Но на помощь пришел газовый пистолет и после хлопка, взвывшая пара молодчиков, согнулась, хватаясь за лицо. Их с Андреем совершенно точно пытались разделить и добить по одному, собравшись группой на каждого.
Пока Разумова валяли по песку уже другие парни, не слишком-то и успешно, учитывая, что он оказался тоже неплохим бойцом, из тени вылез пропавший на время главарь. Он что-то проорал Андрею и вытащил из-за спины пистолет, отчетливо видный в свете костра.
– Андрей! – Вика плюнула на все предупреждения и побежала в их сторону. Маша бросилась за ней.
Раздался выстрел и громким эхом прокатился над гладью реки. Подпрыгнули все разом, и Разумов с песка и банда, тоже не ожидавшая такого поворота. Все дернулись как спортсмены от стартового пистолета и заметались, забывая, зачем дерутся. Андрей же, непонятно как увернувшийся от выстрела, уже выбил пистолет из вытянутой руки главаря, и повалил его на землю еще до того, как темный силуэт оружия закончил широкую дугу полета в ночную тьму.
– Андрюха! – Разумов рванул в сторону друга на ходу понимая, что тот в порядке, но не сбавляя темп.
Вика с Машей уже почти добежали до них через весь пляж и теперь отчетливо видели, как Андрей с неотвратимостью отбойного молота вколачивает оппонента в землю. Слабо сопротивляющийся главарь уже начинал походить на котлету, разбрызгивая кровь в стороны с каждым новым ударом в лицо.
– Назад! – крикнул Разумов, увидевший девушек, – Живо!
Девушки споткнулись на полшага и затормозили в шокированном состоянии, когда Разумов с неожиданным рывком сбил Андрея с лежащего главаря и попытался его оттащить. Но Ветров лишь смахнул того со своего плеча и повернулся к обидчику явно с намерением продолжить. Пока его друг пытался встать на ноги, несколько оставшихся на ногах молодчиков решили ещё раз попытаться завалить главного противника. Андрей же с упорством робота, отбрасывал их ударами и более, того преследовал тех, кто решил убежать, и жестко добивал до лежачего состояния, будто задался целью обезвредить всю банду именно таким способом. Он мало реагировал на внешние раздражители, на крики Разумова или вопли оставшихся хулиганов, двигался иначе, бил жестче и безжалостный, словно запрограммированная машина.
Вдалеке завыли сирены опоздавшей кавалерии, и красно-синие огни показались из-за дальних домов. Это подстегнуло Разумова добраться до Андрея, но перед этим он крикнул застывшим, как вкопанные от увиденного, Вике с Машей:
– На место! Бегом!
Последнее, что увидели девушки перед тем, как вынужденно подчинились, это как Разумов ударил Андрея в лицо, сбивая с намеченного маршрута. Его крики на друга были слышны, всё время пока они не добежали почти до самого столика, который до этого занимали. Вике было страшно оборачиваться, она не понимала, что происходит, ночь вокруг мелькала яркими всполохами огней прибывшей полиции, а сердце пыталось выскочить из груди, проломив клетку рёбер, и умчаться в темноту рощи, чтобы спрятаться от всего этого кошмара.
Маша тяжело плюхнулась на скамейку, спрятав лицо в ладони, затем снова убрала руки и обернулась к догорающему костру, шокировано качая головой. Вика тоже оглянулась, не в силах устоять.
Патрульные машины уже стояли у самого круга света, полицейские собирали и ставили на ноги пьяных и побитых драчунов, застегивая на них наручники. Главарь поднимался с большим трудом и помощью полицейских, чтобы оказаться в таком же положении, хотя ему скорей требовалось путешествие в больницу. Он его хотя бы не убил, подумала Вика и сама же испугалась своей мысли.
