– Как? — Ольга, от неожиданности села на стул, стоявший рядом.
– Так. Я потеряла его, и больше не будет.
– Эх, Людка, Людка. Я же тебя предупреждала. Как же ты любишь рубить с плеча. Наломала ты дров, выше крыше. Могла бы нормально жить, или растила бы сейчас ребёнка от Алексея, а ты и его не смогла сберечь. Обязательно нужны были кафе и этот ещё… тварь.
– Я его и сберегла. Он не умер, не родился мёртвым, — Людмила посмотрела на удивившуюся Ольгу.
– Как? Я чего-то не понимаю ничего, ты бредишь, что ли?
– Нет. Я сама от него отказалась.
– Людка, ты чего несёшь? Как отказалась? Ты чего говоришь?
– Это правда. Я ради него бросила своего единственного ребёнка.
– Людка, как ты могла так? Ты же просто… У меня слов нет, — Ольга, покачав головой посмотрел на подругу.
– А что я могла!? Родителям его отдать? Мать Лёшку терпеть не может, репутация видите ли у него, да и возраст у них, и живут не очень. Ты думаешь, они его растить согласились бы?
– А ты у них спрашивала?
– А что спрашивать? — Людмила отвернулась к стене. — Что я не знаю их? Куда я с ним денусь? Да и Лёшка, зараза, мог бы сразу сказать.
– А то ты не догадывалась? Если он так просто с тобой тут закрутил, то и там навряд ли один будет, тем более не на один день туда уезжает.
– Возненавидела я просто его, ничего от него не хотела.
– Вот так бы сразу и сказала, что даже память в виде ребёнка от него тебе бы глаза мозолила. Вот ты и отказалась, назло ему, только вот себе больше навредила. Вот и расплата пришла, за все твои безрассудства, — зло бросила ей в лицо Ольга.
– Я найду его. Я верну его, — с отчаянием проговорила Люда.
– Как? Больше полугода прошло уже. Даже если найдёшь, кто тебе его отдаст? Ты же сама отказалась, собственными руками отказ написала.
Людмила, отвернувшись к стене, тихо заплакала, поняв наконец-то, что она натворила. Как она сама, собственными руками, поломала всю свою жизнь.
– Лилия Петровна, ну, поймите меня, я не в себе была, — размахивая руками с отчаянием говорила Людмила.
– Вы же сами отказались. Я же с вами разговаривала, я же вас уговаривала, вы ни в какую не хотели слушать ни меня, никого вообще. Вы, говорите, были не в себе? Ведь вы же знаете, что сами себе врёте. Ведь это неправда.
– Доктор, я виновата, я знаю, но сейчас… Ну, поймите меня?
– Я, конечно, вам очень сочувствую, но понять вас я не могу. И помочь тоже. Ну, что я могу сделать? Чем я тут вам помогу? Столько времени прошло, а вы только сейчас пришли и куда? Вы думаете, что мы его тут держать будем? Мы не можем. Я не знаю где он, а если бы даже и знала… Вы знаете, что есть тайна усыновления? Так вот, если бы даже и знала, то вам бы всё равно не сказала. Вы сами выбрали себе судьбу, я ничем вам помочь не могу, — Лилия Петровна развела руками. — Мне очень жаль.
Людмила, опустив голову, вышла из кабинета. Выйдя на улицу, она долга сидела в небольшом сквере, напротив здания роддома. Слова Лилии Петровны также, как и тогда в палате, кружились в голове, не давая сосредоточиться.
«Сама, сама, собственными руками разрушила всё», — думала она, смотря, как загипнотизированная, перед собой.
– Ну, и что теперь будешь делать? — спросила Ольга, когда Люда пришла к ней через несколько часов после разговора с Лилией Петровной.
– Уеду я, не могу здесь находиться. Столько дров наломала, не могу просто, уеду.
