И вроде бы все эти различия не мешали женщинам мило щебетать, обсуждая рецепт нового пирога, или восхищаться шедеврами цветоводства в палисаднике Анны. Однако, при этом Людмила совсем не была уверена в том, что новость о том, что у неё тут нежданно-негаданно приключился адюльтер со спортсменом-любителем, источающим свои манкие феромоны, будет воспринята её новоиспечёнными подругами не то, чтобы с радостью и поддержкой, но хотя бы с пониманием...
Конечно, Анной Карениной она себя не ощущала (пока?!), но некоторое смятение в душе испытывала определённо.
Олеся выросла в полной, достаточно благополучной и материально обеспеченной семье. Сейчас стало модным знать своих предков до седьмого, или хотя бы до пятого колена. Олеся знала про четыре поколения своих близких родственников.
Она сама - это раз, её мама-папа - это два, их родители - это три. Ну, и у дедушек-бабушек тоже были родители, - это четыре.
«И пусть европейцы похваляются перед нами своими книжками в кожаных переплётах, где перечислены предки до седьмого, а то и куда раньше и дальше, колена. Мы же им не сожгли их дома вместе с домовыми книгами, потому что пожалели. Ну, нет у нас этих материальных носителей, доказывающих, что мы родились не от горы грязного белья, а от нормальных предков. Сами то они, незваные гости, у нас камня на камне не оставили, когда пришли на нашу исконную территорию войной» - так рассуждала Олеся, когда ей указывали на пунктуальность обывателей в Европе и на их бережливое отношение к своей истории.
Дед был прикольный чел, судя по его рассказам. Смеётся, когда слышит, что молодёжь гуляет только до 12 ночи. «Хм, если я в 12 приходил домой, то это был просто вечер. В их возрасте я вообще не знал, что такое спать. Куролесили все ночи напролёт, с гулянки - сразу на работу. И ничего, как живые, ещё и план гнали вполне ударно».
Однажды, когда лет 12 было мальчонке, он на крыше поезда уехал за новыми впечатлениями под копотью работающих топок в Краснодар, за 200 километров от дома.
Утренний вокзал. И вдруг рука на плечо: «Мальчик, ты куда? Пойдём со мной, я таких беспризорников как раз собираю здесь» И приёмник-распределитель стал юному деду Олеси домом на целые сутки, пока не приехал тёткин муж и не забрал мальчишку к себе домой.
В подростковом же возрасте, будучи 16-летними оболтусами, они с другом затеяли свой персональный поход в Крым. А вот прямо в мае и махнули, как тепло стало. Их семьи жили у Азовского моря. Недалеко, чуть южнее по побережью, море Чёрное, портовые города, Новороссийск, в частности.
Шли шестидесятые годы, в стране наступило время перемен. В крупные порты заходили иностранные корабли, на берег сходили иностранные матросы. Всё вокруг дышало будто бы свободой, вольницей, заманчивыми перспективами. Учиться уже надоело, переходный возраст и морской воздух пьянили не хуже молодого крымского вина.
И вот они с другом решили, что до Крыма рукой подать, а там у друга дядька в Симферополе живет, он в КГБ работает - это вам не кот начхал, он все вопросы разрулит одной левой. О, эта наивная самоуверенность юности! "Безумству храбрых поём мы песню", - так и есть, прав был классик.
Однако, сказано - сделано.
В одно прекрасное раннее утро они пролезли через дыру в сетке-рабице, ограничивающей зону посадки пассажиров на паром, пролезли на это плавсредство, переправились через Керченский пролив, и потопали пешком в сторону Ялты.
По пути солнце опалило им руки, лица, ветер тоже добавил своего колорита, некоторые попутные машины, иной раз даже такси, брали их с собой бесплатно, но еды горе-путешественникам никто так и не предложил. Когда их нехитрый сухпаёк неминуемо иссяк, пришлось заночевать в каком-то заброшенном доме - отдохнуть, набраться сил, а заодно и придумать дальнейший план.
