Вытираясь после всех процедур, Зуля почувствовала, что ее кожа стала похожа на шелк — нежная, гладкая и как бы светящаяся изнутри. С одной стороны, было очень приятно, но с другой — больно, ведь она знала, к чему ее готовят.
После обеда девушка легла, но никак не могла уснуть — мысли о предстоящем не давали ей спать. Она попробовала думать о чем-нибудь приятном, о том, как ее подружки готовятся к Новому году, о красивом платье, о новогодней вечеринке, но все это приносило только ноющую боль. Она попыталась представить себе свой дом, родителей, что они сейчас делают, о чем думают.
Вот она, ее мама, стоит у плиты такая печальная, держит ложку в руках, смотрит на стену, о чем-то задумавшись. Мама не замечает дочку, стоящую на пороге.
— Мама! — кричит, Лена. — Я здесь, я вернулась!
— Девочка моя, красавица моя! Иди ко мне! — Мама плачет, тянет к ней руки, но сдвинуться не может.
Вдруг хлопнула дверь — и все исчезло. Зуля открыла глаза — перед ней стояла Дарья.
— Молодец, что поспала, — сказала она. — Вставай, умой лицо, и я помогу тебе причесаться как Хозяин хочет, а потом пойдем ко мне, я тебя подготовлю к выступлению.
Слова Даши не только резко разбудили девушку, но и причинили боль.
— Мне только что снилась мама, — сказала Зуля, — она плакала и звала меня.
— Не плачь, — сказал ей женщина, прижимая к себе, — подними гордо голову, будь выше их, покажи, что им тебя не сломать. Ты переживешь это и будешь более человечной, чем они. Пошли, нам еще многое надо сделать.
Женщины довольно долго возились с волосами, расчесывая их и заплетая косички, которые красиво переплетали между собой и закрепляли на голове так, чтобы не падали при любых переворотах. Как только с этим закончили, Дарья чуть ли не бегом повела девушку наверх в свою комнату. Проходя за кулисами сцены, они услышали музыку и шум голосов — это означало, что люди начали уже съезжаться.
— Ты сможешь сама накрасить глаза, щеки и губы? — спросила Дарья
— Смогу, но у меня нет косметички.
— Садись перед зеркалом, там на столике есть все необходимое, а я пока сама переоденусь и накрашусь к выступлению.
— А вы что, тоже будете выступать? — удивилась Зуля
— Да, только в одетом виде.
— А что вы будете делать?
— Скоро узнаешь, — сказала Даша, снимая футболку. — Пока не мешай, мне надо сосредоточиться.
Зуля видела в зеркало, что та оделась в празднично украшенную блестками цыганскую одежду и тоже начала краситься, используя яркие тона, несколько гротескно подчеркивая свою внешность. Вдруг за дверью они услышали спор Хозяина, который был явно очень недоволен.
— Жень, ну зачем тебе ее видеть сейчас?! — возмущался он. — Она должна сосредоточиться на выступлении, ведь первый раз на сцену в таком виде выходит. Я и так переживаю, как бы не сорвала мне все.
— Ну да, подсунешь мне какую-нибудь уродину, и что я с ней делать буду? — смеясь ответил этот Женя, хотя голос его был настолько похож на хозяйский, что казалось, будто тот сам с собой разговаривает.
— Ну, черт с тобой, здесь она, заходи. — И тут же открылась дверь.
Мужчина, вошедший с Хозяином, был очень на него похож, отличался лишь прической — у него был короткий ежик, а на бритая голова. Он был ниже и мельче Хозяина, но черты лица и даже манера разговаривать были почти такими же.
— Вот она, наша Зуля, любуйся. — Он подошел к повернувшейся в их сторону девушке, приподнял указательным пальцем ее подбородок и покрутил голову влево-вправо. — Не правда ли, хороша?
— Да, пойдет, — буркнул гость и вышел из комнаты.
— Кто это? — озадаченно спросила Зуля.
