Когда Вика, наконец, обернулась, перед ней выросла немытая махина какого-то серого внедорожника с забрызганными грязью боками. Пыльное окошко с пассажирской стороны медленно опустилось, и Андрей сказал:
– Ты в курсе, что восемь полос шоссе ты не сможешь перейти?
– С чего ты взял, что мне надо на другую сторону?
– Ты идешь по правой стороне дороги, не нужно было бы, шла бы по левой.
– Люди не машины, ты в курсе? У меня нет правильных и неправильных сторон дороги, по которой я иду. Дорога – просто дорога. Захочу, пойду по середине шоссе, – Вика произносила этот бред, и он её совершенно не смущал. Как не смущал и Андрей, взявшийся непонятно откуда, да еще и на машине, вместо своего вездесущего велосипеда.
– Садись, – он открыл ей дверь, – я тебя отвезу.
– Куда?
– Туда, куда тебе нужно.
Вика с сомнением посмотрела на шоссе. А куда ей нужно? Поперек восьми полос или все-таки куда-то конкретно?
– Тогда поехали в Наро-Фоминск, – внезапно для себя приняла она решение.
– Поехали.
Вика запрыгнула в высокий автомобиль и захлопнула дверь. Андрей молча взялся за руль и завел рычащий двигатель. Его волосы все еще блестели от воды, а от кожи пахло мылом и бесстыдством. Любовью к себе и приключениям на свою пятую точку. Раз уж он решил с ней отправиться в никуда.
Вика быстро рассмотрела панель на торпеде между ними и включила музыку. Всё равно какую, в приложении на экране висел длинный плэйлист с множеством песен. Как раз то, что нужно на длинную дорогу в пару часов. Дорогу подальше от Москвы и семейных драм. Ту, что она проделывала так много раз, что сбилась со счета. За спиной отца на хриплом мотоцикле, на затертом сидении междугороднего автобуса, на попутке с незнакомцем или подаренной нелюбимым машине.
Андрей ничего не говорил и не спрашивал, он просто сидел за рулем и сосредоточенно смотрел вперед на восьмиполосную реку машин. Музыка лилась из динамиков, заглушая мысли и звуки учащенного сердцебиения.
Спустя полчаса или час, она опустила стекло со своей стороны, и в салон ворвался хорошо прожаренный над асфальтом воздух. Ветер, разрезаемый пыльным капотом внедорожника, запрыгивал внутрь, хватал Вику за волосы, трепал и отпускал, и снова трепал. Она закрыла глаза и отдалась этому странному чувству свободы.
Главное, это не пропустить нужный поворот через километры, отсчитываемые тахометром пульса, туда, где так хорошо было зализывать раны. Где было тихо и спокойно вдали от всех проблем. За тонким деревянным забором темно-зеленого цвета под сенью разлапистых старых яблонь.
Путь по крупному шоссе всегда был самым сложным из-за невероятной монотонности и однообразности, которая навеивала скуку, и начинало клонить в сон. Лучшими средствами от них были разговоры, особенно по душам, когда в беседе часы пролетают как минуты. Но в этот раз разговор не мог пробиться, как не может росток на высушенной солнцем до корки земле.
Вика в один момент начала понимать, что это её шанс поговорить с Андреем, выяснить, что между ними происходит и, как это закончить с наименьшим потерями для обоих. Ведь даже, несмотря на собственное эмоциональное состояние, на непреодолимое влечение, граничащее с безумием, она не могла себе представить, как им продолжать. Вокруг ведь были сплошные запреты: Маша пророчила катастрофу, которая возникнет по вине взрывоопасного прошлого их обоих, Разумов тыкал в лицо опасным влиянием на психику друга, сама Виктория возводила для себя огромный знак «Стоп». Не могли все одновременно ошибаться, а значит, надо прекращать то, что ещё и не зародилось. Задушить в утробе любой намёк на продолжение.
Как бы больно от этого не было.
Она мельком поглядывала на профиль Андрея, который как хороший таксист даже взгляда в её сторону не кидал, лишь сконцентрировался на дороге и собственных мыслях.
