и послал мне лучшего мужчину на свете, неужели я променяю его на какую-то музыкальную группу? Кирилл сперва обижался, а вскоре и сам, уставший и разочарованный, забросил "Белую поляну" и посвятил себя семье. Когда же у четы Беловых родилась Дашутка, мы, наконец, помирились.
- Бог с ней, с "Белой поляной"! - сказала мне тогда Света. - Если ты со своим Васей счастлива - это главное. Хотя...
Этого своего "хотя" она так и не продолжила. Видимо, она имела в виду то же самое, что не раз говорила мне мама:
- Как-то у вас с Васей не так. Ты как будто одна любишь, а он только позволяет себя любить.
Увы, мамочка, это только красавицы, такие, как Света, могут позволять любить себя, а нам, серым мышкам, приходится любить самим, если не хотим умереть в одиночестве. Или стать матерью-одиночкой. Если бы мама просила папе измену и не развелась бы с ним, я бы в три года не стала безотцовщиной. Нет, такой участи для себя и своих детей я бы ни за что не хотела. А значит, ради любви надо чем-то жертвовать.
Я в нерешительности вертела в руках конверт с обратным адресом из следственного изолятора Махачкалы. Об аресте Магомеда Османова я узнала совершенно случайно - от Маританы, с которой переписывалась в соцсетях.
"Думала, убьют его, как Хаджимурадова, а тут наркоту подбросили".
Сам Османов свою вину отрицал. Даже когда его приматывали за голову скотчем - он думал: будут пытать, ибо слишком хорошо знал нравы и обычаи этого СИЗО - когда спрашивали: признаёшь ли себя виновным? - он мотнул головой в знак несогласия. Однако пытать Магомеда не стали - оказалось, полицейским нужно было добыть его ДНК и волосы, чтобы прилепить тот же скотч на пакетик с марихуаной - типа доказать его причастность.
"И для Всевышнего, и для тех, кто в курсе событий, очевидно, что я стал жертвой подлой подставы, - говорил Османов в своём "последнем слове". - На справедливый приговор я не надеюсь, но вы не сможете посадить меня туда, где нет Аллаха!"
Тогда я и написала ему письмо. Обычное, бумажное, какие наше поколение почти разучилось писать. Сказала: мол, я та самая Ира, которую Вы из воды вытащили, за что Вам огромное спасибо, держитесь, мол, и всё в этом духе. А ещё, не удержавшись, спросила: как же Вы так не побоялись занять место убитого руководителя?
"Здравствуй, Ира! Рад тебя видеть, пусть и на страницах письма, - писал он мне в ответ. - Надеюсь, всё обошлось без последствий?"
Без тяжёлых, к счастью, действительно обошлось, однако температуры с кашлем и соплями я тогда не избежала. Но хоть не воспаление лёгких - и то хорошо!
Спрашивал он также, как поживает наша "Белая поляна", о которой я в машине так много рассказывала (а я так и не вспомнила, что вообще тогда говорила), выражал надежду, что с моей подругой и бывшим одноклассником тоже всё хорошо (я и о них рассказывала!). А уж ответ на мой вопрос потряс меня до глубины души:
"Конечно, я предполагал, что могу быть следующим, кто получит пулю в голову. Но я не мог иначе. Я поклялся на могиле Салмана, что продолжу его дело. И если мне суждено за это сесть в тюрьму, значит, такова воля Всевышнего".
Я ему отвечу, непременно отвечу. Честно расскажу и про себя, и про нашу группу. И так же честно напишу, что это моё письмо последнее. Так надо!
- Не понял, Ирка, - удивлённый голос Васи до сих пор звучал у меня в ушах. - Чего тебе какие-то зэки из Дагестана пишут?
Я ему всё без утайки рассказала, и о том, как познакомилась с Магомедом, и о том, какое дело против него завели.
- Ты что, с дуба рухнула? - орал Вася так, что соседи за стенкой, должно быть, едва не оглохли. - Ты реально не понимаешь, что эти так называемые правозащитники разваливают Россию за деньги Госдепа? Да с этим твоим Магомедом и так поступили слишком мягко! Надо было его к стенке как предателя! Прямо сейчас напиши, что он полное дерьмо, и чтоб больше никаких писем, ясно?