– Куда? Это тоже не выход. Тут ты хотя бы у себя дома, всё знакомое, родное, а там что? Ещё больше дров только наломаешь. Жизнь заново придётся начинать. Зачем? У тебя у брата дочка недавно родилась, им помогай, третий уже всё-таки у них, помощь не помешает. Вот и отвлечёшься. А так, опять рубишь с плеча?
– Ой не знаю, может ты и права, — отвернувшись к окну, ответила Люда.
Людмила не спеша прогуливалась по парку. Осень уже успела окрасить листья на деревьях в золотистые тона, а солнце, ярко светившее на совершенно безоблачном небе, только подчёркивало эту красоту, предавая ещё больше блеска и сияния этому осеннему наряду. Засмотревшись, сидя на лавочке у пруда, на отражавшийся в воде пейзаж она не сразу заметила прогуливающегося по дорожке мужчину с детской коляской.
– Слава? Ты? — удивилась она, узнав в нём бывшего мужа.
– Люда? Привет. Столько тебя не видел. Как ты?
– Ничего. А это твой? Кто хоть?
– Мальчик, сын, — с гордостью ответил Слава. — Второго сейчас ждём.
– Ну, поздравляю, — улыбнувшись сказала Люда.
– Ну а у тебя как?
– Да никак. Детей нет, так и не получилось, — вздохнув, грустно ответила она. — Мог бы быть такой же, как у тебя, только… В общем одна. Хорошенький какой, — заглянув в коляску, добавила она. — Ну, пойду, пора мне уже. Рада была тебя увидеть. А ты, кстати, так и плаваешь?
– Да, механиком. Ну, давай, может ещё когда-нибудь увидимся. Пора нам, а то мама будет волноваться.
Людмила, чуть отойдя, грустно посмотрела вслед Вячеславу. И так же не спеша пошла обратно, к воротам парка, уже не замечая ту природную красоту осени, которой, буквально каких-то полчаса назад с улыбкой любовалась.
Зазвонил телефон. Люда спросонья всё никак не могла сообразить, что это трезвонит, но, проснувшись окончательно, поняла, что это телефон. Нехотя взяв его в руки, она посмотрела на экран.
– Оль, ну, ты чего в такую рань? Выходной же, — недовольно спросила она.
– Ты лучше давай бегом в душ, чтобы проснуться окончательно и дуй быстрее к Лёшке! — крикнула в трубку такая же недовольная Ольга.
– В смысле — к Лёшке? Какому ещё? — не поняв, о чём ей говорит подруга, удивлённо спросила Люда.
– Не к этому, бешеному, естественно. Я сегодня детей к бабушке отвозила и встретила его, короче, по телефону долго рассказывать, и, знаешь, лучше вам всё-таки встретиться. Поверь мне, ты сильно пожалеешь, если не приедешь к нему, и это мягко сказано.
– Не поймёшь тебя вообще. Сбаламутила совсем. Ну, ладно, на этот раз послушаюсь, сейчас соберусь.
Людмила, наскоро приняв душ, только чтобы наконец-то совсем проснуться, быстро собралась, даже не позавтракав. Пока ехала на другой конец города, туда, где жил Алексей и когда-то жила сама, она всё размышляла, вспоминаю свою жизнь. Напоминание об Алексее снова затронули рану в её сердце, которая всё ещё, время от времени, давала о себе знать. Подойдя к знакомому дому, она в нерешительности остановилась у подъезда, боясь набрать на домофоне номер его квартиры, но всё-таки пересилив и страх, и боль, набрала цифры.
– Кто там? — услышав знакомый голос, она почувствовала, как ком подкатился к горлу.
– Лёша — это я, — тихо и как-то не уверено ответила она, добавив черед паузу: — Людмила.
– Ты? Ну, проходи.
Раздался сигнал, и она, открыв дверь, застыла на мгновение на пороге, но снова пересилив себя, выдохнув, зашла внутрь, уже уверенно зашагав к лифту.
– Я уже и не думал увидеть тебя когда-нибудь, — подойдя к квартире услышала она. — Проходи.
