И даже кинулись помогать матерям и горожанам развязывать верёвки, которыми были связаны руки осуждённых. Общими усилиями они развязали Нехта и принялись было за Унаса, но тот вдруг стал отчаянно сопротивляться:
- Не смейте! Пусть сначала свершится надо мной суд Маат! Да станет, матушка, твоё дыхание для меня оправдательным приговором! Если же я совершил перед Маат какое-либо преступление, да постигнет меня справедливое возмездие!... Как? Ты, матушка, застыла в нерешительности? Не хватает духу судить собственного сына? Тогда сделай это ты, Мерит!
Ни слова не говоря, мать Нехта дунула в лицо Унасу. После этого, оправданный перед богами и людьми, он охотно позволил себя освободить.
Мерит не плакала, когда её сына приговаривали. Удавалось ей сдерживать слёзы и видя его стоящим перед плахой. Но сейчас, обнимая Нехта, она не могла удержаться. Рядом, обнимая Унаса, так же плакала Нут.
Потом женщины принялись высматривать меджаев, чтобы дыханием правды и справедливости заставить их ответить за арест, за пытки невинных людей. Но ни одного из них на площади уже не было - доблестные стражи закона успели незаметно исчезнуть.
- Ничего, - сказал Нехт. - Своё заслуженное воздаяние они получат позднее - когда предстанут перед Осирисом.
- А если новый фараон призовёт их к ответу, - добавил Унас, - то предстать они могут очень скоро.
- В любом случае они все теперь будут бояться наших матерей - обладательниц дыхания самой Маат.
Обе женщины открыли было рты, чтобы сказать, что спустя семь дней её мощь их покинет, но в следующий миг, посмотрев друг на дружку, тут же закрыли их обратно. Есть вещи, о которых разумнее промолчать.
СКАЗКА НАОБОРОТ
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. Было у него два сына Иван да Демьян. Да только Демьян, как вырос, люди сказывали, за всё доброе царю-батюшке коварством заплатил - подсыпал яду в чарку, дабы на тот свет родителя спровадить да царём сделаться. Разгневался царь на отрока неблагодарного - велел его лютой казни предать. Остался у него один Иван.
Как пришла Ивану пора невесту подыскивать, говорит он сыну:
- Жениться тебе, сынок, надо! Устрою-ка я смотрины, там и выберешь себе невесту по сердцу.
- Ваша воля, государь-батюшка, - отвечает ему Иван-царевич. - Только я хочу, чтобы жена моя была не только красивая, но и умная. Пущай сперва отгадает загадку, которую я ей загадаю. Ежели отгадает - возьму её в жёны, а нет - велю голову рубить.
Согласился царь, устроил смотрины. Явились на них девицы-красавицы и со сторонушки родимой, и из стран дальних заморских, видимо-невидимо. Уж больно хорош собой был Иван-царевич, всякая желала бы его женою сделаться.
А в том же царстве-государстве жила вдова с дочерью Василисой. Вышла она замуж во второй раз за старика злого да сварливого. Невзлюбил он падчерицу - со свету белого сживал да куском хлеба попрекал, за любую провинность, а то и без таковой порол нещадно. Совсем житья не стало от него бедной Василисе! Собрала она узелок с вещами да из дома и убежала. Долго брела она, пока ноги не принесли её в стольный град. Глазеет Василиса на улицы шумные, видит диво эдакое - девиц всяких разных полным-полно. Спрашивает у прохожего старика: что же за праздник тут нынче?
- Так наш царевич Иван жениться собирается, - отвечает ей старик. - Обещает в жёны взять ту, что загадку его отгадать ухитрится. Вот он, кстати, Иван-царевич наш, - и вдаль рукой показывает на юношу младого, в парчу и бархат разодетого.
Как увидала Василиса Ивана-царевича - так и забилось её сердце ретивое, полюбился он ей, красавец, с первого взгляда.
- Только учти, красна девица, - предупреждает её старик, - та, что загадки его не отгадает, головы лишится.
Да только не испужали Василису его речи.
- На что мне голова? - отвечает. - Коли Иван-царевич не со мною будет?