- Но Вась, - робко возразила я. - Он же спас мне жизнь и теперь в такой ситуации...
- Ничего не хочу слышать! - перебил меня Вася. - Или я, или этот чурка!
"Неужели моя жизнь для тебя ничего не значит?" - хотела я спросить, но Вася уже ушёл, громко хлопнув дверью.
Прости, Магомед! Я всю жизнь буду благодарна тебе за спасение, но я не хочу, не могу потерять Васю! И он меня любит - просто ревнует, да и телевизора наслушался, а ещё боится, что за эти письма у меня у самой могут быть неприятности. Поэтому и ставит перед выбором. Но ведь ради любви надо чем-то жертвовать, иначе никак. Вырвав из тетради чистый лист, я села писать письмо.
Готово. Теперь конверт. Адрес отправителя: город Москва, улица Сальвадора Альенде, дом, квартира... Затем положила перед собой конверт с письмом от Магомеда и принялась заполнять поле "Получатель". Османову Магомеду Расуловичу, Республика Дагестан, город Махачкала... Телефонный звонок прозвучал над моим ухом так громко, что я чуть не подпрыгнула прямо на стуле.
- Алло.
- Здравствуйте. Стоматологическая клиника "Акула" приглашает Вас на бесплатную консультацию... - раздался в трубке бодрый голос профессионального рекламщика.
- Спасибо, не надо.
Не дослушав, я бросила трубку и продолжила писать адрес.
Теперь на почту - отправить письмо.
- Простым или заказным? - спросила операторша.
- Давайте простым, - ответила я.
- Хорошо.
Она не глядя отложила конверт в сторону. Будь на почте очередь, я бы, конечно, развернулась и ушла, но в этот час в отделении не было никого, поэтому я решилась к ней обратиться:
- Простите, а можно, я Вас спрошу?
- Да, пожалуйста.
- Вы бы многим готовы были пожертвовать ради любви?
- Ради любви - нет, - затем, заметив мой удивлённый взгляд, она продолжила. - Потому что тот, кто тебя любит по-настоящему, никогда не потребует жертв.
- Простите, а Вы замужем?
- Да, уже лет двадцать. А что?
- Да так, ничего, - ответила я, уступая место только что подошедшей бабульке.
Кто любит, тот не потребует жертв... Может, она права? Ведь если бы моему Васе кто-то спас жизнь, я была бы от души благодарна этому человеку. Может, ещё не поздно вернуться, забрать письмо, сказать, что передумала отправлять? Раз Вася так мало ценит мою жизнь.
"Ага, а потом в старости выть от одиночества и кусать локти. Потому что, видите ли, мы такие гордые! Спустись на землю, Ирина, идеальная любовь бывает только в сказках!".
На почту я так и не вернулась. Вместо этого достала телефон и позвонила Васе.
- Ирка, ну, блин, ты чего такая кислая?
Видя, что моё настроение начинает Васю не на шутку раздражать, я попыталась улыбнуться. Не сердись, Вась, всё хорошо! Хорош парк в разгар лета, когда буйно цветёт душистая липа, когда солнышко светит, и мы идём неспешно по дорожке. Мы вместе. И я должна быть счастлива.
- Не понял! Ты что, из-за этого чурки так переживаешь? Он тебе дороже меня?
- Нет, ну, что ты? Просто некрасиво как-то получилось. Он лез в холодную воду меня спасать, а я...
- Да ты с ним и так слишком цацкаешься! "Простите, если сможете", "любовь для меня превыше всего", "всю жизнь буду благодарна", - передразнил меня Вася, будто пародировал какую-то слезливую мелодраму. - Надо было хорошенько по нему трактором проехаться, чтобы знал своё место!
- Вась, давай больше не будем про Магомеда, ладно? Я выбрала тебя, мы вместе - и это главное.
- Ладно, чёрт с ним!... Ого, смотри!
