расклеюсь, но… мне так их не хватало! Мама, наверно, пришла бы в ужас, если бы увидела меня вот такой: растрепанной, грязной, притаившейся в траве посреди незнакомой планеты на самом краю космоса! И я бы все отдала, чтобы с неба сейчас спустился звездолет отца. Любую трепку бы выдержала.
– Все будет хорошо… – раздался тихий голос.
Я обернулась. Катя смотрела на меня печальными глазами.
– Как ты?! – встрепенулась я.
Она слабо улыбнулась.
– Лучше.
– Ничего не болит?
– Болит. Но терпимо пока. Зачем мы прятались в кустах?
Захлебываясь от эмоций, я принялась рассказывать подруге про загадочные символы и страшных существ. Катя слушала-слушала, а потом вдруг всхлипнула:
– Мне страшно.
Я тут же прикусила язык. Вот дура! Вывалила на больную, едва очнувшуюся подругу все ужасы нашего пребывания! Надо было придумать отговорку. По лицу Кати бежали прозрачные слезинки.
– И за Лизку волнуюсь, – запричитала она, – и пить хочется, и кушать…
– То, что кушать захотелось – это хороший знак, – попыталась утешить я, – кушать хочется, значит, на поправку идешь. – Я потрогала лоб подруги. – Вот и температура вроде снизилась.
Она шмыгнула носом, но успокоилась.
– А я сегодня – представляешь? – ела крысу! – совсем другим, бодрым голосом, заговорила я.
– Крысу?! – Катя поморщилась.
Я принялась рассказывать ей про свой опыт, как про большое приключение. Словно мы сидели в нашей комнате в общежитии, на полу, с бокалами мартини, и делились историями из жизни. Как раньше, обсуждали мальчиков, встречи и расставания с ними. Вытерев повлажневшие глаза и запретив себе раскисать, я делала все, чтобы Катя хоть немного улыбнулась.
Как делал Кай, когда смешил меня глупыми фразами, о которых я тоже поведала подруге.
– Он нравится тебе, да? – вдруг спросила Катя, на ее лице читался укор.
– Кто? Кай? – я фыркнула и покачала головой, но подруга выглядела серьезной.
– Ты говоришь о нем с таким же выражением лица, как моя сестра… – тихо сказала она, – у тебя взгляд такой же… и почти те же фразы…
– Что?! – я почувствовала, что щеки начинают гореть.
– Он же Лизкин парень, Дана. Мы же поклялись друг другу, что парень подруги – это святое, ты помнишь?!
Я помнила ту клятву, данную как раз на одном из девичников, прекрасно помнила. Чуть ли не слово в слово. Но нарушать и не собиралась.
– Катюш, – начала я и не могла отделаться от ощущения, что оправдываюсь, – он просто помогает мне. По-дружески. Я… чувствую к нему благодарность. Обычную человеческую благодарность. Ничего больше. Правда. Я бы не стала тебе врать.
– Пообещай мне, – Катя неожиданно сильно стиснула мою руку, – что ты никогда не обидишь мою сестру. Лизка любит его. Неважно, сколько раз он там тебя спасал.
Я растянула губы в улыбке, но, похоже, получилось криво.
– Обещаю. Конечно. Что за глупости ты себе придумала?
– Лизка бы никогда так с тобой не поступила, – продолжала хмуриться Катя.
– Я… – не выдержав упрека в глазах подруги, я отодвинулась, – пойду в туалет схожу, пока парни не вернулись. А то вечно неудобно от них прятаться. Вот, – я вложила в ее руку нож. – Ты зажми покрепче и, если что, кричи. Я – мигом.
В туалет, действительно, хотелось, но и возвращаться обратно из зарослей я не торопилась. Постояла, прислонившись спиной к стволу дерева и откинув голову. Мне понравился Кай?! Ну да, я больше не могла ненавидеть человека, который делал все, чтобы сохранить мне жизнь и здоровье. Но если бы Бизон поступал так же, то к нему бы я испытывала те же чувства. Это простая благодарность и ничто иное.
Решив так, я заставила себя двинуться обратно. Оставлять Катю надолго было безрассудно с моей стороны. Что-то нервы расшалились, раз не смогла достойно выдержать необоснованных подозрений.