– Я и сама не собиралась, мне Ольга позвонила, сказал, что мне лучше приехать. Не знаю, нужно ли было? — боясь посмотреть ему в глаза ответила Люда.
– Ольга, значит? Ну, что же, значит — судьба. Проходи, — он показал рукой на комнату. — Ты здесь всё знаешь, будь, как дома.
– Ты так и мотаешься?
– Не угадала. Тут уже почти год живу. Бизнес немного изменил, причина была. Я, кстати, с женой развёлся. Теперь с сыном здесь живу.
– Каким сыном? У неё забрал? — удивилась Люда.
– Да нет, зачем? У меня свой есть, от другой. Скоро будет год ему уже, хочешь посмотреть? — как-то пронзительно посмотрев на неё, с упрёком спросил Алексей.
– Я что-то ничего не понимаю, — нервно дыша, ответила Люда, начав догадываться, про кого он говорит.
Алексей ушёл в комнату и вышел оттуда с ребёнком на руках. Мальчик с интересом посмотрел на незнакомую женщину.
– Знакомься, хотя надо ли так говорить, Захар. Не знаю нравиться тебе или нет такое имя?
– Лёша, но как? Как ты его нашёл, где? — тяжело дыша, с комом в горле спросила она.
Она не сводила глаз с ребёнка. Ей хотелось взять его на руки, прижать к себе, поцеловать, но она боялась… Боялась реакции сына, как мог маленький, ничего ещё не понимающий ребёнок, отреагировать на неё, незнакомую ему женщину? Боялась и осуждающей реакции Алексея.
– Знала бы ты, сколько нервов мне это стоило, сколько сил потратил, связи кое-какие хотел уже подключить, — посадив на диван сына и дав ему игрушку ответил он. — Танька уже хотела помочь, думали сами усыновить, если что, а я бы растил. Спасибо, доктор всё поняла, приняла мою сторону. Так что, вот такая история, — разведя руками и строго посмотрев на неё, ответил Алексей. — Я же любил тебя, говорил же, что не брошу, из-за тебя из семьи ушёл, а ты… Я же сказать не успел, тогда. Мы и раньше с женой не очень ладили, жить жили, а ладу не было, ругались постоянно. А тут ты как раз появилась. Я жениться хотел.
– Лёшка, я… — не зная, что сказать, начала Людмила, переводя взгляд с него на сына, к которому всё также боялась даже подойти. — Я…
– Что, ты! Тебя убить мало, прости за такие слова, а вместо этого я тут тебе всё это рассказываю и в любви ещё признаюсь. — Что ты за человек вообще? Ты о ком-нибудь вообще думаешь? Ты даже его не пожалела, — показав рукой на сына сказал Алексей.
Людмила ничего не говоря, обхватив голову руками, разрыдалась.
– Плачешь? Ну, хоть что-то живое, значит, в тебе осталось. Ладно, всё, успокойся, — уже без злобы обняв её сказал он. — Это хорошо, что он ещё маленький совсем, ничего не понимает и не запомнит ничего. А ты уже не маленькая, хватит дров ломать, давно пора уже за ум браться.
– Но как ты узнал про него? Я приходила, но его уже не было, а где он, я не знала, — всё ещё плача спросила она, посмотрев на Алексея.
– Спасибо этому твоему не состоявшемуся жениху, проговорился, перед самыми твоими родами. Не успел я, просто, с тобой поговорить. Значит так, Людмила, давай-ка возвращайся в семью, я тоже не каменный и долго ждать не буду, один шанс тебе даю, больше не будет. Хватит уже, наигралась чужими жизнями, пора с этим заканчивать. Только учти, если ещё дров захочешь наломать, больше тебе ни меня, ни его не увидеть, ты уже один раз от него отказалась, в следующий раз мы откажемся от тебя.
– Лёшка, я уже не та, как раньше, — с надеждой посмотрев в его глаза ответила Люда. — Я больше не уйду, жизнь меня уже так проучила. Прости меня.
– Давай-ка собирай свои вещи и дуй к нам, мама нам нужна позарез.
