Я попятилась. Есть, конечно, хотелось ужасно, но разум вопил при мысли о поедании крыс. Кай пожал плечами, отошел в сторонку, бросил тушки на землю и принялся копаться в рюкзаке. Пока он неторопливо обустраивал все для костра, я топталась в нерешительности. Казалось, вот-вот Кай сообщит, что пошутил, и вынет из кармана горсть каких-нибудь съедобных орехов для меня. Но он снова ушел в кусты лишь для того, чтобы вернуться с охапкой сучьев. Сложил их, полил горючей смесью, поджег. Сырое дерево зачадило.
Он на полном серьезе собрался жарить крыс! И пусть они больше походили на упитанных кошек… какая разница! Все во мне взбунтовалось, но рот уже наполнялся слюной, а перед глазами появлялись видения сочного шашлыка на палочке.
В это время из носилок с Катей донесся громкий, протяжный стон. Я тут же бросилась к подруге, убрала камни с ветвей, отвела их и увидела, что она открыла глаза. Взгляд оставался мутным, но все равно у меня вырвался вздох облегчения. Хоть какие-то изменения, но в лучшую сторону. Определенно, жизнь налаживалась. Мы вышли из мертвой зоны, Катя пришла в себя… я никак не могла отделаться от ощущения, что где-то за ближайшим поворотом нас ждет еще более приятный сюрприз, а то и вовсе – счастливое спасение.
– Привет, это я… я… – склонившись над подругой, я стиснула ее холодную, вялую ладошку в своих руках.
Катя посмотрела куда-то поверх моей головы. Затем ее взгляд уплыл, но вдруг снова стал четким, и на этот раз она смогла заметить меня.
– Больно, – она скривилась и захныкала, вздрагивая всей верхней половиной тела. – Голова болит.
От вида ее страданий мне самой хотелось плакать. Ощущение беспомощности резало без ножа. Нет ничего хуже, чем наблюдать чужие мучения и понимать, что ты абсолютно ничего не можешь поделать, кроме как сидеть рядом, держать за руку и глотать собственные слезы.
– Потерпи, моя хорошая, – прошептала я, осторожно пощупала ее голову, наткнулась на здоровенную шишку и закусила губу, – мы ищем, как отсюда выбраться и найти тебе врача. Мы тебя не бросим…
Легкий ветерок донес до нас дым от костра, заставил меня повернуть голову. Кай сдирал шкуру с тушки. Когда он почувствовал мой взгляд и отвлекся от занятия, я отвернулась.
– Я тебя не брошу, – принялась втолковывать я Кате, – есть хочешь?
– Нет, – она помотала головой, – пить…
– Пить… – озадачилась я, но тут же заметила, что дождевая вода еще блестит в углублениях листьев, – сейчас.
Когда я собрала воду и аккуратно залила драгоценные капли между приоткрытых губ подруги, та с благодарностью пожала мои пальцы.
– Как… Лиза? Вы ее нашли?
Я замялась. Врать прямо в доверчивые глаза Кати язык не поворачивался, но и сказать правду опасалась. А вдруг самочувствие из-за нервов ухудшится?
– Мы ее ищем, – наконец выдавила я, – знаем, где искать, и идем туда. Все будет хорошо, я обещаю.
Веки подруги опустились. Сначала показалось, что она снова погрузилась в дремоту, но потом я сообразила, что Катя просто смотрит куда-то мимо меня.
– Это все из-за него… не надо было нам лететь… – из-под ее ресниц выкатилась слезинка и скользнула по щеке вниз, – он во всем виноват.
Я знала, о ком речь. Кай уже нанизывал куски мяса на палку. На этот раз, заметив нас, он отвернулся первым. Я вздохнула. Надо было согласиться с подругой. Но почему-то вместо этого выпалила:
– Не говори так! Мы с тобой живы сейчас только благодаря нему.
Рука Кати напряглась в моих ладонях.
– Ты что, защищаешь его? – хрипло воскликнула она. – Дана! Почему…?
Подруга не договорила, ее лицо исказила гримаса боли. Невысказанный вопрос так и повис в воздухе между нами.