— Это твой сегодняшний клиент, — вздохнула Дарья. — Видишь, потребовал предъявить товар лицом. Ванька говорил, что это старший брат Хозяина и что он немало вложил в строительство и оформление этого заведения, а теперь имеет большой процент с дела.
— Мне кажется, я где-то его видела, — задумчиво произнесла Зуля.
— Ладно, ты тут продолжай «рисовать», а я побежала. Слышишь? Мой выход объявляют. — Она взяла гитару и вышла за дверь.
Девушка, выйдя из задумчивости, услышала только имя «Дарья» и аплодисменты, которыми ее встречали. Зуля и представить себе не могла, что у Даши такой хороший и сильный голос. Она пела на своем языке очень веселые, зажигательные песни, подыгрывая себе на гитаре и, наверное, пританцовывая — было слышно, как стучат каблуки ее туфель. После второй песни она уже собралась уйти со сцены, но зрители не отпускали, требуя продолжения. Потом спела «Очи черные», уже на русском. Только после этого смогла закончить выступление. Влетев в комнату, она села, чтобы отдышаться.
— Я и не знала, что вы так хорошо поете, — с восхищением сказала девушка.
— Да где там хорошо, так, сносно. Я же цыганка — должна уметь хоть как-то петь. Ты накрасилась? Дай я на тебя посмотрю и займемся телом, а то время поджимает: сейчас две девушки покажут стриптиз, а потом твой выход.
Дарья рассмотрела результаты трудов Зули.
— Хорошо, — сказала она, — но в следующий раз делай поярче. Это бордель, а не спортзал. Снимай халат, покажу, что надо делать. Не буду же я все время тебя разукрашивать.
Оказалось, что, выступая нагишом, надо немало поработать с косметикой, чтобы тело стало лучше видно в лучах прожекторов. Наложили тональный крем, подкрасили соски, подчеркнули тенями грудь, да и остальные места постарались выделить.
Когда замолчала музыка, под которую танцевали стриптиз, и зазвучали аплодисменты, Дарья еще наносила последние штрихи.
— И наконец, звезда программы, наша дебютантка Зуля! — прокричал ведущий.
В зале раздались аплодисменты, Дарья подтолкнула девушку в спину, и та сделала первый неуверенный шаг. Вдруг двери зала с грохотом распахнулись и грозный голос прокричал в мегафон:
— Всем оставаться на своих местах! Полиция!
Глава 18
До позднего вечера Агата с Оксаной ждали ответа из управления полиции, не зная, собирать им отряд сыщиков или все-таки подготовят спецгруппу. Только в девять часов им позвонили и сообщили, что операция будет проводиться сегодня ночью и Синицына должна прибыть к десяти часам к зданию городского управления полиции, выдвигаться будут оттуда.
Было уже начало одиннадцатого, когда автомобили тронулись в путь. Впереди шел джип, которому предстояло сыграть роль троянского коня, то есть изображать приехавших клиентов, а за ним два автобуса: один с группой захвата, а другой почти пустой. Там пока сидела, как сказал Миша, «птичья компания»: Скворцов, Синицына, Грачев и три оперативника, направленных в помощь Грачеву. Майор так настойчиво боролся за проведение этой операции в новогоднюю ночь, что его назначили ответственным за нее. Все надеялись, что на обратном пути в автобусе будут щебетать освобожденные ими девочки.