Я выбралась из кустов как раз в тот момент, когда от носилок отходил Бизон. Сначала обрадовалась: парни вернулись, наверняка с добычей. Потом удивилась: Кай отсутствовал.
– Ты один? – окликнула я бритоголового.
– Ага, – он показал мне флягу с горючей смесью, – из дупла кое-какую живность хотим выкурить.
Бизон удалился, но подозрения не отпускали меня. Я присела возле Кати.
– Зачем он подходил к тебе? Что говорил?
– Ничего, – слабым голосом ответила она, – спросил, как себя чувствую, и все.
Я расслабилась и откинулась назад. Нервы точно шалят, от бритоголового постоянно пакости ожидаю, а тот, наверно, просто ждет не дождется, когда моя подруга сможет на ноги встать и пойти самостоятельно.
– А он не плохой, – продолжала заплетающимся языком подруга, – ягодами угостил…
Сухой ком застрял у меня в горле. Я повернула голову, надеясь, что ослышалась.
– Какими ягодами, Катя?!
Все нехорошие подозрения ожили, будто змеи, поднявшие головы из травы.
– Сладкими… – она разжала ладошку, перепачканную темно-синим соком.
Я схватила руку подруги, словно могла прочитать будущее в засохших пятнах на коже. Кай же говорил, что на планетах протурбийцев полно ядовитых растений. Он сам пришел в ужас, когда я съела тот клубень. Что говорить про ягоды, которые и на Земле-то не всегда считались безобидной едой…
Катя вдруг издала булькающий звук. Ее глаза расширились от ужаса, на висках выступил пот.
– Нет… – зашептала я, чувствуя, как обрывается сердце и ухает куда-то в пятки, – нет, нет, нет…
Я повернула голову Кати на бок и вовремя: ее вырвало. Под моими ладонями, удерживающими подругу, пробежала дрожь. Сначала это были легкие потряхивания, но уже через пару мгновений все тело Кати выгибалось и колотилось так, что я с трудом удерживала ее на носилках. Не будь она такой ослабевшей, возможно, яд медленнее бы подействовал. Но теперь катастрофа надвигалась с угрожающей скоростью.
Судороги усиливались и усиливались. Наконец, затихли. Вспомнив, что делал Кай, я попыталась засунуть пальцы в горло пострадавшей и вызвать еще рвоту, но рефлекс не срабатывал. Я пробовала еще и еще, пока кто-то не обхватил меня сзади и не оторвал от носилок. Почудился знакомый запах костра и мужского пота.
– Все… все… – зашептал на ухо Кай, сильно притиснувшись щекой к моему затылку. – Уже все…
Я обнаружила себя с перепачканными рвотой и пеной руками, а Катю – с посиневшими губами и веками и безжизненным взглядом, устремленным в сторону.
– Нет! Не все!
– Все! – он встряхнул меня, прижимая плечи так крепко, словно мы опять прятались от черных бесполых теней. – Хватит!
Внезапно я поняла, что, и правда, все. Еще несколько дней назад мы сидели в нашей комнате в общежитии, готовились к экзаменам, пока Лизка вертелась перед зеркалом, строили планы на лето, на будущий год, на целую жизнь! И вот – все. Сначала я не уберегла Лизавету, не успела перехватить ее, когда та отстегнулась. Теперь оставила Катю одну, убежала, застеснявшись собственных чувств, не уследила, когда к ней подкрался убийца.
Мой взгляд отыскал Бизона, который сидел в сторонке и наблюдал за нами. Пальцы скрючились от желания впиться в эту крутолобую морду и расцарапать ее до крови.
– Ты! – я вырвалась из рук Кая и кинулась к бритоголовому. – Ты ее отравил.
Тот мигом вскочил, в руке сверкнул нож.
– Поаккуратнее с обвинениями, мелкая! – взревел он.
Я застыла при виде оружия. Бизон собирается применить его против меня? Но Кай не раздумывал. Все произошло быстро. Бритоголовый только дернулся от удара и схватился на разбитый нос, а лезвие отлетело в траву. Сообразив, что преимущество на нашей стороне, я снова бросилась в бой.