Нужный съезд нарисовался спустя почти два часа. Но лишь потому, что машин было слишком много, и поток не мог как следует разогнаться. Дорога из Новой Москвы до дачного поселка была намного короче, чем из Бирюлёва или центра.
Первыми за долгое время её словами были указания, куда свернуть. Они миновали небольшой городок, немного не доезжая до Наро-Фоминска, а затем нырнули в лес, за которым находились стройные прямоугольные кварталы старого СНТ. Налево, направо и еще раз направо, а затем прямо по улице до высокого, но давно облезшего темно-зеленого забора. За ним виднелась блестящая на солнце металлическая крыша.
– Приехали, – сообщила она, и Андрей остановил машину.
Не дожидаясь ответа, Вика выбралась и открыла старые скрипучие ворота, раскрывая заросшую травой площадку. Андрей понял без слов и аккуратно запарковался на этом крохотном пятачке, который был предназначен для намного более скромных машин, а чаще вообще для мотоцикла.
Затем Ветров и сам выбрался из машины и, закрыв дверь, вдохнул полной грудью.
– Хорошо пахнет. Полевыми цветами.
– И очень тихо, – дополнила его ощущения Вика.
Участок ужасно зарос за неполный летний месяц, сюда нанесло такое количество разнотравья, что все участки между домом и садом превратились в буйный луг с цветами. Тропинка из цементных плиток с трудом угадывалась между волнами колышущегося ароматного покрова. Осиротевшие парники грустно выглядывали разбитыми окошечками из-за деревьев. Дом же на счастье выглядел целым, хоть и потёртым.
Мама терпеть не могла эту дачу и бросила её довольно быстро после отъезда отца. Второй же причиной запустения было то, что отец умудрился оставить за собой собственность на участок и дом, полностью отказавшись от квартиры в Москве. Ему она была ни к чему. А дача была его детищем, сад, огород, дом, достроенный своими руками. Теперь же он оставил его Вике, которой этот уединенный домик на краю поселка стал убежищем от невзгод. Но ухаживать и любить его так же, как прежний хозяин Вика не могла. Сначала мать не позволяла, потом Ренат, теперь и сама забыла.
Вот выбралась только с самым неожиданным попутчиком, который был на удивление молчалив и даже не задавал стандартных вопросов залётного гостя. Вика пробралась по тропинке к дому и открыла дверь ключом, который навечно был привязан к её связке. Дверь скрипнула и немного даже застопорилась, доски искривились от возраста и начали упираться. Пришлось толкнуть сильней и резко ввалиться в тесную прихожую.
Это была классическая дача с застеклённой верандой, несколькими комнатами и мансардой под заостренной крышей. Намного просторней и чище, чем заброшенный домик, найденный Викой в лесу, но не менее одинокий. Здесь было чисто и сухо, никакой пыли или бродячих кошек.
Вика вдохнула знакомый запах, это будто путешествие во времени. Здравствуй, прошлое. И прощай, настоящее. Андрей стоял на пороге и оглядывал скромное загородное жилище.
– В доме душно, давай посидим в саду, там есть столик, – без особого контекста сказала Вика.
Он кивнул и вышел из домика в поисках указанного предмета мебели, затерявшегося в траве, а Вика быстро сходила на кухню к запасам питьевой воды в больших пластиковых бутылках, которые навезла еще в прошлый раз. Ведь планировала возвращаться.
Когда она вышла из дома с бутылью в одной руке и двумя кружками в другой, Андрей уже очищал от веточек и листьев потемневшую древесину столешницы. Когда-то на этом столике красовалась клеёнка с яркими цветами, врезавшаяся в память Вики навсегда. Высокие спинки двух скамеек они с папой накрывали мягкими покрывалами, чтобы было комфортно сидеть долгие часы, но сейчас и они были пусты.
Андрей взял из руки Вики бутылку и открутил крышку. Она расставила перед ними две разные кружки, которые по семейному обычаю отправлялись на пенсию на дачу, после того, как надоедали или получали в неравных боях с кривыми руками трещины и сколы.