А поутру да с голодухи парням в голову пришла идея: пройти по улицам по пути следования к автовокзалу, собрать бутылки, сдать их и купить на вырученные деньги себе пирожков или ещё чего съестного.
За час-другой в курортном месте пацанам удалось собрать внушительный улов пустой тары, которую они сложили в рюкзак, и, погромыхивая своей драгоценной добычей, пошли к присмотренному ранее пункту приёма стеклотары.
И надо же такому случиться, что путь их пролегал мимо отделения милиции. А там рано поутру, в шестом часу, приспичило же какому-то милиционеру умыться из под крана, который торчал из подвального окошка. Он умылся, и пока фыркал, отряхивался и утирался, обратил внимание на двоих мальчишек, позвякивающих содержимым своего рюкзака.
Предыдущей же ночью как раз пришла ориентировка: найти виновных в ограблении пивного ларька.
«Мальчики, а ну-ка, подождите! Зайдите-ка вот сюда», - приветливым голосом пробасил милиционер.
- Что там у вас в сумке?
Мальчишки достали свою поклажу.
- Так, вы куда путь держите?
- К дядьке. У меня дядька Симферополе, он в КГБ работает.
- Так, адрес знаете?
- Нет.
- Как дядьку зовут?
- Так-то и так-то.
- Сейчас выясним.
Строгий милиционер набрал номер по стационарному телефону, задал несколько коротких вопросов, выслушал ответы и подытожил:
- Да. Есть такой. Вас отправят автобусом в Симферополь. Сопровождающего дадим.
Дядька, приняв беглецов в свои родственные объятия, удивился: «Ты чего это бегаешь?»
- Да, ну их, отец такой - сякой - не мазанный - сухой, учиться заставляет. Сам коммунист, а браконьерничает. Не хочу я с ними жить, с тобой хочу!
Прожили в гостеприимном доме родственников друга они тогда неделю, жена дядьки поводила их по городу, а потом купила три билета, отвезла их на другую сторону Керченского пролива и отдала родителям.
А осенью, кстати, дядька забрал племянника к себе, и последние два года друг доучивался в Крыму.
Да, вот времена-то были…
С другом позже произошла такая история. Устроился он матросом на буксир. Проработал год, зарекомендовал себя соответствующим образом, не совсем с положительной стороны, скажем прямо.
И потому, когда у него во время рейса внезапно разболелся живот, капитан не отнёсся к этому серьёзно: «Опять обожрался чего-то, вот нечего в рот всякую гадость тянуть!». Ведь и в то время уже существовала практика использования чего-то, меняющего сознание, одурманивающего - таблетки какие-то или капли привозили иностранные матросы. А юные советские экспериментаторы всё норовили протестировать на своём организме.
Капитан, не принимая всерьёз проблемы молодого матроса, посчитав, что будет этот эпизод недомогания тому уроком, вывел из бухты буксир на время шторма. А дружбан-то, оказывается. к чудо-снадобьям не имел ни малейшего отношения, а всего лишь банально загибался от аппендицита.
И окаянный отросток всё-таки, лопнул. По окончании шторма сбагрили парня в одну из прибрежных больниц, прооперировали, но чувствовал он себя отвратительно. От греха подальше, чтобы, если что непоправимое произойдёт, то статистику бы им он не портил, отправили болезного доходягу по месту прописки в Симферополь.
Он уже ничего не ел к тому моменту, вид имел унылый и измождённый. Вызвали с того берега отца, коммуниста-браконьера - два в одном, попрощаться, мало ли чего, парнишка-то не горит желанием выздоравливать.
Отец приехал, уронил горькую скупую мужскую слезу, положил в карман больничной полосатой пижамы три рубля и уехал. Дел много было потому что у него!