Два тёмных силуэта двигались к ним от костра едва видные в ночи. Разумов тащил под руку спотыкающегося Ветрова, не говоря больше ни единого слова. Не обратив внимания на девушек, он провёл его мимо стола, сразу к машине, открыл заднюю дверь, и затолкал того на сидение. Когда в салоне зажегся свет стали видны темные потеки крови на лице Андрея, тянущиеся от разбитой брови и из-под носа, такие же темные пятна на светлой футболке. Ветров смотрел отсутствующим взглядом прямо перед собой, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Разумов, так же молча, отправился к багажнику, что-то взял там и подошел к Вике, сидящей на лавке и наблюдающей за ним. С грохотом перед ней на стол приземлилась пластиковая автомобильная аптечка.
– Ты вот этого хотела? – прикрикнул он, кивая в сторону машины, – иди! Разбирайся! Теперь это и твоя проблема!
Вика взглянула на аптечку, медленно понимая, что именно он от неё хочет, а затем и на Андрея внутри машины.
– Посиди тут, пожалуйста, – неожиданно мягко обратился к Маше Алексей, – сейчас я там разберусь, – он махнул в сторону полиции, – и поедем домой.
Маша молча закивала, плотней закутываясь в клетчатый плед, и не моргая широко распахнутыми глазами. А Вика встала из-за стола и взяла аптечку. Делая шаг в сторону Андрея, до её сознания начала доходить мысль, что она не до конца понимает, на что соглашается, и сейчас именно тот момент, когда остался последний шанс избежать всех этих кошмаров и уйти.
Или остаться.
Подписав негласный, непонятный и страшный для себя договор.
– Вик? – Маша тихо позвала её, – может не надо?
– Что не надо? – обернулась Вика.
– Он будто в трансе. Кто знает, как он отреагирует.
– И что? Бросить его в таком состоянии? – она махнула рукой в сторону Андрея, который замер как статуя, – и это предлагаешь мне ты? Дипломированный психолог?
– Я семейный психолог, а не специалист по буйным.
– Он не буйный, – Вика снова двинулась в сторону машины, коротко обернулась, – и ему нужна помощь, а не клетка.
Маша вздохнула и замолчала, явно ощущая свою неправоту, но Вика не могла её осуждать, некоторые люди могли действительно пугать, будучи даже самыми близкими и хорошо знакомыми до этого. Ей ли не знать.
Она обошла машину с другой стороны и медленно приоткрыла дверь. Нет, не потому что боялась, что Андрей на неё может броситься, не до конца опомнившись от своего пугающего транса, а потому что не хотела его волновать ещё больше. Она забралась внутрь и осторожно села рядом, на небольшом расстоянии.
– Я к тебе, ты не против?
Андрей медленно отмер и моргнул, затем сфокусировал взгляд на зеркале заднего вида и, похоже, увидел свое отражение. После чего закрыл глаза и сполз по сидению вниз, откидывая голову назад на спинку. На открытой взору шее выделялись свежие синяки, отливающие малиновым, и потеки подсыхающей крови, протянувшиеся от лица до надорванного края футболки. Руки безвольно лежали на сидении ладонями вверх, он не собирался ничего предпринимать, капитулируя перед случившимся.
Вика открыла аптечку и отыскала в ней антисептик и упаковку марлевых салфеток, этим можно обработать рассеченную бровь и губу. В заднем кармашке сидения перед ней торчала пачка бытовых влажных салфеток – а этим можно стереть кровь с лица, чтобы он не выглядел так ужасно.
Обильно смочив антисептиком сложенную несколько раз салфетку, Вика потянулась к его лицу, Андрей медленно отвернулся к приоткрытой двери и рваной темноте за ней.
– Не надо, – его голос был бесцветным и едва слышным.
– Я просто немного обработаю, – она попыталась еще раз, но снова безуспешно.
– Лучше уйди.
– Кому лучше?
– Тебе. Иди к подруге, ей одиноко и страшно, – произнес он, приоткрыв глаза и разглядев Машу на скамейке в темноте.
Синие и красные отблески очерчивали его силуэт.
– Она справится. И я сама решу, что мне лучше.
– Тогда мне, – он снова закрыл глаза и замолчал.
