бросился прочь, автоматически отмечая и едва уловимый наверху запах гари, и дымный шлейф, что ещё только начал проникать в пространство.
Я не сказал, но это меня зовут Вайолз. Внизу действительно уже бушевал пожар. Всё, что я смог сделать, благополучно выбраться на улицу.
Пожарные не помогли – дом выгорел дотла. А я держал в руках удивительную вещь: «…Причиной возгорания стало банальное замыкание в проводке, как позже показало расследование. Вайолз стоял и удивлённо рассматривал книгу».
Да, я действительно поражённо глазел на эти строки. Откуда? Откуда в ней это?!
***
Шёл очередной день обладания Книгой. И я упорно не хотел признавать себя сумасшедшим. После того пожара я показал клетчатый томик сначала своим родителям, а потом и остальным родственникам. Увы! Кроме меня никто ничего в нём не видел. Более того, во время поминок по деду, некоторые жалостливо на меня посматривали. Во взгляде отца раз за разом я замечал сомнение и скрытое неодобрение. Но всех превзошла тётушка Джин – она посоветовала маме отправить меня к психиатру. Как же меня всё это бесило!
Через неделю я планировал отправиться обратно в универ, чтобы оформить небольшой отпуск, нужно было помочь родителям с переездом. В принципе, это даже могли засчитать как заключительную часть преддипломной практики. Проживание на только что освоенной планете в числе первых поселенцев – исключительная возможность для того, чья будущая работа связана с изучением космоса.
Месяц с родителями, которых я последние восемь лет видел урывками из-за их тяги к освоению неосвоенного. Месяц, после которого были все шансы урыть-таки Алекса Калина, и получить диплом с отличием. Месяц новых приключений и... И тут эта Книга! Она выбивала почву из-под ног и разрушала выстроенный план.
Душевнобольным я себя не считал. Плюхнувшись на кровать в своей комнате, я в очередной раз открыл томик: «Вайолз услышал в коридоре характерные шаги и весёлое насвистывание. В его комнату, как всегда, без стука, ввалился Грига...»
– Что, почиваешь на лаврах? – с порога поддел меня двоюродный братец.
Затем заметил книжицу в моих руках, глаза его блеснули:
– Никак не можешь насладиться редкой возможностью почитать про себя?
– Ха-ха! – всё, что я смог придумать в ответ, одаряя его недовольным взглядом.
– Не боишься, что тебя из-за неё выпрут из универа? – он опустился на стул. – Дай-ка ещё раз!
Я швырнул ему свою странную находку:
– Кто сказал, что я собираюсь там про неё говорить?
– Считаешь себя очень умным? – Грига лениво перелистывал страницы, на которых ничего не видел.
– Пришёл мозги мне прочищать? – Я решил забрать книгу, но братишка соскочил и играючи увернулся.
Высокий и, как все в нашей семье, темноволосый братец слыл ловким парнем. И хотя я был ниже его на добрых десять сантиметров – метр семьдесят два, обучение в университете космостранников дало о себе знать – через секунду я держал переплёт в своих руках.
– Не хорошо пользоваться своими преимуществами, – ехидно протянул Грига.
– Кто бы говорил, – поддержал я его тон.
– Неужели ты действительно что-то в ней видишь? – вдруг посерьёзнел он. Я кивнул, и собеседник продолжил: – Может быть, это последствия обучения – у тебя раскрылся дар предвиденья?
– Нет. – Я положил книгу на стол. – И хотя все вы считаете, что я «тронулся», не могу себя заставить избавиться от неё.
– Память по деду и всё-такое, я же не чурбан...
– Нет. Такое чувство, что у нас с ней внутренняя связь: она делает шаг, я – второй, следом.
– Интересно, куда тебя приведёт этот путь? – задумчиво, скорее себя, спросил брат.
Я пожал плечами. В этот момент меня снизу позвала мама, и я направился к ней.
Когда вернулся, Григи в комнате не оказалось. На столе по-прежнему лежал загадочный томик в тёмно-коричневом переплёте. Почуяв неладное, я взял его в руки и раскрыл. Наспех пролистав страницы, взвыл от возмущения: наглый братец с обратной стороны обложки сделал надпись. Вот что она гласила: «Книга Великого космостранника Вайолза Рекстона, получившего Звезду космостранников за спасение искусственной планеты Каппа-Бриниган».
***
В универе всё было по-прежнему. Я направлялся из жилого корпуса к ректорату, когда мне в переходе между зданиями встретился Александр Калин. Мы учились в одной группе. И как-то с первого курса у нас с ним не связлось. Сколько помню, мы всегда были «на ножах».
Я темноволосый, он – русый. У меня глаза зелёные, у него – карие. Ровесники (по двадцать три года), оба среднего роста, с главным сходством, которое и отторгало нас друг от друга, желание быть первым, лучшим. На этой почве мы и столкнулись. И далеко не однократно. Он меня раздражал, я его, несомненно, тоже.