А друг по стеночке, по стеночке, и ушёл нетвёрдой походной, да что там, чуть ли не уполз, к ближайшему гастроному.
Зашёл туда с чёрного хода, нашёл грузчиков и попросил их вынести вина вот на эту денежку. Дескать, хотя бы перед неминуемым концом своим анестезию приму, поймите, братцы! Они вынесли, не отказали.
Сердобольные попались грузчики, что тут говорить.
Дедов друг же сделал несколько глотков и отключился. Тут уже и рабочий день стремительно несётся к своему завершению, а этот полосатый пришелец лежит и не шевелится. Грузчики взяли его побережнее и отнесли в ближнюю больницу: «Вот, тут у нас ваш человек подзадержался, вы больница - вам и разбираться!»
- А, ну, тогда кладите его тут, в коридоре, в уголке.
Прошло часа два-три, и вдруг из этого угла раздался слабый голос: «Есть хочу».
Все, кто был в курсе, кинулись его кормить. Так и выжил.
То-то отец удивился! Не ожидал подобного развития событий…
Правда, потом парень попал в Мурманское морское пароходство, а там не вино, там спирт был. Жёсткая и жестокая штука. Замёрз. Не климат.
Честно говоря, родители Олеси побаивались, что тяга к спиртному, любовь к странным внезапным путешествиям и дух авантюризма в целом, от деда вполне может передаться внучке. Говорят, дурные наклонности передаются через поколение - это раз, а два - слишком уж завороженно внучка внимала дедушкиным рассказам, как бы, не повернуло нашу девочку не туда!
Но, нет, пронесло. В том смысле, что девушка выросла вполне нормальная, без вредных привычек живёт. Правильная девушка, умница-красавица, жаль, что замуж только не торопится.
У остальных предков Олеси не было в жизни ничего экстраординарного, предки как предки…
Так уж вышло, что Олеся так и осталась единственным ребёнком у своих родителей. Часто приходится слышать, что одному ребёнку расти трудно, плохо, одиноко и неполноценно. Да-да, ведь бытует расхожее мнение, что один ребёнок, дескать, и не ребёнок вовсе! Правда, а кто же он тогда, народная мудрость не уточняет почему-то...
Олеся совершенно не заметила своей ущербности и неполноценности. Наоборот, её всё очень даже устраивало в таком раскладе: если положила что-то куда-то, то именно там это что-то и найдёшь, куда положила. Да, хоть под кровать. И никто из младших не исчертит твою тетрадку, никто не помешает учить уроки, не раскидает игрушки на твоей территории. А старшие, например, не будут смотреть вечно свысока и кичиться своим возрастом, прогоняя тебя под предлогом, что ты салага-малага, когда к ним приходят их друзья-товарищи.
Именно поэтому Олеся выросла довольно категоричным человеком, требовательной к себе и к людям. Всё же отсутствие вынужденной необходимости находить компромисс с братом или сестрой, учитывать ещё чьи-то интересы, внесли лепту в характер девушки. К тому же Олеся часто оставалась наедине со своими мыслями, подспудно любила всё анализировать, но и фантазия ей была совсем не чужда!
Что интересно, Олеся заметила за собой интересную особенность - она умеет думать по заказу.
Вот, например, понадобилось ей решить какую-то проблему, найти нестандартное решение - она не пытается переложить ответственность на плечи других, да хотя бы попросить совета. Нет. Она удобно располагается и думает над этой проблемой. Пусть даже в принудительном порядке, из-под палки, вроде как мозг упрямится, пытается увильнуть, заняться чем-нибудь лёгким и приятным, а ты хватаешь его за воображаемое ухо и принуждаешь сесть и заняться делом, - подумать. Потому что здесь и сейчас именно это важно и нужно!
А многие другие (большинство!) думать не хотят и не умеют. Это она ещё в школе с удивлением обнаружила. Вроде вид имеют и не совсем глупый, но самостоятельно решать проблемы не способны, даже не лежат в том направлении, всё больше уповая на авось.