Тотчас же отправилась Василиса ко дворцу царскому, а у дворца плаха с головами девичьими. Мудрёные, видать, загадки у Ивана-царевича!
Проводила её стража в покои царские. Иван-царевич на золотом троне сидит. Вблизи-то он оказался ещё прекраснее, чем издали. А около сам царь стоит, а при нём - бояре да дворяне.
Смотрит Иван-царевич на Василису горделиво, спрашивает:
- Почто пришла, красна девица?
Оробела было Василиса, стоит, любуется Иваном, слова молвить не смеет. Наконец, кое-как справившись с робостью, отвечает:
- Пришла я, Иван-царевич, загадку отгадать.
- Что ж, - отвечает ей Иван-царевич. - Раз такая премудрая, скажи-ка мне, кто утром ходить на четырёх ногах, днём - на двух, а вечером - на трёх? Да смотри, коли ответишь неправильно, велю тебе голову рубить.
Задумалась Василиса, а потом и говорит:
- Так человек же это. Как рождается дитятко малое, на четвереньках ползает, как вырастает - на своих двоих ногах по земле ходит, а как старым станет - клюка его третьей ногой сделается.
- Верно говоришь, красна девица, - говорит ей Иван-царевич.
Тут бы уже весёлым пирком да за свадебку, да только не по сердцу Ивану, что женят его не на царевне, не на королевне, а на простой крестьянке.
- Жена-то мне нужна умная, - говорит Иван-царевич, - да только ещё и смелая, и находчивая. Слыхал я, живёт в землях заморских Феникс-птица дивная. Пущай Василиса найдёт её гнездо да золотых яиц Феникса мне достанет. Коли сделает, что велю - женюсь, а нет - голову велю рубить.
Услыхала Василиса волю Ивана, сперва призадумалась.
- Что ж, - решила она. -Ради любви Ивана-царевича сделаю, что велит. Всё одно без него мне жизни нет.
Недолго думая, отправилась Василиса в путь. Много городов и весей по дороге повидала, много людей повстречала и добрых, и недобрых. Много лесов и гор исходила, много рек и морей переплыла. И вот, наконец, предстала перед ней роща - да не то, что в родных краях с берёзками да осинками - всё оливы да миндаль редкими деревцами стоят. А на верхушке оливкового дерева - гнездо огромное в пол-аршина, а в нём три яйца из чистого золота в половину вершка. Птицы Феникса было не видать, по-видимому, отлучилась по каким-то надобностям. Недолго думая, забралась Василиса на оливу, яйца в мешок положила и в обратный путь пустилась.
Только успела она добраться до постоялого двора, дабы ночь переночевать, как ветер засвистел, словно кто-то плачет горько. Так и завывал ночь целую, спать не давал. Утром собралась было дальше идти, как двоих странников увидала да речи их услыхала:
- Слышал, ветер нынче завывал, будто кто-то плакал?
- Так это ж птица Феникс рыдала. Какой-то лиходей украл у неё яйца, вот она и оплакивала своих детишек.
Жалко стало Василисе Феникс-птицу:
"Что же это я у матери деток родимых отняла?".
Решила она назад вернуться да яйца обратно в гнездо положить.
Как вернулась, увидела Василиса птицу огромную, с медведя ростом. Выложила она перед птицею яйца и молвила:
- Забирай, птица Феникс, деток своих да не горюй.
- Спасибо тебе, добрая девица! - молвила в ответ птица Феникс. - За то, что ты деток моих мне вернула, вознаградить я тебя желаю.
С этими словами взмахнула она крыльями своими мощными и спустилась на землю, держа в клюве перстень с жемчугом розовым.
- Коли желаешь узнать, правду тебе говорит человек, али врёт, надень этот перстень на палец, да на жемчужину смотри. Коли белой станет - правду тебе человек говорит, а коли почернеет - лжёт он тебе.
- Спасибо тебе, птица Феникс! - ответила ей Василиса. - Да только не заслужила я награды. Я ж твои яйца и украла.
- Неужто за золото позарилась?
- Нет, золота мне не надобно. Я ради Ивана-царевича, чтоб полюбил меня да в жёны взял.