– Это долго объяснять, – пробормотала я, – когда тебе станет лучше и мы найдем Лизку, обещаю, мы сядем втроем, и я вам расскажу, какого страху тут натерпелась. А пока тебе нужно набираться сил. Об остальном я позабочусь.
Взгляд у Кати снова поплыл, глаза закрывались.
– Лизка его простит… это же наша Лизка… – сонным голосом произнесла она напоследок и отключилась.
В воображении возникло счастливое воссоединение ее сестры со своим парнем. Надо ведь радоваться, представляя себе, как подруга, живая и здоровая, бежит нам навстречу, а Кай подхватывает ее на руки и кружит, кружит, кружит…
Украдкой я опять взглянула в сторону костра. С деловитым выражением лица Кай вытирал окровавленные руки пучком травы. Рядом у колена торчал воткнутый в землю нож. Я невольно усмехнулась. Может, девушек, на которых у него романтические виды, он и кружит. А вот соратниц по выживанию – потчует дохлыми крысами.
Хорошее настроение тут же испортилось. Я приблизилась к огню, присела неподалеку от Кая и протянула ладони к теплу. Капли жира срывались с кусков мяса и с шипением плавились на углях. Ноздри защекотал аромат, слюну пришлось сглатывать два раза. Но рядом валялась горка потрохов и шкурки, как напоминание, что передо мной совсем не молодой барашек и не нежная курочка. Я задумалась о том, каковы протурбийские крысы на вкус? Наверняка жесткие, как подошва, и вонючие.
– Бизон так и не появляется, – проворчала я.
– Захочет жрать – придет. Как твоя подруга? – Кай потянулся поворошить палочкой угли.
– Тебе правда интересно? – засомневалась я.
– Почему бы и нет? – равнодушно ответил он.
Я вздохнула.
– Кате лучше. Она очнулась, но потом опять уснула. Мог бы и не спрашивать, если делаешь это просто из вежливости. Но спасибо, что спросил.
Кай нахмурился.
– Не обнадеживайся раньше времени. Иногда больным становится лучше, перед тем как… – он покосился на меня и добавил: – В общем, неоправданные надежды отбирают силы. Думай о хорошем, но готовься к худшему, как говорится.
– Слушай, – не выдержала я, – ты можешь хоть раз просто промолчать и оставить свои советы при себе, а? Моя подруга очнулась! После катастрофы! Я хочу радоваться! Я имею право радоваться! И я буду радоваться! Ты что, удовольствие получаешь, когда говоришь мне мрачные гадости о том, что все умрут? Ты что-нибудь позитивное, настраивающее на приятный лад хоть раз можешь мне сказать?
Кай отложил палку, повернулся ко мне и посмотрел долгим серьезным взглядом. Я стиснула зубы и исподлобья уставилась в ответ, готовая броситься на него, как только попробует еще раз высказаться. Самое умное, что он мог сделать в этой ситуации – просто промолчать. Но Кай все-таки открыл рот и произнес суровым тоном:
– Крыса вкусно пахнет.
От неожиданности я потеряла дар речи. Даже злость вся прошла, растворилась, как дымок над мясом. Оценив еще раз трагичную гримасу Кая, мою фразу, после которой он это сказал, и дразнящий аромат в одном флаконе, я не выдержала и расхохоталась. По его губам тоже скользнула улыбка, такая быстрая, что мне захотелось протереть глаза.
– Ты это специально, да? – простонала я.
– Что специально, белоснежка?
– Специально про крысу напомнил!
Он пожал плечом, губы продолжали кривиться в ухмылке.
– Ты злишься или смеешься, главное, что не плачешь.
Зря он это сказал. Я почувствовала неловкость, и смех прошел. Просто на секунду показалось, что вот здесь и сейчас, у костра, мы с Каем и крысой на вертеле – так и должно быть. Что это просто и естественно – ржать, как чокнутые, над какой-то глупостью. И плевать, что мир вокруг рушится, что все мы вот-вот умрем. Что жить одним моментом – это даже неплохо. Потому что в следующую секунду этого момента можно уже никогда не испытать…
А еще проклятая крыса на самом деле до одурения вкусно пахла.
Но потом Кай напомнил, что просто отвлекает меня, и очарование пропало.
– Научи меня есть крысу, – зачем-то сказала я.