– Так. Я потеряла его, и больше не будет.
– Эх, Людка, Людка. Я же тебя предупреждала. Как же ты любишь рубить с плеча. Наломала ты дров, выше крыше. Могла бы нормально жить, или растила бы сейчас ребёнка от Алексея, а ты и его не смогла сберечь. Обязательно нужны были кафе и этот ещё… тварь.
– Я его и сберегла. Он не умер, не родился мёртвым, — Людмила посмотрела на удивившуюся Ольгу.
– Как? Я чего-то не понимаю ничего, ты бредишь, что ли?
– Нет. Я сама от него отказалась.
– Людка, ты чего несёшь? Как отказалась? Ты чего говоришь?
– Это правда. Я ради него бросила своего единственного ребёнка.
– Людка, как ты могла так? Ты же просто… У меня слов нет, — Ольга, покачав головой посмотрел на подругу.
– А что я могла!? Родителям его отдать? Мать Лёшку терпеть не может, репутация видите ли у него, да и возраст у них, и живут не очень. Ты думаешь, они его растить согласились бы?
– А ты у них спрашивала?
– А что спрашивать? — Людмила отвернулась к стене. — Что я не знаю их? Куда я с ним денусь? Да и Лёшка, зараза, мог бы сразу сказать.
– А то ты не догадывалась? Если он так просто с тобой тут закрутил, то и там навряд ли один будет, тем более не на один день туда уезжает.
– Возненавидела я просто его, ничего от него не хотела.
– Вот так бы сразу и сказала, что даже память в виде ребёнка от него тебе бы глаза мозолила. Вот ты и отказалась, назло ему, только вот себе больше навредила. Вот и расплата пришла, за все твои безрассудства, — зло бросила ей в лицо Ольга.
– Я найду его. Я верну его, — с отчаянием проговорила Люда.
– Как? Больше полугода прошло уже. Даже если найдёшь, кто тебе его отдаст? Ты же сама отказалась, собственными руками отказ написала.
Людмила, отвернувшись к стене, тихо заплакала, поняв наконец-то, что она натворила. Как она сама, собственными руками, поломала всю свою жизнь.
***
– Лилия Петровна, ну, поймите меня, я не в себе была, — размахивая руками с отчаянием говорила Людмила.
– Вы же сами отказались. Я же с вами разговаривала, я же вас уговаривала, вы ни в какую не хотели слушать ни меня, никого вообще. Вы, говорите, были не в себе? Ведь вы же знаете, что сами себе врёте. Ведь это неправда.
– Доктор, я виновата, я знаю, но сейчас… Ну, поймите меня?
– Я, конечно, вам очень сочувствую, но понять вас я не могу. И помочь тоже. Ну, что я могу сделать? Чем я тут вам помогу? Столько времени прошло, а вы только сейчас пришли и куда? Вы думаете, что мы его тут держать будем? Мы не можем. Я не знаю где он, а если бы даже и знала… Вы знаете, что есть тайна усыновления? Так вот, если бы даже и знала, то вам бы всё равно не сказала. Вы сами выбрали себе судьбу, я ничем вам помочь не могу, — Лилия Петровна развела руками. — Мне очень жаль.
Людмила, опустив голову, вышла из кабинета. Выйдя на улицу, она долга сидела в небольшом сквере, напротив здания роддома. Слова Лилии Петровны также, как и тогда в палате, кружились в голове, не давая сосредоточиться.
«Сама, сама, собственными руками разрушила всё», — думала она, смотря, как загипнотизированная, перед собой.
– Ну, и что теперь будешь делать? — спросила Ольга, когда Люда пришла к ней через несколько часов после разговора с Лилией Петровной.
– Уеду я, не могу здесь находиться. Столько дров наломала, не могу просто, уеду.
– Куда? Это тоже не выход. Тут ты хотя бы у себя дома, всё знакомое, родное, а там что? Ещё больше дров только наломаешь. Жизнь заново придётся начинать. Зачем? У тебя у брата дочка недавно родилась, им помогай, третий уже всё-таки у них, помощь не помешает. Вот и отвлечёшься. А так, опять рубишь с плеча?