- Ивана-царевича, говоришь? Слыхала я про него! Хоть и хорош он, и пригож лицом, да душою чёрен. Не полюбит он тебя, ибо сердце у него чёрствое, любить не умеет.
- Полно, птица Феникс, что ты говоришь такое? - хоть и боялась Василиса птицы огромной, да уж больно возмутили её речи такие.
- Коли сомневаешься, сама его про любовь и спроси, да колечко не забудь надеть. Прощай, некогда мне с тобой разговоры говорить - деток высиживать надобно.
С этими словами схватила Феникс-птица с земли яйца золотые да взмыла в гнездо. Отправилась Василиса обратно.
"Что же я теперь Ивану-царевичу-то скажу?" - думала она.
Только успела она это подумать, как он вдруг прямо перед ней предстал. Да только не тот, каким она его видала. Хоть и хорош, и пригож был по-прежнему, да лицо его чуть суровее сделалось, и взгляд стал таков стал, словно Ивану-царевичу страдания да лишения повидать довелось.
- Не чаяла тебя здесь увидеть, Иван-царевич, - молвила Василиса. - Уж не серчай на меня, не смогла я у Феникса-птицы яйца отнять, шибко горевала она по деткам украденным.
- Хоть и был я царевичем, - ответил тот, к её удивлению, - да только Иваном никогда не звался. Демьян я, братец его.
- Святые угодники! - воскликнула Василиса. - Тебя ж государь-батюшка казнить велел - за то, что погубить его пытался!
- Казнить велел, было дело. Да только сбежал я из темницы. И супротив батюшки родного, видит Бог, не злоумышлял. Иван, братец мой, оклеветал меня, отраву ко мне в горницу подбросил.
Услышала Василиса речи такие, кольцо живёхонько на палец надела.
- Правду ль ты говоришь про Ивана? - спросила она.
- Душой клянусь, всё правда чистая. Только государь-батюшка не поверил мне. Иван-то у него сызмальства в любимчиках был.
Посмотрела Василиса на жемчужину - та белой, словно снег, сделалась. Поняла она: не врёт Демьян. Вспомнились ей тогда слова птицы Феникса, что чёрен Иван душою, да сердце у него чёрствое. Родного брата за престол царский погубить готов. Жаль ей стало Демьяна, по навету приговорённого.
- Видать, много тебе довелось горя познать в изгнании-то?
- Труднёхонько было, - отвечал Демьян. - Да с Божьей помощью справился. А ты девица добрая, душою чистая. Мой тебе совет: держись подальше от братца моего, недобрый он человек, столько девиц перепортил, что и не счесть. Разобьёт он сердце твоё!
Посмотрела Василиса Демьяну в глаза и поняла: не воротится она более к Ивану. Приглянулся ей Демьян. Поведала она ему про свою долю сиротскую.
- Идти-то мне некуда.
- Ежели не зазорно тебе, Василисушка, с изгнанником одной дорогой идти, так пойдём вместе.
- Пойдём, Демьянушка!
Хотела было она спросить: куда идём-то? - да передумала. Какая разница? С любым и на краю света - рай.
ВЕРНИ МНЕ ЛЮБОВЬ!
В одной далёкой восточной стране жил-был могущественный падишах. Был у него сын Исмаил, юноша не только красивый, но и умный. Заметил как-то падишах, что его сын часто ходит задумчивый, спросил его:
- Расскажи мне, Исмаил, что с тобой стряслось? Гляжу, ты в последнее время будто сам не свой.
- О, отец мой! - ответил ему Исмаил. - Восемнадцать лет я живу на свете, а мне кажется, о жизни я ничего не знаю. Позвольте мне, отец, пройтись по свету в одеждах бедного странника, чтобы получше узнать и мир, и людей.
- Что ж, сын мой, - ответил падишах. - Ступай, да хранит тебя Аллах!
Надел Исмаил латаные одежды, взял узелок с дорожным посохом и отправился в путь. Много земель обошёл юноша, с лесами зелёными, степями бескрайними, пустынями песчаными, много людей на своём пути повидал - добрых и злых, честных и лживых, смелых и трусливых. Однажды шёл он дорогой пустынной и увидел башню высокую. А из окна выглядывает девушка, красивее которой в целом свете не сыскать. Лишь только увидел её Исмаил, как влюбился без памяти.