К сожалению, Кай решил занять позицию третейского судьи, потому что перехватил меня на бегу. Дернул назад так, что на мгновение земля ушла из-под ног, а пряди волос упали на лицо. Я тряхнула головой, откидывая их, и продолжила рваться вперед.
– Ты дал ей ягоды! Ты ее убил!
– Я хотел подкормить девчушку, чтоб меньше ныла, – расплылся в недоброй улыбке Бизон. По его верхней губе текли струйки крови, придавая лицу зловещий вид. – Тем более, кэп разрешил.
Руки Кая на моей талии напряглись.
– Вообще-то, я сказал тебе не трогать те кусты, когда мы проходили мимо, – бросил он.
– Да?! – Бизон изобразил изумление и приложил ладонь к груди. – Мне так жаль! А мне показалось, ты сказал: «Собери и угости девчонок». Я сам их попробовал по пути. Ничего, вкусные.
Девчонок. Значит, участь Кати могла постигнуть и меня. Если бы не случай с овощем, я бы, может, тоже не сообразила отказаться. Доверчиво наелась бы, а Бизон тем самым убил двух зайцев: избавился от носилок и отомстил бы мне за отказ ублажить его по первому требованию.
– Да черта с два ты попробовал! – фыркнула я от бессильной злобы. – Ты даже корешок из земли попробовать побоялся раньше меня! Ты бы ни за что не стал есть ягоды.
– Так говорю же, показалось, как кэп уверенно заявил, что съедобные, – продолжал косить под дурачка бритоголовый.
– Ты нести ее не хотел! Все время жаловался, что тяжело идти, медленно. Подыскивал удобный момент, чтобы избавиться, да?
– Ну хватит! – рявкнул Кай и оттолкнул меня подальше, а сам встал между мной и Бизоном. Расставил ноги, сжал кулаки и посмотрел на меня исподлобья: – Достаточно пошумели. Ты ему все равно ничего не докажешь. А он все равно будет все отрицать.
– Пусти меня к нему, – оскалилась я.
– Нет. Ему ничего не будет, а ты только поранишься.
Меня поразило, с каким спокойствием Кай воспринял попытку Бизона выставить его виноватым. Словно… ничего другого и не ожидал? Ну конечно, они же типа не друзья, их связывает общее темное прошлое и незаработанный навар со сделки. Но мы же с Каем заключили альянс. Он должен был мне помочь!
– Сделай что-нибудь, – я схватила его за руки и с надеждой заглянула в глаза, – дай Кате какую-нибудь траву. Как ты сделал со мной. Дай противоядие. Пожалуйста. Я прошу тебя!
Он отвел взгляд, между бровей пролегла глубокая складка.
– Не проси меня… ни о чем.
– Ты же все можешь! – умоляла я. – Все знаешь! Для тебя нет ничего невозможного.
– Да я не врач, ясно? – не выдержал Кай. – Не протурбийский лекарь! Я давно уже забыл половину из того, что знал когда-то! Не проси меня о том, чего я не могу для тебя сделать! И хватит спорить, солнце садится.
У меня опустились руки. Внезапно я поняла, какой наивной была все это время. Надеялась на лучшее, на какие-то человеческие чувства, которые помогут нам остаться самими собой в этой глухомани. Самообман, иллюзия. Это на благополучной цивилизованной Земле можно неделями, а то и месяцами разбираться в причинах смерти одного человека. Здесь, на краю космоса правили другие законы. Это то, о чем говорил Кай. Заметил, что кого-то рядом не стало – встряхнись, соберись и иди дальше. Потому что солнце садится. Потому что есть вещи поважнее чужого горя. Собственная жизнь, к примеру.
– Тебе Катя тоже мешала, – пробормотала я и сделала шаг назад.
– Проклятье, белоснежка, – скривился Кай, – я такого не говорил.
– Нет. Ты тоже соглашался, что она нас тормозит и выдаст своими стонами.
Он простонал сквозь стиснутые зубы.
– Это не означает…
– Нет, – я остановила его жестом, – все нормально. Дайте мне что-нибудь, чтобы выкопать могилу. А потом нас уже ничто не затормозит.
