Врач тотчас же вбежал в палату вместе с медсестрой и, велев мне уйти, они начали суетиться над больной.
Не знаю, сколько времени я просидела в коридоре, пытаясь распутать собственные мысли, пока, в конце концов, медработники не вышли из палаты. Врач вытирал пот со лба.
- Ну, что? Как она?
- Мы сделали всё, что могли, но Ваша бабушка… Примите наши соболезнования!
Сами похороны я помню, как во сне. Я даже не могла толком разобраться с тем, что я чувствовала. Другие, которым с детства повезло быть в любимых внучках, с грустью вспоминают бабулю, её ласковые руки, сказки на ночь, блинчики, оладушки. У меня же, нелюбимой, родившейся вопреки её воли, таких воспоминаний просто не было. Кто-то, настрадавшись от капризов старой, больной бабки, чувствует некоторое облегчение оттого, что всё это, наконец, закончилось, и больше не придётся выносить из-под неё горшки и терпеть её испортившийся характер. Но этого мне тоже не довелось испытать. Есть и такие циничные эгоистки, которые радуются, что бабка умерла, и теперь её квартира достанется им по наследству. И хотя я действительно оказалась единственной наследницей, эта мысль меня как-то не радовала. Желать смерти родной бабушке, пусть и не слишком доброй и любящей, из-за квадратных метров – по-моему, это уже за гранью. Часто я ловила себя на мысли, что мне в этот момент сильно не хватает Гоши. Хотелось, чтобы он держал меня за руку, говорил… Даже неважно что, только бы слышать его голос. И Максим… Если бы мне волей-неволей приходилось заниматься ребёнком, у меня бы просто не было так много времени для противоречивых мыслей и чувств.
Впрочем, размышлять и бездельничать у меня и так не было времени. Надо было организовать достойные похороны. Всё-таки она моя бабушка, и кроме меня, у неё больше никого не осталось. К тому же когда-нибудь я тоже состарюсь и умру. Хотела бы я тогда, забытая собственными детьми и внуками, быть похороненной в общей могиле? А поступив таким образом со своей бабушкой, как ни крути, я подала бы потомкам именно такой пример.
Людей на похоронах было немного. Лишь парочка давних подруг да коллеги, с которыми бабушка работала. Баба Зоя, с которой её связывала общая тайна, так и не пришла проводить её в последний путь. Может, ей просто не хотелось лишний раз вспоминать свой неблаговидный поступок?
Поминки прошли стандартно: стол, напитки, закуски, слова соболезнования, воспоминания о жизни покойной. Когда же все слова были сказаны, стол опустел, и гости разошлись, я была почти счастлива, что все хлопоты, наконец, остались позади. Убрав со стола и помыв посуду, я тут же легла спать. А утром стала немедленно бронировать билет до Москвы.
Дорогая моя столица, золотая моя Москва… Ну, здравствуй, родимая! Вот я и приехала! Хотя надолго я тут, скорее всего, не задержусь, но всё же…
Миновав здание Белорусского вокзала, я вышла к метро. Взяла билет, спустилась по эскалатору. Электричка подошла как раз вовремя – настолько вовремя, что я успела вбежать в распахнутые двери, прежде чем загорелся красный огонёк. Когда двери закрылись под предупреждение о необходимой осторожности, и диктор объявил следующую станцию, я уже собралась было сесть на свободное место, как вдруг увидела... Тот самый фокусник, собственной персоной! Надо же, какая встреча!
Он не успел даже повернуть головы в мою сторону, как я мгновенно оказалась прямо перед ним и положила руку на поручень справа от него, отрезая возможный путь к бегству.
- Ну, здравствуй, фокусник! Узнал?
- А, это ты?
Я ожидала, что в его голосе будет испуг, смятение – всё то, что бывает у преступника, которого нежданно-негаданно разоблачили. Он же процедил эту фразу с каким-то пренебрежением, я бы даже сказала, с презрением. Ну-ну! Неужели уже настолько попутал берега?
- Верно мыслишь! Признавайся, что ты мне подсыпал? И главное, зачем? И какого лешего отправил меня аж на Урал?