- Приветствую тебя, о, прекраснейшая из жемчужин! - заговорил юноша. - Кто ты и что делаешь в этой башне?
- Приветствую тебя, о, странник! - ответила ему девушка. - Я Зарифа, дочь эмира. Злобный ифрит меня похитил и против воли удерживает в этой башне. Прошу тебя, беги отсюда как можно скорее! Иначе ифрит вернётся и убьёт тебя!
- Но нет! - воскликнул Исмаил. - Я просто так не уйду! Ради того, чтобы тебя освободить, я готов сразиться с ифритом!
- Что ты говоришь, безумный! - испуганно вскричала Зарифа. - Ифрита невозможно победить никаким оружием! Он мало того, что силён, так ещё и чародей. Одержать над ним верх может только равный ему!
- Что ж, тогда я стану равным ему, - ответил юноша.
Несмотря на предостережения Зарифы, уходить прочь он не спешил. Любоваться прекрасным ликом девушки, слушать звуки её нежного голоса - что может быть прекраснее на свете! Даже если бы сейчас явился ифрит, он бы всё равно не сдвинулся с места. Но Зарифа не стала дожидаться, пока её пленитель явится и увидит незваного гостя:
- Прощай, о, храбрый юноша! - сказала она и скрылась в окне башни.
Лишь после этого Исмаил нехотя побрёл дальше.
"Стать равным ему, - думал он, вспоминая слова Зарифы. - Это значит, чтобы победить, мне надо каким-то образом превратиться в ифрита. Но как мне это сделать?".
Ещё в детстве он слышал легенду о Старом Фениксе, что живёт в далёкой пустыни. Если кто и может дать совет, то только он.
Не откладывая дела, отправился Исмаил в далёкую пустыню. Долго шёл он, пока, наконец, не предстала его взору рощица из высоких деревьев. На них сидели птицы с пышным огненно-золотым оперением и о чём-то оживлённо переговаривались между собой.
- Скажите, милые птицы, - обратился к ним юноша. - Где я могу найти Старого Феникса?
- Его гнездо на самом высоком дереве, - отвечали ему птицы.
Вскоре увидел Исмаил дерево такое высокое, что почти до самых небес доставало. На его ветвях сидела птица, которая была крупнее остальных.
- Здравствуй, Старый Феникс, - поприветствовал птицу Исмаил. - Я слышал, ты несколько тысяч лет на свете живёшь и многое в жизни повидал. Прошу тебя, подскажи, как мне стать ифритом хотя бы на час?
- Клянусь, ты первый, кто обращается ко мне с подобной просьбой! - воскликнул Старый Феникс. - Неужели тебе настолько не по душе человеческий облик?
- О, Старый Феникс, я прошу у тебя совета не для забавы! Я хочу сразиться с ифритом и освободить свою возлюбленную.
- Если так, - ответил феникс. - То я могу тебе помочь. Недалеко отсюда есть озеро глубокое, зелёное. Люди и звери обходят его стороной, и только ифриты прилетают, чтобы испить его вод. Им озеро дарует долголетие. Человека же его воды сделают ифритом. На некоторое время. Только помни: это превращение отнимает у смертного жизненные силы. И чем дольше человек пребудет в облике ифрита, тем опаснее это для его жизни.
- Спасибо тебе, о, Старый Феникс! - поблагодарил птицу Исмаил и пошёл дальше.
Вскоре увидел он озеро с ядовито-зелёной водой. Достал он из мешка склянку, набрал воды и пустился в обратный путь.
Лишь только добрался он до башни, как Зарифа, увидев его, вскрикнула от радости:
- О, храбрый юноша! Ты вернулся? Прости, я даже не знаю твоего имени.
- Моё имя Исмаил. Я вернулся, чтобы сразиться с ифритом, о, драгоценная жемчужина души моей! Я знаю, как стать равным ему, и теперь, если будет на то воля Аллаха, я одержу победу и освобожу тебя. Если же мне суждено погибнуть, я хочу, чтобы ты знала: я полюбил тебя, как только увидел, и всё время, что я провёл вдали от тебя, было адской мукой для моего сердца. Но могла бы ты, о, дочь эмира, полюбить бедного, бездомного странника?