Вика понимала, что насильно она не сможет его к себе повернуть, да и пробиться сквозь это упрямство уговорами вряд ли удастся. Любое давление могло привести к непредсказуемым последствиям. Надо было использовать другую тактику. Она придвинулась ближе, чуть привстала и, внезапно перекинув ногу, уселась ему на колени. Голова почти уперлась в крышу, но своей цели она добилась, Ветров повернулся в её сторону и открыл глаза. В измученном взгляде читалось: «зачем тебе всё это?».
Когда кусок марли мягко лёг на рассечённую, все ещё сочащуюся кровью бровь, Андрей даже не дёрнулся, хотя точно должно было щипать. Он вновь превратился в мраморное изваяние, и Вика на мгновение подумала, не провалился ли он опять в свой страшный потусторонний мир. Но взгляд светло-серых глаз не потерял свой фокус на реальности, он полностью сконцентрировался на её лице, будто пытался разглядеть что-то новое, проникнуть сквозь толщу мнимых барьеров, возведенных Викой для собственной защиты. От этого взгляда очень хотелось увернуться, прикрыться или спрятаться.
– Зачем? – тихо спросил он, и Вика засомневалась, что именно он хочет узнать. Зачем она обрабатывает раны или зачем решила возиться с ним в целом, а не сбежала, пока не поздно?
– А зачем ты отвез меня на дачу? Значит, так нужно.
Она несколько раз промокнула его нижнюю губу, которая начала припухать и слегка синеть снизу, стараясь не причинить ему боль, но тут же понимая, что возможно именно сейчас он мало что чувствует. Или способен задвинуть чувства так далеко, что такая мелочь как разбитая губа – это просто ничто по сравнению с внутренней болью, отражающейся в его глазах.
Упаковка влажных салфеток противно скрипнула, открываясь, Вика вытащила одну и начала осторожно стирать кровь с лица Андрея. Сначала вытерла лоб и скулу, потом принялась обтирать верхнюю губу, куда натекла кровь из носа. Размазанная и присохшая тёмная кровь не хотела стираться, но больше всего её поражала собственная реакция. Ей не было страшно рядом с ним, и ни Андрей, ни его необъяснимый транс, ни даже вид крови не вызвали у неё былого волнения. Возможно, она тоже все ещё пребывала в некоем подобии шока, не до конца прочувствовав остроту ситуации, в которой оказались.
– Я не ребёнок, – проговорил Андрей, как только она убрала руку от его лица и потянулась за следующей салфеткой.
– Тогда веди себя как взрослый, – спокойно ответила она и продолжила с его подбородком, придерживая его второй рукой. Затем начала спускаться к шее, – не отворачивайся, не капризничай. – Она стёрла длинную дорожку, тянущуюся до ложбинки между ключицами, – прими помощь, когда она тебе действительно нужна.
Андрей плавно поднял руки и положил их на бедра Виктории, не отводя взгляда от её лица. Вика посмотрела ему в глаза.
– Мне ничего не нужно взамен, – сказала она серьезно, чувствуя, как его ладони поднимаются вверх по бедрам, затем на талию, по спине к лопаткам и плечам, – совсем ничего.
Её собственные руки замерли возле его шеи, а взгляд остановился в тёмных провалах, расширившихся в скудном свете зрачков. Она уронила салфетку в то же мгновение, как он притянул её к себе ближе. В последний момент она посмотрела на его приоткрытые губы с мыслью о том, что это будет больно. И поцеловала. Длинно, неистово, вжимаясь всем телом и обхватывая его шею руками. Андрей приподнялся от спинки сидения и стиснул Вику в объятьях, будто она последний спасательный круг в бушующем море и никаких островов вокруг, никакого спасения кроме неё. Болезненная, нездоровая страсть со вкусом крови закипала в их телах, тянула их и толкала друг к другу, выжигая последние остатки мыслей. Тьма вокруг сворачивалась тугим непроглядным клубком, и только неяркий желтый свет внутри салона оставался для них маяком.