Он с подозрением оглядел меня с ног до головы, словно ожидал, что вот-вот передумаю. Я только выше вздернула подбородок.
– А не выплюнешь? Я не хочу просто так переводить то, что могу съесть сам, – поддразнил Кай.
– Э-э-э… – растерялась я.
– Ладно, ладно, – он снисходительно усмехнулся.
Выбрав среди кусков тот, который был поменьше, а, следовательно, лучше успел прожариться, Кай аккуратно снял его с огня.
– Иди сюда, – позвал он меня таким тоном, каким мужчина зовет женщину в постель.
Содрогаясь от собственной смелости и уже ругая себя за безумный поступок, я придвинулась. Мясо замаячило перед самым лицом. Вблизи удалось разглядеть волокна, слипшиеся обещанной поджаристой корочкой. Пахло это все лучше, чем самое изысканное жаркое. Но перед глазами снова возникли черные носы и пушистые мордочки. В ответ из глубины желудка поднялся тревожный позыв.
– Да ты не смотри, не смотри, – теплая и пахнущая костром ладонь Кая опустилась мне на глаза, – рот открывай…
Я не успела опомниться, как моих губ коснулось чуть солоноватое мясо. Страдания истощенного организма перевесили отвращение. Я аккуратно взяла зубами за краешек и потянула, отделяя кусочек.
– Осторожно, горячо… – шептал Кай где-то совсем рядом возле моего лица.
Он вел себя, как демон-соблазнитель из книжек, и я не выдержала, сорвалась. Подцепила мясо на язык, начала жевать. Сок брызнул, смешался со слюной, заполняя рот. Я застонала от удовольствия. Это был мой второй оргазм на этой планете. Первый случился, когда темной холодной ночью открыла для себя тепло костра.
– Нравится? – слышался тихий и довольный смех Кая. – С голодухи все вкусно. Даже свиные какашки.
– М-м-м! – в знак протеста замычала я и взмахнула руками. Чудесное пиршество снова оказалось поставлено под угрозу.
– Вот ты неженка, – прищелкнул Кай языком и запихнул мне в рот еще кусок. Прямо пальцем, но это меня не остановило.
Я принялась жевать что есть сил, но глаза благоразумно не открывала, даже когда он убрал ладонь от моего лица. Желудок с благодарностью заурчал, переваривая такую долгожданную пищу. Неожиданно я почувствовала, что настроение Кая изменилось. Открыла глаза и поняла, что веселью пришел конец.
Из дальних кустов за нами наблюдал Бизон. Он изучил обстановку, затем осмелел, раздвинул ветви и вышел. Я увидела, что вся его одежда перепачкана в грязи. Видимо, прятался в какой-то норе, пережидая дождь. В кулаке был зажат нож. Я невольно выпрямила спину, ведь мы трое закончили разговор на неопределенной и не совсем дружелюбной ноте. Если бы не усталость и непогода, неизвестно, чем бы прошлая стычка закончилась. Но Бизон на ходу убрал оружие, и стало понятно, что он, скорее всего, просто пытался найти в округе что-то съестное, за этим и вооружился.
Взгляд бритоголового намертво прилип к мясу, кадык плясал от непроизвольных глотательных движений. Я беззвучно усмехнулась, понимая, что при всех наших различиях в чем-то мы абсолютно одинаковые. Бизон опустился на землю по другую сторону костра и уже потянул руку к ближайшему вертелу, когда его остановил голос Кая:
– Это мое.
Верзила переменился в лице, стал похож на побитую собаку. Плечи ссутулились, взгляд потух. Казалось, он раздавлен необходимостью унижаться и выпрашивать еду. Вся сила, которой запугивал меня, куда-то пропала.
– Я не знал, что мы снова живем по правилам старика, кэп. Ты же сам от них отказался.
– Что ж поделать, – спокойно заметил Кай, глядя на собеседника поверх костра, – если правила работают.
– Правила? Старик? – озадачилась я.
– Это не твое дело, – бросил Кай. – Бизон понимает, о чем я говорю.