Вика разлила им обоим воду, уселась на скамью и, отпив от большой жажды половину кружки, молча уставилась на Андрея. Он в точности повторил этот немой ритуал и сел напротив неё как искаженное отражение. Несколько мгновений они так и сидели.
О чём он думает, интересно? Ждет ли от Вики какой-то ответ на просьбу о прощении в лапах пальмы?
– Хорошо здесь, почти как у моей бабушки.
Вика улыбнулась этому началу разговора, но подыграла.
– Ага. Это и есть бабушкина дача. А потом папина. Теперь моя. Далековато от Москвы.
– Ты не представляешь насколько это близко, – ответил Андрей.
Вика пожала плечами. Они оба совсем не об этом хотели поговорить.
– Почему ты остановился на дороге? – решилась Вика.
– А почему ты ушла в лес? Я увидел тебя в окно.
– Гуляла.
– И я гулял, – Андрей решил играть в ту же игру.
– Так почему?
– Показалось, что так было нужно. Какая разница, зачем человеку нужно куда-то ехать.
– Тебя не смущает это путешествие?
– Меня беспокоишь ты, – вдруг признался он.
– Чем же?
Андрей вдруг накрыл её руку своей, Вика выдержала горячую ладонь всего пару секунд и выдернула свою.
– Тем, что я не понимаю тебя.
Вика вздохнула и отвела взгляд. Она сама себя не понимала.
– А надо понимать?
– Ты запуталась. И сомневаешься. Очень много. Надо распутывать, – Андрей пожал плечами, будто это что-то само собой разумеющееся: распутывать мертвые узлы в чьих-то головах.
– Тогда ты мне помоги распутать, – она сложила руки на щербатую чашку, чтобы у него больше не было соблазна коснуться её, – почему цветок? За что прощать?
– А почему ты убежала? – парировал он вопрос как хороший теннисист мячик.
– Ты не сделал ничего плохого, чтобы извиняться, – вернула она.
– Разве? Ты сказала, что не нужно было, и убежала. А мне показалось, что было хорошо. Не сходится что-то.
Вика закусила губу. Тянет ведь из неё правду.
– Было. Очень, – выдавила она, слегка краснея.
– Это было хорошо. Но это было плохо. И зря, – продолжил Андрея раскладывать проблему, но как-то странно бродя вокруг неё. Осторожно, не называя вещи своими именами.
– Просто не нужно было этого делать, – Вика повторила свою фразу и сразу пожалела.
– Значит, я всё же ошибся?
– В чём?
– В том, как прочитал твои сигналы. То, как ты на меня смотрела, как следила на озере, разглядывала, как всё время пыталась прикоснуться, как… – он засомневался, но всё же сказал, – поцеловала в лесу.
– Ты помнишь? – удивленно вдохнула Вика.
– Помню. Это первое, что я помню, когда отпустило. То, что выдернуло меня с той стороны.
– Откуда?
– Это не важно. Но я посчитал, что понимаю, чего ты хочешь. И в доме, и в лифте, да даже на улице. Мне казалось, что я вижу в тебе…
– Что?
– Желание.
Вика облизнула губы и тут же осеклась. Неужели её так легко считывать? И даже сейчас может прочесть в её глазах, как она пожирает его взглядом, с усилием не позволяя себе начать беззастенчиво разглядывать и вспоминать то, что буквально пару часов назад ей открылось без его на то разрешения? Видит ли он так же хорошо её страх?
– Я ошибся? – продолжил Андрей, – если это так, то извинения уместны. Более чем. Но теперь… теперь мне кажется, будто я взял тебя насильно и это… – он нервно потер край стола рукой, взъерошил волосы. – Это неправильно.
– Я не… Это не так, – Вика путалась в мыслях и словах не меньше Андрея. Ей богу, как школьники на первом свидании, – я… тогда хотела.
– Тогда в чём проблема?
В восстании тараканов в моей голове, хотелось сказать ему в ответ. Может, она действительно слишком всё усложняет. Сейчас, сидя прямо перед Андреем, язык не поворачивался сказать неправду и отвергнуть его расспросы. Ходячая сыворотка правды.
– Во мне?
– Это вопрос?