Еще до того, как колонна тронулась в путь, пошел снег. С одной стороны, это было здорово, ведь какой Новый год без снега, а тот, что выпал на прошлой неделе, уже давно растаял, но с другой — ехать стало тяжелей. Хорошо, что машин на трассе почти не было, и они добрались до поворота, к отдельно стоящему зданию, за час с небольшим. После того, как свернули, вперед поехала только первая машина, а автобусы, не доехав километра два, остановились. Но и джип встал метрах в ста от ворот. Из него вышли три бойца и по стеночке, стараясь не попасть в лучи прожекторов, добрались до входа в здание, подали сигнал и автомобиль въехал. Не успели еще остановиться, как навстречу машине вышел охранник. Его тут же скрутили спецназовцы, стоящие у дверей, закрыв рот, чтобы и звука не издал. Осмотрелись вокруг, нет ли еще кого, и только потом дали разрешение въезжать остальным. Когда все бойцы собрались вместе, то трех человек отправили к запасному выходу, указанному на плане, нарисованном Катей. Остальные вошли в здание, где столкнулись еще с двумя охранниками, спешащими на выручку первому, коль он до сих пор не вернулся. Но и те не смогли оказать серьезного сопротивления — они просто подняли руки вверх, увидев направленные на них дула автоматов, но вдруг раздался выстрел, кто-то стрелял из-за угла. Открывать ответный огонь было нельзя — в зале находились люди, и они могли пострадать, да и шуметь не входило в их планы. Командир группы отдал жестами приказ двум бойцам. Один из них дернулся в сторону, отвлекая на себя стрелявшего, а другой совершив разворот по полу и через секунду уже прижимал к горлу охранника армейский нож. Еще через мгновение на руках стрелявшего защелкнулись наручники. Двоих охранников взяли в комнате, уставленной мониторами, в которую поступала информация со всех камер наблюдения. Еще несколько минут велась проверка и зачистка помещений. Остальных пятерых охранников удалось нейтрализовать без осложнений. Телохранители клиентов, которые собрались в отведенной для них комнате, не стали оказывать сопротивления представителям власти, понимая, что им ничего не угрожает, и просто сдали оружие, надеясь получить его обратно. После этого можно было входить в зал, где кипело веселье. Один из бойцов крикнул в мегафон:
— Всем оставаться на местах! Полиция!
На несколько секунд воцарилась мертвая тишина, и в это время вошли два офицера, сыщица, боец со съемочной аппаратурой и три оперативника. Майор взял мегафон и скомандовал:
— Всех девочек прошу подняться на сцену, а гостям оставаться на местах. Никто не покинет помещение, пока не оставит свои данные. Вы являетесь свидетелями совершаемого здесь преступления.
Кто-то попытался подняться или возразить, но его быстро усадили назад.
— Ксюша, иди займись девочками, мы с ребятами начнем переписывать свидетелей, а бойцы будут выводить тех, кого записали, и отправлять по домам.
Оксана направилась в сторону сцены, но тут заметила мужчину, который метнулся в сторону, пытаясь попасть за кулисы, однако сразу же был остановлен и скручен ребятами из спецгруппы. Она глянула на него и обомлела.
— Ой! Евгений Дмитриевич, а вы что здесь делаете? — спросила она. — Пришли агитировать рабынь голосовать за вас на выборах? Саша, — позвала она фотографа, — сними нас. Товарищ Горелов любит размещать свои снимки в газетах, вот мы ему и поможем.
Фотограф тут же сделал несколько снимков, после чего Горелов сел, склонив голову, понимая, что спрятаться уже не получится, а Оксана пошла дальше и, поднявшись на сцену, крикнула:
— Лена! Рябинина! Девочки, здесь есть Лена?
Лена замерла в дверях комнаты Дарьи и никак не могла поверить в то, что ей не придется позориться перед всеми. Она не заметила, как Хозяин юркнул мимо нее в сторону подвала, девушку это не волновало. Дарья, сообразив, что Зуля стоит совсем голая, быстро накинула на нее халат и помогла просунуть руки в рукава.
Только услышав свое имя, Лена вышла из ступора и закричала что было силы:
— Я здесь!!!
К ней подбежала молодая женщина, стала обнимать. Оксана за эту неделю столько переживала за судьбу этой девочки, что та стала ей как родная.
— Лена, Леночка! Девочка моя! Я нашла тебя, — повторяла женщина. — Как же ты так уехала, как поверила? Родители твои с ума сходят от горя.