Да и взрослые такие есть. Всё время пытаются переложить на кого-то свои задачи, как будто другие умнее или другим людям нужнее твои проблемы, чем тебе самому. Ну, полный абсурд же и абсолютная безответственность!
Поэтому, Олеся и не считала никогда, что ей не повезло в жизни из-за отсутствия братьев-сестёр.
Её вовлечённые и подверженные модным веяниям современной педагогики родители, как это сейчас модно, с пяти лет (и это ещё довольно поздно! просто родители исповедовали то педагогическое течение, по которому именно до 5 лет ребёнку можно позволять абсолютно всё) начали водить её по секциям, кружкам и школам раннего развития. Фортепиано, изо, иностранный язык, лепка, ритмика, гимнастика - это неполный список того, через что она прошла в детстве. Нет, не перешагнула, и пошла дальше, а взяла с собой навыки и умение наполнять смыслом свою жизнь.
Под чутким и твёрдым руководством своей матери-рукодельницы девочка научилась вязать спицами и крючком, вышивать разными способами и даже делать оригинальные аппликации, смешивая, казалось бы, совершенно неподходящие друг другу материалы. Будучи внимательной и усердной ученицей, научилась на обычных уроках труда весьма неплохо шить.
Благодаря этому, Олесе никогда не бывает скучно самой с собой. Если ей начинает казаться, что она вот–вот заскучает, она берёт пачку журналов мод, которые копит лет с двенадцати, и начинает рассматривать модели, анализируя, что и как можно было бы изменить вот в этой модели, а чем лично она дополнила бы вон ту... Посмотрит-посмотрит, да и возьмётся за какую-нибудь юбку или платье. Правда этих платьев скопилось уже вагон и маленькая тележка, но, лучше шить, чем унывать.
Тем более, сведущие люди уверяют, что уныние есть один из наиболее тяжких грехов. «Что уж, мне не найдётся более приятного греха, чем погрузиться в уныние?» - рассуждала обычно Олеся, завершая свою очередную эксклюзивную вещицу - ничуть не хуже тех, что в журналах.
Благодаря заботе и поддержке родителей Олеся получила престижное образование. Оно стоило немалых денег. Дипломы юриста не на каждом углу раздают, знаете ли!
Но, в профессии девушка вскоре разочаровалась. Быть внутри этой профессии – значит постоянно терпеть, что тебя грузят и грузят чужими проблемами, потому что работа у тебя такая - помогать решать проблемы. Люди не хотят жить по совести, а потом принуждают других решать возникшие из-за собственной глупости или пороков проблемы.
«А оно мне надо?» - задалась однажды Олеся вполне резонным вопросом и, поразмыслив, решила кардинально сменить сферу деятельности. Её выбор пал на стезю ландшафтного дизайнера. Почитала материалы, посмотрела видео, фотографии, прошла курсы, где обучающихся ознакомили с перспективными направлениями, видами и разновидностями растений, элементами конструкций и прочими нюансами, и начала предлагать свои идеи на этом рынке услуг.
И обнаружилось, что ей есть что предложить людям. Даже за немалые деньги. А вообще, Олеся давно заметила, какими светлыми, открытыми и даже одухотворёнными бывают лица людей, работающих с растениями. Находясь целыми днями бок о бок с людьми так расслабиться и отдохнуть душой вряд ли получится!
Бабушка причитала поначалу: «Деньги и время на ветер, зачем тогда училась?», но потом смирилась, и признала, что бесполезным редко что бывает, большая часть из того, что мы делаем, оставляет значимый след в нашем развитии. А разве мало людей, кто не работает по полученной специальности? Наверное, половина уж точно, а то и больше. И, что, все несчастны от этого факта?