– Мне, – Вика чувствовала, что начинает гореть всё ее лицо, – правда было очень хорошо. Это был потрясающий секс, – теперь и уши полыхают. Господи, ей же не пятнадцать! Но, чёрт возьми, это был невероятный по силе ощущений и эмоций секс, от которого до сих пор голова кругом.
– А теперь будет «но»?
– Но… в моей жизни всё слишком сложно. Я не могу… сейчас… поддерживать какие-либо отношения.
Когда она закончила свою спотыкающуюся тираду, Андрей на время замолчал, внимательно её разглядывая. Должно быть, обдумывал, как ему относиться к этому бреду и невероятно шаблонным фразам, что лезли из Вики сами по себе, как зубная паста из тюбика, на который наступили. Да, не умеет она выяснять отношения. А казалось, ничего хуже, чем письмо Ренату, она уже не выдавит из себя.
– И что это значит?
– Это значит, что… если ты планировал, что после всего этого мы начнем, – Вика подавилась словом, – встречаться. То… это невозможно.
– А если не планировал?
Вика моргнула. Неожиданно. Андрей продолжил:
– Может это был просто секс? Без планов. Ты хотела, я хотел. Мы взрослые люди.
Андрей не то чтобы поставил точку в терзаниях Вики, но завел её в новый тупик. Из этого мертвого угла она не знала, как выбраться. Выходит она себе нафантазировала то, чего не было и не планировалось?
– Взрослые, – осторожно подтвердила она.
– Нам понравилось.
– Да. То есть, нет!
Андрей улыбнулся, в серых глазах мелькнули огоньки.
– Так да или нет?
– А почему ты тогда сам так расстроился? – внезапно даже для самой себя Вика решила найти дыры в этой логике.
– «Так» это как?
– Что пришлось вмешаться Разумову.
Взгляд Андрея тут же изменился и потемнел.
– Что он сделал? – в голосе была угроза. Разумову или ей?
– Поговорил, – уже на половине слова Вика жалела. Лучше бы она не упоминала об этом. Кто тянул её за язык вспоминать в такой момент следователя с его непонятными угрозами. Она не очень испугалась угроз, но вот последствия их отношений для Андрея слишком живо въедались в её память.
Андрей стукнул кулаком по столу так, что кружки подпрыгнули. Вика вздрогнула и отстранилась от него.
– Я с этим любителем поговорить… сам так побеседую.
– Не надо, пожалуйста! – заволновалась сразу Вика, – он же твой друг. Не надо из-за меня ссориться с другом! Ничего ужасного он не сказал, просто беспокоился!
– Знаю я его беспокойство. Как влезет с ногами, куда его не просят.
– Не говори. Ради меня. Это же тогда выходит, что я настучала.
Андрей шумно выдохнул через нос и закрыл на мгновение глаза. Успокоился и снова их открыл.
– Как вы любите всё усложнять, – сказал он, не пойми про кого. – Зачем всё это? Тут же проще некуда!
Вике было нечего сказать, потому что да, она чемпион мира с тремя золотыми медалями по усложнению. И своей жизни, и жизни окружающих людей. А так же кандидат в мастера спорта по высасыванию проблем из пальца и надуванию мухи в слона без соломинки.
– Всё сложно говоришь?
Вика попыталась пожать плечами в ответ, но толком не успела.
– Значит, упростим. Тебе не нужны отношения. Мне не нужны отношения. Тебе секс нравится?
– Эм… да?
– И мне нравится. Обожаю секс. Будем считать, что это был обычный дружеский секс, да?
– Э…
– Захочешь ещё, приходи. Повторим. Без обязательств. По-соседски.
Он был серьезен, это не звучало как шутка или издёвка. Но в то же время было что-то в этом неправильное. Возможно, количество переживаний вложенных с обеих сторон в последствия этого секса.
Андрей встал и протянул Вике руку, будто собирался подтвердить договор.
– Будем считать это взаимовыгодным сотрудничеством? – ладонь призывно протянута, осталось только пожать в ответ.
Вика встала и вложила в его руку свою маленькую. Ветров сжал её пальцы и тут же потянул на себя всю оставшуюся Вику. Завершением движения стал внезапный глубокий поцелуй в губы, от которого Вика распахнула глаза и окончательно потеряла дар речи.
