Ты мой
В последнее время жизнь Богдана – это вечный бой на выживание. Ведь родившемуся в трущобах сложно выбраться на свет. Такая жизнь полна потерь, но с одной единственной Богдан не готов смириться. До сих пор он не может простить лучшему другу Александру, что тот просто исчез из его жизни, бросил, когда Богдану так нужна была дружеская поддержка. И когда через пять лет он наконец-то увидел его в толпе, то не удержался, побежал за ним. Но у судьбы на всех свои коварные планы. Богдан заметил девушку, которая бросилась под грузовик, и попытался спасти её, но не смог…
На этом бы история и закончилась, но Провидение дало Богдану второй шанс. Второй шанс встретиться с другом.
– Ты пожалеешь, что выжила, слышишь?
Меня кто-то тряс так сильно, что в мозг будто иглы впивались. Больно, сука, до ужаса. Я глухо застонал, с трудом разлепил глаза. Кто этот самоубийца, что решил меня потрясти? Я не яблоня! Я не мог понять, что со мной. Меня словно грузовик переехал!
О, точно! Грузовик! Я вдруг вспомнил ту девушку, что, как слепая, вышла на проезжую часть, на красный светофор прямо под колёса грузовика! Вот дура! Еле успел её оттолкнуть! То-то медикаментами пахнет. Видимо, я в больницу угодил из-за этой полоумной курицы.
– Я обещаю тебе. Ты пожалеешь, что выжила!
Опять меня трясут. Да что такое-то! Вот я сейчас открою глаза, да как выскажу этому отморозку! Будет знать, как великих спасателей трясти, когда они спят! Чёрт, что ж так больно-то? Всё тело ноет, а глаза как песком засыпало. Но я упорный, я всё же поднял веки, даже предвкушал, как втащу наглецу по нахальной роже, но вдруг увидел того, кого столько лет искал. Да, он очень изменился. Чертовски сильно возмужал, но это точно был Алекс, мой друг. Мой лучший друг, который тряс меня с перекошенным яростью лицом и угрожал? Даже страшно стало. Что я ему сделал? Это же он меня бросил, растворился в утреннем тумане, ни словом не обмолвился, что сваливает из нашего района. Я так хотел его увидеть, так жаждал спросить, почему он мне ничего не сказал, и вот мы встретились, а он…
– Молись богу, чтобы не попасться мне на глаза – убью!
Отбросив меня на подушку, Шаманов развернулся, а я… Чёрт, у меня даже сил нет встать! И всё что я мог – это протянуть к нему руку и хрипло прошептать: «Алекс». Шаманов на миг остановился и очень медленно повернулся. Его взгляд резал меня леденящей душу ненавистью! Всего миг и бывший друг покинул палату, а я так и остался лежать с протянутой рукой. Да к демонам всё! Что за сцена из дешёвого фильма? Я что, реально готов был его умолять остаться? Хотя да, хотел, чтобы понять, за что он меня так ненавидит? Это же я должен на него обижаться, это он меня бросил. Сука такая. Собака сутулая. И чего теперь? Я виноват во всём? И… и чего это он ко мне как к бабе обращался? «Выжила» – я же не ослышался?
– Больной на голову ублюдок, – сердито прошептал и положил руку на живот. Ненавижу его! Столько лет мечтал найти, поговорить. Вспомнить детство. А он. Тварь.
– Сука, – прошептал, когда понял, что ничего не вижу из-за подступивших слёз. Как расчувствовался, стыдоба! Это надо же, как меня проняло.
Стёр слёзы и вдруг замер, когда увидел свои пальцы.
– Это чё за хрень? – тихо выдохнул, похолодев от страха.
Это что за руки такие? Чьи они? Пошевелил пальцами, матюгнулся. Точно моя рука, только какого дьявола она такая тонкая и холёная? И что это за сраный розовый маникюр, твою мать! Опустил глаза вниз и просто заорал, потому что у меня была грудь! Бабья, сука, грудь!
– А-а-а-а! – вырвался из меня на одной ноте женский крик и я, кажется, потерял сознание.