– Ой не знаю, может ты и права, — отвернувшись к окну, ответила Люда.
***
Людмила не спеша прогуливалась по парку. Осень уже успела окрасить листья на деревьях в золотистые тона, а солнце, ярко светившее на совершенно безоблачном небе, только подчёркивало эту красоту, предавая ещё больше блеска и сияния этому осеннему наряду. Засмотревшись, сидя на лавочке у пруда, на отражавшийся в воде пейзаж она не сразу заметила прогуливающегося по дорожке мужчину с детской коляской.
– Слава? Ты? — удивилась она, узнав в нём бывшего мужа.
– Люда? Привет. Столько тебя не видел. Как ты?
– Ничего. А это твой? Кто хоть?
– Мальчик, сын, — с гордостью ответил Слава. — Второго сейчас ждём.
– Ну, поздравляю, — улыбнувшись сказала Люда.
– Ну а у тебя как?
– Да никак. Детей нет, так и не получилось, — вздохнув, грустно ответила она. — Мог бы быть такой же, как у тебя, только… В общем одна. Хорошенький какой, — заглянув в коляску, добавила она. — Ну, пойду, пора мне уже. Рада была тебя увидеть. А ты, кстати, так и плаваешь?
– Да, механиком. Ну, давай, может ещё когда-нибудь увидимся. Пора нам, а то мама будет волноваться.
Людмила, чуть отойдя, грустно посмотрела вслед Вячеславу. И так же не спеша пошла обратно, к воротам парка, уже не замечая ту природную красоту осени, которой, буквально каких-то полчаса назад с улыбкой любовалась.
***
Зазвонил телефон. Люда спросонья всё никак не могла сообразить, что это трезвонит, но, проснувшись окончательно, поняла, что это телефон. Нехотя взяв его в руки, она посмотрела на экран.
– Оль, ну, ты чего в такую рань? Выходной же, — недовольно спросила она.
– Ты лучше давай бегом в душ, чтобы проснуться окончательно и дуй быстрее к Лёшке! — крикнула в трубку такая же недовольная Ольга.
– В смысле — к Лёшке? Какому ещё? — не поняв, о чём ей говорит подруга, удивлённо спросила Люда.
– Не к этому, бешеному, естественно. Я сегодня детей к бабушке отвозила и встретила его, короче, по телефону долго рассказывать, и, знаешь, лучше вам всё-таки встретиться. Поверь мне, ты сильно пожалеешь, если не приедешь к нему, и это мягко сказано.
– Не поймёшь тебя вообще. Сбаламутила совсем. Ну, ладно, на этот раз послушаюсь, сейчас соберусь.
Людмила, наскоро приняв душ, только чтобы наконец-то совсем проснуться, быстро собралась, даже не позавтракав. Пока ехала на другой конец города, туда, где жил Алексей и когда-то жила сама, она всё размышляла, вспоминаю свою жизнь. Напоминание об Алексее снова затронули рану в её сердце, которая всё ещё, время от времени, давала о себе знать. Подойдя к знакомому дому, она в нерешительности остановилась у подъезда, боясь набрать на домофоне номер его квартиры, но всё-таки пересилив и страх, и боль, набрала цифры.
– Кто там? — услышав знакомый голос, она почувствовала, как ком подкатился к горлу.
– Лёша — это я, — тихо и как-то не уверено ответила она, добавив черед паузу: — Людмила.
– Ты? Ну, проходи.
Раздался сигнал, и она, открыв дверь, застыла на мгновение на пороге, но снова пересилив себя, выдохнув, зашла внутрь, уже уверенно зашагав к лифту.
– Я уже и не думал увидеть тебя когда-нибудь, — подойдя к квартире услышала она. — Проходи.