Но я уже и сама догадалась, что они имеют в виду некое общее прошлое. Неудивительно, ведь летали на одном корабле. Больше меня поразило, что Бизон не попробовал силой выхватить палку с мясом. Как будто короткое слово «мое» из уст кэпа прозвучало для него самым строжайшим запретом. А сам Кай слишком поторопился замять тему. Не хотел, чтобы напарник о чем-то проболтался?
Они оба уставились друг на друга, как два хищника над растерзанным оленем, и только неясный мне свод правил удерживал их от чего-то большего. Впрочем, я предпочла бы скорее забыть все стычки ради своего и Катиного благополучия.
– По-моему, нам всем нужно поесть, чтобы набраться сил и дойти до реки, – осторожно заметила я, не обращаясь ни к кому в отдельности.
– Кэп просто наказывает меня, – оскалился Бизон, – за то, что я перестал считать его главным.
– У тебя всегда есть выбор, – Кай кивнул в сторону редколесья.
Бритоголовый насупился, но с места не сдвинулся.
– Так я передумал, кэп. Сам, что ли, лучше? Ты был любимчиком у старика и все равно глазом не моргнул, когда тот сдох. Всякое бывает. Но на ошибках учатся. Кроме того, ты мне еще мою часть от сделки должен. То, что товар пропал – не моя вина.
Кай мрачно усмехнулся.
– Я не знаю, кто этот старик, о котором вы говорите, – не выдержала я, – но сейчас не о нем надо беспокоиться и не о пропавшем товаре, а о том, как и у кого попросить помощи. Я думала, вы – друзья. Может, стоит вспомнить об этом сейчас, вместо того чтобы постоянно делить что-то?
Бизон с удивлением посмотрел на меня, затем рассмеялся, показывая крупные белые зубы. Кай тоже фыркнул:
– Здесь нет друзей, белоснежка.
Глаза у бритоголового сверкнули.
– Она же не знает, кэп, – добродушно заговорил он, – через что мы с тобой прошли, сколько дел вместе наделали. Сколько шлюх…
Ухмылка сползла с лица Кая.
– Заткнись.
– Но это же хорошо, что не знает, – как ни в чем не бывало продолжил Бизон, – так легче выглядеть героем, который всех нас спасет. Героям положена награда. Это всегда срабатывает.
Кай мрачнел все больше, и эта реакция заставила сомневаться и меня. А вдруг, и правда, вся его забота – лишь искусная игра? Он сообразил, что Бизон мало чего добился силой, и поэтому решил действовать хитростью. Защитил, обогрел, накормил. Затронул мою женскую сущность, которой в трудный момент требовался кто-то сильный рядом. И ведь это сработало! Я сидела с Каем у костра, ела из его рук и даже в глубине души допустила мысль, что теперь со мной у него гораздо больше общего, чем у Лизы! Засмотрелась на парня подруги!
С ней он, кстати, тоже изображал джентльмена, когда потакал всем капризам ради…
…ради той ночи, когда я слышала звуки их секса.
И Кай сам прямо говорил – он не верит, что Лиза выжила и что мы спасемся в ближайшие дни. Значит, я нужна ему с совершенно определенной целью. С той же самой, с которой они брали с собой девчонок в дальнюю поездку. Чтоб не скучно время проводить. А то, что сразу не начал приставать – так и правильно. Сначала обустроиться надо, место потеплее найти, а там уже я сама, благодарная и готовенькая, в руки упаду.
Я опомнилась от размышлений. Похоже, Кай прекрасно прочел все мысли на моем лице. Он выглядел недовольным. Еще бы. Зато Бизон, покусывая травинку, оперся на одну руку и ждал, чем все закончится.
В это время снова раздался громкий стон Кати.
– О, – оживился Бизон, – очнулась. Сама пойдет уже?
Намек был более чем прозрачным. Я заерзала на месте и с мольбой взглянула на Кая. Какими бы ни были его намерения, но моя зависимость от него и от Бизона никуда не делась. Я напомнила себе, что не время думать о гордости, когда подруге нужна помощь.
Кай поджал губы и поморщился, потом неохотно проворчал бритоголовому:
– Бери.
Тот не заставил себя упрашивать, с жадностью схватил палку и, обжигая руки и язык, принялся поглощать мясо. Зрелище не для слабонервных, поэтому я предпочла отойти к подруге. Катя с закрытыми глазами металась на носилках.