С этим было сложно смириться, я отказывался верить в эту муть, но глядя в зеркало, что стояло на прикроватной тумбе, с отражением не поспоришь – я баба. Да-да, я Татьяна Макаровна Тульская. Я та тупоголовая дура, что бросилась под колёса грузовика. Ненавижу её. И что теперь делать? Как быть? Уже сутки валяюсь в палате. Врач сказал, что мне повезло, и я практически не пострадал, так, лёгкое сотрясение мозга. Ага, как же, повезло! Моё настоящее тело умерло! Мрак. Жизнь кончена.
Я отчётливо помню, как обхватил эту курицу, заслонил собой, удар – и мир померк. Я так хотел жить, особенно сейчас, когда наконец-то встретил Алекса. И что теперь? Как, вообще, жить с этими буферами?
Пожамкал грудь, которая никуда не делась, не рассосалась за двадцать пять часов моего сумасшествия. Приятная, мягкая, и ощущения такие, что не передать. Это тебе не с дружком играть, но, сука, как я уже соскучился по нему. В туалет ходить полная трагедия! Как бабы могут так легко садиться на стульчак, когда он, твою мать, такой холодный!
Лучше бы я помер. Как моя душа переселилась в это тело? Почему? Неужели потому, что я так хотел жить?
Из головы всё не выходил образ Алекса. Его перекошенная рожа и слова. Такое ощущение, что он ненавидит Татьяну. Но это же я теперь Татьяна! Я – заложник бабского тела!
Ну почему так приятно трогать эти сиськи? Я так мечтал заиметь себе девушку вот ради таких вот моментов. Но кому нужен голодранец, работающий грузчиком в магазине. Пару раз перепихнуться, а не дать пожамкать за грудь. Это нет, это уже нужны высокие отношения: цветочки, винцо, короче, бабки. Всё всегда упирается в бабки, а их нет. У меня так точно. Но не у этой крали, в которой я теперь живу. Девица оказалась богатенькой папенькиной дочкой. Палата вип, лучшие доктора, все дела. Всё схвачено – за всё заплачено. Как Алекс сюда пробрался?
В общем, я теперь наследница богатенькой семейки. Папа Татьяны владелец бизнес-центров. Я не слышал о нём, но, судя по тому, как перед ним сам главврач этой богадельни стелился, явно шишка. А ещё у Татьяны нет матери, зато у отца есть жена, которая не пришла проведать падчерицу. Ну я тоже ненавидел свою мачеху, да и отца за компанию. Мать меня бросила, когда я совсем маленький был. Бросила, как и Алекс, ушла по-английски, растворилась в ночной мгле. Утром проснулся, а её нет, зато есть злой отец, и вся его ненависть свалилась на мою голову.
Разговор с отцом Татьяны у нас не вышел. Потому что Татьяна реально дура и решила покончить жизнь самоубийством, даже предсмертную записку написала. Вон валяется возле мусорной корзины. Тело ни к чёрту, даже попасть не смог! Бабы действительно двинутые на голову – из-за какого-то ублюдка умирать. Ну перепихнулись, ну бросил, ну и чего теперь? Подумаешь, трагедия. Вот у меня теперь трагедия, это да. Я реально не знаю, как теперь жить.
– Ох, дружок, дружок, как же мне тебя не хватает, – тихо прошептал, поглаживая гладкий и какой-то пустой пах. Одиночество накрыло с головой, глаза защипало.
– Не реви, сука, – прошипел своему отражению, уже ненавидя эту рожу. Глаза серые, огромные, ресницы как у коровы, опахала просто. Пухлые губы кривились в моём фирменном оскале, выбивая меня из равновесия. Я никак не мог примириться с тем, что теперь баба, вот никак. А ещё этот зад! Как бабы с ним ходят? Это же невозможно! Всё время тянет назад! Сиськи вперёд, жопа назад. Равновесие, сука, где?
Я злился на себя, на Татьяну, на этот несправедливый мир. Потому что мне было страшно. Страшно признать, что я умер, что я живой. Это ненормально. Всё кажется сном, но я точно не сплю. Боль чувствую как родную. И тело постепенно стало слушаться меня, и надо как-то жить дальше.
Жить бабой, твою мать, что за несправедливость?
