Глава 1
- «Трэл Хэксон, я прошу руки вашей дочери», - торжественно произнёс Сигвальд, и у стоящей в дверях Мидис сердечко пропустило удар. Девушка замерла, затаив дыхание, не веря в своё счастье. Отец Мидис не был удивлён. Он перевёл взгляд на замершую дочь, отмечая, как у его малышки по щекам скользнули слезинки, как в её глазах светится любовь и улыбнулся. «Я даю вам своё благословение трэл Сигвальд», - ответил пожилой мужчина.
Эвелина с улыбкой обвела взглядом своих слушателей и продолжила читать:
- И через декаду, в яркий, солнечный день, в храме Благостых Отца и Матери у алтаря стояли Мидис и Сигвальд. Произнеся клятву верности, молодой мужчина повернулся к любимой, снял покров с её головы и, прошептав: «Люблю тебя», - подарил ей поцелуй.
Услышав дружный вздох, Эвелина подняла голову, закрывая книгу. С улыбкой посмотрела на сверкающих глазками девчонок и скривившихся мальчишек, но по тому, как абсолютно все слушали, затаив дыхание, было понятно – сказание понравилось.
- А сейчас, молодые люди, - девушка поднялась и оправила подол длинного платья: - расходимся по комнатам. Прислужники скоро позовут всех к ужину.
- Трэя Эвелин, - девочка в розовом платьице преградила дорогу девушке: - а завтра? Завтра вы почитаете нам?
- Обязательно, Бекки, - пообещала, улыбаясь, Эвелина и, попрощавшись с ребятнёй, быстрым шагом покинула гостиную.
Витая в своих мыслях и сладко щурясь от предвкушения, Эвелина лёгким шагом пересекла коридоры реабилитационного крыла, свернула в служебный корпус и замерла у двери рекреационных апартаментов.
В подобных комнатах медицинский персонал мог передохнуть, перекусить, восстанавливая силы, ну и конечно освободиться от излишков мёртвого эфира Бездны.
Эвелина тихонько приоткрыла дверь и тут же раздражённо поморщилась, услышав женский смех и беззаботное щебетание.
«Опять сплетничают! Нет, чтобы с детьми позаниматься, почитать им, отвлечь беседами!» Мотнула головой, вспоминая предстоящую вечером встречу и вошла в рекреационную.
Не обращая внимания на повисшую тишину, нарушаемую позвякиванием тонкого фарфора чашек, мазнула взглядом по столу у окна, за которым сидели четыре женщины. Её коллеги по целительству и незнакомка, которая, не скрывая любопытства, нагло рассматривала Эвелину.
С трудом сдержав вспышку раздражения, девушка прошла к своему шкафчику, развязывая пояс форменного фартука. Сложив его в специальную корзину, только после этого обронила, не поворачиваясь к женщинам:
- Трэл Альмод собирался на обход, - сняла белоснежный чепец, отправляя его вслед за фартуком. - Будет недоволен вашим опозданием.
- А ты отчего не спешишь? - услышала насмешливое за спиной. Эвелина прекрасно знала – над ней посмеивались за её рвение и трудолюбие. Сначала тяжело переживала пренебрежительное отношение коллег, сменившееся завистью, злобой, а потом ей стало всё равно.
- А я на сегодня закончила, - Эвелина с улыбкой перекинула на грудь толстую косу, устремляясь к ростовому зеркалу, стоявшему у противоположной стены.
- С чего бы это? У тебя обход вечерний, - с недоумением отозвалась коллега.
Девушка убрала за уши выбившиеся прядки волос и, поправив платье, уже на выходе ответила:
- Трэл Альмод меня освободил. Сегодня он дежурит и оставит кого-то из вас. Всего доброго, - кивнула, не скрывая насмешки, и выпорхнула из кабинета.
Стоило двери закрыться за её спиной, как дамы прошипев ругательства, многозначительно переглянулись. Та, что была незнакома Эвелине, разочарованно скривилась:
- И это она?
- Она, она. Я же тебе говорила – мышь серая! - фыркнула одна из женщин.
- И правда – ничего особенного. И что Кристэн в ней нашёл?
- Но волосы у неё шикарные, - вступила в обсуждение ещё одна дама.