- Не смейте! Пусть сначала свершится надо мной суд Маат! Да станет, матушка, твоё дыхание для меня оправдательным приговором! Если же я совершил перед Маат какое-либо преступление, да постигнет меня справедливое возмездие!... Как? Ты, матушка, застыла в нерешительности? Не хватает духу судить собственного сына? Тогда сделай это ты, Мерит!
Ни слова не говоря, мать Нехта дунула в лицо Унасу. После этого, оправданный перед богами и людьми, он охотно позволил себя освободить.
Мерит не плакала, когда её сына приговаривали. Удавалось ей сдерживать слёзы и видя его стоящим перед плахой. Но сейчас, обнимая Нехта, она не могла удержаться. Рядом, обнимая Унаса, так же плакала Нут.
Потом женщины принялись высматривать меджаев, чтобы дыханием правды и справедливости заставить их ответить за арест, за пытки невинных людей. Но ни одного из них на площади уже не было - доблестные стражи закона успели незаметно исчезнуть.
- Ничего, - сказал Нехт. - Своё заслуженное воздаяние они получат позднее - когда предстанут перед Осирисом.
- А если новый фараон призовёт их к ответу, - добавил Унас, - то предстать они могут очень скоро.
- В любом случае они все теперь будут бояться наших матерей - обладательниц дыхания самой Маат.
Обе женщины открыли было рты, чтобы сказать, что спустя семь дней её мощь их покинет, но в следующий миг, посмотрев друг на дружку, тут же закрыли их обратно. Есть вещи, о которых разумнее промолчать.
СКАЗКА НАОБОРОТ
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. Было у него два сына Иван да Демьян. Да только Демьян, как вырос, люди сказывали, за всё доброе царю-батюшке коварством заплатил - подсыпал яду в чарку, дабы на тот свет родителя спровадить да царём сделаться. Разгневался царь на отрока неблагодарного - велел его лютой казни предать. Остался у него один Иван.
Как пришла Ивану пора невесту подыскивать, говорит он сыну:
- Жениться тебе, сынок, надо! Устрою-ка я смотрины, там и выберешь себе невесту по сердцу.
- Ваша воля, государь-батюшка, - отвечает ему Иван-царевич. - Только я хочу, чтобы жена моя была не только красивая, но и умная. Пущай сперва отгадает загадку, которую я ей загадаю. Ежели отгадает - возьму её в жёны, а нет - велю голову рубить.
Согласился царь, устроил смотрины. Явились на них девицы-красавицы и со сторонушки родимой, и из стран дальних заморских, видимо-невидимо. Уж больно хорош собой был Иван-царевич, всякая желала бы его женою сделаться.
А в том же царстве-государстве жила вдова с дочерью Василисой. Вышла она замуж во второй раз за старика злого да сварливого. Невзлюбил он падчерицу - со свету белого сживал да куском хлеба попрекал, за любую провинность, а то и без таковой порол нещадно. Совсем житья не стало от него бедной Василисе! Собрала она узелок с вещами да из дома и убежала. Долго брела она, пока ноги не принесли её в стольный град. Глазеет Василиса на улицы шумные, видит диво эдакое - девиц всяких разных полным-полно. Спрашивает у прохожего старика: что же за праздник тут нынче?
- Так наш царевич Иван жениться собирается, - отвечает ей старик. - Обещает в жёны взять ту, что загадку его отгадать ухитрится. Вот он, кстати, Иван-царевич наш, - и вдаль рукой показывает на юношу младого, в парчу и бархат разодетого.
Как увидала Василиса Ивана-царевича - так и забилось её сердце ретивое, полюбился он ей, красавец, с первого взгляда.
- Только учти, красна девица, - предупреждает её старик, - та, что загадки его не отгадает, головы лишится.
Да только не испужали Василису его речи.
- На что мне голова? - отвечает. - Коли Иван-царевич не со мною будет?
Тотчас же отправилась Василиса ко дворцу царскому, а у дворца плаха с головами девичьими. Мудрёные, видать, загадки у Ивана-царевича!