Я с малых лет привык жить сам по себе. Просто вот я, вот мои кулаки и вот моя злость, попробуй меня победи. Сбежал из дома, когда школу закончил. Девять классов и всё – адьёс, папуля, и твои вечные пьянки. Ещё и мачеха подливала масла в огонь. Ненавижу её за вечные придирки, за то, что гнобила меня, называя сыном шлюхи, а сама-то, сама. Продалась отцу из-за квартиры. Жить ей, бедненькой, негде. Готова ради крыши над головой ноги раздвинуть даже перед такой гнидой, как мой отец. Сносила все побои, срываясь потом на мне. Но я терпел, пока учился, а потом вдруг ушёл в свободное плавание. Плевать на соцслужбы, на своё будущее. Хотя у меня была одна мечта, точнее, несколько. Одна из тех мечт, которую я хотел бы осуществить, – это жить в богатой семье. И желание это сбылось. Осторожнее надо быть с желаниями.
Я реально даже не догадывался, что Тульские живут в Рублёвке. Особняк, высокий забор, видеонаблюдение, охрана, все дела. Я придирчиво кривил губы, присматриваясь к бравым парням и их оружию. Пистолеты настоящие. Крутые пушки. Мне бы такой. Было бы ништяк.
Особняк в два этажа, бассейн, беседка, какие-то ещё сооружения, зелёный газон – американская мечта просто. И я среди этого великолепия. Стою, улыбаюсь, понимая, что жизнь прекрасна. Если бы не был я бабой – вообще бы всё круто, а так – терпимо.
– А вот и наша Танечка! – раздался сладкий томный женский голос.
Я оглянулся, оценивающе прошёлся по сексапильной фигурке дамочки. Оттюнингованная и отштукатуренная куколка. Буфета силиконовые, узкая талия, ноги от ушей, ну как пить дать модель. Шлюшка, по роже видно. Я таких баб за километр чую. Особенно когда в боях без правил участвовал, вот такие богатенькие тётечки и были моими спонсорами. За секс со мной они готовы были платить зелёными. Но я не шлюха, в отличие от них, не продавался. Набивал, идиот, себе цену. А так бы перепихнулся с такой, может, и приподнялся быстрее. Не погряз бы в долгах. Но всё это уже в прошлом.
Итак, отец зашёл в дом, а я остался один на один с мачехой. Как её там зовут? Утром мне выдали новый смартфон, и я первым делом изучил всю подноготную семейки Тульских. Маргарита Сашкова. Бывшая модель, даже певичка, теперь респектабельная держательница благотворительного фонда. По лицу видно – любит она свою падчерицу аж до зубного скрежета. Но я же не Татьяна, так что раскрыл объятия и припал к силиконовой мягонькой груди своей новой мамочки.
– А вот и моя мама, я так рада познакомиться!
Да, да, я, кстати, решил разыграть всех, что у меня амнезия. В кино такое всегда прокатывало. Доктор тоже поверил и подтвердил диагноз. Так что теперь я мог не париться, что кого-то там не запомнил. Хорошее алиби, ощущаю себя актёром, суперзвездой какой-то, только не бабой. Лучше бы Киану Ривзом был, ей-богу. Или Шварценеггером.
– Я вернулся, детка!
– Что? – испуганно отпрянула от меня мамочка, а я улыбнулся, как мог, доброжелательно.
Ну, в самом деле, чего она такая дёрганая? Не думала же, что меня проймёт её грозный строгий взгляд. Она мою мачеху не видела, вот та с ножом в руках порой реально бесила. К тому же мне надо подружиться с Маргаритой. Титьки у неё зачётные, да и задница что надо. Папке Татьяны явно повезло, такую куклу иметь у себя в кровати. Но вернёмся к нашим баранам. То есть к налаживанию отношений с семьёй.
– Я вернулась, говорю.
– Да, да. Ты вернулась, Татьяна. Это хорошо, что ты выжила. Ты хоть понимаешь, что могла подмочить репутацию отца?
– Прости меня, мамочка, я так больше не буду! – сладенько пропел, не переставая растягивать губы как можно шире.
Мачеха Татьяны аж поперхнулась и решила сбежать.
– Раз ты здорова, то всё хорошо.
– Если бы, – усмехнулся ей в ответ.
Насчёт здоровья этого хилого тела я бы поспорил. Я, конечно, люблю девчонок с аппетитной задницей, но никогда не думал, что сам ею стану. И она реально мешает. Надо сесть на диету и, вообще, заняться спортом. Ненавижу ощущать себя слабаком.