Уровень доходов позволил Олесе купить дом в коттеджном посёлке, конечно, в ипотеку, куда же без неё в наше время, но, тем не менее, у девушки появилось своё вполне приличное отдельное жильё.
Бабушка-консерватор и на эту тему причитала: «Леська,
Конечно, Анной Карениной она себя не ощущала (пока?!), но некоторое смятение в душе испытывала определённо.
Глава 5. Олеся. Семья.
Олеся выросла в полной, достаточно благополучной и материально обеспеченной семье. Сейчас стало модным знать своих предков до седьмого, или хотя бы до пятого колена. Олеся знала про четыре поколения своих близких родственников.
Она сама - это раз, её мама-папа - это два, их родители - это три. Ну, и у дедушек-бабушек тоже были родители, - это четыре.
«И пусть европейцы похваляются перед нами своими книжками в кожаных переплётах, где перечислены предки до седьмого, а то и куда раньше и дальше, колена. Мы же им не сожгли их дома вместе с домовыми книгами, потому что пожалели. Ну, нет у нас этих материальных носителей, доказывающих, что мы родились не от горы грязного белья, а от нормальных предков. Сами то они, незваные гости, у нас камня на камне не оставили, когда пришли на нашу исконную территорию войной» - так рассуждала Олеся, когда ей указывали на пунктуальность обывателей в Европе и на их бережливое отношение к своей истории.
Дед был прикольный чел, судя по его рассказам. Смеётся, когда слышит, что молодёжь гуляет только до 12 ночи. «Хм, если я в 12 приходил домой, то это был просто вечер. В их возрасте я вообще не знал, что такое спать. Куролесили все ночи напролёт, с гулянки - сразу на работу. И ничего, как живые, ещё и план гнали вполне ударно».
Однажды, когда лет 12 было мальчонке, он на крыше поезда уехал за новыми впечатлениями под копотью работающих топок в Краснодар, за 200 километров от дома.
Утренний вокзал. И вдруг рука на плечо: «Мальчик, ты куда? Пойдём со мной, я таких беспризорников как раз собираю здесь» И приёмник-распределитель стал юному деду Олеси домом на целые сутки, пока не приехал тёткин муж и не забрал мальчишку к себе домой.
В подростковом же возрасте, будучи 16-летними оболтусами, они с другом затеяли свой персональный поход в Крым. А вот прямо в мае и махнули, как тепло стало. Их семьи жили у Азовского моря. Недалеко, чуть южнее по побережью, море Чёрное, портовые города, Новороссийск, в частности.
Шли шестидесятые годы, в стране наступило время перемен. В крупные порты заходили иностранные корабли, на берег сходили иностранные матросы. Всё вокруг дышало будто бы свободой, вольницей, заманчивыми перспективами. Учиться уже надоело, переходный возраст и морской воздух пьянили не хуже молодого крымского вина.
И вот они с другом решили, что до Крыма рукой подать, а там у друга дядька в Симферополе живет, он в КГБ работает - это вам не кот начхал, он все вопросы разрулит одной левой. О, эта наивная самоуверенность юности! "Безумству храбрых поём мы песню", - так и есть, прав был классик.
Однако, сказано - сделано.
В одно прекрасное раннее утро они пролезли через дыру в сетке-рабице, ограничивающей зону посадки пассажиров на паром, пролезли на это плавсредство, переправились через Керченский пролив, и потопали пешком в сторону Ялты.
По пути солнце опалило им руки, лица, ветер тоже добавил своего колорита, некоторые попутные машины, иной раз даже такси, брали их с собой бесплатно, но еды горе-путешественникам никто так и не предложил. Когда их нехитрый сухпаёк неминуемо иссяк, пришлось заночевать в каком-то заброшенном доме - отдохнуть, набраться сил, а заодно и придумать дальнейший план.
А поутру да с голодухи парням в голову пришла идея: пройти по улицам по пути следования к автовокзалу, собрать бутылки, сдать их и купить на вырученные деньги себе пирожков или ещё чего съестного.