Нет, я сейчас не принижаю способности других ребят. Но именно у Калина силы оказались примерно такими же, как и у меня. Мы постоянно выбирали одинаковые испытания, чтобы «уделать» друг друга. Выходило по-разному. Пальму первенства никто из нас не имел, пока я не получил пресловутую Звезду космостранников. Заслуженно, конечно. Впрочем, для Алекса это значения не имело. Или имело слишком большое значение отсутствие награды у него самого.
Мы будили друг в друге тёмные чувства, из-за этого нас намеренно не рассоединили в разные группы. В университете космостранников стремились взращивать и расширять в студентах самые лучшие человеческие качества и эмоции. Наше противоборство стало показательным для остальных и изнуряющим для нас с Алексом. И не вспомнить, сколько часов я провёл в Комнате рассуждений, сколько дополнительных навыков и знаний получил, раз у меня оставалась энергия на ссоры. На занятиях преподаватели, в назидание другим, разбирали наши конфликты по косточкам, опускаясь к самым глубинам наших подсознаний. Поверьте, не самое приятное, когда твою подноготную выворачивают наружу перед всем потоком универа. Но остановиться мы уже не могли!
Мне кажется вам понятно, что после всего этого одержать верх над Александром Калином стало для меня делом принципа. Думаю, он размышлял аналогично.
Мы привычно пробуравили друг друга взглядами. Затем бровь Алекса насмешливо изогнулась:
– Надо же, кто изволил вернуться! А мы уже и не чаяли на встречу с нашим прославленным одногруппником. И вот, едва мы вернулись с трихолианских болот, наш «звёздный мальчик» тут как тут!
Александр имел в виду, что из-за похорон я пропустил поездку на планету Трихолиан. Она длилась две недели и была особо нелюбима студентами. Вонь, тьма и унылый климат. 336 часов есть, спать, жить в вязкой жиже, не понимая, какое время суток и когда всё это закончится. Одно неверное движение – и тебя засосало навсегда. Нужно было суметь выжить в таком напряжении, сохранить присутствие духа и ясность разума.
И всё-таки, Алекса зацепило, что во время последней практики я получил Звезду космостранников – одну из главнейших и почётнейших наград. Видимо, он увязал между собой наличие у меня Звезды и моё отсутствие на Трихолиане, и теперь бесился вдвойне. Выкручиваться я не собирался. Впрочем, идти у него на поводу тоже:
– Я смотрю, кого-то покинула выдержка. Неужели она увязла на Трихолиане? – Я сделал вид, что принюхиваюсь: – Да, и запах никак не проходит. Сколько сможет протерпеть его Анья, интересно?
Девушка по имени Анья училась в нашей группе и нравилась Калину. От того щёки его слегка порозовели, и он выдал новую порцию антипатии:
– Лучше провонять трихолианской грязью, чем получить диплом благодаря звёздочке на мундире.
Я скрипнул зубами:
– Не волнуйся, Калин, в ближайший месяц тебе не придётся терпеть моё присутствие.
– Разве? – ухмыльнулся он. – За что же такое счастье?
– Я улетаю на Гамма-Эридан в числе первых поселенцев для расширенного исследования планеты.
Разрешения, правда, я ещё не получил, но не сомневался в успехе, ведь у меня имелось письменное прошение родителей – выпускников нашего универа по исследовательско-научной линии, а это сто процентная гарантия.
– Что, опять мамочка с папой постарались? – язвительно встретил удар по самолюбию Александр: изучение новой планеты было гораздо круче и опаснее Трихолиана, ситуацию на котором мы множество раз отрабатывали на тренировках.
– А если и так? Не всё ли равно? По-моему на Каппа-Бриниган нас должны были отправить вместе, однако кто-то изъявил желание служить вместе с отцом на космической станции Прокси Би, – парировал я, зная, как Алекса это грызёт.
Теперь он мог только предполагать, кто из нас первым заметил бы опасность для планеты и получил награду.
– В любом случае, твоя практика не будет засчитана как реальная, – прищурился Калин.
Он явно что-то задумал. Много раз я замечал, что когда в его голову приходит ценная идея, он щурит глаза именно так.
– С чего бы это? – Я насмешливо улыбнулся.
– Не думаю, что родители дадут тебе возможность отказаться ото всех приспособлений, облегчающих жизнь исследователей. Так что для настоящего космостранника это будет просто визуальная экскурсия, – он ввергал меня в опасный спор, и мы оба это понимали.
– Рад, что ты признаёшь во мне истинного космостранника. – Уступить я не мог, и продолжил: – Что ты скажешь, если я смогу выжить там без вспомогательных устройств?
– Я скажу, что наше соглашение следует закрепить в ректорате. Если ты, конечно, не испугался и не передумал?