Меня проводил в комнату настоящий дворецкий. Дедуля Денис с противными усиками и круглыми очками. Раньше сериал катали по телевизору бразильский, вот там такой же кент играл дворецкого, прям вылитый. Весёлый сериал был, правда, бабский. И чего я про него вспомнил? Неужели сам становлюсь бабой? Да ну! Не хочу! Я мужик, я Богдан и останусь им до конца! Я так решил – и точка!
Комната меня разочаровала, потому что она была – да, да! – бабская. Розовая муть, плюшевые мишки, котята, куклы. Занавески с рюшечками. Мрак, в общем. И ведь не переиграешь, надо прикидываться Татьяной до конца. Открыл шкаф, решил переодеться и обомлел.
– Да твою ж мать!
Как я мог забыть, что девки носят ПЛАТЬЯ!
– Сука! – сокрушённо выдохнул, опустив голову, практически повиснув на створках шкафа. – Лучше бы сдох!
Нет, я ни за что не надену платья. Ни за что!
Была у меня ещё одна мечта – я хотел поступить в университет. Такая далёкая, недосягаемая мечта. Не знаю почему, но вот хотелось, как в песне у группы «Руки вверх» «Студент». Бредовые мечты, но почему-то именно их Провидение и решило осуществить. И вот я стою перед МГУ и пялюсь ввысь на шпиль, протыкающий серые тучи. Ну за что мне всё это? Я же девять классов всего закончил! Какой МГУ? Вы чего? Да я же завалюсь на первой же минуте. И амнезия не поможет. А самое противное оказалось в том, что Татьяна Тульская, сука, натуральный задрот. Вот просто чуть ли не лучшая студентка потока!
– Ну нах… – развернулся на сто восемьдесят градусов, решив сбежать, и замер, раскрыв рот от удивления, – прямо на меня шёл Шаманов. В чёрной кожанке на белую футболку. Ветер трепал светлые волосы, закрывая порой взгляд холодных зелёных глаз, в которых плескалась ярость. Невероятно, как же он изменился за пять лет. Раньше вечно за мной волочился, худой, немощный. Его парни постоянно били, а я его защищал. И мы были друзьями не разлей вода. А сейчас…
– Алекс, – выдохнул я, желая поговорить с ним, как вдруг он схватил меня за волосы, нависнув, шумно дыша, больно сдавил шею.
– Я же предупреждал тебя.
Я опешил лишь на миг, потом вспомнил, что я же теперь Татьяна, и Алекс видит сейчас не меня, своего друга Богдана, а Тульскую. Схватил его за руку, впиваясь ногтями, второй рукой сжал ему яйца, прошипел в ответ:
– Да пошёл бы, собака дикая. Отпусти, а то хуже будет. – Сильнее сжал кулак, и Шаманов, охнув, отступил назад. А я брезгливо оттёр руку о джинсы, привычно сплюнул.
– Гнида, я хотел поговорить с тобой по-хорошему, а ты не ценишь. Если ещё раз подойдёшь ко мне – мало не покажется, усёк?
Глаза Алекса расширились от удивления. Что, не ожидал, дружочек, что тебя баба за яйца подержит? Но я не Татьяна, я дерзкий, так что спуску не дам.
– Слабак, – плюнул ещё раз и, развернувшись, гордо поднялся по ступеням.
Собака сутулая, больно же за горло схватил. И синяки останутся. Я стряхнул с себя женскую муть: мысли о косметичке и тональном креме. Жуть какая. Я реально стал каким-то не таким. Бредятина в башке, а мне на пары пора. Ещё бы понять, где тут что находится?
В холле творилось что-то с чем-то, словно в тренировочный зал зашёл, все галдят, кто-то куда-то идёт.
– О, Татьяна! Привет. Давай, мы опаздываем.
Какая-то рыженькая малышка схватила меня за руку и потащила за собой к лестнице.
– А ты кто? – попытался я застопорить этот ураганчик, но девица хоть и выглядела обманчиво хилой, на поверку оказалась сильной!
– Я? Я Ольга Архипова!
Какие у неё чистые голубые глаза. Миленькая.
– И? – ждал я продолжения. Что мне её имя?
– Я староста группы. Ты что, не узнаёшь меня?
– У меня амнезия после аварии.
– После аварии, говоришь? – раздался голос Алекса за спиной.
Я с разворота хотел ударить его, действуя на рефлексах, но Шаманов выставил блок, а я зашипел от боли в предплечье.