На его лице отразилось крайнее удивление. В другое время я бы, пожалуй, поразилась его актёрскому таланту, но сейчас меня интересовали только факты – и ничего более.
- Я? Подсыпал? Да ещё и отправил? У тебя вообще с головой как? Нет, я, конечно, понял, что ты кукушка, но не думал, что ещё и не в адеквате.
- Почему это я кукушка? Ты вообще о чём?
Я уже начала думать, что этот фокусник либо сам со своей кукушкой не в ладах, либо нарочно сбивает с толку, чтобы увести разговор от главного.
- А как я могу назвать дамочку, которая бросила мужа, ребёнка, завела тут в Москве любовника. С ним, значит, не вышло, решила вернуться в семью? Но видимо, обратно тебя уже не приняли, раз ты опять в Москве? Очередного лоха, наверное, ищешь, ну-ну.
- По-моему, ты меня с кем-то путаешь. У нас с Антоном детей нет, да и не были мы женаты. Так, сожительствовали. Ты что, уже не помнишь, кого подпоил и отправил в Тьмутаракань? Каждый день такое проделываешь с разными женщинами? Давай, рассказывай всё, как есть, или я вызываю полицию!
- А что ты надеешься услышать нового? Ну, сидели мы в кафе, я плакался на Маринку с Витьком…
- Помню. Дальше!
- Потом ты говорила, что собираешься уйти от Антона. Он вроде девушку изнасиловал. Я ещё тебе сочувствовал, думал, это твой муж. Ну, или хотя бы единственный мужчина.
- Тогда он и был единственным. Что дальше!
- Дальше я показывал тебе разные фокусы. А потом ты вдруг сказала, что тебе надо срочно ехать в Каменск-Уральский. Что у тебя там муж и сын. Я, конечно, офигел. Думал: порядочная, а ты, оказывается, Маринка номер два. Даже хуже – она хотя бы детей не бросала. Ну, а потом ты попрощалась, расплатилась и ушла. Где ты потом шаталась, я вообще не в курсе.
- Я сказала, что мне нужно ехать в Каменск-Уральский? И что у меня там семья?
- Именно так. Даже имя называла – Макс. Правда, я так и не понял, то ли это твой муж, то ли сын.
- Но я тогда вообще не знала о существовании этого города. И детей у меня никогда не было.
- Тогда либо ты мне наврала, чтобы отделаться, либо тебе реально нужен психиатр. Моя остановка, дай пройти.
Я убрала руку, а сама, лишь только фокусник встал, опустилась на то же место, где он только что сидел. Моя надежда, что это он меня подпоил, растаяла, как снег. Говоря со мной, Пётр смотрел мне прямо в глаза. Да и особого мотива что-то мне подсыпать я у него не нашла. Похоже, у меня и вправду поехала крыша.
Но если я реально сошла с ума, и моё больное воображение нарисовало мне семью в Каменске-Уральском… Допустим, про этот город я могла где-то услышать и забыть, вытеснить в подсознание. Но откуда я могла заранее знать, что встречу там мужчину и мальчика, которые перепутают меня с женой и мамой? И уж тем более попасть в точку с именем одного из них? Даже если бы я случайно услышала от покойной ныне бабушки, что у меня, оказывается, есть сестра. Бабушка ведь не следила за её жизнью и знать не могла, где она живёт. И почему у моей сестры непременно должен был родиться сын, почему не дочь? Чем больше я об этом думала, тем меньше мне верилось в случайные совпадения и уж тем более в какие-то игры подсознания. Однако должна признаться, разговор с фокусником не только не дал точного ответа: что же произошло? – но и ещё больше меня запутал. Я уже даже сомневалась: поможет ли психиатр? И кто мне вообще мог бы помочь?
Так ничего и не надумав, я отправилась прямиком в квартиру, где жила с Антоном. Раньше я бы сказала: домой, однако теперь не могла даже мысленно назвать это домом. Гнёздышко, которое мы вили вместе с когда-то любимым человеком, стало для меня чужим, как и он сам.