Проводила её стража в покои царские. Иван-царевич на золотом троне сидит. Вблизи-то он оказался ещё прекраснее, чем издали. А около сам царь стоит, а при нём - бояре да дворяне.
Смотрит Иван-царевич на Василису горделиво, спрашивает:
- Почто пришла, красна девица?
Оробела было Василиса, стоит, любуется Иваном, слова молвить не смеет. Наконец, кое-как справившись с робостью, отвечает:
- Пришла я, Иван-царевич, загадку отгадать.
- Что ж, - отвечает ей Иван-царевич. - Раз такая премудрая, скажи-ка мне, кто утром ходить на четырёх ногах, днём - на двух, а вечером - на трёх? Да смотри, коли ответишь неправильно, велю тебе голову рубить.
Задумалась Василиса, а потом и говорит:
- Так человек же это. Как рождается дитятко малое, на четвереньках ползает, как вырастает - на своих двоих ногах по земле ходит, а как старым станет - клюка его третьей ногой сделается.
- Верно говоришь, красна девица, - говорит ей Иван-царевич.
Тут бы уже весёлым пирком да за свадебку, да только не по сердцу Ивану, что женят его не на царевне, не на королевне, а на простой крестьянке.
- Жена-то мне нужна умная, - говорит Иван-царевич, - да только ещё и смелая, и находчивая. Слыхал я, живёт в землях заморских Феникс-птица дивная. Пущай Василиса найдёт её гнездо да золотых яиц Феникса мне достанет. Коли сделает, что велю - женюсь, а нет - голову велю рубить.
Услыхала Василиса волю Ивана, сперва призадумалась.
- Что ж, - решила она. -Ради любви Ивана-царевича сделаю, что велит. Всё одно без него мне жизни нет.
Недолго думая, отправилась Василиса в путь. Много городов и весей по дороге повидала, много людей повстречала и добрых, и недобрых. Много лесов и гор исходила, много рек и морей переплыла. И вот, наконец, предстала перед ней роща - да не то, что в родных краях с берёзками да осинками - всё оливы да миндаль редкими деревцами стоят. А на верхушке оливкового дерева - гнездо огромное в пол-аршина, а в нём три яйца из чистого золота в половину вершка. Птицы Феникса было не видать, по-видимому, отлучилась по каким-то надобностям. Недолго думая, забралась Василиса на оливу, яйца в мешок положила и в обратный путь пустилась.
Только успела она добраться до постоялого двора, дабы ночь переночевать, как ветер засвистел, словно кто-то плачет горько. Так и завывал ночь целую, спать не давал. Утром собралась было дальше идти, как двоих странников увидала да речи их услыхала:
- Слышал, ветер нынче завывал, будто кто-то плакал?
- Так это ж птица Феникс рыдала. Какой-то лиходей украл у неё яйца, вот она и оплакивала своих детишек.
Жалко стало Василисе Феникс-птицу:
"Что же это я у матери деток родимых отняла?".
Решила она назад вернуться да яйца обратно в гнездо положить.
Как вернулась, увидела Василиса птицу огромную, с медведя ростом. Выложила она перед птицею яйца и молвила:
- Забирай, птица Феникс, деток своих да не горюй.
- Спасибо тебе, добрая девица! - молвила в ответ птица Феникс. - За то, что ты деток моих мне вернула, вознаградить я тебя желаю.
С этими словами взмахнула она крыльями своими мощными и спустилась на землю, держа в клюве перстень с жемчугом розовым.
- Коли желаешь узнать, правду тебе говорит человек, али врёт, надень этот перстень на палец, да на жемчужину смотри. Коли белой станет - правду тебе человек говорит, а коли почернеет - лжёт он тебе.
- Спасибо тебе, птица Феникс! - ответила ей Василиса. - Да только не заслужила я награды. Я ж твои яйца и украла.
- Неужто за золото позарилась?
- Нет, золота мне не надобно. Я ради Ивана-царевича, чтоб полюбил меня да в жёны взял.
- Ивана-царевича, говоришь? Слыхала я про него! Хоть и хорош он, и пригож лицом, да душою чёрен. Не полюбит он тебя, ибо сердце у него чёрствое, любить не умеет.