Аннотация
В последнее время жизнь Богдана – это вечный бой на выживание. Ведь родившемуся в трущобах сложно выбраться на свет. Такая жизнь полна потерь, но с одной единственной Богдан не готов смириться. До сих пор он не может простить лучшему другу Александру, что тот просто исчез из его жизни, бросил, когда Богдану так нужна была дружеская поддержка. И когда через пять лет он наконец-то увидел его в толпе, то не удержался, побежал за ним. Но у судьбы на всех свои коварные планы. Богдан заметил девушку, которая бросилась под грузовик, и попытался спасти её, но не смог…
На этом бы история и закончилась, но Провидение дало Богдану второй шанс. Второй шанс встретиться с другом.
Пролог
– Ты пожалеешь, что выжила, слышишь?
Меня кто-то тряс так сильно, что в мозг будто иглы впивались. Больно, сука, до ужаса. Я глухо застонал, с трудом разлепил глаза. Кто этот самоубийца, что решил меня потрясти? Я не яблоня! Я не мог понять, что со мной. Меня словно грузовик переехал!
О, точно! Грузовик! Я вдруг вспомнил ту девушку, что, как слепая, вышла на проезжую часть, на красный светофор прямо под колёса грузовика! Вот дура! Еле успел её оттолкнуть! То-то медикаментами пахнет. Видимо, я в больницу угодил из-за этой полоумной курицы.
– Я обещаю тебе. Ты пожалеешь, что выжила!
Опять меня трясут. Да что такое-то! Вот я сейчас открою глаза, да как выскажу этому отморозку! Будет знать, как великих спасателей трясти, когда они спят! Чёрт, что ж так больно-то? Всё тело ноет, а глаза как песком засыпало. Но я упорный, я всё же поднял веки, даже предвкушал, как втащу наглецу по нахальной роже, но вдруг увидел того, кого столько лет искал. Да, он очень изменился. Чертовски сильно возмужал, но это точно был Алекс, мой друг. Мой лучший друг, который тряс меня с перекошенным яростью лицом и угрожал? Даже страшно стало. Что я ему сделал? Это же он меня бросил, растворился в утреннем тумане, ни словом не обмолвился, что сваливает из нашего района. Я так хотел его увидеть, так жаждал спросить, почему он мне ничего не сказал, и вот мы встретились, а он…
– Молись богу, чтобы не попасться мне на глаза – убью!
Отбросив меня на подушку, Шаманов развернулся, а я… Чёрт, у меня даже сил нет встать! И всё что я мог – это протянуть к нему руку и хрипло прошептать: «Алекс». Шаманов на миг остановился и очень медленно повернулся. Его взгляд резал меня леденящей душу ненавистью! Всего миг и бывший друг покинул палату, а я так и остался лежать с протянутой рукой. Да к демонам всё! Что за сцена из дешёвого фильма? Я что, реально готов был его умолять остаться? Хотя да, хотел, чтобы понять, за что он меня так ненавидит? Это же я должен на него обижаться, это он меня бросил. Сука такая. Собака сутулая. И чего теперь? Я виноват во всём? И… и чего это он ко мне как к бабе обращался? «Выжила» – я же не ослышался?
– Больной на голову ублюдок, – сердито прошептал и положил руку на живот. Ненавижу его! Столько лет мечтал найти, поговорить. Вспомнить детство. А он. Тварь.
– Сука, – прошептал, когда понял, что ничего не вижу из-за подступивших слёз. Как расчувствовался, стыдоба! Это надо же, как меня проняло.
Стёр слёзы и вдруг замер, когда увидел свои пальцы.
– Это чё за хрень? – тихо выдохнул, похолодев от страха.
Это что за руки такие? Чьи они? Пошевелил пальцами, матюгнулся. Точно моя рука, только какого дьявола она такая тонкая и холёная? И что это за сраный розовый маникюр, твою мать! Опустил глаза вниз и просто заорал, потому что у меня была грудь! Бабья, сука, грудь!
– А-а-а-а! – вырвался из меня на одной ноте женский крик и я, кажется, потерял сознание.
Глава 1. Я баба
С этим было сложно смириться, я отказывался верить в эту муть, но глядя в зеркало, что стояло на прикроватной тумбе, с отражением не поспоришь – я баба. Да-да, я Татьяна Макаровна Тульская. Я та тупоголовая дура, что бросилась под колёса грузовика. Ненавижу её. И что теперь делать? Как быть? Уже сутки валяюсь в палате. Врач сказал, что мне повезло, и я практически не пострадал, так, лёгкое сотрясение мозга. Ага, как же, повезло! Моё настоящее тело умерло! Мрак. Жизнь кончена.