- Да и глаза, - вздохнула четвёртая и тут же, бросив взгляд на закрытую дверь, возмущённым голосом спросила: - Вы замечали, как она заигрывает со всеми целителями? Заметили, как Альмод растекается перед этой выскочкой?
- Да все заметили. А эта глянь-ка, нос кверху задерёт и ходит. А у самой-то дара на единичку только! Зато гонору, гонору! Если б не подфартило, да и не выскочила она замуж за…
- Хватит! - оборвала одна из дам, отставляя чашку и поднимаясь: - Пошли, не то Альмод опять дежурство добавит, если опоздаем.
А Эвелина в это время бежала по коридорам реабилитационного центра.
Она не шла, она летела. Предвкушение пьянило, заставляло сердце биться чаще, а губы то и дело расплываться в счастливой улыбке. Выпорхнув на крыльцо, девушка замерла на миг, запрокинув голову. Чистая лазурь неба с редкими росчерками перьевых облаков радовала глаз, как и тёплый, ласкающий ветерок, играющий с подолом длинного платья.
Сбежав по ступенькам, девушка легкой поступью помчалась по дорожке, петляющей среди великанов деревьев к воротам парка, в сердцевине которого скрывался реабилитационный центр. Золочёные створки распахнулись и на Эвелину обрушились звуки города. Отдалённый смех, гудки мчавшихся по дороге эфиркатов, выкрики зазывал и разносчиков газет. В другое время она бы с удовольствием прошлась, но не в этот день.
Подбежав к информационному столбу, качнула висящую на замысловатом крючке сферу, в которой заклубился серый туман. Когда в дымке сверкнула крохотная молния, назвала адрес:
- Центр Ингвальда.
Искорка, вспыхнув, исчезла, давая знать, что вызов принят, а девушка с улыбкой отошла к ограде. Чуть наклонив голову вбок, она рассматривала спешащих по другой стороне дороги прохожих, обернувшись, посмотрела на закрытые ворота, за которыми высокой стеной высились деревья.
Эвелина любила этот центр. Попала в него по распределению на последнем курсе академии. Отработала практику и была безумно рада приглашению в штат. Каждый день с улыбкой спешила на работу, искренне веря, что не только целительством можно помочь маленьким пациентам, но и одаривая их душевным теплом. Высокая ограда хорошо защищала центр, но не от людей с дурными намерениями, а от шума обычного мира, создавая тем, кто проходил в нём лечение иллюзию уединённости.
Вздрогнув от звука клаксона, подплывшего эфирката, вскочила на подножку, устраиваясь в удобном салоне, указывая висящей сбоку путеводной сфере нужный адрес.
Эфиркат мягко качнулся на туманной подушке и понёсся по дороге.
Глава 2
Эвелина, сжав кулаки, нетерпеливо ёрзала на мягких сиденьях. Когда эфрикат замедлялся, пропуская пешеходов или другой транспорт, ей хотелось выскочить и подтолкнуть его.
- Ну, давай же! - шептала раздражённо. - Ну что за медлительная коробка!
Десяток томительных минут и наконец, она у особняка рода Аладун. Выпорхнула пташкой из салона, взлетела по ступенькам крыльца и, распахнув тяжёлую створку двери, натолкнулась на дворецкого.
- Трея Эвелин, - склонил голову пожилой мужчина. Услужливо, но девушка успела заметить в его глазах икорку злорадства. - Вас ожидают.
- Кто? - Эвелина, торопливо пересекая широкий, ярко освещённый холл, затормозила и резко обернулась.
- Трэл Кристэн и…
- Вернулся? - выдохнула девушка, прижимая ладонь к груди. - Но должен был…
- … и трэя Бенедикта, - продолжил дворецкий с маской равнодушия, словно его и не прерывали.
- Она здесь? Уже? - поморщилась, услышав завершение от мужчины:
- … в малой гостиной.
«Да чтоб её горлузы сожрали!» - Эвелина мысленно выругалась. Сделала шаг и оглянулась на застывшего невозмутимым истуканом дворецкого:
- Позовите Кэри в мои покои! - распорядившись, бегом бросилась к лестнице.
Девушка влетела в свою комнату маленьким торнадо. Шипя ругательства и обрушивая кары на голову свекрови, метнулась в купальню, где принялась расшнуровывать корсет.
- Трэя, вы здесь? - донёсся голос камеристки.
