Сказав так, Хозяин Боржа вновь подступил к беспамятной Ягне. Коснулся ее лба, провел пальцами по болезненной складке на переносье, шепча что-то едва слышное. И искаженное страданием лицо спадарыни как-то разом смягчилось, а очередной, сорвавшийся с губ стон, уже не был таким болезненным.
-Потерпи. Твоему ребенку нужно время, - тихо произнес оборотень и, положив ладони на живот роженицы, замер, прикрыв страшные глаза – точно в молитве.
Некоторое время ничего не происходило - не приходила в себя Ягна, да и сам Хозяин Боржа оставался недвижимым. Разве что на руках его, покоящихся на животе спадарыни, вздулись от чудовищного напряжения все вены и жилы - словно змеи под кожей зашевелились. От пальцев же оборотня исходил едва видимый человеческому глазу серебристый свет. Впрочем, было это сияние настолько прозрачным, что даже стоящий подле Хозяина Боржа Войцех не мог сказать точно - было ли оно на самом деле или просто причудилось.
Одно мгновение перетекало в другое - и были они вязкими и тягучими, словно мед - ничего не менялось ни в возке, ни вокруг. Но потом, когда у Войцеха уже готов был сорваться с губ очередной вопрос, беспамятная спадарыня вдруг изогнулась всем телом и закричала - у нее начались схватки. Один спазм следовал за другим, но служанка, по-прежнему поддерживающая голову госпожи , под грозным взглядом оборотня боялась не то что молитву прочесть, а даже слово единое сказать. Зато зашевелились сгрудившиеся у возка воины Друджи – придвинулись ближе, взялись за оружие. Кабы не десятник – кинулись вперед, защищая госпожу свою от темного колдовства, и волчьи клыки не стали бы им помехой!
Лишь многолетняя, вбитая батогами выучка да правило слушаться старого Войцеха удерживали воев от опрометчивого шага. Хозяин же Боржа продолжал оглаживать живот спадарыни, словно ни в чем не бывало, а потом, не поворачивая головы, тихо заметил:
- Теперь совсем скоро. Убери руку с меча, десятник, да приготовь плащ, дабы принять дитя.
Едва эти слова сорвались с губ оборотня, Ягна, изогнувшись в схватке, страшно захрипела, широко разведя ноги... Вновь закричала, словно умирающий зверь... И почти в тот же миг к ее крику присоединился едва различимый, жалобный писк, а склонившийся над спадарыней Волчий Хозяин повернулся к десятнику с перемазанным кровью и слизью младенцем – красно-сизая, необрезанная пуповина скользкой змею тянулась от новорожденного к матери.
-Держи. Мне еще женщиной заняться след, – коротко приказал оборотень, и Войцех, приняв в плащ крошечного, слабо сучащего руками и ногами младенца, тихо, словно бы не веря до конца в случившееся, прошептал:
- Девочка...
Повелитель Боржа на это замечание только тихо хмыкнул – словно в очередной раз изумился человеческой глупости, но от Ягны так и не отошел. Дождавшись выхода детского места, разъял пуповину, остановил наговором кровь, и лишь после этого обернулся к Войцеху.
- Теперь можешь везти свою госпожу в замок. Ни ее жизни, ни жизни новорожденного уже ничего не грозит, а очнется спадарыня ближе к закату.
Молвив такие слова, поднялся оборотень с колен, и, потеснив Войцеха, ступил из возка. На миг широкие плечи Хозяина Боржа закрыли проем, но с землею около повозки соприкоснулся уже не воинский сапог, а широкая волчья лапа.
Терпеливо ждущая стая немедля взвыла, приветствуя своего вожака, огромный зверь тут же устремился вперед, и за ним последовали остальные. И нескольких мгновений не прошло, как волки исчезли в лесу – словно и не было их тут никогда. А о произошедшем сгрудившимся около возка людям теперь напоминали лишь трупы врагов да слабо попискивающий младенец на руках Войцеха.
-Потерпи. Твоему ребенку нужно время, - тихо произнес оборотень и, положив ладони на живот роженицы, замер, прикрыв страшные глаза – точно в молитве.
Некоторое время ничего не происходило - не приходила в себя Ягна, да и сам Хозяин Боржа оставался недвижимым. Разве что на руках его, покоящихся на животе спадарыни, вздулись от чудовищного напряжения все вены и жилы - словно змеи под кожей зашевелились. От пальцев же оборотня исходил едва видимый человеческому глазу серебристый свет. Впрочем, было это сияние настолько прозрачным, что даже стоящий подле Хозяина Боржа Войцех не мог сказать точно - было ли оно на самом деле или просто причудилось.
Одно мгновение перетекало в другое - и были они вязкими и тягучими, словно мед - ничего не менялось ни в возке, ни вокруг. Но потом, когда у Войцеха уже готов был сорваться с губ очередной вопрос, беспамятная спадарыня вдруг изогнулась всем телом и закричала - у нее начались схватки. Один спазм следовал за другим, но служанка, по-прежнему поддерживающая голову госпожи , под грозным взглядом оборотня боялась не то что молитву прочесть, а даже слово единое сказать. Зато зашевелились сгрудившиеся у возка воины Друджи – придвинулись ближе, взялись за оружие. Кабы не десятник – кинулись вперед, защищая госпожу свою от темного колдовства, и волчьи клыки не стали бы им помехой!
Лишь многолетняя, вбитая батогами выучка да правило слушаться старого Войцеха удерживали воев от опрометчивого шага. Хозяин же Боржа продолжал оглаживать живот спадарыни, словно ни в чем не бывало, а потом, не поворачивая головы, тихо заметил:
- Теперь совсем скоро. Убери руку с меча, десятник, да приготовь плащ, дабы принять дитя.
Едва эти слова сорвались с губ оборотня, Ягна, изогнувшись в схватке, страшно захрипела, широко разведя ноги... Вновь закричала, словно умирающий зверь... И почти в тот же миг к ее крику присоединился едва различимый, жалобный писк, а склонившийся над спадарыней Волчий Хозяин повернулся к десятнику с перемазанным кровью и слизью младенцем – красно-сизая, необрезанная пуповина скользкой змею тянулась от новорожденного к матери.
-Держи. Мне еще женщиной заняться след, – коротко приказал оборотень, и Войцех, приняв в плащ крошечного, слабо сучащего руками и ногами младенца, тихо, словно бы не веря до конца в случившееся, прошептал:
- Девочка...
Повелитель Боржа на это замечание только тихо хмыкнул – словно в очередной раз изумился человеческой глупости, но от Ягны так и не отошел. Дождавшись выхода детского места, разъял пуповину, остановил наговором кровь, и лишь после этого обернулся к Войцеху.
- Теперь можешь везти свою госпожу в замок. Ни ее жизни, ни жизни новорожденного уже ничего не грозит, а очнется спадарыня ближе к закату.
Молвив такие слова, поднялся оборотень с колен, и, потеснив Войцеха, ступил из возка. На миг широкие плечи Хозяина Боржа закрыли проем, но с землею около повозки соприкоснулся уже не воинский сапог, а широкая волчья лапа.
Терпеливо ждущая стая немедля взвыла, приветствуя своего вожака, огромный зверь тут же устремился вперед, и за ним последовали остальные. И нескольких мгновений не прошло, как волки исчезли в лесу – словно и не было их тут никогда. А о произошедшем сгрудившимся около возка людям теперь напоминали лишь трупы врагов да слабо попискивающий младенец на руках Войцеха.