Я отчётливо помню, как обхватил эту курицу, заслонил собой, удар – и мир померк. Я так хотел жить, особенно сейчас, когда наконец-то встретил Алекса. И что теперь? Как, вообще, жить с этими буферами?
Пожамкал грудь, которая никуда не делась, не рассосалась за двадцать пять часов моего сумасшествия. Приятная, мягкая, и ощущения такие, что не передать. Это тебе не с дружком играть, но, сука, как я уже соскучился по нему. В туалет ходить полная трагедия! Как бабы могут так легко садиться на стульчак, когда он, твою мать, такой холодный!
Лучше бы я помер. Как моя душа переселилась в это тело? Почему? Неужели потому, что я так хотел жить?
Из головы всё не выходил образ Алекса. Его перекошенная рожа и слова. Такое ощущение, что он ненавидит Татьяну. Но это же я теперь Татьяна! Я – заложник бабского тела!
Ну почему так приятно трогать эти сиськи? Я так мечтал заиметь себе девушку вот ради таких вот моментов. Но кому нужен голодранец, работающий грузчиком в магазине. Пару раз перепихнуться, а не дать пожамкать за грудь. Это нет, это уже нужны высокие отношения: цветочки, винцо, короче, бабки. Всё всегда упирается в бабки, а их нет. У меня так точно. Но не у этой крали, в которой я теперь живу. Девица оказалась богатенькой папенькиной дочкой. Палата вип, лучшие доктора, все дела. Всё схвачено – за всё заплачено. Как Алекс сюда пробрался?
В общем, я теперь наследница богатенькой семейки. Папа Татьяны владелец бизнес-центров. Я не слышал о нём, но, судя по тому, как перед ним сам главврач этой богадельни стелился, явно шишка. А ещё у Татьяны нет матери, зато у отца есть жена, которая не пришла проведать падчерицу. Ну я тоже ненавидел свою мачеху, да и отца за компанию. Мать меня бросила, когда я совсем маленький был. Бросила, как и Алекс, ушла по-английски, растворилась в ночной мгле. Утром проснулся, а её нет, зато есть злой отец, и вся его ненависть свалилась на мою голову.
Разговор с отцом Татьяны у нас не вышел. Потому что Татьяна реально дура и решила покончить жизнь самоубийством, даже предсмертную записку написала. Вон валяется возле мусорной корзины. Тело ни к чёрту, даже попасть не смог! Бабы действительно двинутые на голову – из-за какого-то ублюдка умирать. Ну перепихнулись, ну бросил, ну и чего теперь? Подумаешь, трагедия. Вот у меня теперь трагедия, это да. Я реально не знаю, как теперь жить.
– Ох, дружок, дружок, как же мне тебя не хватает, – тихо прошептал, поглаживая гладкий и какой-то пустой пах. Одиночество накрыло с головой, глаза защипало.
– Не реви, сука, – прошипел своему отражению, уже ненавидя эту рожу. Глаза серые, огромные, ресницы как у коровы, опахала просто. Пухлые губы кривились в моём фирменном оскале, выбивая меня из равновесия. Я никак не мог примириться с тем, что теперь баба, вот никак. А ещё этот зад! Как бабы с ним ходят? Это же невозможно! Всё время тянет назад! Сиськи вперёд, жопа назад. Равновесие, сука, где?
Я злился на себя, на Татьяну, на этот несправедливый мир. Потому что мне было страшно. Страшно признать, что я умер, что я живой. Это ненормально. Всё кажется сном, но я точно не сплю. Боль чувствую как родную. И тело постепенно стало слушаться меня, и надо как-то жить дальше.
Жить бабой, твою мать, что за несправедливость?