- Кэри, сюда, - облегчённо позвала Эвелина и поторопила: - Заходи, помогай!
В четыре руки дело пошло быстрее. Эвелина скинула платье, нижнюю рубашку и подлетела к раковине, открывая кран. При этом девушки не замолкали ни на минуту, обмениваясь новостями:
- Когда Кристэн приехал? Как давно?
- Как раз полдень часы пробили, - докладывала Кэри, помогая хозяйке приводить себя в порядок: - Сначала направился в свои комнаты, вызвав камердинера.
- А мать его? Когда она явилась?
- Так можно сказать сразу же после возращения хозяина.
- Как? Как она узнаёт, что Кристэн вернулся? И вот каждый раз – явится и охает, вздыхает, выспрашивая о его поездках. Ну, должна же понимать, что мы хотим уединиться! Я даже обнять его не могу, поцеловать! Сидит старая клуша и кривится, словно запрещённое что-то делаем, - с досадой высказывалась Эвелина, умываясь и яростно растирая пушистым полотенцем лицо.
- Правду говорите, - поддакивала Кэри, торопливо семеня за хозяйкой в спальню, а затем в сторону гардеробной. - Никакого такта и понимания! Да и куда ей? Наверняка уж позабыла что значит – мужа после разлуки встречать. Как будто овдовела она ещё при яроле Торольве.
Эвелина прыснула и, задорно блеснув глазами, покачала головой:
- Ну не такая уж она и старая! Полтора десятка лет вдовствует, а не сто пятьдесят, - осмотрела висящие на вешалках платья и ткнула пальцем в нежно кремовое: - Вот это надену. Как раз подходит – приличное до невозможности и такое же скучное, - закатив глаза вздохнула и покорно позволила камеристке надеть на себя платье, зашнуровать тугой корсет. - Быстрее! - поторапливала нетерпеливо и, когда камеристка закончила, побежала к зеркалу, расплетая косу: - Шпильки с жемчужинами неси! Подарок её, пусть любуется, - велела, усаживаясь на пуфик.
«Спокойно! Главное улыбаться и не показывать недовольства!» - уговаривала себя девушка, подходя к дверям малой гостиной. Дождалась, когда лакей услужливо распахнёт створки. Продышалась, вздёргивая подбородок, и вплыла в комнату. Только вся чопорность и великосветский настрой слетел, стоило ей увидеть любимого.
- Крис, - тихо выдохнула, замирая. А так хотелось броситься в объятья мужа и зацеловать, шепча, как сильно скучала по нему.
- Лина, - отозвался Кристэн, вскакивая с кресла и устремляясь к любимой жене. Он, не церемонясь, сжал её в объятиях, и они замерли, глубоко и часто дыша.
- К-хм, - донеслось сбоку, вынуждая пару разойтись. - Эвелина, рада тебя видеть, - пожилая женщина, сидевшаяв кресле с царственной осанкой, приветливо и радушно улыбалась невестке.
- Трэя Бенедикта, и я очень рада вашему визиту, - склонила голову девушка, пряча раздражение в глазах под пушистыми ресницами.
- Прекрасно выглядишь, - похвалила мать Кристэна, цепким взглядом осматривая невестку.
- Благодарю вас. Вы тоже как всегда неотразимы, - улыбалась натянуто Эвелина.
Вроде простой комплимент, но как же ненавидела девушка эти моменты встречи с матерью любимого. Глаза свекрови выдавали её мысли: «Цвет лица невестки не изменился, здоровый блеск в глазах и нет ни единого признака недомогания, а значит – опять не понесла».
- Я безумно голоден, - сверкнул улыбкой Кристэн, устремив на жену потемневший взгляд. Эвелина вспыхнула от явной двусмысленности слов любимого и вновь опустила голову, в то время как муж закончил фразу: - ждали тебя, чтобы отужинать. Дамы, - повернулся к матери: - позвольте сопроводить вас в столовую.
Вяло передвигая по тарелке кусочек рыбы, залитый соусом, Эвелина, улыбаясь, делала вид, что слушает свекровь. Новости её знакомых и подруг, где и как прошёл очередной светский приём, пролетали мимо, не задерживаясь в сознании девушки. В душе тлела досада и горечь на этот вечер, на себя. Кристэн известил её, что прибудет к ночи и Эвелина всё распланировала для встречи мужа. С работы отпросилась пораньше, хотела подготовиться, да и свекровь бы не явилась в поздний час.