Она впивалась пальцами ему в кожу или путалась в волосах, хватала его губы своими, ловила язык и шумное дыхание. Его руки двигались с настойчивой силой, сжимая и терзая её, заставляя двигаться на его бедрах в самом естественном и первобытном ритме, выгибаться и прижиматься все ближе. Единственное и невыносимое желание сочилось из неё сквозь одежду и кожу – слиться с ним, сплавиться в единое целое и неразрывное. Пусть уродливое, пусть кровавое и безумное, но продолжающее и перетекающее как одно живое и необъяснимое нечто без формы и права на существование. Без выхода и способа оторваться, без возможности распутаться и разъединиться. Без…
Дверь громко хлопнула, и свет в салоне медленно погас, они вздрогнули оба, как от удара, и оторвались от губ и тел.
– Не время, – сквозь зубы проговорил Разумов снаружи, – и не место.
Вика искоса глянула на его темную фигуру за окном, потом перевела взгляд на догорающий вдали костёр и разъезжающиеся машины. Снова посмотрела на Андрея, его едва видные в тёмно-оранжевом свете глаза. По щеке тянулся смазанный кровавый след от разбитой губы, машинально Вика коснулась пальцами своих губ и поняла, что там тоже его кровь. И на языке! Вкус его крови у неё во рту!
Мой кровавый рубин…
Она неосознанно отшатнулась, увидев на мгновение лицо совсем другого человека, размазывающего кровь по своим губам. Воспоминание-сон наводняло её сознание, вязко перемешиваясь с реальностью перед глазами. Окровавленный Андрей и смеющийся Ренат. И она между ними. Между смертью у её ног и…
Вика судорожно вдохнула, сползла с коленей Ветрова и выбралась из машины с другой стороны, там было темно, и свет от фонарей и костра заслоняла высокая тень внедорожника. Влажная прохлада ночи окатила её словно из холодного душа, приводя в чувство.
Дверь закрылась, и в салоне машины перед ней теперь было темно и не было понятно, видит ли её Андрей. Как он на неё смотрит? С болью, с разочарованием, с ненавистью, с сожалением? Это почти как предательство. Она же…
– Садись, – свет внезапно вспыхнул вновь, и Вика вздрогнула от неожиданности, – пора ехать домой, – добавила Маша, стоящая рядом с дверью. Это она её только что открыла с приглашающим жестом.
Вика непонимающе уставилась на подругу, а потом на Андрея в салоне, который снова откинул голову назад на спинку сидения и закрыл глаза. Он не смотрел, не осуждал и не винил. Он просто ушёл. Отключил себя от реальности и от неё, от проводника боли под высоким напряжением.
Вика с трудом заставила себя сесть на сидение рядом. Маша и Разумов спокойно собирали вещи в багажник, время о времени едва слышно переговариваясь. Затем уселись на передние сидения, и Алексей завел двигатель, кинул быстрый взгляд на Вику в зеркале заднего вида, а затем долгий и задумчивый на своего друга. Виктория виновато опустила глаза, она должна была помочь ему, а не сделать ещё хуже.
Она выдохнула и сползла на сидении, точно так же откинулась на сидении и закрыла глаза с единственным желанием отключиться тоже. Зачем это всё? Почему это происходит именно с ней?
Машина плавно тронулась и повезла их домой по тёмным почти пустым дорогам мимо огней засыпающих домов, и усталого ровного пульса одиноких желтых светофоров. Тягучий путь наполнял машину молчанием и размышлениями, за окном дома сменились неровными тенями деревьев, поглощающими свет. Вика боялась повернуться к Андрею лицом и увидеть блеск его глаз, направленных на неё, но в то же самое время хотелось протянуть руку и почувствовать его ладонь, сплести их пальцы, сжать их крепко и неразрывно и удержать, как якорь держит судно у берега в штормовую ночь.
Но она не сделала ни того, ни другого, отправляя все свои желания поглубже в потаенные уголки. Она закрыла глаза и попыталась отрешиться от происходящего вокруг, потому что думать было слишком сложно.