– Больно, – прохрипела она.
Я пожалела, что у нас нет обезболивающих, а когда пощупала лоб подруги, то испугалась еще больше. Температура, пока небольшая. Чтобы сбить ее без лекарств, требовалась вода. Я вскочила на ноги.
Он на полном серьезе собрался жарить крыс! И пусть они больше походили на упитанных кошек… какая разница! Все во мне взбунтовалось, но рот уже наполнялся слюной, а перед глазами появлялись видения сочного шашлыка на палочке.
В это время из носилок с Катей донесся громкий, протяжный стон. Я тут же бросилась к подруге, убрала камни с ветвей, отвела их и увидела, что она открыла глаза. Взгляд оставался мутным, но все равно у меня вырвался вздох облегчения. Хоть какие-то изменения, но в лучшую сторону. Определенно, жизнь налаживалась. Мы вышли из мертвой зоны, Катя пришла в себя… я никак не могла отделаться от ощущения, что где-то за ближайшим поворотом нас ждет еще более приятный сюрприз, а то и вовсе – счастливое спасение.
– Привет, это я… я… – склонившись над подругой, я стиснула ее холодную, вялую ладошку в своих руках.
Катя посмотрела куда-то поверх моей головы. Затем ее взгляд уплыл, но вдруг снова стал четким, и на этот раз она смогла заметить меня.
– Больно, – она скривилась и захныкала, вздрагивая всей верхней половиной тела. – Голова болит.
От вида ее страданий мне самой хотелось плакать. Ощущение беспомощности резало без ножа. Нет ничего хуже, чем наблюдать чужие мучения и понимать, что ты абсолютно ничего не можешь поделать, кроме как сидеть рядом, держать за руку и глотать собственные слезы.
– Потерпи, моя хорошая, – прошептала я, осторожно пощупала ее голову, наткнулась на здоровенную шишку и закусила губу, – мы ищем, как отсюда выбраться и найти тебе врача. Мы тебя не бросим…
Легкий ветерок донес до нас дым от костра, заставил меня повернуть голову. Кай сдирал шкуру с тушки. Когда он почувствовал мой взгляд и отвлекся от занятия, я отвернулась.
– Я тебя не брошу, – принялась втолковывать я Кате, – есть хочешь?
– Нет, – она помотала головой, – пить…
– Пить… – озадачилась я, но тут же заметила, что дождевая вода еще блестит в углублениях листьев, – сейчас.
Когда я собрала воду и аккуратно залила драгоценные капли между приоткрытых губ подруги, та с благодарностью пожала мои пальцы.
– Как… Лиза? Вы ее нашли?
Я замялась. Врать прямо в доверчивые глаза Кати язык не поворачивался, но и сказать правду опасалась. А вдруг самочувствие из-за нервов ухудшится?
– Мы ее ищем, – наконец выдавила я, – знаем, где искать, и идем туда. Все будет хорошо, я обещаю.
Веки подруги опустились. Сначала показалось, что она снова погрузилась в дремоту, но потом я сообразила, что Катя просто смотрит куда-то мимо меня.
– Это все из-за него… не надо было нам лететь… – из-под ее ресниц выкатилась слезинка и скользнула по щеке вниз, – он во всем виноват.
Я знала, о ком речь. Кай уже нанизывал куски мяса на палку. На этот раз, заметив нас, он отвернулся первым. Я вздохнула. Надо было согласиться с подругой. Но почему-то вместо этого выпалила:
– Не говори так! Мы с тобой живы сейчас только благодаря нему.
Рука Кати напряглась в моих ладонях.
– Ты что, защищаешь его? – хрипло воскликнула она. – Дана! Почему…?
Подруга не договорила, ее лицо исказила гримаса боли. Невысказанный вопрос так и повис в воздухе между нами.
– Это долго объяснять, – пробормотала я, – когда тебе станет лучше и мы найдем Лизку, обещаю, мы сядем втроем, и я вам расскажу, какого страху тут натерпелась. А пока тебе нужно набираться сил. Об остальном я позабочусь.
Взгляд у Кати снова поплыл, глаза закрывались.
– Лизка его простит… это же наша Лизка… – сонным голосом произнесла она напоследок и отключилась.