- Полно, птица Феникс, что ты говоришь такое? - хоть и боялась Василиса птицы огромной, да уж больно возмутили её речи такие.
- Коли сомневаешься, сама его про любовь и спроси, да колечко не забудь надеть. Прощай, некогда мне с тобой разговоры говорить - деток высиживать надобно.
С этими словами схватила Феникс-птица с земли яйца золотые да взмыла в гнездо. Отправилась Василиса обратно.
"Что же я теперь Ивану-царевичу-то скажу?" - думала она.
Только успела она это подумать, как он вдруг прямо перед ней предстал. Да только не тот, каким она его видала. Хоть и хорош, и пригож был по-прежнему, да лицо его чуть суровее сделалось, и взгляд стал таков стал, словно Ивану-царевичу страдания да лишения повидать довелось.
- Не чаяла тебя здесь увидеть, Иван-царевич, - молвила Василиса. - Уж не серчай на меня, не смогла я у Феникса-птицы яйца отнять, шибко горевала она по деткам украденным.
- Хоть и был я царевичем, - ответил тот, к её удивлению, - да только Иваном никогда не звался. Демьян я, братец его.
- Святые угодники! - воскликнула Василиса. - Тебя ж государь-батюшка казнить велел - за то, что погубить его пытался!
- Казнить велел, было дело. Да только сбежал я из темницы. И супротив батюшки родного, видит Бог, не злоумышлял. Иван, братец мой, оклеветал меня, отраву ко мне в горницу подбросил.
Услышала Василиса речи такие, кольцо живёхонько на палец надела.
- Правду ль ты говоришь про Ивана? - спросила она.
- Душой клянусь, всё правда чистая. Только государь-батюшка не поверил мне. Иван-то у него сызмальства в любимчиках был.
Посмотрела Василиса на жемчужину - та белой, словно снег, сделалась. Поняла она: не врёт Демьян. Вспомнились ей тогда слова птицы Феникса, что чёрен Иван душою, да сердце у него чёрствое. Родного брата за престол царский погубить готов. Жаль ей стало Демьяна, по навету приговорённого.
- Видать, много тебе довелось горя познать в изгнании-то?
- Труднёхонько было, - отвечал Демьян. - Да с Божьей помощью справился. А ты девица добрая, душою чистая. Мой тебе совет: держись подальше от братца моего, недобрый он человек, столько девиц перепортил, что и не счесть. Разобьёт он сердце твоё!
Посмотрела Василиса Демьяну в глаза и поняла: не воротится она более к Ивану. Приглянулся ей Демьян. Поведала она ему про свою долю сиротскую.
- Идти-то мне некуда.
- Ежели не зазорно тебе, Василисушка, с изгнанником одной дорогой идти, так пойдём вместе.
- Пойдём, Демьянушка!
Хотела было она спросить: куда идём-то? - да передумала. Какая разница? С любым и на краю света - рай.
ВЕРНИ МНЕ ЛЮБОВЬ!
В одной далёкой восточной стране жил-был могущественный падишах. Был у него сын Исмаил, юноша не только красивый, но и умный. Заметил как-то падишах, что его сын часто ходит задумчивый, спросил его:
- Расскажи мне, Исмаил, что с тобой стряслось? Гляжу, ты в последнее время будто сам не свой.
- О, отец мой! - ответил ему Исмаил. - Восемнадцать лет я живу на свете, а мне кажется, о жизни я ничего не знаю. Позвольте мне, отец, пройтись по свету в одеждах бедного странника, чтобы получше узнать и мир, и людей.
- Что ж, сын мой, - ответил падишах. - Ступай, да хранит тебя Аллах!
Надел Исмаил латаные одежды, взял узелок с дорожным посохом и отправился в путь. Много земель обошёл юноша, с лесами зелёными, степями бескрайними, пустынями песчаными, много людей на своём пути повидал - добрых и злых, честных и лживых, смелых и трусливых. Однажды шёл он дорогой пустынной и увидел башню высокую. А из окна выглядывает девушка, красивее которой в целом свете не сыскать. Лишь только увидел её Исмаил, как влюбился без памяти.