Поднявшись по лестнице, я набралась решимости и позвонила в дверь. Что ж, придётся объяснить Антону всё как есть.
Однако, к моему удивлению, дверь открыл не он, а соседка Нина с третьего этажа. Одета она была в домашний халат, и от неё пахло кухней. Увидев меня, она неодобрительно упёрла руки в боки и посмотрела на меня как хищница на побеждённую соперницу.
- Ну, здравствуй! – проговорила она с торжеством в голосе. – Явилась – не запылилась! Нагулялась, решила вернуться? Поздно! Антон теперь мой!
- Вот как? Значит, Вадика на СВО отправила – и по мужикам? Ну-ну!
- Вот только не надо мне морали читать! Сама от Антоши на Урал сбежала. Дура ты, Сашка, скажу честно! Такого мужика упустила! Ну, а теперь без обид – ты проворонила, я подобрала. В любви как на войне, ты же знаешь. А Вадик достал уже – только и делал, что лежал на диване и пил. Пусть хоть на СВО от него будет какой-то толк – хоть денег заработает. А убьют – ещё лучше, гробовые получу как законная жена. Ну, а тебе, Сашка, лучше уйти, Антона ты уже не вернёшь.
- Да, я, собственно, это и собиралась. Пришла только вещи забрать. А вы уж там живите, как хотите, мне всё равно.
- А вещи твои я уже собрала, - с этими словами она выкатила за порог два увесистых чемодана и туда же выставила пару больших хозяйственных сумок. – Забирай своё и проваливай!
- Спасибо тебе, Нин! Избавила меня от лишних хлопот! Ну, счастливо!
- И тебе всего хорошего!
Когда дверь за мной захлопнулась, я стала потихоньку перетаскивать свой скарб в лифт. Оказавшись на первом этаже, вынесла его во двор и вызвала такси.
- Мне, пожалуйста, в аэропорт Домодедово, - сказала я сидевшему за рулём таджику.
Настроив навигатор, он нажал педаль, и автомобиль тронулся с места. После этого водитель немного покрутил радио, и салон наполнился бодрым голосом ведущей новостной рубрики.
Сначала, как обычно, следовали новости о сбитых беспилотниках, в которые я особо не вслушивалась, ибо зареклась слушать всё, что касается Украины и текущих боевых действий. Какой смысл, если вероятность услышать правду из официальных источников равна нулю? Ну, а заряжаться пропагандой и истерией – это уж, пожалуйста, без меня! Однако после прозвучало то, что невольно заставило меня насторожиться. Каменск-Уральский… Поймали педофила, на счету которого около десятка изнасилованных и убитых мальчиков дошкольного возраста. Им оказался внешне добропорядочный работник столовой и, кстати, примерный отец двух дочерей. Что толкнуло хорошего работника и семьянина на такую кривую дорожку – для ведущей новостной рубрики так и осталось загадкой.
Педофил…. Не тот ли это самый, которому случайность в моём лице помешала увести за собой Макса? Случайность? В виде родной тёти, похожей на маму? Которая случайно сорвалась и поехала в Каменск-Уральский? И так же случайно назвала именно его имя?
Я ли это была тогда? Всё больше я убеждалась в том, что в конце встречи Пётр говорил уже не со мной, а… с Олесей. Это она рассказывала ему про семью в Каменске-Уральском, она покупала билеты, летела в самолёте, потом ехала на Ласточке. В моём теле. Когда-то ещё в студенчестве мы с однокурсниками рассказывали друг другу мистические истории. В одной из них, как я теперь вспоминала, душа покойного мужа, чтобы защитить вдову, вселилась в пса, который перегрыз горло ворвавшемуся в квартиру грабителю. «Говорят, души покойников даже после смерти беспокоятся за тех, кого любили, - сказала тогда Лиля, рассказчица. – И пытаются их защитить. Говорят, они могут и в человека вселиться, особенно если он немножечко того». «В смысле, пьяный или сумасшедший?» - спросила я её. «Ну, типа того. Или у него что-то случилось, и он типа в шоке».