Глава 2. Семейка
Я с малых лет привык жить сам по себе. Просто вот я, вот мои кулаки и вот моя злость, попробуй меня победи. Сбежал из дома, когда школу закончил. Девять классов и всё – адьёс, папуля, и твои вечные пьянки. Ещё и мачеха подливала масла в огонь. Ненавижу её за вечные придирки, за то, что гнобила меня, называя сыном шлюхи, а сама-то, сама. Продалась отцу из-за квартиры. Жить ей, бедненькой, негде. Готова ради крыши над головой ноги раздвинуть даже перед такой гнидой, как мой отец. Сносила все побои, срываясь потом на мне. Но я терпел, пока учился, а потом вдруг ушёл в свободное плавание. Плевать на соцслужбы, на своё будущее. Хотя у меня была одна мечта, точнее, несколько. Одна из тех мечт, которую я хотел бы осуществить, – это жить в богатой семье. И желание это сбылось. Осторожнее надо быть с желаниями.
Я реально даже не догадывался, что Тульские живут в Рублёвке. Особняк, высокий забор, видеонаблюдение, охрана, все дела. Я придирчиво кривил губы, присматриваясь к бравым парням и их оружию. Пистолеты настоящие. Крутые пушки. Мне бы такой. Было бы ништяк.
Особняк в два этажа, бассейн, беседка, какие-то ещё сооружения, зелёный газон – американская мечта просто. И я среди этого великолепия. Стою, улыбаюсь, понимая, что жизнь прекрасна. Если бы не был я бабой – вообще бы всё круто, а так – терпимо.
– А вот и наша Танечка! – раздался сладкий томный женский голос.
Я оглянулся, оценивающе прошёлся по сексапильной фигурке дамочки. Оттюнингованная и отштукатуренная куколка. Буфета силиконовые, узкая талия, ноги от ушей, ну как пить дать модель. Шлюшка, по роже видно. Я таких баб за километр чую. Особенно когда в боях без правил участвовал, вот такие богатенькие тётечки и были моими спонсорами. За секс со мной они готовы были платить зелёными. Но я не шлюха, в отличие от них, не продавался. Набивал, идиот, себе цену. А так бы перепихнулся с такой, может, и приподнялся быстрее. Не погряз бы в долгах. Но всё это уже в прошлом.
Итак, отец зашёл в дом, а я остался один на один с мачехой. Как её там зовут? Утром мне выдали новый смартфон, и я первым делом изучил всю подноготную семейки Тульских. Маргарита Сашкова. Бывшая модель, даже певичка, теперь респектабельная держательница благотворительного фонда. По лицу видно – любит она свою падчерицу аж до зубного скрежета. Но я же не Татьяна, так что раскрыл объятия и припал к силиконовой мягонькой груди своей новой мамочки.
– А вот и моя мама, я так рада познакомиться!
Да, да, я, кстати, решил разыграть всех, что у меня амнезия. В кино такое всегда прокатывало. Доктор тоже поверил и подтвердил диагноз. Так что теперь я мог не париться, что кого-то там не запомнил. Хорошее алиби, ощущаю себя актёром, суперзвездой какой-то, только не бабой. Лучше бы Киану Ривзом был, ей-богу. Или Шварценеггером.
– Я вернулся, детка!
– Что? – испуганно отпрянула от меня мамочка, а я улыбнулся, как мог, доброжелательно.
Ну, в самом деле, чего она такая дёрганая? Не думала же, что меня проймёт её грозный строгий взгляд. Она мою мачеху не видела, вот та с ножом в руках порой реально бесила. К тому же мне надо подружиться с Маргаритой. Титьки у неё зачётные, да и задница что надо. Папке Татьяны явно повезло, такую куклу иметь у себя в кровати. Но вернёмся к нашим баранам. То есть к налаживанию отношений с семьёй.
– Я вернулась, говорю.
– Да, да. Ты вернулась, Татьяна. Это хорошо, что ты выжила. Ты хоть понимаешь, что могла подмочить репутацию отца?
– Прости меня, мамочка, я так больше не буду! – сладенько пропел, не переставая растягивать губы как можно шире.
Мачеха Татьяны аж поперхнулась и решила сбежать.
– Раз ты здорова, то всё хорошо.
– Если бы, – усмехнулся ей в ответ.
Насчёт здоровья этого хилого тела я бы поспорил. Я, конечно, люблю девчонок с аппетитной задницей, но никогда не думал, что сам ею стану. И она реально мешает. Надо сесть на диету и, вообще, заняться спортом. Ненавижу ощущать себя слабаком.