За час-другой в курортном месте пацанам удалось собрать внушительный улов пустой тары, которую они сложили в рюкзак, и, погромыхивая своей драгоценной добычей, пошли к присмотренному ранее пункту приёма стеклотары.
И надо же такому случиться, что путь их пролегал мимо отделения милиции. А там рано поутру, в шестом часу, приспичило же какому-то милиционеру умыться из под крана, который торчал из подвального окошка. Он умылся, и пока фыркал, отряхивался и утирался, обратил внимание на двоих мальчишек, позвякивающих содержимым своего рюкзака.
Предыдущей же ночью как раз пришла ориентировка: найти виновных в ограблении пивного ларька.
«Мальчики, а ну-ка, подождите! Зайдите-ка вот сюда», - приветливым голосом пробасил милиционер.
- Что там у вас в сумке?
Мальчишки достали свою поклажу.
- Так, вы куда путь держите?
- К дядьке. У меня дядька Симферополе, он в КГБ работает.
- Так, адрес знаете?
- Нет.
- Как дядьку зовут?
- Так-то и так-то.
- Сейчас выясним.
Строгий милиционер набрал номер по стационарному телефону, задал несколько коротких вопросов, выслушал ответы и подытожил:
- Да. Есть такой. Вас отправят автобусом в Симферополь. Сопровождающего дадим.
Дядька, приняв беглецов в свои родственные объятия, удивился: «Ты чего это бегаешь?»
- Да, ну их, отец такой - сякой - не мазанный - сухой, учиться заставляет. Сам коммунист, а браконьерничает. Не хочу я с ними жить, с тобой хочу!
Прожили в гостеприимном доме родственников друга они тогда неделю, жена дядьки поводила их по городу, а потом купила три билета, отвезла их на другую сторону Керченского пролива и отдала родителям.
А осенью, кстати, дядька забрал племянника к себе, и последние два года друг доучивался в Крыму.
Да, вот времена-то были…
С другом позже произошла такая история. Устроился он матросом на буксир. Проработал год, зарекомендовал себя соответствующим образом, не совсем с положительной стороны, скажем прямо.
И потому, когда у него во время рейса внезапно разболелся живот, капитан не отнёсся к этому серьёзно: «Опять обожрался чего-то, вот нечего в рот всякую гадость тянуть!». Ведь и в то время уже существовала практика использования чего-то, меняющего сознание, одурманивающего - таблетки какие-то или капли привозили иностранные матросы. А юные советские экспериментаторы всё норовили протестировать на своём организме.
Капитан, не принимая всерьёз проблемы молодого матроса, посчитав, что будет этот эпизод недомогания тому уроком, вывел из бухты буксир на время шторма. А дружбан-то, оказывается. к чудо-снадобьям не имел ни малейшего отношения, а всего лишь банально загибался от аппендицита.
И окаянный отросток всё-таки, лопнул. По окончании шторма сбагрили парня в одну из прибрежных больниц, прооперировали, но чувствовал он себя отвратительно. От греха подальше, чтобы, если что непоправимое произойдёт, то статистику бы им он не портил, отправили болезного доходягу по месту прописки в Симферополь.
Он уже ничего не ел к тому моменту, вид имел унылый и измождённый. Вызвали с того берега отца, коммуниста-браконьера - два в одном, попрощаться, мало ли чего, парнишка-то не горит желанием выздоравливать.
Отец приехал, уронил горькую скупую мужскую слезу, положил в карман больничной полосатой пижамы три рубля и уехал. Дел много было потому что у него!
А друг по стеночке, по стеночке, и ушёл нетвёрдой походной, да что там, чуть ли не уполз, к ближайшему гастроному.
Зашёл туда с чёрного хода, нашёл грузчиков и попросил их вынести вина вот на эту денежку. Дескать, хотя бы перед неминуемым концом своим анестезию приму, поймите, братцы! Они вынесли, не отказали.