На невысокий холмик красноватой протурбийской земли я положила букетик из лесных цветов и трав. Церемония, если у кого-то повернулся бы язык так сказать, прошла быстро. Почва оказалась рыхлой, я легко поднимала ее ножом и руками. Как-то незаметно присоединился Кай, а потом и Бизон, проворчав, что мы так провозимся до следующего утра, взялся за дело.
Когда все закончилось, мне дали пять минут, чтобы проститься, но я все сидела и сидела на пятках у последнего пристанища Кати и никак не могла уйти. Тени становились все длиннее, солнце уползало за горизонт, но мне казалось, что нужно еще немного времени, чтобы отдать последний моральный долг. Как я объясню все ее родителям? Я горько усмехнулась от этой мысли. А кто сказал, что вообще их увижу? Да и своих, пожалуй, тоже.
На плечи опустилась тяжелая куртка. От неожиданности я вздрогнула. Только теперь заметила вечернюю прохладу, окутавшую тело. За спиной раздавалось недовольное ворчание Бизона о том, что мы опять тратим драгоценное время. Кай присел рядом, помолчал, глядя на свежевскопанную землю. Я рассматривала в профиль его грязное, заросшее, суровое лицо и думала о последних словах Кати. Мое сердце бьется чаще, когда он заботится обо мне. Между нами иногда возникает даже что-то вроде безмолвного взаимопонимания. Но это неправильно. Так нельзя.
– Она бы все равно умерла рано или поздно, – тихим голосом произнес Кай, не отрывая взгляда от могилы. – Это должно было случиться. Мой схур никогда не ошибается.
– Кто?! – скривилась я.
– Неважно. Просто подумай о черных тварях, которые бродят где-то по этому лесу, и…
– Не надо меня утешать, – я отвернулась и тоже стала смотреть перед собой, – к тому же, у тебя дерьмово это получается. Скажи прямо, что нам пора уходить.
– Послушай, белоснежка, – Кай схватил меня за локоть, чуть повернул голову, – я понимаю, что ты хочешь скорбеть о подруге. Это твое право. Я лишь прошу тебя сделать это позже. Потому что ты все равно не сможешь избавиться от боли за один вечер. От нее вообще невозможно избавиться, если кто-то был тебе дорог. Можно только пережить, чтобы двигаться дальше.
У него был странный голос. И странное выражение лица. Такое, что мне захотелось протянуть руку, провести по строго очерченным скулам, убедиться, что передо мной тот же самый человек, которого уже привыкла видеть рядом.
– Так вот что с тобой случилось, – прошептала я, внезапно увидев его в другом свете, – ты кого-то потерял. Кто-то умирал на твоих глазах, и теперь ты смотришь на меня и видишь очередную мертвячку. Поэтому постоянно твердишь о безопасности. Ты уже мысленно похоронил меня, поставил на мне крест и посчитал слабой!
Кай хотел что-то ответить, но я оборвала его протестующим жестом.
– Но я уже говорила тебе, что не слабая! Я тоже боролась, как и ты! Только пыталась не остаться в одиночестве. И тут ты ничего не можешь со мной поделать. Я не одна из твоих знакомых, я – не Лиза, которая заглядывала тебе в рот по любому поводу!
– Да, ты из тех, кто будет спасать любого больного хомяка, даже когда тот вот-вот сдохнет!
– Катя – не хомяк! А ты не осуждаешь Бизона. Ничего ему не сделал. Даже нос разбил только потому, что тот махал ножом передо мной.
– Твоя подруга мучилась, – прищурился Кай, – как ты не понимаешь?
– Так Бизон, оказывается, еще и доброе дело совершил! – усмехнулась я и выдернула локоть из его пальцев. – У тебя тоже руки чесались Кате что-нибудь дать, а? Ты бы тоже так сделал?!
Похоже, я попала в цель. Ему очень не хотелось отвечать на вопрос.
– Я не сделал этого только из-за тебя, белоснежка, – наконец, глухо произнес Кай, – потому что ты хотела ее спасти.
Подобный ответ я и ожидала услышать, поэтому только покачала головой. Что тут можно было сказать?!
– В прошлом я делал много чего, – процедил он, как будто мое молчание задело за живое, – выбирался из дыр похуже этой. И по-прежнему могу делать все, что потребуется. – Ладонь Кая вдруг несмело поползла по моему рукаву, нашла пальцы и сжала их. – Поэтому пока ты будешь идти за мной, этого делать не придется тебе самой.