Взглянув на дорожку справа, я увидела молодого человека в тёмных очках. Одной рукой он держал трость, которой ощупывал путь, в другой была картонная коробка, а на её крышке лежали перетянутые резинками пачки денежных купюр. Вдруг слепой, не нащупав тростью бордюра, споткнулся и растянулся во весь рост. Коробка выпала из его рук, денежные пачки разлетелись по сторонам. Я подбежала и подала ему руку, помогая подняться. Затем принялась собирать пачки и класть их обратно на коробку. Вася тоже не остался в стороне, подошёл, поднял пачку с земли...
Когда странный скарб вновь оказался в руках у слепого, мы с Васей собрались было идти дальше, но он вдруг тронул меня за плечо. Я обернулась. Он снял очки, затем сунул руку в карман Васиной куртки и вытащил оттуда пачку. Потом, стянув с неё резинку, разложил купюры веером. Деньги были только сверху и снизу. В середине лежали бумажки с изображением свиньи. Я не верила своим глазам. Неужели Вася только что пытался обокрасть слепого? Это кем же надо быть!
"Слепой" тем временем раскрыл коробку, в которой лежали плитки "Бабаевского", и одну из них вручил мне:
- Спасибо Вам! Вы добрая девушка! Это был социальный эксперимент, и вас снимает скрытая камера.
Рукой он показал на соседнее дерево, где эта самая камера, по-видимому, была закреплена.
Вася просто побагровел от злобы. Я и прежде замечала, что он мог сказать крепкое слово, но никогда ещё я не слышала от него столько матерщины разом. Он характеризовал мать экспериментатора как безнадёжно падшую женщину, а его самого - как резиновое изделие, не защитившее её от беременности. Мне даже говорить, даже спорить не хотелось - поскорее уйти подальше от этого позора, от Васи.
Он сам догнал меня через несколько метров:
- Ирка, блин, ну что ты как неродная? Меня тут конкретно опустили, а ты...
- Не надо было воровать у слепого.
- Слушай, Ирка, спустись на землю! Все так живут. Любой нормальный человек сделал бы так же, поверь.
Нормальный человек... Я остановилась и посмотрела ему в глаза. Надежда, что Вася оступился, растаяла, как снег от брошенной сигареты. Нет, он не оступился - он просто сделал это нормой жизни.
Нам больше нечего было сказать друг другу. Я развернулась и продолжила путь.
- Ну, и пошла ты, овца тупая! - неслось мне вслед. - Я найду себе получше!
Я не сомневалась, что найдёт. Вася красавец. А я... Конечно, я понимала, что скорей всего, останусь одна. Но держать за руку человека, способного обокрасть инвалида, целоваться с ним, ложиться в постель - это казалось мне отвратительнее самого тухлого одиночества.
Сначала я бесцельно слонялась по парку, пытаясь привести мысли в порядок. Затем опрометью кинулась на почту.
- Можно письмо, которое я отправляла сегодня? - обратилась я к операторше, влетая в отделение, как ужаленная.
- Пятнадцать минут назад была машина, и всё забрали, - ответила она бесстрастно.
Ну, что же это такое? Ведь я могла успеть!
Да, Ирка, какая же ты всё-таки стерва! Сначала друзей в трудный момент бросила, теперь человека, который спас твою жизнь, рискуя своей собственной, послала лесом. В итоге и счастья не обрела, и совесть потеряла. Остаётся теперь только сожалеть и кусать локти!
Поделиться своим горем со Светой мне удалось только через неделю, когда она приехала из деревни, где вместе с Кириллом и Дашуткой гостила у свекрови. Связь там не ловит, можно сказать, совсем.
- Да, Ир, с письмом ты, конечно, поспешила, - звучал в телефонной трубке Светин голос. - Но слушай, может, написать Магомеду, объяснить, что погорячилась, что с Васей всё равно расстались по другому поводу? Может, простит?
- Даже не знаю, как я теперь ему в глаза посмотрю после того, что написала. Слушай, но почему мне вот так не везёт? Попросила у "куриного бога" мужчину - и в итоге всё равно осталась одна. Наверное, все эти суеверия - и вправду полная чушь!
- Может быть, а может, и нет. Ты как просьбу сформулировала?