– Я и сама не собиралась, мне Ольга позвонила, сказал, что мне лучше приехать. Не знаю, нужно ли было? — боясь посмотреть ему в глаза ответила Люда.
– Ольга, значит? Ну, что же, значит — судьба. Проходи, — он показал рукой на комнату. — Ты здесь всё знаешь, будь, как дома.
– Ты так и мотаешься?
– Не угадала. Тут уже почти год живу. Бизнес немного изменил, причина была. Я, кстати, с женой развёлся. Теперь с сыном здесь живу.
– Каким сыном? У неё забрал? — удивилась Люда.
– Да нет, зачем? У меня свой есть, от другой. Скоро будет год ему уже, хочешь посмотреть? — как-то пронзительно посмотрев на неё, с упрёком спросил Алексей.
– Я что-то ничего не понимаю, — нервно дыша, ответила Люда, начав догадываться, про кого он говорит.
Алексей ушёл в комнату и вышел оттуда с ребёнком на руках. Мальчик с интересом посмотрел на незнакомую женщину.
– Знакомься, хотя надо ли так говорить, Захар. Не знаю нравиться тебе или нет такое имя?
– Лёша, но как? Как ты его нашёл, где? — тяжело дыша, с комом в горле спросила она.
Она не сводила глаз с ребёнка. Ей хотелось взять его на руки, прижать к себе, поцеловать, но она боялась… Боялась реакции сына, как мог маленький, ничего ещё не понимающий ребёнок, отреагировать на неё, незнакомую ему женщину? Боялась и осуждающей реакции Алексея.
– Знала бы ты, сколько нервов мне это стоило, сколько сил потратил, связи кое-какие хотел уже подключить, — посадив на диван сына и дав ему игрушку ответил он. — Танька уже хотела помочь, думали сами усыновить, если что, а я бы растил. Спасибо, доктор всё поняла, приняла мою сторону. Так что, вот такая история, — разведя руками и строго посмотрев на неё, ответил Алексей. — Я же любил тебя, говорил же, что не брошу, из-за тебя из семьи ушёл, а ты… Я же сказать не успел, тогда. Мы и раньше с женой не очень ладили, жить жили, а ладу не было, ругались постоянно. А тут ты как раз появилась. Я жениться хотел.
– Лёшка, я… — не зная, что сказать, начала Людмила, переводя взгляд с него на сына, к которому всё также боялась даже подойти. — Я…
– Что, ты! Тебя убить мало, прости за такие слова, а вместо этого я тут тебе всё это рассказываю и в любви ещё признаюсь. — Что ты за человек вообще? Ты о ком-нибудь вообще думаешь? Ты даже его не пожалела, — показав рукой на сына сказал Алексей.
Людмила ничего не говоря, обхватив голову руками, разрыдалась.
– Плачешь? Ну, хоть что-то живое, значит, в тебе осталось. Ладно, всё, успокойся, — уже без злобы обняв её сказал он. — Это хорошо, что он ещё маленький совсем, ничего не понимает и не запомнит ничего. А ты уже не маленькая, хватит дров ломать, давно пора уже за ум браться.
– Но как ты узнал про него? Я приходила, но его уже не было, а где он, я не знала, — всё ещё плача спросила она, посмотрев на Алексея.
– Спасибо этому твоему не состоявшемуся жениху, проговорился, перед самыми твоими родами. Не успел я, просто, с тобой поговорить. Значит так, Людмила, давай-ка возвращайся в семью, я тоже не каменный и долго ждать не буду, один шанс тебе даю, больше не будет. Хватит уже, наигралась чужими жизнями, пора с этим заканчивать. Только учти, если ещё дров захочешь наломать, больше тебе ни меня, ни его не увидеть, ты уже один раз от него отказалась, в следующий раз мы откажемся от тебя.
– Лёшка, я уже не та, как раньше, — с надеждой посмотрев в его глаза ответила Люда. — Я больше не уйду, жизнь меня уже так проучила. Прости меня.
– Давай-ка собирай свои вещи и дуй к нам, мама нам нужна позарез.