Я с недоверием подняла взгляд. Кай поджал губы и хмурился.
– Все будет хорошо… – раздался тихий голос.
Я обернулась. Катя смотрела на меня печальными глазами.
– Как ты?! – встрепенулась я.
Она слабо улыбнулась.
– Лучше.
– Ничего не болит?
– Болит. Но терпимо пока. Зачем мы прятались в кустах?
Захлебываясь от эмоций, я принялась рассказывать подруге про загадочные символы и страшных существ. Катя слушала-слушала, а потом вдруг всхлипнула:
– Мне страшно.
Я тут же прикусила язык. Вот дура! Вывалила на больную, едва очнувшуюся подругу все ужасы нашего пребывания! Надо было придумать отговорку. По лицу Кати бежали прозрачные слезинки.
– И за Лизку волнуюсь, – запричитала она, – и пить хочется, и кушать…
– То, что кушать захотелось – это хороший знак, – попыталась утешить я, – кушать хочется, значит, на поправку идешь. – Я потрогала лоб подруги. – Вот и температура вроде снизилась.
Она шмыгнула носом, но успокоилась.
– А я сегодня – представляешь? – ела крысу! – совсем другим, бодрым голосом, заговорила я.
– Крысу?! – Катя поморщилась.
Я принялась рассказывать ей про свой опыт, как про большое приключение. Словно мы сидели в нашей комнате в общежитии, на полу, с бокалами мартини, и делились историями из жизни. Как раньше, обсуждали мальчиков, встречи и расставания с ними. Вытерев повлажневшие глаза и запретив себе раскисать, я делала все, чтобы Катя хоть немного улыбнулась.
Как делал Кай, когда смешил меня глупыми фразами, о которых я тоже поведала подруге.
– Он нравится тебе, да? – вдруг спросила Катя, на ее лице читался укор.
– Кто? Кай? – я фыркнула и покачала головой, но подруга выглядела серьезной.
– Ты говоришь о нем с таким же выражением лица, как моя сестра… – тихо сказала она, – у тебя взгляд такой же… и почти те же фразы…
– Что?! – я почувствовала, что щеки начинают гореть.
– Он же Лизкин парень, Дана. Мы же поклялись друг другу, что парень подруги – это святое, ты помнишь?!
Я помнила ту клятву, данную как раз на одном из девичников, прекрасно помнила. Чуть ли не слово в слово. Но нарушать и не собиралась.
– Катюш, – начала я и не могла отделаться от ощущения, что оправдываюсь, – он просто помогает мне. По-дружески. Я… чувствую к нему благодарность. Обычную человеческую благодарность. Ничего больше. Правда. Я бы не стала тебе врать.
– Пообещай мне, – Катя неожиданно сильно стиснула мою руку, – что ты никогда не обидишь мою сестру. Лизка любит его. Неважно, сколько раз он там тебя спасал.
Я растянула губы в улыбке, но, похоже, получилось криво.
– Обещаю. Конечно. Что за глупости ты себе придумала?
– Лизка бы никогда так с тобой не поступила, – продолжала хмуриться Катя.
– Я… – не выдержав упрека в глазах подруги, я отодвинулась, – пойду в туалет схожу, пока парни не вернулись. А то вечно неудобно от них прятаться. Вот, – я вложила в ее руку нож. – Ты зажми покрепче и, если что, кричи. Я – мигом.
В туалет, действительно, хотелось, но и возвращаться обратно из зарослей я не торопилась. Постояла, прислонившись спиной к стволу дерева и откинув голову. Мне понравился Кай?! Ну да, я больше не могла ненавидеть человека, который делал все, чтобы сохранить мне жизнь и здоровье. Но если бы Бизон поступал так же, то к нему бы я испытывала те же чувства. Это простая благодарность и ничто иное.
Решив так, я заставила себя двинуться обратно. Оставлять Катю надолго было безрассудно с моей стороны. Что-то нервы расшалились, раз не смогла достойно выдержать необоснованных подозрений.
Я выбралась из кустов как раз в тот момент, когда от носилок отходил Бизон. Сначала обрадовалась: парни вернулись, наверняка с добычей. Потом удивилась: Кай отсутствовал.