Сердобольные попались грузчики, что тут говорить.
Дедов друг же сделал несколько глотков и отключился. Тут уже и рабочий день стремительно несётся к своему завершению, а этот полосатый пришелец лежит и не шевелится. Грузчики взяли его побережнее и отнесли в ближнюю больницу: «Вот, тут у нас ваш человек подзадержался, вы больница - вам и разбираться!»
- А, ну, тогда кладите его тут, в коридоре, в уголке.
Прошло часа два-три, и вдруг из этого угла раздался слабый голос: «Есть хочу».
Все, кто был в курсе, кинулись его кормить. Так и выжил.
То-то отец удивился! Не ожидал подобного развития событий…
Правда, потом парень попал в Мурманское морское пароходство, а там не вино, там спирт был. Жёсткая и жестокая штука. Замёрз. Не климат.
Честно говоря, родители Олеси побаивались, что тяга к спиртному, любовь к странным внезапным путешествиям и дух авантюризма в целом, от деда вполне может передаться внучке. Говорят, дурные наклонности передаются через поколение - это раз, а два - слишком уж завороженно внучка внимала дедушкиным рассказам, как бы, не повернуло нашу девочку не туда!
Но, нет, пронесло. В том смысле, что девушка выросла вполне нормальная, без вредных привычек живёт. Правильная девушка, умница-красавица, жаль, что замуж только не торопится.
У остальных предков Олеси не было в жизни ничего экстраординарного, предки как предки…
Глава 6. Олеся. А девочка-то выросла!
Так уж вышло, что Олеся так и осталась единственным ребёнком у своих родителей. Часто приходится слышать, что одному ребёнку расти трудно, плохо, одиноко и неполноценно. Да-да, ведь бытует расхожее мнение, что один ребёнок, дескать, и не ребёнок вовсе! Правда, а кто же он тогда, народная мудрость не уточняет почему-то...
Олеся совершенно не заметила своей ущербности и неполноценности. Наоборот, её всё очень даже устраивало в таком раскладе: если положила что-то куда-то, то именно там это что-то и найдёшь, куда положила. Да, хоть под кровать. И никто из младших не исчертит твою тетрадку, никто не помешает учить уроки, не раскидает игрушки на твоей территории. А старшие, например, не будут смотреть вечно свысока и кичиться своим возрастом, прогоняя тебя под предлогом, что ты салага-малага, когда к ним приходят их друзья-товарищи.
Именно поэтому Олеся выросла довольно категоричным человеком, требовательной к себе и к людям. Всё же отсутствие вынужденной необходимости находить компромисс с братом или сестрой, учитывать ещё чьи-то интересы, внесли лепту в характер девушки. К тому же Олеся часто оставалась наедине со своими мыслями, подспудно любила всё анализировать, но и фантазия ей была совсем не чужда!
Что интересно, Олеся заметила за собой интересную особенность - она умеет думать по заказу.
Вот, например, понадобилось ей решить какую-то проблему, найти нестандартное решение - она не пытается переложить ответственность на плечи других, да хотя бы попросить совета. Нет. Она удобно располагается и думает над этой проблемой. Пусть даже в принудительном порядке, из-под палки, вроде как мозг упрямится, пытается увильнуть, заняться чем-нибудь лёгким и приятным, а ты хватаешь его за воображаемое ухо и принуждаешь сесть и заняться делом, - подумать. Потому что здесь и сейчас именно это важно и нужно!
А многие другие (большинство!) думать не хотят и не умеют. Это она ещё в школе с удивлением обнаружила. Вроде вид имеют и не совсем глупый, но самостоятельно решать проблемы не способны, даже не лежат в том направлении, всё больше уповая на авось.