Будучи женщиной современной, я не особо верила во всякую мистику и чертовщину. Однако другого – более разумного объяснения случившемуся я не могла найти. Тем более, ведь всё сходится: Олеся как мать, естественно, любила своего ребёнка и, зная, что он может стать жертвой педофила, вряд ли могла успокоиться душой. Вот и вселилась в меня, родную сестру-близняшку, чтобы я приехала в её родной город и не допустила трагедии. А то, что я на тот момент была потрясена тем, что узнала про Антона, только облегчило ей задачу.
В тот момент телефон пиликнул. Я зашла на электронную почту. Письмо из лаборатории. Результаты экспертизы, которые давали чёткий ответ на вопрос: родной ли мне Макс по крови? Недолго думая, я нажала «Удалить». Даже читать не хочу! И так знаю, что родной.
Вскоре мы доехали до аэропорта. Расплатившись с таксистом, я забрала сумки и вошла вовнутрь. Покупать билеты в последний момент мне не пришлось, так как я заранее их забронировала. Регистрация, сумки в багаж, посадка в самолёт, отрыв от земли…
Мы шли знакомыми улицами Каменска-Уральского – я и моя сестра. Она как будто обрела материальную форму. Казалось, если бы я её потрогала, моя рука не прошла бы сквозь неё, а упёрлась бы в обычное человеческое тело. Однако сделать этого я не решалась. Вместо этого покорно шагала с ней рядом, расспрашивая Олесю о недавних событиях:
- Это ты меня привела?
- Да, я.
Я невольно вздрогнула, услышав свой собственный голос. Даже в этом мы с ней были похожи!
- Он бы надругался над Максом, - продолжала Олеся тем временем. – И убил бы. У меня не было другого способа этому помешать… Ну, вот мы и пришли.
Мы остановились у знакомого дома. У того, куда мне больше всего на свете хотелось вернуться.
- Оставайся здесь, Ася. Здесь твоя семья.
- Олеся…
Я повернулась к ней, но её рядом не оказалось. Очертания дома, а с ними и двор начали вдруг таять.
- Уважаемые пассажиры, через несколько минут наш самолёт приземлится в аэропорту Кольцово…
Я открыла глаза. Получается, я неожиданно вырубилась во время взлёта и проспала до самой посадки?
Из самолёта я выходила чуть ли не бегом. Никогда ещё мне не казалось всё таким медлительным: спуск по трапу, автобус, который довёз нас, прилетевших, до аэропорта, получение багажа. «Ласточка» до Каменска-Уральского как будто тоже ехала медленнее обычного. Но в этот раз я – это была я, в здравом уме и твёрдой памяти. Одно меня беспокоило: обрадуется ли Гоша моему приезду? Хочет ли он, чтобы я осталась? С ним и с Максом как жена и мама.
И вот, наконец, знакомый вокзал. Поезд остановился, пассажиры начали спешно выкатывать сумки и вываливаться на платформу, где кого-то встречали родные и близкие, а кто-то уходил один. Я, следуя их примеру, также взяла чемоданы и направилась к выходу.
- Мама! Мама приехала! – Макс, радостный, бежал мне навстречу.
- Ася! Ты вернулась?
Гоша обнимал меня, безуспешно пытаясь сдержать слёзы радости. Я тоже чуть не плакала, обнимая то его, то Максима.
- Но как ты узнал, что я приеду?
Сообщить об этом Гоше заранее я никак не могла. Расставаясь, мы так и не решились обменяться телефонами, о чём я потом не раз пожалела.
- Понимаешь, Ася, - он проговорил тихонько, почти шёпотом, чтобы Макс не услышал. – Это прозвучит глупо, но я сегодня видел во сне Олесю. Она привела меня на вокзал и сказала: «Бери Макса, идите встречать жену и маму». Конечно, это был только сон, но я пришёл, потому что надеялся… И вот ты здесь, с нами.
- Мама, ты ведь больше от нас не уедешь, правда? – Макс с надеждой смотрел мне в глаза.
- Больше не уеду. Обещаю!