- Я сказала: пусть в моей жизни появится мужчина, и закончится моё одиночество.
- А ты уточнила, каким он должен быть, этот мужчина?
- В смысле, каким?
- Ну, например, добрым, надёжным. Или красивым, богатым.
- Да нет, я хотела просто мужчину. Какого-нибудь.
- Вот потому и попался какой-нибудь.
- А ты думаешь, сказочные принцы, если они и существуют, посмотрят на такую, как я? На серую мышку?
- Да ладно, Ирка, ты вообще вполне симпатичная. Хочешь, в выходные сходим в салон красоты? Там причёска, макияж - и будешь вообще звездой!
- А давай, - согласилась я.
Хотя не особо-то и верила, что из меня можно реально сделать красавицу. Может, Света права, и я ошибаюсь, думая, что из-за неказистой внешности обречена на вечное одиночество? Я вспомнила операторшу с почты. Непохоже, чтобы даже в молодости она была такой уж раскрасавицей. Но вот двадцать лет замужем. Да ещё и рассуждает, что любящий не потребует жертв.
- Слушай, Ир, я тут пирог испекла по новому рецепту. Придёшь снимать пробу?
- Давай! Тогда прямо сейчас и приеду.
Положив трубку, я вышла из квартиры, спустилась с лестницы, заглянула в почтовый ящик. Там был счёт за квартиру и... письмо. Оно вернулось! Само. Интересно, с чего вдруг? Я стала рассматривать конверт. Адрес получателя: Республика Дагестан, город Махачкала, улица Сальвадора Альенде. Мой дом, моя квартира. Значит, когда телефонная реклама отвлекла меня, я тупо переписала адрес с конверта, который Магомед отправлял мне. Спасибо вам, сотрудники стоматологической клиники "Акула", за то, что иногда так вовремя отвлекаете народ от важных дел! Радуйся, радуйся, Ирина, выходит, твоя совесть перед Магомедом чиста!
Как на крыльях, вылетела я из подъезда и побежала на автобусную остановку. Кто знает, может, за то, что я в этот раз не совершила предательства, Бог надо мной смилуется и пошлёт мне мужчину? Но не какого-нибудь, а доброго и надёжного. Ведь мечты иногда сбываются. Даже у серых мышек.
Малахитовая шкатулка
Никогда прежде я и подумать не могла, чтобы пойти воровать. И никак не ожидала, что на этот греховный путь встанут Алонсо и Капиту. Раньше, до того, как лихорадка унесла одного за другим нашего отца, а затем и мать, как хозяин, рассерженный тем, что некому стало платить за наше скромное жилище, без жалости выгнал нас на улицу. И мы, подростки, стали вынуждены просить милостыню, чтобы не умереть с голоду. Мне было тогда лет тринадцать, Алонсо - двенадцать, а Капиту старше меня на два года. Собственно, она и предложила заняться охотой за чужими кошельками.
- Но это же грех! - хором воскликнули тогда мы с братом. - Господь накажет!
- А ваш Господь подумал о нас, - парировала Капиту, - когда забирал наших отца с матерью? Он хоть раз помог нам, когда мы, нищие, полуголодные, скитаемся по улицам, выпрашивая подаяния? Ему до нас, похоже, и вовсе дела нет!
Мы не нашли, что на это возразить. А на одно подаяние, как справедливо заметила Капиту, долго не проживёшь. Поэтому вскоре мы устроили охоту на чужие карманы. Тогда же мы поклялись, что если кто-то из нас вдруг попадётся, он ни за что не выдаст братьев и сестёр. Впрочем, сама Капиту не воровала - поручала делать это мне и Алонсо. Недаром ей дали имя "умная голова"!
Поначалу всё проходило гладко - наши ловкие руки незаметно вытаскивали монеты из кошельков богатых сеньоров, снимали золотые украшения с дам, а наши быстрые ноги позволяли нам скрыться до того, как жертва обнаружит пропажу. Но однажды вечером, когда Капиту пересчитала заработанное нами за день и отправила Алонсо в хлебную лавку, мы увидели, как из кареты, расплатившись с кучером, вышел сеньор, судя по одеянию, знатного роду.