Спустя время… или одно мгновение легкий толчок разбудил Вику. Она открыла глаза и огляделась, за окном светил приветственной лампочкой её собственный подъезд.
Пока Разумова валяли по песку уже другие парни, не слишком-то и успешно, учитывая, что он оказался тоже неплохим бойцом, из тени вылез пропавший на время главарь. Он что-то проорал Андрею и вытащил из-за спины пистолет, отчетливо видный в свете костра.
– Андрей! – Вика плюнула на все предупреждения и побежала в их сторону. Маша бросилась за ней.
Раздался выстрел и громким эхом прокатился над гладью реки. Подпрыгнули все разом, и Разумов с песка и банда, тоже не ожидавшая такого поворота. Все дернулись как спортсмены от стартового пистолета и заметались, забывая, зачем дерутся. Андрей же, непонятно как увернувшийся от выстрела, уже выбил пистолет из вытянутой руки главаря, и повалил его на землю еще до того, как темный силуэт оружия закончил широкую дугу полета в ночную тьму.
– Андрюха! – Разумов рванул в сторону друга на ходу понимая, что тот в порядке, но не сбавляя темп.
Вика с Машей уже почти добежали до них через весь пляж и теперь отчетливо видели, как Андрей с неотвратимостью отбойного молота вколачивает оппонента в землю. Слабо сопротивляющийся главарь уже начинал походить на котлету, разбрызгивая кровь в стороны с каждым новым ударом в лицо.
– Назад! – крикнул Разумов, увидевший девушек, – Живо!
Девушки споткнулись на полшага и затормозили в шокированном состоянии, когда Разумов с неожиданным рывком сбил Андрея с лежащего главаря и попытался его оттащить. Но Ветров лишь смахнул того со своего плеча и повернулся к обидчику явно с намерением продолжить. Пока его друг пытался встать на ноги, несколько оставшихся на ногах молодчиков решили ещё раз попытаться завалить главного противника. Андрей же с упорством робота, отбрасывал их ударами и более, того преследовал тех, кто решил убежать, и жестко добивал до лежачего состояния, будто задался целью обезвредить всю банду именно таким способом. Он мало реагировал на внешние раздражители, на крики Разумова или вопли оставшихся хулиганов, двигался иначе, бил жестче и безжалостный, словно запрограммированная машина.
Вдалеке завыли сирены опоздавшей кавалерии, и красно-синие огни показались из-за дальних домов. Это подстегнуло Разумова добраться до Андрея, но перед этим он крикнул застывшим, как вкопанные от увиденного, Вике с Машей:
– На место! Бегом!
Последнее, что увидели девушки перед тем, как вынужденно подчинились, это как Разумов ударил Андрея в лицо, сбивая с намеченного маршрута. Его крики на друга были слышны, всё время пока они не добежали почти до самого столика, который до этого занимали. Вике было страшно оборачиваться, она не понимала, что происходит, ночь вокруг мелькала яркими всполохами огней прибывшей полиции, а сердце пыталось выскочить из груди, проломив клетку рёбер, и умчаться в темноту рощи, чтобы спрятаться от всего этого кошмара.
Маша тяжело плюхнулась на скамейку, спрятав лицо в ладони, затем снова убрала руки и обернулась к догорающему костру, шокировано качая головой. Вика тоже оглянулась, не в силах устоять.
Патрульные машины уже стояли у самого круга света, полицейские собирали и ставили на ноги пьяных и побитых драчунов, застегивая на них наручники. Главарь поднимался с большим трудом и помощью полицейских, чтобы оказаться в таком же положении, хотя ему скорей требовалось путешествие в больницу. Он его хотя бы не убил, подумала Вика и сама же испугалась своей мысли.