В воображении возникло счастливое воссоединение ее сестры со своим парнем. Надо ведь радоваться, представляя себе, как подруга, живая и здоровая, бежит нам навстречу, а Кай подхватывает ее на руки и кружит, кружит, кружит…
Украдкой я опять взглянула в сторону костра. С деловитым выражением лица Кай вытирал окровавленные руки пучком травы. Рядом у колена торчал воткнутый в землю нож. Я невольно усмехнулась. Может, девушек, на которых у него романтические виды, он и кружит. А вот соратниц по выживанию – потчует дохлыми крысами.
Хорошее настроение тут же испортилось. Я приблизилась к огню, присела неподалеку от Кая и протянула ладони к теплу. Капли жира срывались с кусков мяса и с шипением плавились на углях. Ноздри защекотал аромат, слюну пришлось сглатывать два раза. Но рядом валялась горка потрохов и шкурки, как напоминание, что передо мной совсем не молодой барашек и не нежная курочка. Я задумалась о том, каковы протурбийские крысы на вкус? Наверняка жесткие, как подошва, и вонючие.
– Бизон так и не появляется, – проворчала я.
– Захочет жрать – придет. Как твоя подруга? – Кай потянулся поворошить палочкой угли.
– Тебе правда интересно? – засомневалась я.
– Почему бы и нет? – равнодушно ответил он.
Я вздохнула.
– Кате лучше. Она очнулась, но потом опять уснула. Мог бы и не спрашивать, если делаешь это просто из вежливости. Но спасибо, что спросил.
Кай нахмурился.
– Не обнадеживайся раньше времени. Иногда больным становится лучше, перед тем как… – он покосился на меня и добавил: – В общем, неоправданные надежды отбирают силы. Думай о хорошем, но готовься к худшему, как говорится.
– Слушай, – не выдержала я, – ты можешь хоть раз просто промолчать и оставить свои советы при себе, а? Моя подруга очнулась! После катастрофы! Я хочу радоваться! Я имею право радоваться! И я буду радоваться! Ты что, удовольствие получаешь, когда говоришь мне мрачные гадости о том, что все умрут? Ты что-нибудь позитивное, настраивающее на приятный лад хоть раз можешь мне сказать?
Кай отложил палку, повернулся ко мне и посмотрел долгим серьезным взглядом. Я стиснула зубы и исподлобья уставилась в ответ, готовая броситься на него, как только попробует еще раз высказаться. Самое умное, что он мог сделать в этой ситуации – просто промолчать. Но Кай все-таки открыл рот и произнес суровым тоном:
– Крыса вкусно пахнет.
От неожиданности я потеряла дар речи. Даже злость вся прошла, растворилась, как дымок над мясом. Оценив еще раз трагичную гримасу Кая, мою фразу, после которой он это сказал, и дразнящий аромат в одном флаконе, я не выдержала и расхохоталась. По его губам тоже скользнула улыбка, такая быстрая, что мне захотелось протереть глаза.
– Ты это специально, да? – простонала я.
– Что специально, белоснежка?
– Специально про крысу напомнил!
Он пожал плечом, губы продолжали кривиться в ухмылке.
– Ты злишься или смеешься, главное, что не плачешь.
Зря он это сказал. Я почувствовала неловкость, и смех прошел. Просто на секунду показалось, что вот здесь и сейчас, у костра, мы с Каем и крысой на вертеле – так и должно быть. Что это просто и естественно – ржать, как чокнутые, над какой-то глупостью. И плевать, что мир вокруг рушится, что все мы вот-вот умрем. Что жить одним моментом – это даже неплохо. Потому что в следующую секунду этого момента можно уже никогда не испытать…
А еще проклятая крыса на самом деле до одурения вкусно пахла.
Но потом Кай напомнил, что просто отвлекает меня, и очарование пропало.
– Научи меня есть крысу, – зачем-то сказала я.
Он с подозрением оглядел меня с ног до головы, словно ожидал, что вот-вот передумаю. Я только выше вздернула подбородок.
– А не выплюнешь? Я не хочу просто так переводить то, что могу съесть сам, – поддразнил Кай.
– Э-э-э… – растерялась я.