– Идём, – вскинул я голову.
Быстрым шагом мы дошли до ректора. В присутствии Александра я изложил своё предложение и получил изумлённое согласие. И это понятно! Было бы достаточно и обычной жизни учёного на дикой планете – опасностей хватало всегда и везде. Впрочем, пасовать я не привык. Волновался, конечно. Однако страха, нет, не испытывал.
– Что ж, Вайолз, до встречи через месяц. Если протянешь, конечно, – ухмыльнулся Алекс.
– Смотри, сам не облажайся на выпускных экзаменах, – в тон ответил я, и отправился собирать вещи.
От финальных испытаний меня, естественно, освободили. Но то, что меня ждало, было труднее. И увлекательнее. Несомненно!
Часть 2. Сомнология
«Кто любовь потерял, того звёзды ведут в никуда»
слова из песни
Аркадия
Глава 1
Я вошёл в купе, положил сумку, и тут до меня дошло, что я не один. Как и было написано в Книге, у окна сидела девушка. Я с удивлением посмотрел на неё. Она на меня тоже.
– Вы, наверное, перепутали купе? – предположил я. – Видите ли, я забронировал его только для себя.
– Видите ли, я тоже, – губы девушки чуть дрогнули, скрывая улыбку. Затем она серьёзно прибавила: – Причём, именно это.
Она сидела за столиком справа, я сел слева – напротив.
– Может быть, сверим билеты, – предложил я.
– Неплохая мысль, – кивнула попутчица.
Мы обменялись билетами.
– Всё ясно! – сказали мы почти в голос.
– У вас пятнадцатое купе, а это четырнадцатое, – улыбнулась девушка, возвращая мне билет.
– Нет, – качнул я головой, – мы в пятнадцатом. Я зашёл с конца вагона, потому что пятнадцатое купе должно быть последним.
– А я считала, идя с начала вагона. Это четырнадцатое купе, – отмахнулась она. – Давайте уже проверим, кто из нас прав.
Я согласился, хотя понимал абсурдность затеи – книга не ошибалась. Мы вышли и через несколько минут вернулись, недоумевая, мы оба по-своему оказались правы.
– Думаю, проводник как-то разрешит нашу дилемму. – Незнакомка откинулась на спинку сиденья.
Я провёл рукой по своим коротким волосам. Затем достал дурацкую книжицу: «Вайолзу обязательно нужно было выслушать эту девушку. Она обещала стать интересной собеседницей».
«Значит, путешествие мы совершим вместе», – понял я.
Вошёл проводник – усатый мужчина в годах. Спокойно выслушал нас. Недовольство его проявилось только в том, как он раздраженно качнул седой головой.
– В этот раз в составе поезда вагоны с четырнадцатью купе. От лица нашей компании приношу вам обоим извинения за произошедшую накладку. Сожалею, но вам придётся совершить поездку вместе. Разумеется, по прибытии вам возместят ущерб.
Мы молча кивнули. Он продолжил:
– Чай? Кофе? Все угощения за наш счёт.
Мы опять кивнули. Тогда и проводник нам кивнул, после чего вышел.
Девушка вздохнула, размотала толстый длинный шарф и положила на сиденье рядом с собой. Затем сняла чёрное кашемировое пальто. Я закинул свою куртку наверх, проговорив:
– Ну, и повезло же нам.
– Да уж… – Она оказалась так сдержана, будто все её чувства и эмоции сжали в пружину, которую потом для надёжности зафиксировали, обмотав проволокой.
Мы снова сели за столик напротив друг друга.
– Куда направляетесь? – задал я стандартный вопрос.
Я неспешно рассматривал собеседницу. Она мне абсолютно в этом не мешала: всё её внимание было устремлено к виду за окном – искусственной подвижной картинке.
– На Стэллу. Буду там работать, – кратко ответила незнакомка.
Вошёл проводник с угощениями. Быстро расставив всё на столике, резюмировал:
– Еще раз извините за произошедшее недоразумение, – и вышел.
– А вы куда направляетесь? – спросила меня девушка.
– Сначала на Моэстру – к родителям. Они хотят перебраться на Гамма-Эридан и попросили помочь. – Я опустил в чай три кусочка сахара.
– Да, вы не скоро доберётесь до конечной цели, – она откусила краешек печенья.
– Это точно, – я кивнул, смирившись, что не могу понять, отчего вызываю у попутчицы такое внутреннее напряжение.
– И давно Гамма-Эридан стал пригоден для проживания?
– Пару месяцев назад. Заселения ещё не было. Мы с родителями окажемся в числе первопроходцев. Уверен, там нет даже временного жилья, только подходящая атмосфера. Но таковы уж мои родители, – я улыбнулся, – да, и я от них не далеко ушёл. А кем будете работать вы?
