Глава 1.
Длинный коридор особняка Дорнов, прозванный прислугой «Аллеей предков», тонул в полумраке. Высокие стрельчатые окна пропускали скупой свет дальних звезд, ложась бледными ромбами на ковер, поглощавший шаги. И сквозь эту торжественную, давящую тишину, сквозь шепот вековой пыли на портретах усатых прадедов, прорезались звуки, заставлявшие кровь стынуть в жилах.
Сначала это был лишь смутный гул, невнятный шепот из-за резных дубовых дверей в конце коридора. Но с каждым шагом лорда Дорна, медленным и мерным, словно шагом палача, идущего к эшафоту, слова обретали пугающую четкость.
—…не терплю более! Твои руки… они жгут меня! — это был голос Серены, его невесты, но преображенный, хриплый от страсти, раздирающий притворную невинность, за которую он так ценил ее.
Глухой мужской смех, полный животного торжества: — А твой жених? Холодный лорд Дорн с его вечными счетами и договорами… Неужто ревнуешь?
— О, не смей его вспоминать! В его чертогах вечно пахнет льдом и сталью! Ты же… ты — солнечный ветер, опаляющий меня!
Лорд Дорн замер. Пальцы его левой руки, до этого лишь лежавшие на эфесе фамильной шпаги, сомкнулись вокруг него. Холод полированного металла, столетиями вбиравшего в себя ярость его рода, словно пульсировал в такт бешено заколотившемуся сердцу. Суставы побелели.
— Ваша светлость, умоляю… — за спиной его, едва поспевая, метался тенью Гидо?н. Голос старика дрожал, пытаясь пробиться сквозь гул в ушах господина. — Не удостаивайте их своим гневом! Они того не стоят!
Но слова тонули в нарастающем приливе ярости. Дорн сделал еще шаг. И еще. С каждым — голоса за дверью звучали все громче, все откровеннее, превращаясь в непристойную симфонию предательства.
— Он… он ведь может вернуться… — с наигранным страхом прошептала Серена.
— Пусть видит! Пусть знает, какое сокровище упустил! Я не испугаюсь его стали!
«Его стали». Эти слова стали последней каплей.Пальцы Дорна с такой силой впились в эфес, что из-под тонкой кожи на костяшках выступила кровь. Он ощутил древнюю насечку на рукояти — вздыбленного грифона, герб его дома. Символ чести, которую сейчас топтали в грязи. В его собственной спальне.
— Они… они смеют… — хрипло выдохнул он, и собственный голос показался ему чужим, прорвавшимся сквозь строй сжатых зубов. — Помимо меня… помимо моей воли… Они…
— Ваша светлость, опомнитесь! — Гидо?н, нарушив все приличия, схватил его за рукав, пытаясь остановить, оттянуть назад. — Это ловушка! Гнев ослепляет вас! Убейте их — и вы проиграете! Вы опозорите свой род не их грязной кровью, а своим необузданным порывом! Король никогда не простит такого!
Дорн резко дернул рукой, отшвырнув старика. Его взгляд, помутневший от ярости, уперся в дверь. Он уже не видел ни коридора, ни портретов. Он видел лишь картину поругания. Слышал лишь хохот и стоны.
— Опротивеют тебе их имена, милорд! — отчаянно крикнул Гидо?н, падая на колени. — Опротивеет сама память о них! Но если вы войдете туда с мечом — они останутся с вами навеки! Они станут призраками, которые будут шептаться в этих стенах вечно!
Дорн замер. Грудь его высоко и тяжело вздымалась. В горле стоял медный привкус ярости. Он снова посмотрел на свою руку, сжатую на рукояти. На капли крови на безупречно отполированном металле. И тогда из самой глубины его существа, сквозь бушующий вулкан гнева, прорвалось ледяное, тихое, куда более страшное слово.
— Милость…
Он медленно разжал пальцы. Рука онемела и горела.
— Да, Гидо?н, — голос его звучал глухо, но уже обретая привычную железную властность. — Они будут помилованы.