– Ладно, ладно, – он снисходительно усмехнулся.
Выбрав среди кусков тот, который был поменьше, а, следовательно, лучше успел прожариться, Кай аккуратно снял его с огня.
– Иди сюда, – позвал он меня таким тоном, каким мужчина зовет женщину в постель.
Содрогаясь от собственной смелости и уже ругая себя за безумный поступок, я придвинулась. Мясо замаячило перед самым лицом. Вблизи удалось разглядеть волокна, слипшиеся обещанной поджаристой корочкой. Пахло это все лучше, чем самое изысканное жаркое. Но перед глазами снова возникли черные носы и пушистые мордочки. В ответ из глубины желудка поднялся тревожный позыв.
– Да ты не смотри, не смотри, – теплая и пахнущая костром ладонь Кая опустилась мне на глаза, – рот открывай…
Я не успела опомниться, как моих губ коснулось чуть солоноватое мясо. Страдания истощенного организма перевесили отвращение. Я аккуратно взяла зубами за краешек и потянула, отделяя кусочек.
– Осторожно, горячо… – шептал Кай где-то совсем рядом возле моего лица.
Он вел себя, как демон-соблазнитель из книжек, и я не выдержала, сорвалась. Подцепила мясо на язык, начала жевать. Сок брызнул, смешался со слюной, заполняя рот. Я застонала от удовольствия. Это был мой второй оргазм на этой планете. Первый случился, когда темной холодной ночью открыла для себя тепло костра.
– Нравится? – слышался тихий и довольный смех Кая. – С голодухи все вкусно. Даже свиные какашки.
– М-м-м! – в знак протеста замычала я и взмахнула руками. Чудесное пиршество снова оказалось поставлено под угрозу.
– Вот ты неженка, – прищелкнул Кай языком и запихнул мне в рот еще кусок. Прямо пальцем, но это меня не остановило.
Я принялась жевать что есть сил, но глаза благоразумно не открывала, даже когда он убрал ладонь от моего лица. Желудок с благодарностью заурчал, переваривая такую долгожданную пищу. Неожиданно я почувствовала, что настроение Кая изменилось. Открыла глаза и поняла, что веселью пришел конец.
Из дальних кустов за нами наблюдал Бизон. Он изучил обстановку, затем осмелел, раздвинул ветви и вышел. Я увидела, что вся его одежда перепачкана в грязи. Видимо, прятался в какой-то норе, пережидая дождь. В кулаке был зажат нож. Я невольно выпрямила спину, ведь мы трое закончили разговор на неопределенной и не совсем дружелюбной ноте. Если бы не усталость и непогода, неизвестно, чем бы прошлая стычка закончилась. Но Бизон на ходу убрал оружие, и стало понятно, что он, скорее всего, просто пытался найти в округе что-то съестное, за этим и вооружился.
Взгляд бритоголового намертво прилип к мясу, кадык плясал от непроизвольных глотательных движений. Я беззвучно усмехнулась, понимая, что при всех наших различиях в чем-то мы абсолютно одинаковые. Бизон опустился на землю по другую сторону костра и уже потянул руку к ближайшему вертелу, когда его остановил голос Кая:
– Это мое.
Верзила переменился в лице, стал похож на побитую собаку. Плечи ссутулились, взгляд потух. Казалось, он раздавлен необходимостью унижаться и выпрашивать еду. Вся сила, которой запугивал меня, куда-то пропала.
– Я не знал, что мы снова живем по правилам старика, кэп. Ты же сам от них отказался.
– Что ж поделать, – спокойно заметил Кай, глядя на собеседника поверх костра, – если правила работают.
– Правила? Старик? – озадачилась я.
– Это не твое дело, – бросил Кай. – Бизон понимает, о чем я говорю.
Но я уже и сама догадалась, что они имеют в виду некое общее прошлое. Неудивительно, ведь летали на одном корабле. Больше меня поразило, что Бизон не попробовал силой выхватить палку с мясом. Как будто короткое слово «мое» из уст кэпа прозвучало для него самым строжайшим запретом. А сам Кай слишком поторопился замять тему. Не хотел, чтобы напарник о чем-то проболтался?