– Ты один? – окликнула я бритоголового.
– Ага, – он показал мне флягу с горючей смесью, – из дупла кое-какую живность хотим выкурить.
Бизон удалился, но подозрения не отпускали меня. Я присела возле Кати.
– Зачем он подходил к тебе? Что говорил?
– Ничего, – слабым голосом ответила она, – спросил, как себя чувствую, и все.
Я расслабилась и откинулась назад. Нервы точно шалят, от бритоголового постоянно пакости ожидаю, а тот, наверно, просто ждет не дождется, когда моя подруга сможет на ноги встать и пойти самостоятельно.
– А он не плохой, – продолжала заплетающимся языком подруга, – ягодами угостил…
Сухой ком застрял у меня в горле. Я повернула голову, надеясь, что ослышалась.
– Какими ягодами, Катя?!
Все нехорошие подозрения ожили, будто змеи, поднявшие головы из травы.
– Сладкими… – она разжала ладошку, перепачканную темно-синим соком.
Я схватила руку подруги, словно могла прочитать будущее в засохших пятнах на коже. Кай же говорил, что на планетах протурбийцев полно ядовитых растений. Он сам пришел в ужас, когда я съела тот клубень. Что говорить про ягоды, которые и на Земле-то не всегда считались безобидной едой…
Катя вдруг издала булькающий звук. Ее глаза расширились от ужаса, на висках выступил пот.
– Нет… – зашептала я, чувствуя, как обрывается сердце и ухает куда-то в пятки, – нет, нет, нет…
Я повернула голову Кати на бок и вовремя: ее вырвало. Под моими ладонями, удерживающими подругу, пробежала дрожь. Сначала это были легкие потряхивания, но уже через пару мгновений все тело Кати выгибалось и колотилось так, что я с трудом удерживала ее на носилках. Не будь она такой ослабевшей, возможно, яд медленнее бы подействовал. Но теперь катастрофа надвигалась с угрожающей скоростью.
Судороги усиливались и усиливались. Наконец, затихли. Вспомнив, что делал Кай, я попыталась засунуть пальцы в горло пострадавшей и вызвать еще рвоту, но рефлекс не срабатывал. Я пробовала еще и еще, пока кто-то не обхватил меня сзади и не оторвал от носилок. Почудился знакомый запах костра и мужского пота.
– Все… все… – зашептал на ухо Кай, сильно притиснувшись щекой к моему затылку. – Уже все…
Я обнаружила себя с перепачканными рвотой и пеной руками, а Катю – с посиневшими губами и веками и безжизненным взглядом, устремленным в сторону.
– Нет! Не все!
– Все! – он встряхнул меня, прижимая плечи так крепко, словно мы опять прятались от черных бесполых теней. – Хватит!
Внезапно я поняла, что, и правда, все. Еще несколько дней назад мы сидели в нашей комнате в общежитии, готовились к экзаменам, пока Лизка вертелась перед зеркалом, строили планы на лето, на будущий год, на целую жизнь! И вот – все. Сначала я не уберегла Лизавету, не успела перехватить ее, когда та отстегнулась. Теперь оставила Катю одну, убежала, застеснявшись собственных чувств, не уследила, когда к ней подкрался убийца.
Мой взгляд отыскал Бизона, который сидел в сторонке и наблюдал за нами. Пальцы скрючились от желания впиться в эту крутолобую морду и расцарапать ее до крови.
– Ты! – я вырвалась из рук Кая и кинулась к бритоголовому. – Ты ее отравил.
Тот мигом вскочил, в руке сверкнул нож.
– Поаккуратнее с обвинениями, мелкая! – взревел он.
Я застыла при виде оружия. Бизон собирается применить его против меня? Но Кай не раздумывал. Все произошло быстро. Бритоголовый только дернулся от удара и схватился на разбитый нос, а лезвие отлетело в траву. Сообразив, что преимущество на нашей стороне, я снова бросилась в бой.
К сожалению, Кай решил занять позицию третейского судьи, потому что перехватил меня на бегу. Дернул назад так, что на мгновение земля ушла из-под ног, а пряди волос упали на лицо. Я тряхнула головой, откидывая их, и продолжила рваться вперед.