Два тёмных силуэта двигались к ним от костра едва видные в ночи. Разумов тащил под руку спотыкающегося Ветрова, не говоря больше ни единого слова. Не обратив внимания на девушек, он провёл его мимо стола, сразу к машине, открыл заднюю дверь, и затолкал того на сидение. Когда в салоне зажегся свет стали видны темные потеки крови на лице Андрея, тянущиеся от разбитой брови и из-под носа, такие же темные пятна на светлой футболке. Ветров смотрел отсутствующим взглядом прямо перед собой, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Разумов, так же молча, отправился к багажнику, что-то взял там и подошел к Вике, сидящей на лавке и наблюдающей за ним. С грохотом перед ней на стол приземлилась пластиковая автомобильная аптечка.
– Ты вот этого хотела? – прикрикнул он, кивая в сторону машины, – иди! Разбирайся! Теперь это и твоя проблема!
Вика взглянула на аптечку, медленно понимая, что именно он от неё хочет, а затем и на Андрея внутри машины.
– Посиди тут, пожалуйста, – неожиданно мягко обратился к Маше Алексей, – сейчас я там разберусь, – он махнул в сторону полиции, – и поедем домой.
Маша молча закивала, плотней закутываясь в клетчатый плед, и не моргая широко распахнутыми глазами. А Вика встала из-за стола и взяла аптечку. Делая шаг в сторону Андрея, до её сознания начала доходить мысль, что она не до конца понимает, на что соглашается, и сейчас именно тот момент, когда остался последний шанс избежать всех этих кошмаров и уйти.
Или остаться.
Подписав негласный, непонятный и страшный для себя договор.
Глава 26
– Вик? – Маша тихо позвала её, – может не надо?
– Что не надо? – обернулась Вика.
– Он будто в трансе. Кто знает, как он отреагирует.
– И что? Бросить его в таком состоянии? – она махнула рукой в сторону Андрея, который замер как статуя, – и это предлагаешь мне ты? Дипломированный психолог?
– Я семейный психолог, а не специалист по буйным.
– Он не буйный, – Вика снова двинулась в сторону машины, коротко обернулась, – и ему нужна помощь, а не клетка.
Маша вздохнула и замолчала, явно ощущая свою неправоту, но Вика не могла её осуждать, некоторые люди могли действительно пугать, будучи даже самыми близкими и хорошо знакомыми до этого. Ей ли не знать.
Она обошла машину с другой стороны и медленно приоткрыла дверь. Нет, не потому что боялась, что Андрей на неё может броситься, не до конца опомнившись от своего пугающего транса, а потому что не хотела его волновать ещё больше. Она забралась внутрь и осторожно села рядом, на небольшом расстоянии.
– Я к тебе, ты не против?
Андрей медленно отмер и моргнул, затем сфокусировал взгляд на зеркале заднего вида и, похоже, увидел свое отражение. После чего закрыл глаза и сполз по сидению вниз, откидывая голову назад на спинку. На открытой взору шее выделялись свежие синяки, отливающие малиновым, и потеки подсыхающей крови, протянувшиеся от лица до надорванного края футболки. Руки безвольно лежали на сидении ладонями вверх, он не собирался ничего предпринимать, капитулируя перед случившимся.
Вика открыла аптечку и отыскала в ней антисептик и упаковку марлевых салфеток, этим можно обработать рассеченную бровь и губу. В заднем кармашке сидения перед ней торчала пачка бытовых влажных салфеток – а этим можно стереть кровь с лица, чтобы он не выглядел так ужасно.
Обильно смочив антисептиком сложенную несколько раз салфетку, Вика потянулась к его лицу, Андрей медленно отвернулся к приоткрытой двери и рваной темноте за ней.
– Не надо, – его голос был бесцветным и едва слышным.
– Я просто немного обработаю, – она попыталась еще раз, но снова безуспешно.
– Лучше уйди.
– Кому лучше?
– Тебе. Иди к подруге, ей одиноко и страшно, – произнес он, приоткрыв глаза и разглядев Машу на скамейке в темноте.
Синие и красные отблески очерчивали его силуэт.
– Она справится. И я сама решу, что мне лучше.
– Тогда мне, – он снова закрыл глаза и замолчал.