- Приветствую тебя, о, прекраснейшая из жемчужин! - заговорил юноша. - Кто ты и что делаешь в этой башне?
- Приветствую тебя, о, странник! - ответила ему девушка. - Я Зарифа, дочь эмира. Злобный ифрит меня похитил и против воли удерживает в этой башне. Прошу тебя, беги отсюда как можно скорее! Иначе ифрит вернётся и убьёт тебя!
- Но нет! - воскликнул Исмаил. - Я просто так не уйду! Ради того, чтобы тебя освободить, я готов сразиться с ифритом!
- Что ты говоришь, безумный! - испуганно вскричала Зарифа. - Ифрита невозможно победить никаким оружием! Он мало того, что силён, так ещё и чародей. Одержать над ним верх может только равный ему!
- Что ж, тогда я стану равным ему, - ответил юноша.
Несмотря на предостережения Зарифы, уходить прочь он не спешил. Любоваться прекрасным ликом девушки, слушать звуки её нежного голоса - что может быть прекраснее на свете! Даже если бы сейчас явился ифрит, он бы всё равно не сдвинулся с места. Но Зарифа не стала дожидаться, пока её пленитель явится и увидит незваного гостя:
- Прощай, о, храбрый юноша! - сказала она и скрылась в окне башни.
Лишь после этого Исмаил нехотя побрёл дальше.
"Стать равным ему, - думал он, вспоминая слова Зарифы. - Это значит, чтобы победить, мне надо каким-то образом превратиться в ифрита. Но как мне это сделать?".
Ещё в детстве он слышал легенду о Старом Фениксе, что живёт в далёкой пустыни. Если кто и может дать совет, то только он.
Не откладывая дела, отправился Исмаил в далёкую пустыню. Долго шёл он, пока, наконец, не предстала его взору рощица из высоких деревьев. На них сидели птицы с пышным огненно-золотым оперением и о чём-то оживлённо переговаривались между собой.
- Скажите, милые птицы, - обратился к ним юноша. - Где я могу найти Старого Феникса?
- Его гнездо на самом высоком дереве, - отвечали ему птицы.
Вскоре увидел Исмаил дерево такое высокое, что почти до самых небес доставало. На его ветвях сидела птица, которая была крупнее остальных.
- Здравствуй, Старый Феникс, - поприветствовал птицу Исмаил. - Я слышал, ты несколько тысяч лет на свете живёшь и многое в жизни повидал. Прошу тебя, подскажи, как мне стать ифритом хотя бы на час?
- Клянусь, ты первый, кто обращается ко мне с подобной просьбой! - воскликнул Старый Феникс. - Неужели тебе настолько не по душе человеческий облик?
- О, Старый Феникс, я прошу у тебя совета не для забавы! Я хочу сразиться с ифритом и освободить свою возлюбленную.
- Если так, - ответил феникс. - То я могу тебе помочь. Недалеко отсюда есть озеро глубокое, зелёное. Люди и звери обходят его стороной, и только ифриты прилетают, чтобы испить его вод. Им озеро дарует долголетие. Человека же его воды сделают ифритом. На некоторое время. Только помни: это превращение отнимает у смертного жизненные силы. И чем дольше человек пребудет в облике ифрита, тем опаснее это для его жизни.
- Спасибо тебе, о, Старый Феникс! - поблагодарил птицу Исмаил и пошёл дальше.
Вскоре увидел он озеро с ядовито-зелёной водой. Достал он из мешка склянку, набрал воды и пустился в обратный путь.
Лишь только добрался он до башни, как Зарифа, увидев его, вскрикнула от радости:
- О, храбрый юноша! Ты вернулся? Прости, я даже не знаю твоего имени.
- Моё имя Исмаил. Я вернулся, чтобы сразиться с ифритом, о, драгоценная жемчужина души моей! Я знаю, как стать равным ему, и теперь, если будет на то воля Аллаха, я одержу победу и освобожу тебя. Если же мне суждено погибнуть, я хочу, чтобы ты знала: я полюбил тебя, как только увидел, и всё время, что я провёл вдали от тебя, было адской мукой для моего сердца. Но могла бы ты, о, дочь эмира, полюбить бедного, бездомного странника?