– Ты дал ей ягоды! Ты ее убил!
– Я хотел подкормить девчушку, чтоб меньше ныла, – расплылся в недоброй улыбке Бизон. По его верхней губе текли струйки крови, придавая лицу зловещий вид. – Тем более, кэп разрешил.
Руки Кая на моей талии напряглись.
– Вообще-то, я сказал тебе не трогать те кусты, когда мы проходили мимо, – бросил он.
– Да?! – Бизон изобразил изумление и приложил ладонь к груди. – Мне так жаль! А мне показалось, ты сказал: «Собери и угости девчонок». Я сам их попробовал по пути. Ничего, вкусные.
Девчонок. Значит, участь Кати могла постигнуть и меня. Если бы не случай с овощем, я бы, может, тоже не сообразила отказаться. Доверчиво наелась бы, а Бизон тем самым убил двух зайцев: избавился от носилок и отомстил бы мне за отказ ублажить его по первому требованию.
– Да черта с два ты попробовал! – фыркнула я от бессильной злобы. – Ты даже корешок из земли попробовать побоялся раньше меня! Ты бы ни за что не стал есть ягоды.
– Так говорю же, показалось, как кэп уверенно заявил, что съедобные, – продолжал косить под дурачка бритоголовый.
– Ты нести ее не хотел! Все время жаловался, что тяжело идти, медленно. Подыскивал удобный момент, чтобы избавиться, да?
– Ну хватит! – рявкнул Кай и оттолкнул меня подальше, а сам встал между мной и Бизоном. Расставил ноги, сжал кулаки и посмотрел на меня исподлобья: – Достаточно пошумели. Ты ему все равно ничего не докажешь. А он все равно будет все отрицать.
– Пусти меня к нему, – оскалилась я.
– Нет. Ему ничего не будет, а ты только поранишься.
Меня поразило, с каким спокойствием Кай воспринял попытку Бизона выставить его виноватым. Словно… ничего другого и не ожидал? Ну конечно, они же типа не друзья, их связывает общее темное прошлое и незаработанный навар со сделки. Но мы же с Каем заключили альянс. Он должен был мне помочь!
– Сделай что-нибудь, – я схватила его за руки и с надеждой заглянула в глаза, – дай Кате какую-нибудь траву. Как ты сделал со мной. Дай противоядие. Пожалуйста. Я прошу тебя!
Он отвел взгляд, между бровей пролегла глубокая складка.
– Не проси меня… ни о чем.
– Ты же все можешь! – умоляла я. – Все знаешь! Для тебя нет ничего невозможного.
– Да я не врач, ясно? – не выдержал Кай. – Не протурбийский лекарь! Я давно уже забыл половину из того, что знал когда-то! Не проси меня о том, чего я не могу для тебя сделать! И хватит спорить, солнце садится.
У меня опустились руки. Внезапно я поняла, какой наивной была все это время. Надеялась на лучшее, на какие-то человеческие чувства, которые помогут нам остаться самими собой в этой глухомани. Самообман, иллюзия. Это на благополучной цивилизованной Земле можно неделями, а то и месяцами разбираться в причинах смерти одного человека. Здесь, на краю космоса правили другие законы. Это то, о чем говорил Кай. Заметил, что кого-то рядом не стало – встряхнись, соберись и иди дальше. Потому что солнце садится. Потому что есть вещи поважнее чужого горя. Собственная жизнь, к примеру.
– Тебе Катя тоже мешала, – пробормотала я и сделала шаг назад.
– Проклятье, белоснежка, – скривился Кай, – я такого не говорил.
– Нет. Ты тоже соглашался, что она нас тормозит и выдаст своими стонами.
Он простонал сквозь стиснутые зубы.
– Это не означает…
– Нет, – я остановила его жестом, – все нормально. Дайте мне что-нибудь, чтобы выкопать могилу. А потом нас уже ничто не затормозит.
***
На невысокий холмик красноватой протурбийской земли я положила букетик из лесных цветов и трав. Церемония, если у кого-то повернулся бы язык так сказать, прошла быстро. Почва оказалась рыхлой, я легко поднимала ее ножом и руками. Как-то незаметно присоединился Кай, а потом и Бизон, проворчав, что мы так провозимся до следующего утра, взялся за дело.