Посмотрев на мужа, невольно опустила глаза, потому как дыхание сбилось, и щёки вспыхнули огнём. Уж очень красноречивым и обещающим был взгляд Кристэна, от которого вскипела кровь, и сердце в груди ёкнуло.
- Дорогая, ты плохо питаешься, - донёсся до девушки голос трэи Бенедикты. - Тебе следовало бы посетить целителя, скорректировать рацион.
Прикусив язык, чтобы не поморщиться на реплику свекрови, Эвелина улыбнулась:
- Не беспокойтесь, я плотно отобедала. Да и чувствую себя отлично.
- Заметно, - выдала истинные эмоции пожилая женщина, и сразу спохватившись, с приторной улыбкой добавила: - Выглядишь превосходно.
Каждый свой визит, каждую их встречу трэя Бенедикта искусно скрывая истинный подтекст, напоминала Эвелине то, о чём сама девушка и не смогла бы забыть – наследник. То, чего никак не получалось дать роду Аладун. Свекровь при сыне высказывалась мягко, улыбалась с таким заботой и теплотой, что у Эвелины сводило скулы от этой фальши. Когда же Кристэна не было поблизости, трэя Бенедикта смотрела на невестку как на ничтожество, которому каким-то непостижимым образом умудрилось женить на себе её дорогого мальчика.
Кристэн прервал возобновившейся поток материнских новостей, поднимаясь из-за стола:
- Прошу прощения, но я устал. Матушка, не обижайтесь, но…
- Но ты ведь ещё не продемонстрировал эфирограмму, - обиженно произнесла пожилая женщина. - Я стара, чтобы путешествовать и увидеть мир. Каждый твой приезд жду с огромным нетерпением, чтобы хоть так узнать – как и чем живут другие народности. Но я понимаю, ты утомился после дальней дороги, так что…
Трэя Бенедикта демонстрируя крайнюю степень расстройства, поднялась из-за стола и не успела Эвелина порадоваться, как муж, проникнувшись тирадой матери, отступил:
- Прости. Несомненно – мы можем сегодня посмотреть запись. Думаю, и Эвелине будет интересно. Не так ли, милая?
- Конечно, - кивнула с улыбкой девушка, поднимаясь и вкладывая свою ладошку в протянутую мужем ладонь. Хотя она с огромным удовольствием выставила бы свекровь за дверь особняка, а лучше за ворота парка, который его окружал.
Вновь вернувшись в малую гостиную, дамы уселись в кресла, пока хозяин дома настраивал эфирограмм. Изобретение гениев соседнего королевства позволяло запечатлеть не просто картинки, но и короткие отрезки жизни, фиксируя их на тонкие, хрустальные пластинки. Последняя разработка произвела фурор, потому как научились записывать и звук, пусть и плохого качества.
- Трэя Сандария изведётся, пока не заполучит подобный, - улыбалась мать Кристэна, в то время как Эвелина наблюдала за действиями мужа.
Вот он, кинув на неё чуть прищуренный взгляд, усмехнулся, отвернулся, вновь склоняясь над небольшой коробкой. Как работает эфирограмм, Эвелина не знала, да и не смогла бы разобраться. А вот у кого был дар выше четвёрки, могли сами делать записи с помощью этого прибора, что с её уровнем одарённости было недоступно.
- Кристэн, ты же не сказал жене, - голос свекрови выдернул Эвелину из задумчивости. Посмотрев на пожилую женщину, спросила:
- О чём?
- Сын подарил мне фиксирующий аппарат! - вспыхнув радостью, и гордостью в глазах поделилась свекровь.
- Это… это замечательно! - удивлённо протянула Эвелина. - Что же вы будете записывать? - не удержалась она от шпильки. Ведь за столом мать пожаловалась сыну, что не может путешествовать и увидеть что-то интересное.
- Как что? Конечно самые важные моменты нашей жизни. Я стара, - театрально погрустнела Бенедикта, - неизвестно – сколько мне отпущено. Хотела бы оставить о себе память потомкам.
Эвелина кивнула и опустила голову. С языка девушки чуть не сорвалось, что у свекрови уже есть внуки, которых она не желает видеть, но удержала язвительное замечание. Знала – мужу не понравится её реплика.