Вика понимала, что насильно она не сможет его к себе повернуть, да и пробиться сквозь это упрямство уговорами вряд ли удастся. Любое давление могло привести к непредсказуемым последствиям. Надо было использовать другую тактику. Она придвинулась ближе, чуть привстала и, внезапно перекинув ногу, уселась ему на колени. Голова почти уперлась в крышу, но своей цели она добилась, Ветров повернулся в её сторону и открыл глаза. В измученном взгляде читалось: «зачем тебе всё это?».
Когда кусок марли мягко лёг на рассечённую, все ещё сочащуюся кровью бровь, Андрей даже не дёрнулся, хотя точно должно было щипать. Он вновь превратился в мраморное изваяние, и Вика на мгновение подумала, не провалился ли он опять в свой страшный потусторонний мир. Но взгляд светло-серых глаз не потерял свой фокус на реальности, он полностью сконцентрировался на её лице, будто пытался разглядеть что-то новое, проникнуть сквозь толщу мнимых барьеров, возведенных Викой для собственной защиты. От этого взгляда очень хотелось увернуться, прикрыться или спрятаться.
– Зачем? – тихо спросил он, и Вика засомневалась, что именно он хочет узнать. Зачем она обрабатывает раны или зачем решила возиться с ним в целом, а не сбежала, пока не поздно?
– А зачем ты отвез меня на дачу? Значит, так нужно.
Она несколько раз промокнула его нижнюю губу, которая начала припухать и слегка синеть снизу, стараясь не причинить ему боль, но тут же понимая, что возможно именно сейчас он мало что чувствует. Или способен задвинуть чувства так далеко, что такая мелочь как разбитая губа – это просто ничто по сравнению с внутренней болью, отражающейся в его глазах.
Упаковка влажных салфеток противно скрипнула, открываясь, Вика вытащила одну и начала осторожно стирать кровь с лица Андрея. Сначала вытерла лоб и скулу, потом принялась обтирать верхнюю губу, куда натекла кровь из носа. Размазанная и присохшая тёмная кровь не хотела стираться, но больше всего её поражала собственная реакция. Ей не было страшно рядом с ним, и ни Андрей, ни его необъяснимый транс, ни даже вид крови не вызвали у неё былого волнения. Возможно, она тоже все ещё пребывала в некоем подобии шока, не до конца прочувствовав остроту ситуации, в которой оказались.
– Я не ребёнок, – проговорил Андрей, как только она убрала руку от его лица и потянулась за следующей салфеткой.
– Тогда веди себя как взрослый, – спокойно ответила она и продолжила с его подбородком, придерживая его второй рукой. Затем начала спускаться к шее, – не отворачивайся, не капризничай. – Она стёрла длинную дорожку, тянущуюся до ложбинки между ключицами, – прими помощь, когда она тебе действительно нужна.
Андрей плавно поднял руки и положил их на бедра Виктории, не отводя взгляда от её лица. Вика посмотрела ему в глаза.
– Мне ничего не нужно взамен, – сказала она серьезно, чувствуя, как его ладони поднимаются вверх по бедрам, затем на талию, по спине к лопаткам и плечам, – совсем ничего.
Её собственные руки замерли возле его шеи, а взгляд остановился в тёмных провалах, расширившихся в скудном свете зрачков. Она уронила салфетку в то же мгновение, как он притянул её к себе ближе. В последний момент она посмотрела на его приоткрытые губы с мыслью о том, что это будет больно. И поцеловала. Длинно, неистово, вжимаясь всем телом и обхватывая его шею руками. Андрей приподнялся от спинки сидения и стиснул Вику в объятьях, будто она последний спасательный круг в бушующем море и никаких островов вокруг, никакого спасения кроме неё. Болезненная, нездоровая страсть со вкусом крови закипала в их телах, тянула их и толкала друг к другу, выжигая последние остатки мыслей. Тьма вокруг сворачивалась тугим непроглядным клубком, и только неяркий желтый свет внутри салона оставался для них маяком.