- Видно, господин небедный! - прошептала Капиту, оценивающе оглядывая его. - Давай, Изабель, облегчим ему кошелёк!
- Бог с ней, с "Белой поляной"! - сказала мне тогда Света. - Если ты со своим Васей счастлива - это главное. Хотя...
Этого своего "хотя" она так и не продолжила. Видимо, она имела в виду то же самое, что не раз говорила мне мама:
- Как-то у вас с Васей не так. Ты как будто одна любишь, а он только позволяет себя любить.
Увы, мамочка, это только красавицы, такие, как Света, могут позволять любить себя, а нам, серым мышкам, приходится любить самим, если не хотим умереть в одиночестве. Или стать матерью-одиночкой. Если бы мама просила папе измену и не развелась бы с ним, я бы в три года не стала безотцовщиной. Нет, такой участи для себя и своих детей я бы ни за что не хотела. А значит, ради любви надо чем-то жертвовать.
Я в нерешительности вертела в руках конверт с обратным адресом из следственного изолятора Махачкалы. Об аресте Магомеда Османова я узнала совершенно случайно - от Маританы, с которой переписывалась в соцсетях.
"Думала, убьют его, как Хаджимурадова, а тут наркоту подбросили".
Сам Османов свою вину отрицал. Даже когда его приматывали за голову скотчем - он думал: будут пытать, ибо слишком хорошо знал нравы и обычаи этого СИЗО - когда спрашивали: признаёшь ли себя виновным? - он мотнул головой в знак несогласия. Однако пытать Магомеда не стали - оказалось, полицейским нужно было добыть его ДНК и волосы, чтобы прилепить тот же скотч на пакетик с марихуаной - типа доказать его причастность.
"И для Всевышнего, и для тех, кто в курсе событий, очевидно, что я стал жертвой подлой подставы, - говорил Османов в своём "последнем слове". - На справедливый приговор я не надеюсь, но вы не сможете посадить меня туда, где нет Аллаха!"
Тогда я и написала ему письмо. Обычное, бумажное, какие наше поколение почти разучилось писать. Сказала: мол, я та самая Ира, которую Вы из воды вытащили, за что Вам огромное спасибо, держитесь, мол, и всё в этом духе. А ещё, не удержавшись, спросила: как же Вы так не побоялись занять место убитого руководителя?
"Здравствуй, Ира! Рад тебя видеть, пусть и на страницах письма, - писал он мне в ответ. - Надеюсь, всё обошлось без последствий?"
Без тяжёлых, к счастью, действительно обошлось, однако температуры с кашлем и соплями я тогда не избежала. Но хоть не воспаление лёгких - и то хорошо!
Спрашивал он также, как поживает наша "Белая поляна", о которой я в машине так много рассказывала (а я так и не вспомнила, что вообще тогда говорила), выражал надежду, что с моей подругой и бывшим одноклассником тоже всё хорошо (я и о них рассказывала!). А уж ответ на мой вопрос потряс меня до глубины души:
"Конечно, я предполагал, что могу быть следующим, кто получит пулю в голову. Но я не мог иначе. Я поклялся на могиле Салмана, что продолжу его дело. И если мне суждено за это сесть в тюрьму, значит, такова воля Всевышнего".
Я ему отвечу, непременно отвечу. Честно расскажу и про себя, и про нашу группу. И так же честно напишу, что это моё письмо последнее. Так надо!
- Не понял, Ирка, - удивлённый голос Васи до сих пор звучал у меня в ушах. - Чего тебе какие-то зэки из Дагестана пишут?
Я ему всё без утайки рассказала, и о том, как познакомилась с Магомедом, и о том, какое дело против него завели.
- Ты что, с дуба рухнула? - орал Вася так, что соседи за стенкой, должно быть, едва не оглохли. - Ты реально не понимаешь, что эти так называемые правозащитники разваливают Россию за деньги Госдепа? Да с этим твоим Магомедом и так поступили слишком мягко! Надо было его к стенке как предателя! Прямо сейчас напиши, что он полное дерьмо, и чтоб больше никаких писем, ясно?