Он оттолкнул ослабевшие ноги дворецкого и распахнул двери одним мощным ударом плеча.
Картина, представшая его глазам, была до боли банальна: смятые шелка на ложе, её растрёпанные золотые волосы, его испуганное, наглое лицо посла Триариуса. И запах… запах похоти и страха.
— Мой повелитель? — просипела Серена, пытаясь прикрыться одеялом, лицо её перекосилось от ужаса.
— Встать! — прогремел голос Дорна, и в его интонациях была вся мощь имперского канцлера, привыкшего казнить и миловать. Оба грешника рухнули на колени.
Он медленно прошелся перед ними, его тень накрыла их, как саван.
— Вы хотели огня? Вы его получите. Но не от меня. Гидо?н!
— Слушаю, милорд! — старик уже стоял на ногах, его голос вновь был тверд и четок.
— Привести священника. Немедленно. И чтобы никто не смел распускать язык.
— Священника? — растерянно прошептала Серена.
— Да, моя дорогая невеста. Сегодня твой день. Ты выходишь замуж. — Лорд Дорн изогнул губы в улыбке, от которой у обоих побежали мурашки по коже. — За этого… существа. Здесь и сейчас. Без договоров, без приданого. Только обеты. Перед богом и передо мной.
— Нет! Я не могу! Я…
— Ты можешь, — перебил он её ледяным тоном. — Или я сделаю так, что твой новый супруг будет произносить обеты, глядя на твою отрезанную голову. Выбор за тобой.
Когда перепуганный священник, под аккомпанемент занесённых бластеров гвардии Дорна, соединил их дрожащие руки, лорд наблюдал за этим, стоя у окна. Его лицо было спокойно и прекрасно, как маска.
— Поздравляю, — сказал он, когда обряд был окончен. — Ваш медовый месяц пройдёт на шахтах Грейсмора. Без права возврата. Без титулов. Без надежды. Наслаждайтесь своим огнём. И помните: каждый день вашей жалкой жизни — это моя милость. Увезите эту… пару, — бросил он гвардейцам, поворачиваясь к ним спиной.
Когда за дверьми затихли звуки удаляющихся шагов и подавленных рыданий, он взглянул на Гидо?на.
— У меня месяц, чтобы представить королю новую невесту. Или опала. Искать её здесь, при дворе — стать посмешищем. Мне нужно самое убогое брачное агентство на самом дне Империи. Где бедность заставит их молчать. Найди его.
— Слушаюсь, милорд.
---
Спустя несколько часов его шаттл, замаскированный под грузовое судёнышко, приземлился на запылённой площадке планеты Гримстад. Воздух здесь был густым и бедным.
— «Созвездие Бранкенштокен», — прочёл Дорн кривую вывеску на обшарпанной двери. Уголок его губ дрогнул в подобии улыбки. — Идеально.
Внутри в это время Бартоломей Кирк, хозяин здания, слащавым тоном выносил приговор: «…от вашего рода осталась одна лишь длинная, смешная фамилия!»
Гордый отказ Алоис. Его грубые угрозы. И… свист сковороды в воздухе, заставивший его ретироваться.
Едва дверь захлопнулась, как в неё снова постучали. Властно и неумолимо.
— Вернулся! — прошипела Марта, снова сжимая в руках своё верное оружие. — Ну, сейчас я ему…
Дверь распахнулась. Сковорода со свистом опустилась на голову гостя, но он, движением быстрым и отточенным, перехватил её на лету, даже не дрогнув.
Его холодный взгляд скользнул по убогой конторе, по бледной Алоис и остановился на ней.
— Меня зовут Лорд Дорн. Я канцлер империи. У вас есть выбор — немедленный арест за нападение на второе лицо империи или… вы выслушаете меня.
Он сделал паузу, видя их немой ужас.
— Или? — выдохнули они хором.
— Или мы заключаем договор. А если нет — арест.
— За что? — прошептала Алоис.
Лорд Дорн отпустил сковороду и равнодушно поправил обшлаг.
— За государственную измену, конечно. Ну, что-то вы замерли. Может, предложите гостю чаю?