– Ты в курсе, что восемь полос шоссе ты не сможешь перейти?
– С чего ты взял, что мне надо на другую сторону?
– Ты идешь по правой стороне дороги, не нужно было бы, шла бы по левой.
– Люди не машины, ты в курсе? У меня нет правильных и неправильных сторон дороги, по которой я иду. Дорога – просто дорога. Захочу, пойду по середине шоссе, – Вика произносила этот бред, и он её совершенно не смущал. Как не смущал и Андрей, взявшийся непонятно откуда, да еще и на машине, вместо своего вездесущего велосипеда.
– Садись, – он открыл ей дверь, – я тебя отвезу.
– Куда?
– Туда, куда тебе нужно.
Вика с сомнением посмотрела на шоссе. А куда ей нужно? Поперек восьми полос или все-таки куда-то конкретно?
– Тогда поехали в Наро-Фоминск, – внезапно для себя приняла она решение.
– Поехали.
Вика запрыгнула в высокий автомобиль и захлопнула дверь. Андрей молча взялся за руль и завел рычащий двигатель. Его волосы все еще блестели от воды, а от кожи пахло мылом и бесстыдством. Любовью к себе и приключениям на свою пятую точку. Раз уж он решил с ней отправиться в никуда.
Вика быстро рассмотрела панель на торпеде между ними и включила музыку. Всё равно какую, в приложении на экране висел длинный плэйлист с множеством песен. Как раз то, что нужно на длинную дорогу в пару часов. Дорогу подальше от Москвы и семейных драм. Ту, что она проделывала так много раз, что сбилась со счета. За спиной отца на хриплом мотоцикле, на затертом сидении междугороднего автобуса, на попутке с незнакомцем или подаренной нелюбимым машине.
Андрей ничего не говорил и не спрашивал, он просто сидел за рулем и сосредоточенно смотрел вперед на восьмиполосную реку машин. Музыка лилась из динамиков, заглушая мысли и звуки учащенного сердцебиения.
Спустя полчаса или час, она опустила стекло со своей стороны, и в салон ворвался хорошо прожаренный над асфальтом воздух. Ветер, разрезаемый пыльным капотом внедорожника, запрыгивал внутрь, хватал Вику за волосы, трепал и отпускал, и снова трепал. Она закрыла глаза и отдалась этому странному чувству свободы.
Главное, это не пропустить нужный поворот через километры, отсчитываемые тахометром пульса, туда, где так хорошо было зализывать раны. Где было тихо и спокойно вдали от всех проблем. За тонким деревянным забором темно-зеленого цвета под сенью разлапистых старых яблонь.
Путь по крупному шоссе всегда был самым сложным из-за невероятной монотонности и однообразности, которая навеивала скуку, и начинало клонить в сон. Лучшими средствами от них были разговоры, особенно по душам, когда в беседе часы пролетают как минуты. Но в этот раз разговор не мог пробиться, как не может росток на высушенной солнцем до корки земле.
Вика в один момент начала понимать, что это её шанс поговорить с Андреем, выяснить, что между ними происходит и, как это закончить с наименьшим потерями для обоих. Ведь даже, несмотря на собственное эмоциональное состояние, на непреодолимое влечение, граничащее с безумием, она не могла себе представить, как им продолжать. Вокруг ведь были сплошные запреты: Маша пророчила катастрофу, которая возникнет по вине взрывоопасного прошлого их обоих, Разумов тыкал в лицо опасным влиянием на психику друга, сама Виктория возводила для себя огромный знак «Стоп». Не могли все одновременно ошибаться, а значит, надо прекращать то, что ещё и не зародилось. Задушить в утробе любой намёк на продолжение.
Как бы больно от этого не было.
Она мельком поглядывала на профиль Андрея, который как хороший таксист даже взгляда в её сторону не кидал, лишь сконцентрировался на дороге и собственных мыслях.
Нужный съезд нарисовался спустя почти два часа. Но лишь потому, что машин было слишком много, и поток не мог как следует разогнаться. Дорога из Новой Москвы до дачного поселка была намного короче, чем из Бирюлёва или центра.