Она впивалась пальцами ему в кожу или путалась в волосах, хватала его губы своими, ловила язык и шумное дыхание. Его руки двигались с настойчивой силой, сжимая и терзая её, заставляя двигаться на его бедрах в самом естественном и первобытном ритме, выгибаться и прижиматься все ближе. Единственное и невыносимое желание сочилось из неё сквозь одежду и кожу – слиться с ним, сплавиться в единое целое и неразрывное. Пусть уродливое, пусть кровавое и безумное, но продолжающее и перетекающее как одно живое и необъяснимое нечто без формы и права на существование. Без выхода и способа оторваться, без возможности распутаться и разъединиться. Без…
Дверь громко хлопнула, и свет в салоне медленно погас, они вздрогнули оба, как от удара, и оторвались от губ и тел.
– Не время, – сквозь зубы проговорил Разумов снаружи, – и не место.
Вика искоса глянула на его темную фигуру за окном, потом перевела взгляд на догорающий вдали костёр и разъезжающиеся машины. Снова посмотрела на Андрея, его едва видные в тёмно-оранжевом свете глаза. По щеке тянулся смазанный кровавый след от разбитой губы, машинально Вика коснулась пальцами своих губ и поняла, что там тоже его кровь. И на языке! Вкус его крови у неё во рту!
Мой кровавый рубин…
Она неосознанно отшатнулась, увидев на мгновение лицо совсем другого человека, размазывающего кровь по своим губам. Воспоминание-сон наводняло её сознание, вязко перемешиваясь с реальностью перед глазами. Окровавленный Андрей и смеющийся Ренат. И она между ними. Между смертью у её ног и…
Вика судорожно вдохнула, сползла с коленей Ветрова и выбралась из машины с другой стороны, там было темно, и свет от фонарей и костра заслоняла высокая тень внедорожника. Влажная прохлада ночи окатила её словно из холодного душа, приводя в чувство.
Дверь закрылась, и в салоне машины перед ней теперь было темно и не было понятно, видит ли её Андрей. Как он на неё смотрит? С болью, с разочарованием, с ненавистью, с сожалением? Это почти как предательство. Она же…
– Садись, – свет внезапно вспыхнул вновь, и Вика вздрогнула от неожиданности, – пора ехать домой, – добавила Маша, стоящая рядом с дверью. Это она её только что открыла с приглашающим жестом.
Вика непонимающе уставилась на подругу, а потом на Андрея в салоне, который снова откинул голову назад на спинку сидения и закрыл глаза. Он не смотрел, не осуждал и не винил. Он просто ушёл. Отключил себя от реальности и от неё, от проводника боли под высоким напряжением.
Вика с трудом заставила себя сесть на сидение рядом. Маша и Разумов спокойно собирали вещи в багажник, время о времени едва слышно переговариваясь. Затем уселись на передние сидения, и Алексей завел двигатель, кинул быстрый взгляд на Вику в зеркале заднего вида, а затем долгий и задумчивый на своего друга. Виктория виновато опустила глаза, она должна была помочь ему, а не сделать ещё хуже.
Она выдохнула и сползла на сидении, точно так же откинулась на сидении и закрыла глаза с единственным желанием отключиться тоже. Зачем это всё? Почему это происходит именно с ней?
Машина плавно тронулась и повезла их домой по тёмным почти пустым дорогам мимо огней засыпающих домов, и усталого ровного пульса одиноких желтых светофоров. Тягучий путь наполнял машину молчанием и размышлениями, за окном дома сменились неровными тенями деревьев, поглощающими свет. Вика боялась повернуться к Андрею лицом и увидеть блеск его глаз, направленных на неё, но в то же самое время хотелось протянуть руку и почувствовать его ладонь, сплести их пальцы, сжать их крепко и неразрывно и удержать, как якорь держит судно у берега в штормовую ночь.
Но она не сделала ни того, ни другого, отправляя все свои желания поглубже в потаенные уголки. Она закрыла глаза и попыталась отрешиться от происходящего вокруг, потому что думать было слишком сложно.
Спустя время… или одно мгновение легкий толчок разбудил Вику. Она открыла глаза и огляделась, за окном светил приветственной лампочкой её собственный подъезд.