Да и куда я уеду, когда здесь мой дом, моя семья?
Не знаю, сколько времени я просидела в коридоре, пытаясь распутать собственные мысли, пока, в конце концов, медработники не вышли из палаты. Врач вытирал пот со лба.
- Ну, что? Как она?
- Мы сделали всё, что могли, но Ваша бабушка… Примите наши соболезнования!
***
Сами похороны я помню, как во сне. Я даже не могла толком разобраться с тем, что я чувствовала. Другие, которым с детства повезло быть в любимых внучках, с грустью вспоминают бабулю, её ласковые руки, сказки на ночь, блинчики, оладушки. У меня же, нелюбимой, родившейся вопреки её воли, таких воспоминаний просто не было. Кто-то, настрадавшись от капризов старой, больной бабки, чувствует некоторое облегчение оттого, что всё это, наконец, закончилось, и больше не придётся выносить из-под неё горшки и терпеть её испортившийся характер. Но этого мне тоже не довелось испытать. Есть и такие циничные эгоистки, которые радуются, что бабка умерла, и теперь её квартира достанется им по наследству. И хотя я действительно оказалась единственной наследницей, эта мысль меня как-то не радовала. Желать смерти родной бабушке, пусть и не слишком доброй и любящей, из-за квадратных метров – по-моему, это уже за гранью. Часто я ловила себя на мысли, что мне в этот момент сильно не хватает Гоши. Хотелось, чтобы он держал меня за руку, говорил… Даже неважно что, только бы слышать его голос. И Максим… Если бы мне волей-неволей приходилось заниматься ребёнком, у меня бы просто не было так много времени для противоречивых мыслей и чувств.
Впрочем, размышлять и бездельничать у меня и так не было времени. Надо было организовать достойные похороны. Всё-таки она моя бабушка, и кроме меня, у неё больше никого не осталось. К тому же когда-нибудь я тоже состарюсь и умру. Хотела бы я тогда, забытая собственными детьми и внуками, быть похороненной в общей могиле? А поступив таким образом со своей бабушкой, как ни крути, я подала бы потомкам именно такой пример.
Людей на похоронах было немного. Лишь парочка давних подруг да коллеги, с которыми бабушка работала. Баба Зоя, с которой её связывала общая тайна, так и не пришла проводить её в последний путь. Может, ей просто не хотелось лишний раз вспоминать свой неблаговидный поступок?
Поминки прошли стандартно: стол, напитки, закуски, слова соболезнования, воспоминания о жизни покойной. Когда же все слова были сказаны, стол опустел, и гости разошлись, я была почти счастлива, что все хлопоты, наконец, остались позади. Убрав со стола и помыв посуду, я тут же легла спать. А утром стала немедленно бронировать билет до Москвы.
***
Дорогая моя столица, золотая моя Москва… Ну, здравствуй, родимая! Вот я и приехала! Хотя надолго я тут, скорее всего, не задержусь, но всё же…
Миновав здание Белорусского вокзала, я вышла к метро. Взяла билет, спустилась по эскалатору. Электричка подошла как раз вовремя – настолько вовремя, что я успела вбежать в распахнутые двери, прежде чем загорелся красный огонёк. Когда двери закрылись под предупреждение о необходимой осторожности, и диктор объявил следующую станцию, я уже собралась было сесть на свободное место, как вдруг увидела... Тот самый фокусник, собственной персоной! Надо же, какая встреча!
Он не успел даже повернуть головы в мою сторону, как я мгновенно оказалась прямо перед ним и положила руку на поручень справа от него, отрезая возможный путь к бегству.
- Ну, здравствуй, фокусник! Узнал?
- А, это ты?
Я ожидала, что в его голосе будет испуг, смятение – всё то, что бывает у преступника, которого нежданно-негаданно разоблачили. Он же процедил эту фразу с каким-то пренебрежением, я бы даже сказала, с презрением. Ну-ну! Неужели уже настолько попутал берега?
- Верно мыслишь! Признавайся, что ты мне подсыпал? И главное, зачем? И какого лешего отправил меня аж на Урал?