- Но Вась, - робко возразила я. - Он же спас мне жизнь и теперь в такой ситуации...
- Ничего не хочу слышать! - перебил меня Вася. - Или я, или этот чурка!
"Неужели моя жизнь для тебя ничего не значит?" - хотела я спросить, но Вася уже ушёл, громко хлопнув дверью.
Прости, Магомед! Я всю жизнь буду благодарна тебе за спасение, но я не хочу, не могу потерять Васю! И он меня любит - просто ревнует, да и телевизора наслушался, а ещё боится, что за эти письма у меня у самой могут быть неприятности. Поэтому и ставит перед выбором. Но ведь ради любви надо чем-то жертвовать, иначе никак. Вырвав из тетради чистый лист, я села писать письмо.
Готово. Теперь конверт. Адрес отправителя: город Москва, улица Сальвадора Альенде, дом, квартира... Затем положила перед собой конверт с письмом от Магомеда и принялась заполнять поле "Получатель". Османову Магомеду Расуловичу, Республика Дагестан, город Махачкала... Телефонный звонок прозвучал над моим ухом так громко, что я чуть не подпрыгнула прямо на стуле.
- Алло.
- Здравствуйте. Стоматологическая клиника "Акула" приглашает Вас на бесплатную консультацию... - раздался в трубке бодрый голос профессионального рекламщика.
- Спасибо, не надо.
Не дослушав, я бросила трубку и продолжила писать адрес.
Теперь на почту - отправить письмо.
- Простым или заказным? - спросила операторша.
- Давайте простым, - ответила я.
- Хорошо.
Она не глядя отложила конверт в сторону. Будь на почте очередь, я бы, конечно, развернулась и ушла, но в этот час в отделении не было никого, поэтому я решилась к ней обратиться:
- Простите, а можно, я Вас спрошу?
- Да, пожалуйста.
- Вы бы многим готовы были пожертвовать ради любви?
- Ради любви - нет, - затем, заметив мой удивлённый взгляд, она продолжила. - Потому что тот, кто тебя любит по-настоящему, никогда не потребует жертв.
- Простите, а Вы замужем?
- Да, уже лет двадцать. А что?
- Да так, ничего, - ответила я, уступая место только что подошедшей бабульке.
Кто любит, тот не потребует жертв... Может, она права? Ведь если бы моему Васе кто-то спас жизнь, я была бы от души благодарна этому человеку. Может, ещё не поздно вернуться, забрать письмо, сказать, что передумала отправлять? Раз Вася так мало ценит мою жизнь.
"Ага, а потом в старости выть от одиночества и кусать локти. Потому что, видите ли, мы такие гордые! Спустись на землю, Ирина, идеальная любовь бывает только в сказках!".
На почту я так и не вернулась. Вместо этого достала телефон и позвонила Васе.
- Ирка, ну, блин, ты чего такая кислая?
Видя, что моё настроение начинает Васю не на шутку раздражать, я попыталась улыбнуться. Не сердись, Вась, всё хорошо! Хорош парк в разгар лета, когда буйно цветёт душистая липа, когда солнышко светит, и мы идём неспешно по дорожке. Мы вместе. И я должна быть счастлива.
- Не понял! Ты что, из-за этого чурки так переживаешь? Он тебе дороже меня?
- Нет, ну, что ты? Просто некрасиво как-то получилось. Он лез в холодную воду меня спасать, а я...
- Да ты с ним и так слишком цацкаешься! "Простите, если сможете", "любовь для меня превыше всего", "всю жизнь буду благодарна", - передразнил меня Вася, будто пародировал какую-то слезливую мелодраму. - Надо было хорошенько по нему трактором проехаться, чтобы знал своё место!
- Вась, давай больше не будем про Магомеда, ладно? Я выбрала тебя, мы вместе - и это главное.
- Ладно, чёрт с ним!... Ого, смотри!