Первыми за долгое время её словами были указания, куда свернуть. Они миновали небольшой городок, немного не доезжая до Наро-Фоминска, а затем нырнули в лес, за которым находились стройные прямоугольные кварталы старого СНТ. Налево, направо и еще раз направо, а затем прямо по улице до высокого, но давно облезшего темно-зеленого забора. За ним виднелась блестящая на солнце металлическая крыша.
– Приехали, – сообщила она, и Андрей остановил машину.
Не дожидаясь ответа, Вика выбралась и открыла старые скрипучие ворота, раскрывая заросшую травой площадку. Андрей понял без слов и аккуратно запарковался на этом крохотном пятачке, который был предназначен для намного более скромных машин, а чаще вообще для мотоцикла.
Затем Ветров и сам выбрался из машины и, закрыв дверь, вдохнул полной грудью.
– Хорошо пахнет. Полевыми цветами.
– И очень тихо, – дополнила его ощущения Вика.
Участок ужасно зарос за неполный летний месяц, сюда нанесло такое количество разнотравья, что все участки между домом и садом превратились в буйный луг с цветами. Тропинка из цементных плиток с трудом угадывалась между волнами колышущегося ароматного покрова. Осиротевшие парники грустно выглядывали разбитыми окошечками из-за деревьев. Дом же на счастье выглядел целым, хоть и потёртым.
Мама терпеть не могла эту дачу и бросила её довольно быстро после отъезда отца. Второй же причиной запустения было то, что отец умудрился оставить за собой собственность на участок и дом, полностью отказавшись от квартиры в Москве. Ему она была ни к чему. А дача была его детищем, сад, огород, дом, достроенный своими руками. Теперь же он оставил его Вике, которой этот уединенный домик на краю поселка стал убежищем от невзгод. Но ухаживать и любить его так же, как прежний хозяин Вика не могла. Сначала мать не позволяла, потом Ренат, теперь и сама забыла.
Вот выбралась только с самым неожиданным попутчиком, который был на удивление молчалив и даже не задавал стандартных вопросов залётного гостя. Вика пробралась по тропинке к дому и открыла дверь ключом, который навечно был привязан к её связке. Дверь скрипнула и немного даже застопорилась, доски искривились от возраста и начали упираться. Пришлось толкнуть сильней и резко ввалиться в тесную прихожую.
Это была классическая дача с застеклённой верандой, несколькими комнатами и мансардой под заостренной крышей. Намного просторней и чище, чем заброшенный домик, найденный Викой в лесу, но не менее одинокий. Здесь было чисто и сухо, никакой пыли или бродячих кошек.
Вика вдохнула знакомый запах, это будто путешествие во времени. Здравствуй, прошлое. И прощай, настоящее. Андрей стоял на пороге и оглядывал скромное загородное жилище.
– В доме душно, давай посидим в саду, там есть столик, – без особого контекста сказала Вика.
Он кивнул и вышел из домика в поисках указанного предмета мебели, затерявшегося в траве, а Вика быстро сходила на кухню к запасам питьевой воды в больших пластиковых бутылках, которые навезла еще в прошлый раз. Ведь планировала возвращаться.
Когда она вышла из дома с бутылью в одной руке и двумя кружками в другой, Андрей уже очищал от веточек и листьев потемневшую древесину столешницы. Когда-то на этом столике красовалась клеёнка с яркими цветами, врезавшаяся в память Вики навсегда. Высокие спинки двух скамеек они с папой накрывали мягкими покрывалами, чтобы было комфортно сидеть долгие часы, но сейчас и они были пусты.
Андрей взял из руки Вики бутылку и открутил крышку. Она расставила перед ними две разные кружки, которые по семейному обычаю отправлялись на пенсию на дачу, после того, как надоедали или получали в неравных боях с кривыми руками трещины и сколы.
Вика разлила им обоим воду, уселась на скамью и, отпив от большой жажды половину кружки, молча уставилась на Андрея. Он в точности повторил этот немой ритуал и сел напротив неё как искаженное отражение. Несколько мгновений они так и сидели.