Меня проводил в комнату настоящий дворецкий. Дедуля Денис с противными усиками и круглыми очками. Раньше сериал катали по телевизору бразильский, вот там такой же кент играл дворецкого, прям вылитый. Весёлый сериал был, правда, бабский. И чего я про него вспомнил? Неужели сам становлюсь бабой? Да ну! Не хочу! Я мужик, я Богдан и останусь им до конца! Я так решил – и точка!
Комната меня разочаровала, потому что она была – да, да! – бабская. Розовая муть, плюшевые мишки, котята, куклы. Занавески с рюшечками. Мрак, в общем. И ведь не переиграешь, надо прикидываться Татьяной до конца. Открыл шкаф, решил переодеться и обомлел.
– Да твою ж мать!
Как я мог забыть, что девки носят ПЛАТЬЯ!
– Сука! – сокрушённо выдохнул, опустив голову, практически повиснув на створках шкафа. – Лучше бы сдох!
Нет, я ни за что не надену платья. Ни за что!
Глава 3. Я студент
Была у меня ещё одна мечта – я хотел поступить в университет. Такая далёкая, недосягаемая мечта. Не знаю почему, но вот хотелось, как в песне у группы «Руки вверх» «Студент». Бредовые мечты, но почему-то именно их Провидение и решило осуществить. И вот я стою перед МГУ и пялюсь ввысь на шпиль, протыкающий серые тучи. Ну за что мне всё это? Я же девять классов всего закончил! Какой МГУ? Вы чего? Да я же завалюсь на первой же минуте. И амнезия не поможет. А самое противное оказалось в том, что Татьяна Тульская, сука, натуральный задрот. Вот просто чуть ли не лучшая студентка потока!
– Ну нах… – развернулся на сто восемьдесят градусов, решив сбежать, и замер, раскрыв рот от удивления, – прямо на меня шёл Шаманов. В чёрной кожанке на белую футболку. Ветер трепал светлые волосы, закрывая порой взгляд холодных зелёных глаз, в которых плескалась ярость. Невероятно, как же он изменился за пять лет. Раньше вечно за мной волочился, худой, немощный. Его парни постоянно били, а я его защищал. И мы были друзьями не разлей вода. А сейчас…
– Алекс, – выдохнул я, желая поговорить с ним, как вдруг он схватил меня за волосы, нависнув, шумно дыша, больно сдавил шею.
– Я же предупреждал тебя.
Я опешил лишь на миг, потом вспомнил, что я же теперь Татьяна, и Алекс видит сейчас не меня, своего друга Богдана, а Тульскую. Схватил его за руку, впиваясь ногтями, второй рукой сжал ему яйца, прошипел в ответ:
– Да пошёл бы, собака дикая. Отпусти, а то хуже будет. – Сильнее сжал кулак, и Шаманов, охнув, отступил назад. А я брезгливо оттёр руку о джинсы, привычно сплюнул.
– Гнида, я хотел поговорить с тобой по-хорошему, а ты не ценишь. Если ещё раз подойдёшь ко мне – мало не покажется, усёк?
Глаза Алекса расширились от удивления. Что, не ожидал, дружочек, что тебя баба за яйца подержит? Но я не Татьяна, я дерзкий, так что спуску не дам.
– Слабак, – плюнул ещё раз и, развернувшись, гордо поднялся по ступеням.
Собака сутулая, больно же за горло схватил. И синяки останутся. Я стряхнул с себя женскую муть: мысли о косметичке и тональном креме. Жуть какая. Я реально стал каким-то не таким. Бредятина в башке, а мне на пары пора. Ещё бы понять, где тут что находится?
В холле творилось что-то с чем-то, словно в тренировочный зал зашёл, все галдят, кто-то куда-то идёт.
– О, Татьяна! Привет. Давай, мы опаздываем.
Какая-то рыженькая малышка схватила меня за руку и потащила за собой к лестнице.
– А ты кто? – попытался я застопорить этот ураганчик, но девица хоть и выглядела обманчиво хилой, на поверку оказалась сильной!
– Я? Я Ольга Архипова!
Какие у неё чистые голубые глаза. Миленькая.
– И? – ждал я продолжения. Что мне её имя?
– Я староста группы. Ты что, не узнаёшь меня?
– У меня амнезия после аварии.
– После аварии, говоришь? – раздался голос Алекса за спиной.
Я с разворота хотел ударить его, действуя на рефлексах, но Шаманов выставил блок, а я зашипел от боли в предплечье.