Когда все закончилось, мне дали пять минут, чтобы проститься, но я все сидела и сидела на пятках у последнего пристанища Кати и никак не могла уйти. Тени становились все длиннее, солнце уползало за горизонт, но мне казалось, что нужно еще немного времени, чтобы отдать последний моральный долг. Как я объясню все ее родителям? Я горько усмехнулась от этой мысли. А кто сказал, что вообще их увижу? Да и своих, пожалуй, тоже.
На плечи опустилась тяжелая куртка. От неожиданности я вздрогнула. Только теперь заметила вечернюю прохладу, окутавшую тело. За спиной раздавалось недовольное ворчание Бизона о том, что мы опять тратим драгоценное время. Кай присел рядом, помолчал, глядя на свежевскопанную землю. Я рассматривала в профиль его грязное, заросшее, суровое лицо и думала о последних словах Кати. Мое сердце бьется чаще, когда он заботится обо мне. Между нами иногда возникает даже что-то вроде безмолвного взаимопонимания. Но это неправильно. Так нельзя.
– Она бы все равно умерла рано или поздно, – тихим голосом произнес Кай, не отрывая взгляда от могилы. – Это должно было случиться. Мой схур никогда не ошибается.
– Кто?! – скривилась я.
– Неважно. Просто подумай о черных тварях, которые бродят где-то по этому лесу, и…
– Не надо меня утешать, – я отвернулась и тоже стала смотреть перед собой, – к тому же, у тебя дерьмово это получается. Скажи прямо, что нам пора уходить.
– Послушай, белоснежка, – Кай схватил меня за локоть, чуть повернул голову, – я понимаю, что ты хочешь скорбеть о подруге. Это твое право. Я лишь прошу тебя сделать это позже. Потому что ты все равно не сможешь избавиться от боли за один вечер. От нее вообще невозможно избавиться, если кто-то был тебе дорог. Можно только пережить, чтобы двигаться дальше.
У него был странный голос. И странное выражение лица. Такое, что мне захотелось протянуть руку, провести по строго очерченным скулам, убедиться, что передо мной тот же самый человек, которого уже привыкла видеть рядом.
– Так вот что с тобой случилось, – прошептала я, внезапно увидев его в другом свете, – ты кого-то потерял. Кто-то умирал на твоих глазах, и теперь ты смотришь на меня и видишь очередную мертвячку. Поэтому постоянно твердишь о безопасности. Ты уже мысленно похоронил меня, поставил на мне крест и посчитал слабой!
Кай хотел что-то ответить, но я оборвала его протестующим жестом.
– Но я уже говорила тебе, что не слабая! Я тоже боролась, как и ты! Только пыталась не остаться в одиночестве. И тут ты ничего не можешь со мной поделать. Я не одна из твоих знакомых, я – не Лиза, которая заглядывала тебе в рот по любому поводу!
– Да, ты из тех, кто будет спасать любого больного хомяка, даже когда тот вот-вот сдохнет!
– Катя – не хомяк! А ты не осуждаешь Бизона. Ничего ему не сделал. Даже нос разбил только потому, что тот махал ножом передо мной.
– Твоя подруга мучилась, – прищурился Кай, – как ты не понимаешь?
– Так Бизон, оказывается, еще и доброе дело совершил! – усмехнулась я и выдернула локоть из его пальцев. – У тебя тоже руки чесались Кате что-нибудь дать, а? Ты бы тоже так сделал?!
Похоже, я попала в цель. Ему очень не хотелось отвечать на вопрос.
– Я не сделал этого только из-за тебя, белоснежка, – наконец, глухо произнес Кай, – потому что ты хотела ее спасти.
Подобный ответ я и ожидала услышать, поэтому только покачала головой. Что тут можно было сказать?!
– В прошлом я делал много чего, – процедил он, как будто мое молчание задело за живое, – выбирался из дыр похуже этой. И по-прежнему могу делать все, что потребуется. – Ладонь Кая вдруг несмело поползла по моему рукаву, нашла пальцы и сжала их. – Поэтому пока ты будешь идти за мной, этого делать не придется тебе самой.
Я с недоверием подняла взгляд. Кай поджал губы и хмурился.