Да и взрослые такие есть. Всё время пытаются переложить на кого-то свои задачи, как будто другие умнее или другим людям нужнее твои проблемы, чем тебе самому. Ну, полный абсурд же и абсолютная безответственность!
Поэтому, Олеся и не считала никогда, что ей не повезло в жизни из-за отсутствия братьев-сестёр.
Её вовлечённые и подверженные модным веяниям современной педагогики родители, как это сейчас модно, с пяти лет (и это ещё довольно поздно! просто родители исповедовали то педагогическое течение, по которому именно до 5 лет ребёнку можно позволять абсолютно всё) начали водить её по секциям, кружкам и школам раннего развития. Фортепиано, изо, иностранный язык, лепка, ритмика, гимнастика - это неполный список того, через что она прошла в детстве. Нет, не перешагнула, и пошла дальше, а взяла с собой навыки и умение наполнять смыслом свою жизнь.
Под чутким и твёрдым руководством своей матери-рукодельницы девочка научилась вязать спицами и крючком, вышивать разными способами и даже делать оригинальные аппликации, смешивая, казалось бы, совершенно неподходящие друг другу материалы. Будучи внимательной и усердной ученицей, научилась на обычных уроках труда весьма неплохо шить.
Благодаря этому, Олесе никогда не бывает скучно самой с собой. Если ей начинает казаться, что она вот–вот заскучает, она берёт пачку журналов мод, которые копит лет с двенадцати, и начинает рассматривать модели, анализируя, что и как можно было бы изменить вот в этой модели, а чем лично она дополнила бы вон ту... Посмотрит-посмотрит, да и возьмётся за какую-нибудь юбку или платье. Правда этих платьев скопилось уже вагон и маленькая тележка, но, лучше шить, чем унывать.
Тем более, сведущие люди уверяют, что уныние есть один из наиболее тяжких грехов. «Что уж, мне не найдётся более приятного греха, чем погрузиться в уныние?» - рассуждала обычно Олеся, завершая свою очередную эксклюзивную вещицу - ничуть не хуже тех, что в журналах.
Благодаря заботе и поддержке родителей Олеся получила престижное образование. Оно стоило немалых денег. Дипломы юриста не на каждом углу раздают, знаете ли!
Но, в профессии девушка вскоре разочаровалась. Быть внутри этой профессии – значит постоянно терпеть, что тебя грузят и грузят чужими проблемами, потому что работа у тебя такая - помогать решать проблемы. Люди не хотят жить по совести, а потом принуждают других решать возникшие из-за собственной глупости или пороков проблемы.
«А оно мне надо?» - задалась однажды Олеся вполне резонным вопросом и, поразмыслив, решила кардинально сменить сферу деятельности. Её выбор пал на стезю ландшафтного дизайнера. Почитала материалы, посмотрела видео, фотографии, прошла курсы, где обучающихся ознакомили с перспективными направлениями, видами и разновидностями растений, элементами конструкций и прочими нюансами, и начала предлагать свои идеи на этом рынке услуг.
И обнаружилось, что ей есть что предложить людям. Даже за немалые деньги. А вообще, Олеся давно заметила, какими светлыми, открытыми и даже одухотворёнными бывают лица людей, работающих с растениями. Находясь целыми днями бок о бок с людьми так расслабиться и отдохнуть душой вряд ли получится!
Бабушка причитала поначалу: «Деньги и время на ветер, зачем тогда училась?», но потом смирилась, и признала, что бесполезным редко что бывает, большая часть из того, что мы делаем, оставляет значимый след в нашем развитии. А разве мало людей, кто не работает по полученной специальности? Наверное, половина уж точно, а то и больше. И, что, все несчастны от этого факта?
Уровень доходов позволил Олесе купить дом в коттеджном посёлке, конечно, в ипотеку, куда же без неё в наше время, но, тем не менее, у девушки появилось своё вполне приличное отдельное жильё.
Бабушка-консерватор и на эту тему причитала: «Леська,