Они оба уставились друг на друга, как два хищника над растерзанным оленем, и только неясный мне свод правил удерживал их от чего-то большего. Впрочем, я предпочла бы скорее забыть все стычки ради своего и Катиного благополучия.
– По-моему, нам всем нужно поесть, чтобы набраться сил и дойти до реки, – осторожно заметила я, не обращаясь ни к кому в отдельности.
– Кэп просто наказывает меня, – оскалился Бизон, – за то, что я перестал считать его главным.
– У тебя всегда есть выбор, – Кай кивнул в сторону редколесья.
Бритоголовый насупился, но с места не сдвинулся.
– Так я передумал, кэп. Сам, что ли, лучше? Ты был любимчиком у старика и все равно глазом не моргнул, когда тот сдох. Всякое бывает. Но на ошибках учатся. Кроме того, ты мне еще мою часть от сделки должен. То, что товар пропал – не моя вина.
Кай мрачно усмехнулся.
– Я не знаю, кто этот старик, о котором вы говорите, – не выдержала я, – но сейчас не о нем надо беспокоиться и не о пропавшем товаре, а о том, как и у кого попросить помощи. Я думала, вы – друзья. Может, стоит вспомнить об этом сейчас, вместо того чтобы постоянно делить что-то?
Бизон с удивлением посмотрел на меня, затем рассмеялся, показывая крупные белые зубы. Кай тоже фыркнул:
– Здесь нет друзей, белоснежка.
Глаза у бритоголового сверкнули.
– Она же не знает, кэп, – добродушно заговорил он, – через что мы с тобой прошли, сколько дел вместе наделали. Сколько шлюх…
Ухмылка сползла с лица Кая.
– Заткнись.
– Но это же хорошо, что не знает, – как ни в чем не бывало продолжил Бизон, – так легче выглядеть героем, который всех нас спасет. Героям положена награда. Это всегда срабатывает.
Кай мрачнел все больше, и эта реакция заставила сомневаться и меня. А вдруг, и правда, вся его забота – лишь искусная игра? Он сообразил, что Бизон мало чего добился силой, и поэтому решил действовать хитростью. Защитил, обогрел, накормил. Затронул мою женскую сущность, которой в трудный момент требовался кто-то сильный рядом. И ведь это сработало! Я сидела с Каем у костра, ела из его рук и даже в глубине души допустила мысль, что теперь со мной у него гораздо больше общего, чем у Лизы! Засмотрелась на парня подруги!
С ней он, кстати, тоже изображал джентльмена, когда потакал всем капризам ради…
…ради той ночи, когда я слышала звуки их секса.
И Кай сам прямо говорил – он не верит, что Лиза выжила и что мы спасемся в ближайшие дни. Значит, я нужна ему с совершенно определенной целью. С той же самой, с которой они брали с собой девчонок в дальнюю поездку. Чтоб не скучно время проводить. А то, что сразу не начал приставать – так и правильно. Сначала обустроиться надо, место потеплее найти, а там уже я сама, благодарная и готовенькая, в руки упаду.
Я опомнилась от размышлений. Похоже, Кай прекрасно прочел все мысли на моем лице. Он выглядел недовольным. Еще бы. Зато Бизон, покусывая травинку, оперся на одну руку и ждал, чем все закончится.
В это время снова раздался громкий стон Кати.
– О, – оживился Бизон, – очнулась. Сама пойдет уже?
Намек был более чем прозрачным. Я заерзала на месте и с мольбой взглянула на Кая. Какими бы ни были его намерения, но моя зависимость от него и от Бизона никуда не делась. Я напомнила себе, что не время думать о гордости, когда подруге нужна помощь.
Кай поджал губы и поморщился, потом неохотно проворчал бритоголовому:
– Бери.
Тот не заставил себя упрашивать, с жадностью схватил палку и, обжигая руки и язык, принялся поглощать мясо. Зрелище не для слабонервных, поэтому я предпочла отойти к подруге. Катя с закрытыми глазами металась на носилках.
– Больно, – прохрипела она.
Я пожалела, что у нас нет обезболивающих, а когда пощупала лоб подруги, то испугалась еще больше. Температура, пока небольшая. Чтобы сбить ее без лекарств, требовалась вода. Я вскочила на ноги.