Потом она осмотрела всех стоящих рядом девушек и, увидев среди них женщину постарше, спросила:
— Вы Дарья?
— Да, — удивленно сказала цыганка.
— А я сыщик Оксана Синицына, вам привет от Мадлен! Она говорила, что вы поможете мне собрать всех девочек и одеть их.
— Так вот откуда вы знаете мое имя, которое мне дали здесь. Вообще-то, меня зовут Мирела, даже не верится оно вернется ко мне!
— Мирела, помогите, пожалуйста, одеть их нужно как можно теплее — на улице снег и мороз - записать их настоящие имена и фамилии, а также адреса, где они жили до похищения, и, по возможности, номера телефонов родителей. Все эти девочки — потерпевшие, и по факту их похищения будет возбуждено уголовное дело. Ну, а главное, надо как можно скорее оповестить их родителей.
Мирела осмотрела присутствующих. Девушки вели себя по-разному: кто плакал, кто прыгал от радости, они начинали осознавать, что закончились их мучения и позор, но некоторые стояли не выражая никаких эмоций, равнодушно наблюдая за происходящим и готовые выполнять все, что им прикажут.
— Тут не хватает троих из третьей, восьмой и одиннадцатой комнат, я сейчас, — сказала цыганка и забежала к себе.
Через минуту она вернулась с тремя ключами с номерками на бирках.
— Кэти, проводи Оксану в подвал, — сказала она, — ты их всех знаешь, будет легче объяснить, а я пока насчет одежки похлопочу.
Оксана махнула рукой двум бойцам, стоявшим к ним ближе всех, и они пошли освобождать девочек, пропуская спецназовцев вперед, на всякий случай. Они прошли по коридору, похожему на ходы в каземате, открывали нужные двери и объясняли девушкам, что теперь они свободны и скоро их вывезут из этого ада. Каждая реагировала по-своему: это были и радость, но с грустными глазами, и слезы, и объятия с поцелуями. Когда они поднялись назад уже всемером, количество народа в зале значительно уменьшилось. Гостей, чьи данные были записаны, отправляли домой. Отпускали и телохранителей, но оружие возвращали с особой осторожностью, будучи готовыми к любым действиям с их стороны.
Сыщица посмотрела туда, где она встретила своего «старого знакомого». Евгений Дмитриевич оставался на том же месте, рядом с ним стояли два бойца и еще сидел человек, похожий на него, хотя и несколько крупнее, с бритой головой, а его руки были скованны наручниками.
— Это и есть ваш Хозяин? — спросила она у девушек, идущих с ней.
Те подтвердили ее предположение.
— Девочки, идите к Дарье, она подбирает всем одежду, чтоб вы могли уехать отсюда, — сказала Оксана, — я присоединюсь к вам чуть позже.
Приблизившись к бойцу, охраняющему задержанного, сыщица спросила:
— Кто это?
— Он попытался, как и предупреждали на инструктаже, бежать через черный ход, — сообщил он, — товарищ майор приказал посадить его рядом с этим, — парень указал на Горелова, — и стеречь обоих. Задержанный молчит, но вот его паспорт.
Оксана глянула в документ и сразу поняла, откуда такое сходство.
— Наконец я узнала имя Хозяина этого борделя. Здравствуйте, Петр Дмитриевич Горелов! Вы решили молчать? Ну и правильно, за вас все девочки скажут, те, которых вы превратили в рабынь.
К ней тут же подошел Грачев.
— Ты знаешь, кто это такой? — удивился он.
— Да, это знаменитый Хозяин. Так что направь сюда еще бойца, чтобы не улизнули эти два братца. А я пойду проверю, какие там продвижения у девочек.
Как только Оксана поднялась наверх, к ней подбежала Лена. Она была в том школьном платье, в котором должна была предстать перед первым клиентом, только еще и в теплых колготках.
— Оксана, вы знаете того человека, который с Хозяином сидит?