На его лице отразилось крайнее удивление. В другое время я бы, пожалуй, поразилась его актёрскому таланту, но сейчас меня интересовали только факты – и ничего более.
- Я? Подсыпал? Да ещё и отправил? У тебя вообще с головой как? Нет, я, конечно, понял, что ты кукушка, но не думал, что ещё и не в адеквате.
- Почему это я кукушка? Ты вообще о чём?
Я уже начала думать, что этот фокусник либо сам со своей кукушкой не в ладах, либо нарочно сбивает с толку, чтобы увести разговор от главного.
- А как я могу назвать дамочку, которая бросила мужа, ребёнка, завела тут в Москве любовника. С ним, значит, не вышло, решила вернуться в семью? Но видимо, обратно тебя уже не приняли, раз ты опять в Москве? Очередного лоха, наверное, ищешь, ну-ну.
- По-моему, ты меня с кем-то путаешь. У нас с Антоном детей нет, да и не были мы женаты. Так, сожительствовали. Ты что, уже не помнишь, кого подпоил и отправил в Тьмутаракань? Каждый день такое проделываешь с разными женщинами? Давай, рассказывай всё, как есть, или я вызываю полицию!
- А что ты надеешься услышать нового? Ну, сидели мы в кафе, я плакался на Маринку с Витьком…
- Помню. Дальше!
- Потом ты говорила, что собираешься уйти от Антона. Он вроде девушку изнасиловал. Я ещё тебе сочувствовал, думал, это твой муж. Ну, или хотя бы единственный мужчина.
- Тогда он и был единственным. Что дальше!
- Дальше я показывал тебе разные фокусы. А потом ты вдруг сказала, что тебе надо срочно ехать в Каменск-Уральский. Что у тебя там муж и сын. Я, конечно, офигел. Думал: порядочная, а ты, оказывается, Маринка номер два. Даже хуже – она хотя бы детей не бросала. Ну, а потом ты попрощалась, расплатилась и ушла. Где ты потом шаталась, я вообще не в курсе.
- Я сказала, что мне нужно ехать в Каменск-Уральский? И что у меня там семья?
- Именно так. Даже имя называла – Макс. Правда, я так и не понял, то ли это твой муж, то ли сын.
- Но я тогда вообще не знала о существовании этого города. И детей у меня никогда не было.
- Тогда либо ты мне наврала, чтобы отделаться, либо тебе реально нужен психиатр. Моя остановка, дай пройти.
Я убрала руку, а сама, лишь только фокусник встал, опустилась на то же место, где он только что сидел. Моя надежда, что это он меня подпоил, растаяла, как снег. Говоря со мной, Пётр смотрел мне прямо в глаза. Да и особого мотива что-то мне подсыпать я у него не нашла. Похоже, у меня и вправду поехала крыша.
Но если я реально сошла с ума, и моё больное воображение нарисовало мне семью в Каменске-Уральском… Допустим, про этот город я могла где-то услышать и забыть, вытеснить в подсознание. Но откуда я могла заранее знать, что встречу там мужчину и мальчика, которые перепутают меня с женой и мамой? И уж тем более попасть в точку с именем одного из них? Даже если бы я случайно услышала от покойной ныне бабушки, что у меня, оказывается, есть сестра. Бабушка ведь не следила за её жизнью и знать не могла, где она живёт. И почему у моей сестры непременно должен был родиться сын, почему не дочь? Чем больше я об этом думала, тем меньше мне верилось в случайные совпадения и уж тем более в какие-то игры подсознания. Однако должна признаться, разговор с фокусником не только не дал точного ответа: что же произошло? – но и ещё больше меня запутал. Я уже даже сомневалась: поможет ли психиатр? И кто мне вообще мог бы помочь?
Так ничего и не надумав, я отправилась прямиком в квартиру, где жила с Антоном. Раньше я бы сказала: домой, однако теперь не могла даже мысленно назвать это домом. Гнёздышко, которое мы вили вместе с когда-то любимым человеком, стало для меня чужим, как и он сам.