О чём он думает, интересно? Ждет ли от Вики какой-то ответ на просьбу о прощении в лапах пальмы?
– Хорошо здесь, почти как у моей бабушки.
Вика улыбнулась этому началу разговора, но подыграла.
– Ага. Это и есть бабушкина дача. А потом папина. Теперь моя. Далековато от Москвы.
– Ты не представляешь насколько это близко, – ответил Андрей.
Вика пожала плечами. Они оба совсем не об этом хотели поговорить.
– Почему ты остановился на дороге? – решилась Вика.
– А почему ты ушла в лес? Я увидел тебя в окно.
– Гуляла.
– И я гулял, – Андрей решил играть в ту же игру.
– Так почему?
– Показалось, что так было нужно. Какая разница, зачем человеку нужно куда-то ехать.
– Тебя не смущает это путешествие?
– Меня беспокоишь ты, – вдруг признался он.
– Чем же?
Андрей вдруг накрыл её руку своей, Вика выдержала горячую ладонь всего пару секунд и выдернула свою.
– Тем, что я не понимаю тебя.
Вика вздохнула и отвела взгляд. Она сама себя не понимала.
– А надо понимать?
– Ты запуталась. И сомневаешься. Очень много. Надо распутывать, – Андрей пожал плечами, будто это что-то само собой разумеющееся: распутывать мертвые узлы в чьих-то головах.
– Тогда ты мне помоги распутать, – она сложила руки на щербатую чашку, чтобы у него больше не было соблазна коснуться её, – почему цветок? За что прощать?
– А почему ты убежала? – парировал он вопрос как хороший теннисист мячик.
– Ты не сделал ничего плохого, чтобы извиняться, – вернула она.
– Разве? Ты сказала, что не нужно было, и убежала. А мне показалось, что было хорошо. Не сходится что-то.
Вика закусила губу. Тянет ведь из неё правду.
– Было. Очень, – выдавила она, слегка краснея.
– Это было хорошо. Но это было плохо. И зря, – продолжил Андрея раскладывать проблему, но как-то странно бродя вокруг неё. Осторожно, не называя вещи своими именами.
– Просто не нужно было этого делать, – Вика повторила свою фразу и сразу пожалела.
– Значит, я всё же ошибся?
– В чём?
– В том, как прочитал твои сигналы. То, как ты на меня смотрела, как следила на озере, разглядывала, как всё время пыталась прикоснуться, как… – он засомневался, но всё же сказал, – поцеловала в лесу.
– Ты помнишь? – удивленно вдохнула Вика.
– Помню. Это первое, что я помню, когда отпустило. То, что выдернуло меня с той стороны.
– Откуда?
– Это не важно. Но я посчитал, что понимаю, чего ты хочешь. И в доме, и в лифте, да даже на улице. Мне казалось, что я вижу в тебе…
– Что?
– Желание.
Вика облизнула губы и тут же осеклась. Неужели её так легко считывать? И даже сейчас может прочесть в её глазах, как она пожирает его взглядом, с усилием не позволяя себе начать беззастенчиво разглядывать и вспоминать то, что буквально пару часов назад ей открылось без его на то разрешения? Видит ли он так же хорошо её страх?
– Я ошибся? – продолжил Андрей, – если это так, то извинения уместны. Более чем. Но теперь… теперь мне кажется, будто я взял тебя насильно и это… – он нервно потер край стола рукой, взъерошил волосы. – Это неправильно.
– Я не… Это не так, – Вика путалась в мыслях и словах не меньше Андрея. Ей богу, как школьники на первом свидании, – я… тогда хотела.
– Тогда в чём проблема?
В восстании тараканов в моей голове, хотелось сказать ему в ответ. Может, она действительно слишком всё усложняет. Сейчас, сидя прямо перед Андреем, язык не поворачивался сказать неправду и отвергнуть его расспросы. Ходячая сыворотка правды.
– Во мне?
– Это вопрос?
– Мне, – Вика чувствовала, что начинает гореть всё ее лицо, – правда было очень хорошо. Это был потрясающий секс, – теперь и уши полыхают. Господи, ей же не пятнадцать! Но, чёрт возьми, это был невероятный по силе ощущений и эмоций секс, от которого до сих пор голова кругом.