Взглянув на дорожку справа, я увидела молодого человека в тёмных очках. Одной рукой он держал трость, которой ощупывал путь, в другой была картонная коробка, а на её крышке лежали перетянутые резинками пачки денежных купюр. Вдруг слепой, не нащупав тростью бордюра, споткнулся и растянулся во весь рост. Коробка выпала из его рук, денежные пачки разлетелись по сторонам. Я подбежала и подала ему руку, помогая подняться. Затем принялась собирать пачки и класть их обратно на коробку. Вася тоже не остался в стороне, подошёл, поднял пачку с земли...
Когда странный скарб вновь оказался в руках у слепого, мы с Васей собрались было идти дальше, но он вдруг тронул меня за плечо. Я обернулась. Он снял очки, затем сунул руку в карман Васиной куртки и вытащил оттуда пачку. Потом, стянув с неё резинку, разложил купюры веером. Деньги были только сверху и снизу. В середине лежали бумажки с изображением свиньи. Я не верила своим глазам. Неужели Вася только что пытался обокрасть слепого? Это кем же надо быть!
"Слепой" тем временем раскрыл коробку, в которой лежали плитки "Бабаевского", и одну из них вручил мне:
- Спасибо Вам! Вы добрая девушка! Это был социальный эксперимент, и вас снимает скрытая камера.
Рукой он показал на соседнее дерево, где эта самая камера, по-видимому, была закреплена.
Вася просто побагровел от злобы. Я и прежде замечала, что он мог сказать крепкое слово, но никогда ещё я не слышала от него столько матерщины разом. Он характеризовал мать экспериментатора как безнадёжно падшую женщину, а его самого - как резиновое изделие, не защитившее её от беременности. Мне даже говорить, даже спорить не хотелось - поскорее уйти подальше от этого позора, от Васи.
Он сам догнал меня через несколько метров:
- Ирка, блин, ну что ты как неродная? Меня тут конкретно опустили, а ты...
- Не надо было воровать у слепого.
- Слушай, Ирка, спустись на землю! Все так живут. Любой нормальный человек сделал бы так же, поверь.
Нормальный человек... Я остановилась и посмотрела ему в глаза. Надежда, что Вася оступился, растаяла, как снег от брошенной сигареты. Нет, он не оступился - он просто сделал это нормой жизни.
Нам больше нечего было сказать друг другу. Я развернулась и продолжила путь.
- Ну, и пошла ты, овца тупая! - неслось мне вслед. - Я найду себе получше!
Я не сомневалась, что найдёт. Вася красавец. А я... Конечно, я понимала, что скорей всего, останусь одна. Но держать за руку человека, способного обокрасть инвалида, целоваться с ним, ложиться в постель - это казалось мне отвратительнее самого тухлого одиночества.
Сначала я бесцельно слонялась по парку, пытаясь привести мысли в порядок. Затем опрометью кинулась на почту.
- Можно письмо, которое я отправляла сегодня? - обратилась я к операторше, влетая в отделение, как ужаленная.
- Пятнадцать минут назад была машина, и всё забрали, - ответила она бесстрастно.
Ну, что же это такое? Ведь я могла успеть!
Да, Ирка, какая же ты всё-таки стерва! Сначала друзей в трудный момент бросила, теперь человека, который спас твою жизнь, рискуя своей собственной, послала лесом. В итоге и счастья не обрела, и совесть потеряла. Остаётся теперь только сожалеть и кусать локти!
Поделиться своим горем со Светой мне удалось только через неделю, когда она приехала из деревни, где вместе с Кириллом и Дашуткой гостила у свекрови. Связь там не ловит, можно сказать, совсем.
- Да, Ир, с письмом ты, конечно, поспешила, - звучал в телефонной трубке Светин голос. - Но слушай, может, написать Магомеду, объяснить, что погорячилась, что с Васей всё равно расстались по другому поводу? Может, простит?
- Даже не знаю, как я теперь ему в глаза посмотрю после того, что написала. Слушай, но почему мне вот так не везёт? Попросила у "куриного бога" мужчину - и в итоге всё равно осталась одна. Наверное, все эти суеверия - и вправду полная чушь!
- Может быть, а может, и нет. Ты как просьбу сформулировала?
- Я сказала: пусть в моей жизни появится мужчина, и закончится моё одиночество.
- А ты уточнила, каким он должен быть, этот мужчина?
- В смысле, каким?