Поднявшись по лестнице, я набралась решимости и позвонила в дверь. Что ж, придётся объяснить Антону всё как есть.
Однако, к моему удивлению, дверь открыл не он, а соседка Нина с третьего этажа. Одета она была в домашний халат, и от неё пахло кухней. Увидев меня, она неодобрительно упёрла руки в боки и посмотрела на меня как хищница на побеждённую соперницу.
- Ну, здравствуй! – проговорила она с торжеством в голосе. – Явилась – не запылилась! Нагулялась, решила вернуться? Поздно! Антон теперь мой!
- Вот как? Значит, Вадика на СВО отправила – и по мужикам? Ну-ну!
- Вот только не надо мне морали читать! Сама от Антоши на Урал сбежала. Дура ты, Сашка, скажу честно! Такого мужика упустила! Ну, а теперь без обид – ты проворонила, я подобрала. В любви как на войне, ты же знаешь. А Вадик достал уже – только и делал, что лежал на диване и пил. Пусть хоть на СВО от него будет какой-то толк – хоть денег заработает. А убьют – ещё лучше, гробовые получу как законная жена. Ну, а тебе, Сашка, лучше уйти, Антона ты уже не вернёшь.
- Да, я, собственно, это и собиралась. Пришла только вещи забрать. А вы уж там живите, как хотите, мне всё равно.
- А вещи твои я уже собрала, - с этими словами она выкатила за порог два увесистых чемодана и туда же выставила пару больших хозяйственных сумок. – Забирай своё и проваливай!
- Спасибо тебе, Нин! Избавила меня от лишних хлопот! Ну, счастливо!
- И тебе всего хорошего!
Когда дверь за мной захлопнулась, я стала потихоньку перетаскивать свой скарб в лифт. Оказавшись на первом этаже, вынесла его во двор и вызвала такси.
- Мне, пожалуйста, в аэропорт Домодедово, - сказала я сидевшему за рулём таджику.
Настроив навигатор, он нажал педаль, и автомобиль тронулся с места. После этого водитель немного покрутил радио, и салон наполнился бодрым голосом ведущей новостной рубрики.
Сначала, как обычно, следовали новости о сбитых беспилотниках, в которые я особо не вслушивалась, ибо зареклась слушать всё, что касается Украины и текущих боевых действий. Какой смысл, если вероятность услышать правду из официальных источников равна нулю? Ну, а заряжаться пропагандой и истерией – это уж, пожалуйста, без меня! Однако после прозвучало то, что невольно заставило меня насторожиться. Каменск-Уральский… Поймали педофила, на счету которого около десятка изнасилованных и убитых мальчиков дошкольного возраста. Им оказался внешне добропорядочный работник столовой и, кстати, примерный отец двух дочерей. Что толкнуло хорошего работника и семьянина на такую кривую дорожку – для ведущей новостной рубрики так и осталось загадкой.
Педофил…. Не тот ли это самый, которому случайность в моём лице помешала увести за собой Макса? Случайность? В виде родной тёти, похожей на маму? Которая случайно сорвалась и поехала в Каменск-Уральский? И так же случайно назвала именно его имя?
Я ли это была тогда? Всё больше я убеждалась в том, что в конце встречи Пётр говорил уже не со мной, а… с Олесей. Это она рассказывала ему про семью в Каменске-Уральском, она покупала билеты, летела в самолёте, потом ехала на Ласточке. В моём теле. Когда-то ещё в студенчестве мы с однокурсниками рассказывали друг другу мистические истории. В одной из них, как я теперь вспоминала, душа покойного мужа, чтобы защитить вдову, вселилась в пса, который перегрыз горло ворвавшемуся в квартиру грабителю. «Говорят, души покойников даже после смерти беспокоятся за тех, кого любили, - сказала тогда Лиля, рассказчица. – И пытаются их защитить. Говорят, они могут и в человека вселиться, особенно если он немножечко того». «В смысле, пьяный или сумасшедший?» - спросила я её. «Ну, типа того. Или у него что-то случилось, и он типа в шоке».