– А теперь будет «но»?
– Но… в моей жизни всё слишком сложно. Я не могу… сейчас… поддерживать какие-либо отношения.
Когда она закончила свою спотыкающуюся тираду, Андрей на время замолчал, внимательно её разглядывая. Должно быть, обдумывал, как ему относиться к этому бреду и невероятно шаблонным фразам, что лезли из Вики сами по себе, как зубная паста из тюбика, на который наступили. Да, не умеет она выяснять отношения. А казалось, ничего хуже, чем письмо Ренату, она уже не выдавит из себя.
– И что это значит?
– Это значит, что… если ты планировал, что после всего этого мы начнем, – Вика подавилась словом, – встречаться. То… это невозможно.
– А если не планировал?
Вика моргнула. Неожиданно. Андрей продолжил:
– Может это был просто секс? Без планов. Ты хотела, я хотел. Мы взрослые люди.
Андрей не то чтобы поставил точку в терзаниях Вики, но завел её в новый тупик. Из этого мертвого угла она не знала, как выбраться. Выходит она себе нафантазировала то, чего не было и не планировалось?
– Взрослые, – осторожно подтвердила она.
– Нам понравилось.
– Да. То есть, нет!
Андрей улыбнулся, в серых глазах мелькнули огоньки.
– Так да или нет?
– А почему ты тогда сам так расстроился? – внезапно даже для самой себя Вика решила найти дыры в этой логике.
– «Так» это как?
– Что пришлось вмешаться Разумову.
Взгляд Андрея тут же изменился и потемнел.
– Что он сделал? – в голосе была угроза. Разумову или ей?
– Поговорил, – уже на половине слова Вика жалела. Лучше бы она не упоминала об этом. Кто тянул её за язык вспоминать в такой момент следователя с его непонятными угрозами. Она не очень испугалась угроз, но вот последствия их отношений для Андрея слишком живо въедались в её память.
Андрей стукнул кулаком по столу так, что кружки подпрыгнули. Вика вздрогнула и отстранилась от него.
– Я с этим любителем поговорить… сам так побеседую.
– Не надо, пожалуйста! – заволновалась сразу Вика, – он же твой друг. Не надо из-за меня ссориться с другом! Ничего ужасного он не сказал, просто беспокоился!
– Знаю я его беспокойство. Как влезет с ногами, куда его не просят.
– Не говори. Ради меня. Это же тогда выходит, что я настучала.
Андрей шумно выдохнул через нос и закрыл на мгновение глаза. Успокоился и снова их открыл.
– Как вы любите всё усложнять, – сказал он, не пойми про кого. – Зачем всё это? Тут же проще некуда!
Вике было нечего сказать, потому что да, она чемпион мира с тремя золотыми медалями по усложнению. И своей жизни, и жизни окружающих людей. А так же кандидат в мастера спорта по высасыванию проблем из пальца и надуванию мухи в слона без соломинки.
– Всё сложно говоришь?
Вика попыталась пожать плечами в ответ, но толком не успела.
– Значит, упростим. Тебе не нужны отношения. Мне не нужны отношения. Тебе секс нравится?
– Эм… да?
– И мне нравится. Обожаю секс. Будем считать, что это был обычный дружеский секс, да?
– Э…
– Захочешь ещё, приходи. Повторим. Без обязательств. По-соседски.
Он был серьезен, это не звучало как шутка или издёвка. Но в то же время было что-то в этом неправильное. Возможно, количество переживаний вложенных с обеих сторон в последствия этого секса.
Андрей встал и протянул Вике руку, будто собирался подтвердить договор.
– Будем считать это взаимовыгодным сотрудничеством? – ладонь призывно протянута, осталось только пожать в ответ.
Вика встала и вложила в его руку свою маленькую. Ветров сжал её пальцы и тут же потянул на себя всю оставшуюся Вику. Завершением движения стал внезапный глубокий поцелуй в губы, от которого Вика распахнула глаза и окончательно потеряла дар речи.