- Ну, например, добрым, надёжным. Или красивым, богатым.
- Да нет, я хотела просто мужчину. Какого-нибудь.
- Вот потому и попался какой-нибудь.
- А ты думаешь, сказочные принцы, если они и существуют, посмотрят на такую, как я? На серую мышку?
- Да ладно, Ирка, ты вообще вполне симпатичная. Хочешь, в выходные сходим в салон красоты? Там причёска, макияж - и будешь вообще звездой!
- А давай, - согласилась я.
Хотя не особо-то и верила, что из меня можно реально сделать красавицу. Может, Света права, и я ошибаюсь, думая, что из-за неказистой внешности обречена на вечное одиночество? Я вспомнила операторшу с почты. Непохоже, чтобы даже в молодости она была такой уж раскрасавицей. Но вот двадцать лет замужем. Да ещё и рассуждает, что любящий не потребует жертв.
- Слушай, Ир, я тут пирог испекла по новому рецепту. Придёшь снимать пробу?
- Давай! Тогда прямо сейчас и приеду.
Положив трубку, я вышла из квартиры, спустилась с лестницы, заглянула в почтовый ящик. Там был счёт за квартиру и... письмо. Оно вернулось! Само. Интересно, с чего вдруг? Я стала рассматривать конверт. Адрес получателя: Республика Дагестан, город Махачкала, улица Сальвадора Альенде. Мой дом, моя квартира. Значит, когда телефонная реклама отвлекла меня, я тупо переписала адрес с конверта, который Магомед отправлял мне. Спасибо вам, сотрудники стоматологической клиники "Акула", за то, что иногда так вовремя отвлекаете народ от важных дел! Радуйся, радуйся, Ирина, выходит, твоя совесть перед Магомедом чиста!
Как на крыльях, вылетела я из подъезда и побежала на автобусную остановку. Кто знает, может, за то, что я в этот раз не совершила предательства, Бог надо мной смилуется и пошлёт мне мужчину? Но не какого-нибудь, а доброго и надёжного. Ведь мечты иногда сбываются. Даже у серых мышек.
Малахитовая шкатулка
Никогда прежде я и подумать не могла, чтобы пойти воровать. И никак не ожидала, что на этот греховный путь встанут Алонсо и Капиту. Раньше, до того, как лихорадка унесла одного за другим нашего отца, а затем и мать, как хозяин, рассерженный тем, что некому стало платить за наше скромное жилище, без жалости выгнал нас на улицу. И мы, подростки, стали вынуждены просить милостыню, чтобы не умереть с голоду. Мне было тогда лет тринадцать, Алонсо - двенадцать, а Капиту старше меня на два года. Собственно, она и предложила заняться охотой за чужими кошельками.
- Но это же грех! - хором воскликнули тогда мы с братом. - Господь накажет!
- А ваш Господь подумал о нас, - парировала Капиту, - когда забирал наших отца с матерью? Он хоть раз помог нам, когда мы, нищие, полуголодные, скитаемся по улицам, выпрашивая подаяния? Ему до нас, похоже, и вовсе дела нет!
Мы не нашли, что на это возразить. А на одно подаяние, как справедливо заметила Капиту, долго не проживёшь. Поэтому вскоре мы устроили охоту на чужие карманы. Тогда же мы поклялись, что если кто-то из нас вдруг попадётся, он ни за что не выдаст братьев и сестёр. Впрочем, сама Капиту не воровала - поручала делать это мне и Алонсо. Недаром ей дали имя "умная голова"!
Поначалу всё проходило гладко - наши ловкие руки незаметно вытаскивали монеты из кошельков богатых сеньоров, снимали золотые украшения с дам, а наши быстрые ноги позволяли нам скрыться до того, как жертва обнаружит пропажу. Но однажды вечером, когда Капиту пересчитала заработанное нами за день и отправила Алонсо в хлебную лавку, мы увидели, как из кареты, расплатившись с кучером, вышел сеньор, судя по одеянию, знатного роду.
- Видно, господин небедный! - прошептала Капиту, оценивающе оглядывая его. - Давай, Изабель, облегчим ему кошелёк!