Будучи женщиной современной, я не особо верила во всякую мистику и чертовщину. Однако другого – более разумного объяснения случившемуся я не могла найти. Тем более, ведь всё сходится: Олеся как мать, естественно, любила своего ребёнка и, зная, что он может стать жертвой педофила, вряд ли могла успокоиться душой. Вот и вселилась в меня, родную сестру-близняшку, чтобы я приехала в её родной город и не допустила трагедии. А то, что я на тот момент была потрясена тем, что узнала про Антона, только облегчило ей задачу.
В тот момент телефон пиликнул. Я зашла на электронную почту. Письмо из лаборатории. Результаты экспертизы, которые давали чёткий ответ на вопрос: родной ли мне Макс по крови? Недолго думая, я нажала «Удалить». Даже читать не хочу! И так знаю, что родной.
Вскоре мы доехали до аэропорта. Расплатившись с таксистом, я забрала сумки и вошла вовнутрь. Покупать билеты в последний момент мне не пришлось, так как я заранее их забронировала. Регистрация, сумки в багаж, посадка в самолёт, отрыв от земли…
***
Мы шли знакомыми улицами Каменска-Уральского – я и моя сестра. Она как будто обрела материальную форму. Казалось, если бы я её потрогала, моя рука не прошла бы сквозь неё, а упёрлась бы в обычное человеческое тело. Однако сделать этого я не решалась. Вместо этого покорно шагала с ней рядом, расспрашивая Олесю о недавних событиях:
- Это ты меня привела?
- Да, я.
Я невольно вздрогнула, услышав свой собственный голос. Даже в этом мы с ней были похожи!
- Он бы надругался над Максом, - продолжала Олеся тем временем. – И убил бы. У меня не было другого способа этому помешать… Ну, вот мы и пришли.
Мы остановились у знакомого дома. У того, куда мне больше всего на свете хотелось вернуться.
- Оставайся здесь, Ася. Здесь твоя семья.
- Олеся…
Я повернулась к ней, но её рядом не оказалось. Очертания дома, а с ними и двор начали вдруг таять.
- Уважаемые пассажиры, через несколько минут наш самолёт приземлится в аэропорту Кольцово…
Я открыла глаза. Получается, я неожиданно вырубилась во время взлёта и проспала до самой посадки?
Из самолёта я выходила чуть ли не бегом. Никогда ещё мне не казалось всё таким медлительным: спуск по трапу, автобус, который довёз нас, прилетевших, до аэропорта, получение багажа. «Ласточка» до Каменска-Уральского как будто тоже ехала медленнее обычного. Но в этот раз я – это была я, в здравом уме и твёрдой памяти. Одно меня беспокоило: обрадуется ли Гоша моему приезду? Хочет ли он, чтобы я осталась? С ним и с Максом как жена и мама.
И вот, наконец, знакомый вокзал. Поезд остановился, пассажиры начали спешно выкатывать сумки и вываливаться на платформу, где кого-то встречали родные и близкие, а кто-то уходил один. Я, следуя их примеру, также взяла чемоданы и направилась к выходу.
- Мама! Мама приехала! – Макс, радостный, бежал мне навстречу.
- Ася! Ты вернулась?
Гоша обнимал меня, безуспешно пытаясь сдержать слёзы радости. Я тоже чуть не плакала, обнимая то его, то Максима.
- Но как ты узнал, что я приеду?
Сообщить об этом Гоше заранее я никак не могла. Расставаясь, мы так и не решились обменяться телефонами, о чём я потом не раз пожалела.
- Понимаешь, Ася, - он проговорил тихонько, почти шёпотом, чтобы Макс не услышал. – Это прозвучит глупо, но я сегодня видел во сне Олесю. Она привела меня на вокзал и сказала: «Бери Макса, идите встречать жену и маму». Конечно, это был только сон, но я пришёл, потому что надеялся… И вот ты здесь, с нами.
- Мама, ты ведь больше от нас не уедешь, правда? – Макс с надеждой смотрел мне в глаза.
- Больше не уеду. Обещаю!
Да и куда я уеду, когда здесь мой дом, моя семья?
